Братья Гримм
О бесстрашном добром молодце
– Эх, кабы меня дрожь проняла, кабы да мне жутко стало, кабы страху мне научиться!.. В самую полночь завыло что-то в трубе, загудело, загремело, всё сильнее да сильнее; вдруг точно гром загрохотал – и из трубы вывалилось к ногам парня полчеловека!
– Ну, – говорит молодец, – а где же ты, приятель, другую свою половину потерял? Это ведь не ладно! – А в трубе вой еще пуще: загремело, застонало и вывалилась другая половина. «Вот, теперь и другая налицо, – говорит парень; – слепляйтесь, братцы, а я дровец подкину, чтобы вам не темно было друг дружку отыскивать» – и подошел к огню. Обернулся, – а половинки уж и срослись в целого человека, и сидит этот человек на его скамейке, страшный-престрашный, как чугун синий, да зубами на него пощелкивает.
– Что это ты, приятель, синий какой, да всё зубами щелкаешь, замерз видно? – спрашивает молодец. Глядь, – а из трубы и другой такой же вываливается. Притащили они вдвоем девять человечьих ног да три мертвые головы, расставили ноги, как кегли, взяли в руки по голове, а третью суют парню и говорят: «Вчера, когда мы кошками были, ты с нами играть не захотел. Так и быть, давай теперь на то же самое в кегли играть!» А парень говорит: «Ну что ж, играть, так играть. Только шары ваши не больно-то круглы… Вы как хотите, а свой я обточу.» Взял мертвую голову, завинтил в токарный станок и обточил накругло, как кегельный шар. Стали играть. У тех головы не обточенные, всё в сторону откатываются, редко когда одну-две кегли собьют, а парень что ни раз – все девять. Совсем было уж он и выиграл, да вдруг – запел петух и всё пропало, точно сквозь землю провалилось. «Ну, что ж, – думает молодец, – хоть время без скуки провел.» Лег и уснул.
На утро пришел король посмотреть, как у парня дело идет, – а он около огня похрапывает. Разбудили его. «Что, молодец, страшно было?» – спрашивает король. «Какой же это страх, Ваше Величество, в кегли играть; да и игроки-то неумелые, чуть партию у них не выиграл. Нет, видно не научиться мне страху!»
Пришла третья ночь. Сидит молодец в замке у огня, костер помешивает, а сам всё о своей беде думает: нет на него страху да и полно! Вдруг тихо распахнулась дверь и вошли шесть скелетов в саванах, с свинцовым гробом на плечах. Поставили гроб на пол и ушли. «Э, – думает молодец, – уж не братца ли моего двоюродного ко мне попрощаться принесли. Ведь он совсем помирал, как я из дому ушел.» Открыл он гробовую крышку, – видит, лежит в гробу человек: глаза закрыты, вытянулся, холодный…. «Помер, знать, бедняга, – говорит парень. – А может и нет?… Дай-ка я тебя, братишка, погрею.» Подошел к огню, погрел руки, приложил к лицу мертвеца, – нет, не согревается. Вынул его из гроба, посадил рядом с собою у костра, отогревал, отогревал, – нет, всё холодный. «Стой, – думает, – сделаю-ка вот как.» Приволок гроб к самому огню, положил мертвеца в гроб, улегся и сам туда же, укрыл и себя и мертвеца с головою, и давай дышать на него. Вдруг мертвец пошевелился, повернулся и схватил молодца руками, как клещами, за горло… Как рванется от него парень, – сразу выкатился из гроба, а свинцовая крышка – хлоп! – и накрыла гроб наглухо. Еще бы полсекунды – и не видать парню света белого. И так у него каблук с правой ноги краем гробовой крышки, как ножом, отрезало. Завыл мертвец, заскрипел зубами, и гроб сгинул.
