Элизабет Боуэн
Все зло от мужчин...
Она густо напудрилась, сменила шляпу и серьги, вынула из комода пару ношеных перчаток и спустилась вниз. Потом быстро побежала опять наверх и смахнула с лица пудру.
– Как лесная нимфа, – пробормотала она, – скользящая меж деревьев.
Только на Хай-стрит она обнаружила, что забыла сумку и кошелек.
Когда в половине двенадцатого вернулся домой Гарольд, его жены еще не было.
Насвистывая, он потоптался в коридоре, заглянул было к ней в спальню, на кухню, в детскую, затем ушел в контору заняться делами. Гарольд был адвокатом. Вернувшись к обеду, он встретил ее в прихожей. Она рассеянно взглянула на мужа.
– Как ты рано сегодня!
– Я приехал два часа назад, – ответил он.
– Хорошо съездил?
Он принялся, как всегда, терпеливо разъяснять ей, что «хорошо съездить» к деловой поездке в Лондон едва ли применимо.
– Разумеется, – говорил он, – все мы так или иначе стремимся приобщиться к столичной жизни, «полакомиться» ею, так сказать. Но я езжу в Лондон не за развлечениями – развлекаться я предоставляю тебе, не так ли? Меня манят иные лакомства.
– Да, Гарольд.
– Очень вкусная говядина.
– Правда? – обрадовалась она. – Я купила ее у Хоскинса. В этом магазине работает миссис Пэк, она мне и сказала. У них говядина гораздо дешевле, чем у Биддла, на целых два пенса за фунт. Теперь, когда я иду мимо лавки Биддла, я вынуждена переходить улицу. Я уже давно к нему не захожу, и, по-моему, он начал догадываться, в чем дело…
Она тяжело вздохнула, ее энтузиазм вдруг иссяк.
– Вот как, – сказал Гарольд участливо.
– Мне надоело ходить по магазинам, – вспылила она.
– Будет тебе! Никогда не поверю, что тебе надоело. Право, что тебе еще…
В этот момент Гарольд был ей отвратителен. И из Лондона ничего не привез.
– Весь день, – всхлипнула она, – уходит на всякую ерунду.
Гарольд отложил нож и вилку.
– Почему ты не ешь?
– Просто ищу горчицу, – сказал он. – Так что ты говоришь?
Когда встали из-за стола, он спросил по обыкновению:
– Чем собираешься заняться?
– Мне надо написать письма, – ответила она, скользнув мимо него в гостиную.
Она закрыла за собой дверь, а Гарольд остался в коридоре. Вот что значит «отбиваться от жизни». Впрочем, за восемь лет в ее жизни вряд ли остался хоть один уголок, хоть одно мгновение, куда бы не проник Гарольд. И самое ужасное, что она не только жила с ним, но и любила его все эти годы. Интересно, с какого дня она перестала любить Гарольда? Да и любила ли когда-нибудь?
