Борунтей ле Ноэль
Ольховый король
Часть 1. Ольховый король
Глава 1. Силана
Королевство Штайнберген образовалось в результате многолетних войн между четырьмя родственными кланами – сынами Мауны, Матери всех гномов, которая изначально представляла из себя каменное изваяние, созданное Звёздными детьми в соответствии с их пониманием эталона женской красоты. По некоторым данным, это была точная (и далеко не единственная) копия одной из обитательниц Серебряных облаков.
Однажды статую увидел Вун – первое живое существо этого мира. Он был старшим сыном Небесного Чрева (если его правильно так называть) и на тот момент не имел имени, а получил его только спустя много тысяч лет. Вуну так понравилось утончённое изваяние, что он, привнеся во внешность некоторые изменения, вдохнул в него жизнь. По его мнению, девушка была слишком высокой и худой, поэтому пришлось устранить эти недостатки.
Ожившая дочь Звёздных детей получила имя Мауна и принялась с детской непосредственностью изучать окружающий мир. Она неторопливо прогуливалась по горе, восхищаясь красотами её окрестностей. Вскоре одинокой девушке надоело бесцельно бродить, и она нашла себе занятие. Этому поспособствовали её Звёздные «родители», которые решили тоже поучаствовать в судьбе своей, так сказать, дочери и подарили ей знания и инструменты. Она стала вытачивать из камня статуи: сначала одну, потом две… три, а затем ещё и ещё. Этот процесс её так увлек, что девушка работала не покладая рук день и ночь. В результате на горе их скопилось великое множество. С виду они все были похожи – низкорослые, коренастые, но среди них не было и двух одинаковых. Позже к ней в гости пожаловал Вун, и ему так пришлись по нраву все эти каменные творения, что он оживил и их. Любимую пару своих детищ Мауна назначила главными. Они и стали родоначальниками правящей династии гномов Муттерберга.
Время шло, поколения сменялись за поколениями, а трудолюбивая Матерь всех гномов неустанно оттачивала своё мастерство, попутно обучая и своих детей. Больше всего её привлекала огранка драгоценных камней и кузнечное ремесло. Но, увы, срок её не был вечен, и когда он подошёл к концу, её потомки не смогли поделить между собой власть и возненавидели друг друга. Они надолго погрязли в нескончаемых войнах за материнскую гору Муттерберг, которая впоследствии была переименована в Ротберг. И только гномы, считая её колыбелью своего народа, сохранили прежнее название.
Итак, четыре братских народа убивали друг друга, не зная пощады и, возможно, даже позабыв о первопричинах раздора. Они просто мстили за убитых воинов своего клана. В какой-то момент один из братьев – Бергензон решил прекратить эту вражду. Он отправил к своим сородичам гонцов с вестью, что впредь не станет претендовать на трон Муттерберга, а будет покорным слугой любого из них, кто одержит в итоге победу. И в честь этого он созывает всех на примирительный пир. Но братья, сочтя радушное приглашение просто хитрой уловкой, ему не поверили. Вместо дружественного семейного праздника они устроили у подножия горы колоссальную бойню – самую страшную за всю свою историю. И хоть бились они очень храбро и самоотверженно, не ведая ни страха, ни жалости, там и сгинули, потеряв почти весь свой народ.
Но беда не отступила. Перед гномами предстала проблема захоронения бесчисленного скопления мёртвых тел. Ведь живых осталось гораздо меньше, да и те были или ещё слишком малы, или слишком слабы, а то и вовсе искалечены до безобразия. Всё это привлекло внимание огромного страшного дракона, учуявшего за много километров запах изобилующей мертвечины. В результате он стал лакомиться не только падалью, но и теми беднягами, которым удалось ранее чудом уцелеть в битве.
Таким образом, из всех четырёх кланов в конечном итоге остался только один, к которому и примкнули мизерные горстки оставшихся в живых собратьев. По большому счёту они абсолютно ничем не отличались, кроме имени своего вождя. У южан был Зонненфельсен, у западных гномов правил Грюнберг, северяне удостоились честью служить Штайнландену, а восточный клан принадлежал Бергензону. Сейчас уже даже и не вспомнить, кто из них был старшим, а кто младшим, осталась только скорбь по погибшим с оружием в руках.
По иронии судьбы власть над всеми гномами досталась тому, кто ранее от неё отказался – бывшему вождю восточного колена. Казалось бы, такой исход должен был привести остатки потомков Мауны к принудительному миру. Но, увы, благополучно жить они уже не могли. Ведь в результате произошедших трагических событий некогда цветущая долина, в которой до этого момента тесно соседствовали разные народы, превратилась в пустынный край. Поселившийся наверху дракон поедал гниющие трупы и отравлял реку, истекающую из горного озера Муттерберга, которое, по преданию, создал младший брат Вуна – Быдлонтль, получивший своё имя в честь бурлящей воды. Там же обитала и его дочь – прекрасная озёрная дева Силана.
В результате этого бедствия здесь на многие годы вперёд воцарилась засуха, а низкорослому бородатому народу пришлось спрятаться внутри горы, избегая встреч с кровожадным обитателем поверхности. Под руководством своего вождя жизнь гномов мало-помалу начала налаживаться, и они отлично приспособились к такому существованию. Но горный народ не покидала мечта, что когда-нибудь они сами или их потомки смогут вернуться в родные места и наслаждаться солнечным светом.
С тех пор прошло много долгих лет. Великим кузнецам всё-таки удалось заковать последнего дракона в цепи, чтобы он больше не вредил реке и многочисленным обитателям долины. Горное войско с самого первого дня готовилось к этой схватке, но, когда уже все было практически готово, порядком постаревший Бергензон занемог. И тогда ему на смену пришёл его единственный сын Метрихальд, по прозвищу Высокий. На фоне своих собратьев он действительно весьма заметно выделялся. Этот молодой герой заполучил любовь своего народа ещё до того, как лично его возглавил.
Будучи подростком, он стал свидетелем завала, случившегося в одной из шахт. Без раздумий юный принц бросился собратьям на подмогу, пытаясь разобрать образовавшуюся преграду и взывая попутно о помощи. Услышав его крики, другие горняки поспешили на выручку. Метрихальду удалось проделать небольшую дыру между валунами и впустить кислород к замурованным гномам. Наконец-то они увидели свет и услышали голос принца. Он продолжал разгребать груду камней, когда до него донеслись отклики спешащих к месту обрушения спасателей. Обрадовавшись, Метрихальд обернулся, но в этот момент один из валунов сместился и придавил его правую ногу, нанеся непоправимое увечье. Подоспевшие горняки взялись усердно расчищать завал. Юноша, превозмогая боль, работал с ними плечом к плечу до тех пор, пока все до одного пострадавшие гномы не были освобождены. Он остался хромым на всю жизнь и передвигался, опираясь на свой боевой молот-чекан, как на трость.
К моменту битвы Метрихальд как раз подрос и окреп, что позволило ему самостоятельно повести отважных горных воинов в бой. Вот только он, в отличие от своего отца, вовсе не собирался убивать дракона, а, напротив, поставил цель взять его живьём. И причин на это у него было несколько. Во-первых, он не видел воочию бед, доставленных гномам гигантской рептилией, из-за чего в нём не бурлила жажда расправы над обидчиком. Во-вторых, все дети Муттерберга выросли на преданиях о войне и страшном драконе. Особое впечатление на наследника произвела легенда о самой прекрасной даме на всём белом свете (после Мауны, разумеется), которую тогда же пленило ужасное чудовище. Почему дракон не убил Озёрную деву, старики ответить не могли, они и сами не знали. Вероятно, даже эта плотоядная тварь была очарована девушкой. Не исключено, что это просто сказки, пытающиеся привнести хоть какой-то луч света в непроглядный мрак заложников горы. И хотя молодой правитель никогда не видел Силану, маленькая искра надежды вдохновляла его горячее сердце на подвиг. Иногда у него закрадывались сомнения, что вдруг легенды врут и она не так прекрасна, возможно также, что дракон уже давно её съел, а может быть, Озёрной девы и вовсе не существовало. Метрихальд твёрдо намеревался это проверить.
На этот раз гномы хорошо подготовились к сражению с ненавистной рептилией. Из добытых на рудниках металлов кузнецы выковали для воинов прочную броню, которая должна была защитить их в бою. Пришёл час возмездия. Решительно настроенные воины вылезли из недр горы. Они медленно и бесшумно карабкались вверх, выбрав противоположную от ветра сторону, чтобы чудище не учуяло их заранее и не скинуло бы с отвесных скал ещё на подступах. Добравшись до цели, гномы заняли позиции среди окружавших логово скал, чётко придерживаясь плана своего предводителя. Они терпеливо ждали команды.
Дракон беззаботно лежал, нежась на солнце, но вдруг насторожился, поднял голову и стал вращать ею подобно курам, высматривающим червяка. Он явно почувствовал чужое присутствие и потому резко поднялся, приготовившись умертвить нежданных гостей. Но Метрихальд это предусмотрел. После того как все участники грядущей схватки прибыли, гномы передового отряда подняли на верёвках заранее отловленных горных козлов. Именно эти животные в течение последних лет были основной добычей огнедышащего монстра, и посему их появление сразу же спровоцировало его атаку. Несчастные козлы истошно блеяли и бились изо всех сил, но были на привязи и не могли убежать. Зрачки дракона сузились. Он полностью сконцентрировался на добыче и через мгновение, сделав огромный рывок, очутился прямо у цели. Злобная рептилия схватила и в одночасье разорвала ближайшего козла, попутно забрызгав кровью оставшихся рядом бедолаг, которых неизбежно ожидала та же участь. Хищник, довольно расслабившись, с жадностью поглощал еду. Он уже практически доел последнюю животину, и в этот момент горный вождь дал команду воинам атаковать.
В тот же миг на чудище со всех сторон набросились бесстрашные гномы. Застав врасплох обедающего дракона, они пробили его крылья острыми кирками, пригвоздив к скалам. Злобный монстр дернулся от боли, сбив хвостом храбрецов с ног, и тут же, развернув свою голову на длинной гибкой шее, попытался испепелить поваленных врагов. На подмогу очень своевременно подоспела вторая волна, заслонившая собратьев железными щитами. Это позволило выиграть время для перегруппировки. Но долго выдерживать такое пламя щиты не могли и через несколько минут раскалились докрасна. Новая волна щитоносцев подобралась ещё ближе к огромной рептилии и заменила прикрывающий отряд. Таким образом, шаг за шагом, воинственные горняки медленно, но уверенно подступали к разъярённому дракону. Чудище, порвав свои крылья, развернулось к ним огнедышащей мордой и попыталось контратаковать. Но мудрый правитель предусмотрел и это. Щитоносное поползновение было отвлекающим манёвром, за которым последовала одновременная атака с флангов и тыла. Войско начало набрасывать толстенные цепи, пытаясь свалить тварь с его мощных лап. Чтобы сковать движения недруга, гномы вбивали клинья между звеньев цепей в скалы, постепенно приближаясь к гигантскому телу и стараясь его опрокинуть. У рептилии закончился запас пламени, ведь он израсходовал его на «черепаший» заслон и не мог больше грозить этим ужасным оружием. Ему оставалось отбиваться хвостом, головой и каркасом крыльев, унося жизни неустанно нападавших на него воинов.
Когда дракон был повален на землю и, казалось, сломлен, он внезапно издал свирепый громогласный рык и, резко дёрнувшись, сбил с ног одну из линий, выдернув при этом несколько клиньев из цепи. Скорости реакции и силе молодого вождя можно было только позавидовать. Он мгновенно вбил острую часть своего чекана вместо вывороченного клина, предотвратив частичное высвобождение рептилии, а затем ухватился за цепь и удерживал её что есть мочи, пытаясь помешать чудовищу вырваться. Благо очень вовремя подоспели его ранее упавшие наземь собратья и вновь сковали движения твари. Тот рывок дракон, по-видимому, совершил из последних сил. Судя по всему, приём пищи не придал ему особо много энергии, и он больше не предпринимал попыток избавиться от цепей.
Оценив обстановку, Метрихальд, прихрамывая, подошёл к поникнувшей голове злобного монстра и надел ему на морду металлический обруч. Следом за ним подбежали и другие гномы, помогая сковывать в гигантские кандалы поверженного противника. Это победа! Таким образом, новому вождю Метрихальду Высокому удалось пленить обидчика своего народа. Жаль, его отец не дожил всего пару дней до столь знаменательного события, о котором он мечтал почти всю свою жизнь.
Войско торжествовало и восторженно скандировало: «Метрихальд! Да здравствует Метрихальд!» Услышав их голоса, из озера показалась молодая светловолосая дева. Стоит заметить, что седые рассказы ничуть не врали: Силана была прекрасна. Её длинные белокурые волосы струились вниз подобно водопаду, обрамляя прелестное лицо. Завораживающие лазурные глаза, словно бездонные озёра, были кристально чисты. В них-то юный предводитель и утонул. Он глядел на неё и не мог оторвать своего тёмно-серого взора. Остальные воины, заметив сосредоточенный взгляд вождя, повернулись в сторону предмета его восхищения и синхронно замолчали. Силана сразу же покорила всех своей безграничной красотой. Нежные черты девы манили юношу, а лёгкая печать усталости придавала её облику трогательную беззащитность. Одна только мысль, что она может достаться ему на правах победителя, опьяняла его. Но невзирая на свою врождённую храбрость, Метрихальд испытывал непреодолимую робость и никак не мог отважиться подойти к девушке. А потому его верные поданные сами трепетно под руки привели Силану к своему героическому вождю и объявили его великим спасителем. Озерная дева приветливо улыбнулась и тотчас же отныне и навсегда украла его сердце. Он возжелал непременно на ней жениться, и она, безусловно, ответила согласием.
***
Молодой Метрихальд был охвачен бушующим пламенем любви, а потому его преследовала жажда подвигов и красивых жестов во имя своей избранницы. Он назвал в её честь реку, избавленную впоследствии от яда дракона. Здесь же, на поверхности, он основал новое королевство Штайнберген. Гномы ликовали и пировали: наконец-то сбылась их мечта. Молва обо всём произошедшем быстро прокатилась по всей долине, и это, вероятно, навлекло беду на счастливых молодых. Силана славилась необычайной красотой даже по меркам людей и эльфов, что уж там говорить о гномах, чьи женщины отличались от мужчин разве что отсутствием бороды. Многие путники направлялись в заложенную на вершине горы неприступную крепость Вахгдраган, чтобы полюбоваться тамошней королевой, о которой уже далеко за пределами земель, принадлежавших гномам, начали ходить новые легенды.
Метрихальд очень гордился своей супругой и, несмотря на свою чрезмерную тягу к богатству, именно её по праву считал своим самым ценным сокровищем. А потому всем желающим хоть краем глаза узреть великолепие Силаны он предоставлял такую возможность. По приказу короля в огромном зале крепости лучшие мастера соорудили бассейн. Здесь Озерная дева в основном и проводила всё своё время. Сбоку располагалась неприметная дверь с маленьким отверстием, через которое можно было полюбоваться на прекрасную королеву. Предприимчивый правитель даже назначил специального человека, который провожал жаждущих лицезреть прелестную Силану к заветному глазку. И хоть стоил такой просмотр отнюдь не дёшево и далеко не все могли позволить себе такое удовольствие – лично убедиться в её легендарной красоте, тем не менее слухи о её небывалой притягательной внешности только множились. А те, кому всё-таки посчастливилось добраться до сокровенной цели, приходили в полный восторг. По слухам, некоторые, увидев Силану, даже умирали от восхищения – настолько она была неотразима. Многие мужчины из числа выживших счастливчиков всей душой завидовали королю гномов, и практически каждый из них считал, что именно он гораздо более достоин Озёрной девы, нежели жадный вождь. Быть может, это была какая-то древняя магия, или всё же она действительно являлась эталоном женской красоты того времени.
А вот дамы завидовали не хозяину Вагхдрагана, а самой Силане, точнее, её покоряющей мужские сердца красоте. Среди таких завистниц была и Изольда Мрачная, владычица соседнего королевства – Сумрачного леса. Её зависть тесно переплеталась с врождённой злобой, которая передавалась по наследству в их достаточно древней династии. Но она была так горда, что не могла признать свое уязвленное самолюбие, и умудрялась всё равно называть себя самой прекрасной дамой на всём белом свете. А всех несогласных с её точкой зрения она казнила без разбору, самолично перерезая им глотки. Изольда испытывала к Силане такую сильную ненависть, с какой она никогда не сталкивалась ранее. Но если углубиться в генеалогию, то в действительности Силана и Изольда были родственницами, чьи корни восходили к речному царю Быдлонтлю, породившему всех без исключения Озёрных и Речных дев, ставших матерями многим народам, а главное – многим героям. Этого Речного царя сами девы описывали, как огромное, почти бесформенное существо, внешне напоминавшее то ли рыбу, то ли жабу, хотя в принципе он мог принимать абсолютно любую форму и полностью растворяться в воде. Дважды прабабушка Изольды, Малойя, тоже была Озёрной девой и в каком-то смысле родной сестрой Силаны. А посему их семейная красота передалась и внучке, но до своей прославленной родственницы Изольде всё равно было далеко.
Тем временем всеобщее любование молодой королевой Штайнбергена привлекало всё новых и новых путников, которые устремлялись в Вагхдраган даже из самых отдалённых уголков, привозя с собой многочисленные диковинные дары, из-за чего горное королевство начало очень быстро процветать и богатеть. Любящий муж, король Метрихальд, желал добиться бессмертия для своей любимой жены и подарить ей вечную молодость, чтобы она всегда озаряла этот мир, всё ещё полный мрака, своей красотой. Собственно по этой причине дракона не убили сразу, а пленили, из-за чего жертв среди воинов было в разы больше, так как задача была гораздо сложнее – взять его живьём. Придворные алхимики годами пытались разгадать секрет долголетия этих древнейших существ, которое по какой-то непостижимой причине досталось эльфам, а горный народ, увы, обошло стороной.
Узнав об этих намерениях ненавистного соседа, правительницу племени тёмных эльфов (а тогда именно так они и назывались) одолела безудержная ярость. Подобного исхода событий никоим образом допустить было нельзя. Если ранее Изольда могла покорно уповать на то, что век Силаны не беспределен, и по его окончании королева Сумрачного леса – совершенно очевидно и вполне заслуженно – должна занять титул самой прекрасной дамы, о котором она мечтала уже давно. Но такой поворот событий вывел её из душевного равновесия и заставил срочно предпринимать какие-то меры, а не просто выжидать, затаившись в своём мрачном логове. Нужно было непременно вмешаться и ускорить процесс гибели Силаны, пока королевские алхимики не достигли своей цели. Вот только загвоздка была в том, что подданные могли бы не понять такого весьма сомнительного и крайне эгоистичного мотива и, вероятно, не пошли бы на верную гибель ради столь неоправданной прихоти матриарха, поскольку всем прекрасно было известно, что крепость Вагхдраган была неприступной. Но королева эльфов уж точно не собиралась останавливаться, ведь, помимо красоты, она обладала ещё небывалой хитростью и коварством. 
Для начала Изольда обвинила Штайнберген в том, что они слишком хорошо живут, монопольно контролируя источник местной реки, когда другие, по её словам, едва сводят концы с концами. И хотя это совершенно точно не было правдой, её слов вполне хватило, чтобы эльфы слепо последовали за своей предводительницей, которая призвала народ отобрать то, что по праву должно принадлежать только им. Почему именно им? Ведь они были далеко не единственным королевством в этой местности. Чтобы ответить на этот резонный вопрос, стоит узнать немного больше о племени Изольды.
***
По преданию, Вайснамар – это первое светило, создавшее весь этот мир в привычном для нас понимании. От его искры, отколотой Мраком, появилось первое разумное антропоморфное существо. Его звали Элл, реже упоминалось имя Элв или Элф. Он и стал праотцом народа, названного в дальнейшем в его честь. Позже, когда второй сын Небесного Чрева – Быдлонтль породил первую свою дочь, Озёрную деву Малойю, начался род эльфийский. У неё было два сына: старший Ойнэ и младший Даммерунг. После смерти их матери Элл наплодил ещё много детей от других дев, но не считал их достойными наследниками, так как они были лишь наполовину потомками первородных. Стоит признать, что высокомерие – одна из главных черт характера эльфов. Но это не мешало их владыке быть мудрым и могущественным правителем. Всю свою жизнь, исчисляемую не одной тысячью лет, он старался заботиться о благополучии своего народа. Чтобы заполучить территории для проживания новых существ, надо было отбить их у прежних хозяев – драконов, которые были весьма могущественными существами и могли в одиночку противостоять целым народам. Шаг за шагом эльфы отвоевывали новые земли.
К сожалению, срок жизни Элла был не бесконечен. После его кончины, примерно к окончанию четвёртой тысячи циклов от явления Вайснамар, трон короля эльфов по праву первенства перешёл к старшему брату, унаследовавшему от отца мудрость и осторожность. А Даммерунг был молод, горяч и весьма воинственен. Считая Ойнэ мягкотелым, младший брат пребывал в абсолютной уверенности, что в эти тяжёлые времена их народу нужен именно такой лидер, как он. Жажда власти одержала над ним верх и подвигла кинуть вызов старшему брату. Но поскольку все знали, что свою силу Элл передал законному преемнику – Ойнэ, Даммерунг требовал честный бой, лишённый защитных чар. Иначе у него не было никаких шансов победить. Старший брат снисходительно согласился, что и послужило для него роковой ошибкой. Он явно переоценил свои силы (скорее всего, как раз из-за фамильного высокомерия) и пал жертвой яростного и весьма кровавого поединка с родным братом.
Даммерунг был очень доволен собой – он ликовал и уже готовился занять освободившийся трон, но силы его великого отца вернули Ойнэ к жизни. Старший отпрыск Элла (которому было не чуждо милосердие – ещё одна черта, разнившая их с братом, но общая для него с отцом) простил Даммерунга и не лишил его жизни, но объявил недостойным и навсегда изгнал из мест обитания эльфов. Поскольку Элл был создан из света, то свои земли эльфийский народ называл Светлыми, а остальные, остававшиеся под властью драконов, – Тёмными. Туда и пришлось отправиться младшему потомку первородных, возненавидевшего после этих событий как своего брата, которого честно одолел в поединке, так и отца, вернувшего того к жизни. Даммерунг счёл этот поступок крайне несправедливым, едва ли не предательством. Он больше не признавал Ойнэ братом и поклялся отомстить, но не знал как, поскольку боялся, что тот вернётся к жизни опять. Поэтому изгнанный наследник решил временно оставить эту затею до того времени, когда найдёт способ решения этой проблемы. А пока предстояло отвоевать земли у драконов под свои владения.
У Ойнэ, как и у его отца, не было цели уничтожить всех коренных жителей этого мира. Они стремились лишь обезопасить свои территории, чтобы их народ мог жить спокойно. Младший же из рода Эллов уродился жестоким и беспринципным. Он истреблял драконов с особой кровожадностью. Бойня просто опьяняла его. И в какой-то момент он повадился пить кровь убиенных им древних существ, принимая это как дань победителю. Эта солоноватая жидкость наполняла его небывалой силой, но раз за разом всё в большей мере отравляла его душу. Даммерунг был уверен, что именно эта сила сделает его таким же могущественным, как отец, и поможет окончательно одолеть ненавистного брата.
Кроме того, младший отпрыск Элла мечтал создать собственный народ и для этой цели выкрал симпатичную эльфийку, всецело её поработив. Деспотичный зачинатель династии даже не удосужился узнать имени своей наложницы, родившей ему первого ребенка – дочь Амерру, которая была точной копией своего отца. Но это не привело к улучшению его отношения к матери девочки. Напротив, она очень быстро наскучила Даммерунгу, и он стал красть всё новых и новых эльфиек, которые рожали ему всё больше и больше детей. Но по-настоящему основатель рода любил только свою старшую дочь, которая была на него очень похожа. Она же, наоборот, тайно ненавидела отца за отвратительное отношение к матери, да и в целом ко всем его окружающим. Высокомерию Даммерунга не было предела: он считал себя лучше всех своих поданных вместе взятых, а бывших одноплеменников – и вовсе кем-то низшего сорта.
Где-то к середине седьмой тысячи циклов от явления Вайснамар Сумрачный народ был полностью сформирован. К этому времени юная дочь правителя уже подросла, но её ненависть к тираничному отцу никуда не делась. Будучи достойной наследницей коварного родителя, Амерра умело скрывала свою неприязнь, играя роль любящей и заботливой дочери. А в одну тёмную ночь, когда Даммерунг окончательно утратил бдительность, она тихонько проскользнула к нему и перерезала глотку, пока он мирно спал в своих покоях в Даммерунгшлосс. Его кровь уже не была привычного цвета, она приобрела чёрный оттенок, но темнота скрыла тот факт.
Наутро Амерра поднялась в центральную башню, возвышавшуюся над остальными постройками, и объявила народу о досрочном окончании гнёта прежнего тирана, а себя с матерью провозгласила правительницами королевства. Правда, всем было понятно, что её мать будет сидеть на престоле сугубо формально, а вся власть будет сосредоточена в руках старшей дочери Даммерунга. Другие его наследники не осмелились пойти против сестры и покорно присягнули ей в верности, несмотря на то, что она изгнала их за пределы крепости. Да и народ Сумрачного леса от гнёта не избавился, а лишь тиран-отец сменился на тиранку-дочь.
С тех самых пор жизнь в королевстве очень изменилась. Здесь навсегда воцарил матриархат и были введены совершенно новые обычаи. Все, кто противился переменам, заплатили жизнью за свою непокорность, став назидательным примером для всех остальных обитателей Тёмных земель. Из рёбер почившего Даммерунга и кожи дракона, которая ранее служила ему одеянием, был сшит королевский корсет – признак власти матриархов. Череп основателя этого племени стал королевской амфорой. Голова первого убитого Даммерунгом дракона служила троном в замке, где теперь восседала Амерра. Это был единственный замок в королевстве, который заложил ещё сам Даммерунг, назвав его в честь себя любимого – Даммерунгшлосс. Новоиспечённая правительница сперва хотела изменить название, но в итоге решила оставить имя ненавистного ей отца в знак того, что теперь это место служило, по сути, его усыпальницей. Из других его костей были сделаны рукояти для оружия приближённых к королевской семье воинов, являющихся родственниками матриарха, а также различные украшения для личной коллекции Амерры.
Вокруг замка располагались шатры, сооруженные из драконьих рёбер и перепонок крыльев, в которых жили преимущественно богатые и именитые семьи. Это были придворные и высокопоставленные воины. Все остальные обосновались за пределами ближнего круга, расселившись по всем владениям сумрачных эльфов в разных направлениях. Их жилища и одеяния были куда скромнее столичных сородичей. Вместо драконьей они использовали обычную звериную кожу, окрашенную в чёрный цвет кровью драконов. Те, кто не мог себе позволить этот тёмный краситель, считались отбросами общества. Поэтому за обещание матриарха наградить их хоть каким-нибудь количеством этой ценной жидкости бедняки были готовы пойти на любую жертву и рискнуть всем, что у них было. Этим положением дел и воспользовалась спустя примерно одиннадцать тысяч циклов от явления Вайснамар правнучка Амерры – Изольда.
Бронёй для сумрачных воинов служила толстая шкура Каменных драконов, которая помимо небывалой прочности, ничем не уступающей аналогам того времени, была ещё и огнеупорной. Это значительно облегчало охоту на новых драконов и давало им неоспоримое преимущество в ходе боевых действий с соседними народами, так как в отличие от металлической брони драконья кожа была намного легче и эластичнее.
***
Все наследники Даммерунга отличались небывалой жестокостью и коварством. Типичным представителем этого семейства являлась также Изольда, правнучка Амерры. С её лёгкой подачи началась одна из величайших войн, сопоставимая с «Муттербергской бойней». Кинув клич отобрать у гномов незаконные богатства и посулив в качестве награды кровь дракона, королева смогла организовать «священный» поход против своих соседей. Огромное множество славных воинов полегло с обеих сторон. Неприступную крепость в горах не получалось одолеть силой и взять измором. Поскольку внутри крепости имелся неиссякаемый источник, недостатка в воде её обитатели не испытывали. А еду они добывали, совершая через скрытый проход по ту сторону горы в Блиндефаде вылазки на территорию Лойтэфюрштантума – вотчину людей, у которых за немалые деньги и скупали провизию. Большие финансовые вливания обогащали местных жителей и способствовали развитию их королевства. Это обстоятельство гномов не очень радовало, но других вариантов они не видели и были вынуждены выбирать из двух зол меньшее.
Тёмные эльфы, к своему сожалению, не могли окружить гору, чтобы перекрыть Блинденфад, поскольку им пришлось бы вторгнуться на земли Лойтэфюрштантума, а воевать сразу с двумя крупными противниками им было не по зубам. Поэтому Изольда придумала хитроумный план. Ей было известно, что гоблины обладали способностью проходить сквозь стены. Она отдала приказ найти представителей этого народа и привести во дворец. После длительных поисков удалось поймать двух гоблинов, которые вынужденно бежали из затерянного подземного города от своего злобного короля, пожирающего соплеменников. Здесь, на поверхности, эти беглецы примкнули к банде наёмников, промышлявших мародерством и грабежами. Все разбои они совершали по ночам по причине непереносимости солнечного света. Изольда пообещала им амнистию и горы драгоценностей за содействие в победе. Эльфов, в сущности говоря, богатства вообще не интересовали, они всегда руководствовались своими якобы высокими мотивами. При любых других обстоятельствах гоблины никогда бы не пошли на сделку с ненавистными эльфами – своими главными недругами. Но выбора не было. Для соплеменников они были изгоями. Заклятые враги тоже не пощадят, если они откажутся помочь. Поэтому пришлось согласиться.