Борис Якеменко
История России. С древнейших времен до наших дней
© Якеменко Б.Г., 2024
© ООО «Яуза-каталог», 2024
Предисловие
История и жизнь
В наше сложное и неспокойное время, когда все сдвинулось со своих основ, фундаментов, пьедесталов, когда разруха и в клозетах, и в головах, а сапоги давно выше Шекспира, наверное, нет человека, который бы не искал какой-то опоры, чего-то незыблемого, неразрушимого, на что можно опереться в трудную минуту, во что хотелось бы верить. И не случайно так часто и так много в последние годы в нашем обществе обращаются к истории: вглядываясь, как в зеркало, в события далеких столетий, пытаются в них разглядеть черты событий наших дней, взывают к человеческому опыту, накопленному за века. Суд истории представляется многим последним и самым объективным судом, который все расставляет по своим местам, воздает каждому по делам его и приговор этого Суда – окончательный и не подлежащий ни обжалованию, ни пересмотру…
В трудные минуты бытия, когда человек исчерпывает все имеющиеся ответы на предложенный жизнью вопрос, он обращается к памяти семейных предков, ворошит старые письма и фотографии, садится на низенькую скамеечку у самой дорогой могилы и замолкает в надежде, что те, кто давно ушел, лучше знали, как жить, что их опыт, их память, их образ, вставший перед мысленными очами, помогут, как и раньше, не оставят в беде, скажут именно то, самое важное, слово, которое никак не удается найти. И сейчас все больше людей, разуверившись в будущем, запутавшись на бесчисленных дорогах, предлагаемых политиками, обращаются к тысячелетнему историческому опыту, считая, что возврат многого из того, что отвергалось ранее, позволит наконец подвести под наш расшатанный дом прочный фундамент, тем более что истинам, рожденным сотни лет назад и окатанным, как морская галька, опытом сотен тысяч людей, можно безусловно доверять. Мы живем внутри исторического потока, он несет нас, которых тысячи и миллионы, и мы в свою очередь направляем его, вопреки традиционному убеждению, что историю делает горстка царей, королей и военачальников, а все остальные – лишь навоз на полях, на которых должны взойти плоды их политических комбинаций и проведенных сражений.
В этой книге мы, как и многие другие, попытаемся обратиться к истории и, апеллируя к ее опыту, опыту жизни тех, кто прошел по этой земле до нас, в чем-то понять происходящее, в чем-то – прошлое, а в чем-то – будущее. Государство и человек – вот два субъекта истории, взаимоотношения между которыми определяют ход и направление исторического процесса. Для Российской истории взаимоотношения государства и человека всегда играли исключительную, важнейшую роль. И в нашей книге мы обратимся к устоям государства и устоям – нравственным, моральным, традиционным – человека, живущего в России, и постараемся дать ответы хотя бы на некоторые вопросы из тех, что стоят сегодня перед нами.
Введение
История и историки
Что такое история? Для чего она нужна? Чем занимаются историки? В наши дни, когда интерес к истории неизмеримо вырос, когда мы стремимся разобраться в том, что происходит в наши неспокойные дни и что происходило раньше, эти вопросы не могут не возникать и требуют своего ответа.
Как определить науку историю? Прежде чем начать говорить о каком-то предмете, обычно стараются «договориться о терминах». Среди множества определений истории, которые можно найти, стоит выделить два. Первое – историка С. Ф. Платонова: «История есть наука, изучающая конкретные факты в условиях именно времени и места, и главной целью ее признается систематическое изображение развития и изменений жизни отдельных исторических обществ и всего человечества». И второе – одно из самых кратких и точных, принадлежащее французскому историку Марку Блоку: «История – это наука о людях во времени». Однако этого определения, разумеется, недостаточно, чтобы все вопросы, связанные с этой наукой, оказались решенными.
Среди книг об истории есть одна, которая стоит многих других. Ее автор, упомянутый выше Марк Блок, один из самых крупных специалистов по истории средневековой Франции, не имея доступа к источникам и библиотекам, написал ее в годы войны в оккупированной Франции перед своей смертью. Она стала своеобразным завещанием Марка Блока. В первой же фразе книги автор ставит вопрос: «Зачем нужна история?» – и затем многократно отвечает на него.
В наши дни мы привыкли к тому, что необходимость любой науки определяется тем материальным эквивалентом, который она дает обществу. В отличие от физики, химии, математики, астрономии, биологии, без которых невозможна техника, медицина и многое другое, история не дает нам ничего материального. Понимая, что так рассуждают многие люди, Марк Блок писал: «…Если даже считать, что история ни на что иное не пригодна, следовало бы все же сказать в ее защиту, что она увлекательна». Ее увлекательность порождает интерес к прошлому своей страны и своему собственному, и даже если это любопытство часто не выходит за границы бытовых мелочей, подробностей личной жизни, нельзя забывать, что из любопытства выросла вся современная наука и в конечном итоге – цивилизация.
Разумеется, начиная разговор об истории, нельзя оправдывать ее существование только тем, что она возбуждает любопытство. Нередко на вопрос, поставленный выше, даются ответы, над которыми часто никто даже не задумывается: она учит, она дает образцы для подражания и отрицательные примеры. Но еще знаменитый историк В. О. Ключевский писал, что «история не учительница, а надзирательница», она «ничему не учит, а лишь наказывает за незнание уроков». На первый взгляд так оно и есть. Если бы люди извлекали опыт из истории, то вряд ли за Первой мировой войной последовала Вторая.
Значит ли это, что история ничему не учит, а действительно только наказывает? Безусловно, нет. История учит, но не впрямую. «Она заставляет человека понять, – писал известный историк В. Кобрин, – что он – лишь звено в цепи поколений, но звено необходимое. Благодаря истории мы можем ощутить эту тесную связь поколений. Далекие эпохи вовсе не так уж далеки, как может показаться». В. О. Ключевский считал, что, даже просто сидя за столом и «помышляя тоскливо о пропущенной „Руслане и Людмиле“», студент не сможет найти «ни перед собой, ни в себе… предмета неисторического: бумага, перо, профессор, опера, самая тоска по ней, наконец, ты сам, как студент, зачитывающий полугодие, – все это целые главы истории, которые тебе не читали в аудитории, но которые ты должен понимать на основании тебе читанного».
А сколько вещественных свидетельств – живых, помнящих те далекие века и годы (и на которые часто мы даже не обращаем внимания), – ежедневно проходит перед нами. Найденная на даче старая газета воскрешает давно забытые проблемы, волновавшие наших родителей в юности. Старая чашка, подаренная когда-то дедушке его матерью, или пожелтевшая фотография, хранящаяся в семейном альбоме, являются тем живым корнем, уходящим в прошлое, питающим и держащим нашу семью. А древние стены Московского Кремля, пережившие осады и пожары? А сумрачная белокаменная лестничная башня, на ступенях которой погиб князь Андрей Боголюбский, а теперь по этим ступеням можем подняться мы, – разве это не зримые нити, уводящие нас в далекое прошлое и делающие нас участниками, зрителями тех далеких и словно никогда не существовавших событий?
Продолжая разговор о пользе истории и переходя от обыденных вещей, неприметных «осколков истории» к глобальным историческим процессам, необходимо подчеркнуть, что исторический путь, пройденный народом и страной, неизбежно сказывается в настоящем. Говоря о событиях наших дней, мы не случайно часто употребляем термин начала XVII века «Смута», бессознательно обращаясь к прошлому опыту, а проводя аналогии, можем увидеть, как в зеркале, в сегодняшней суматохе, разбросе мнений, скорби о распадающемся Отечестве, чехарде министров и всплеске мистицизма события 1917 года. Современные требования снять одного чиновника и заменить его другим почти ничем не отличаются от стремлений народников убрать «плохого» царя и поставить «хорошего», который будет слушать народ и исполнять его волю.
Наше личное самосознание основывается на нашей собственной памяти, самосознание народа – на общности исторических воспоминаний. И в связи с этим необходимо помнить, что, сохраняя эту память, историк должен сознавать ответственность и перед теми, кто передал ему эту память, и перед теми, кому он должен ее передать.
К сожалению, затронутая проблема является одной из самых крупных проблем исторической науки в целом и одним из самых больших искушений конкретного историка в частности. История как «наука о людях во времени», даже далекая, постоянно затрагивает чьи-то личные, человеческие интересы, убеждения, представления. В связи с этим столетиями историческую науку стремились поставить на службу политике и идеологии, требуя оправдать «с исторических позиций» те или иные «нужные» идеи, доказать недоказуемое, найти несуществующее.
Одно из лучших средств для максимального приближения к исторической истине – это хорошее владение правилами исторической науки и ее инструментарием, которые обязательны для соблюдения всеми, кто решил изучать историю. И вопрос этот стоит тем острее, чем выше рост интереса к истории.
Насколько опасно это незнание, можно убедиться, взглянув на полки книжных магазинов. В наши дни мы можем видеть, как несоблюдение этих правил, амбициозное желание приподняться над ними, зачастую продиктованное элементарной ленью и стремлением поскорее прославиться, плодит множество дилетантов, пробующих силы в писании работ по истории, которые нередко оказываются опубликованными. Их фамилии хорошо известны: Суворов (Резун), Фоменко, Носовский, Аджа, Кандыба, Радзинский, Акунин – математики, физики, инженеры, драматурги, авторы детективов, которым кажется, что, прочитав Карамзина, Соловьева и Ключевского (а иногда и просто учебник истории), они уже стали историками, да к тому же и независимыми, свободными от «догм» и потому способными бросить «свежий взгляд» на давно известные события.
Они убеждены, что, для того чтобы писать формулы и ставить опыты, надо обладать научным мышлением, мощной фактологической базой, особым складом ума. А история – это соревнование в изощренности фантазии, доступное всякому, кто прочитал «Пособие для поступающих в вузы». В результате изумленный и не утративший здравого смысла читатель новых исторических трудов узнает, что Куликовская битва была в Москве, Чингисхан и Юрий Долгорукий, папа Григорий VII и Иисус Христос – одно лицо, город Самара на самом деле древний Рим, а на Руси до XV века все говорили по-тюркски и, садясь, принимали позу лотоса. Всех этих авторов подводит одно убеждение: поверхностное знание фактов и начитанность в общей литературе они считают вполне достаточным условием для исследовательской работы в области истории. Между тем гораздо важнее другое, что дается только напряженным трудом, серьезной школой, – овладение методикой научного исследования.
В своей работе историк нередко сталкивается с очень большими трудностями, когда картину далекого прошлого приходится воссоздавать по случайным деталям, из крохотных кусочков, применяя не только опыт, знания, логическое мышление, но и интуицию и изобретательность в поисках методов извлечения информации из источников. Настоящий историк никогда не станет притворяться всезнайкой и сможет признаться в том, что он не знает точного ответа на вопрос, или признать то, что его гипотеза – не единственно возможная. В. Кобрин отмечает, что «есть один очень хороший тест на профессионализм историка. Если автор часто употребляет слова „несомненно“, „с уверенностью можно сказать“ и т. п., то его профессионализм под большим вопросом. Напротив, для опытного исследователя типичны такие выражения, как „возможно“, „не исключено“, „быть может“, „можно предположить“».
Одна из сложнейших проблем, встающих перед любым историком, – вправе ли он судить людей прошлого? С высоты знаний и представлений XXI века легко осуждать прошлое и недоумевать по поводу «нелогичных» поступков людей XIII или XVI века. Главная задача ученого-историка – не судить, а понимать людей прошлого, постараться увидеть события глазами их современника. Зная это, он пытается взглянуть на человека с двух сторон: со стороны той среды, в которой он вырос, системы ценностей общества, в котором он жил, социальной группы, к которой он принадлежал, – и одновременно со стороны современных норм морали. Поэтому нельзя оправдывать под предлогом общей жестокости века массовые убийства, казни, войны, измену и предательство – ведь именно мораль и нравственность составляют основу человеческой личности. Как писал В. Рубин, «история, лишенная нравственного содержания, становится не только занятием пустым и неинтересным, но и занятием в известной степени вредным».
Источники и историография
Существуют источники письменные и материальные. До нашего времени дошло очень немного письменных источников, относящихся к древнейшему периоду истории славян. В основном это древнегреческие, латинские, древнееврейские, византийские, арабские сочинения. В целом же письменным (или нарративным) историческим источником принято называть любое сочинение, не являющееся специальным трудом по истории. Так, например, мемуары Наполеона являются источником, а сочинения Карамзина и Соловьева – историографией.
Самым ранним источником является составленное отцом истории Геродотом (V век до н. э.) описание Скифии и населяющих ее племен, среди которых, как считает ряд исследователей, были и предки славян. Однако следует помнить, что отцом истории с большей уверенностью можно было бы назвать Полибия, ибо именно он первым не только собрал исторический материал, но и попытался систематизировать и осмыслить его. Отдельные сведения о географии и истории Восточной Европы приводятся в сочинениях Страбона (I век до н. э. – I век н. э.), Плиния Старшего (I век), Иордана (VI век), Тацита (I–II века), Маврикия Стратега (VI век) и других античных и средневековых авторов. Ценные сведения об общественном строе, нравах, обычаях, военном искусстве славян содержатся в трудах крупнейшего византийского историка Прокопия Кесарийского.
Наиболее важными источниками русского происхождения являются летописи – хронологические записи происходивших событий (от славянского слова «лето» – год). Летописание велось при княжеских дворах, в монастырях, при епископских кафедрах. Политическая ориентация, характер и интересы летописца накладывали значительный отпечаток на отбор и истолкование фактов, поэтому летописи трудно читать и понимать без хотя бы элементарной исторической подготовки. Однако погодная форма записей позволила заключить в летописях богатейшую информацию. Самой известной древнерусской летописью является Повесть временных лет, составленная монахом Киево-Печерского монастыря Нестором в XII веке. Не менее известны и Ипатьевская летопись, содержащая первое упоминание о Москве, Троицкая, Лаврентьевская, Никоновская и другие. Как правило, свое название летописи получали либо по месту их обнаружения, либо по имени того человека, кому они принадлежали до того, как оказались в архивах.
Важнейшим источником по истории древнерусского права (и в целом по истории Древней Руси) является законодательный свод Русская Правда, составленный при великом князе Ярославе Мудром и его сыновьях в XI веке. Ценные сведения содержатся в литературных произведениях (житиях и сочинениях святых, поучениях, сказаниях, рассказах о путешествиях-хождениях, повестях). Интересным памятником конца XI – начала XII века является «Поучение Владимира Мономаха своим детям». О роли Руси в мировой истории, о ее культурном и историческом значении замечательно говорит киевский митрополит Иларион в знаменитом «Слове о Законе и Благодати», написанном в XI веке.
Огромную роль в изучении древнейшего периода нашей истории играют данные археологии, этнографии, лингвистики. Археологические находки позволяют реконструировать жизнь тех эпох, от которых не сохранилось никаких письменных источников, подтвердить или опровергнуть данные, уже известные по различным письменным документам. Важным источником эпохи Древней Руси является былинный эпос, который позволяет нам получить сведения о жизни Древней Руси, о религиозных верованиях русского народа. Представить себе жизнь людей, их быт помогают надписи на вещах, на стенах храмов – граффити. Их можно встретить на древних кувшинах, пряслицах, прочей утвари (предметах повседневного обихода). На откосах дверного проема, который когда-то выводил на боевую площадку Золотых ворот Владимира, сохранились граффити воинов, защищавших эти ворота. Многочисленные надписи – обращения к Богу, рисунки крестов сохранились на стенах храмов Святой Софии в Киеве и Новгороде, на алтарных апсидах храма Бориса и Глеба в Кидекше, Георгиевского собора в Юрьеве-Польском, Спасо-Преображенского собора в Переславле-Залесском.
Особенно ценным источником являются берестяные грамоты, открытые сравнительно недавно – в 50-х годах XX века. Основная масса их обнаружена археологами в Новгороде. Берестяные грамоты найдены также в Смоленске, Старой Руссе, Москве и других городах. Среди грамот встречаются и тайные письма, и хозяйственная документация, и завещания, и даже упражнения в письме юных горожан. Открытие этих грамот доказало, что в Новгороде была почти поголовная грамотность. Сегодня в наш обиход входят новые типы источников – тексты из соцсетей, твиты, клипы и пр., возникает и совершенствуется методология работы с новыми типами источников. Безусловно, только тщательный комплексный анализ данных самых различных источников и исторических дисциплин может позволить ученым наиболее полно реконструировать далекое прошлое.
Что же касается историографии, необходимо, начиная изучение истории Отечества, знать хотя бы несколько имен. Первая попытка написания истории России была сделана только в период петровских реформ. Здесь на первом месте стоит В. Н. Татищев, автор пятитомной «Истории», которая и по сей день не утратила своего значения. Татищев использовал массу источников (иногда без должной оценки), но, поскольку сейчас многих из этих источников уже не существует, он остается для любого изучающего историю России человека автором, без трудов которого нельзя обойтись.
В середине XVIII века жил и известный историк Август Шлецер – автор большого научного труда о русских летописях «Нестор». В то же время и знаменитый ученый М. В. Ломоносов начал писать свой курс русской истории, но довел его только до событий первых веков. И наконец, в конце XVIII века появляются труды Н. М. Карамзина. Любой человек, хоть немного интересовавшийся историей России, знает это имя. Труды Карамзина издавались и переиздавались сотни раз, и это не случайно. Его «История России», написанная в подмосковной усадьбе Остафьево, стала первым научным систематическим трудом по русской истории, к сожалению, не законченным. Современная наука признает не все выводы Карамзина, и далеко не все из его научного наследия равноценно, но тем не менее это первая научная «История России», не утратившая своего значения и поныне.
В первой половине XIX века профессор Московского университета С. М. Соловьев начал издавать свой курс истории, составивший со временем многотомную «Историю России с древнейших времен». В течение 29 лет Соловьев с удивительной аккуратностью выпускал каждый год по тому (помимо того, что писал статьи и преподавал) и довел свое огромное историческое сочинение до времен императрицы Екатерины II. Труд этот настолько грандиозен, что его очень тяжело читать подряд, но обойтись без него невозможно, потому что книги Соловьева – это энциклопедия русской истории, пусть и не исчерпывающая все проблемы и вопросы. Труд Соловьева остается и, очевидно, останется навсегда единственной работой такого масштаба, и без его «Истории России» представить себе русскую историческую науку нельзя, тем более что многие его выводы не утратили своей актуальности и по сей день.
У С. М. Соловьева, среди многих других, был замечательный ученик – В. О. Ключевский, который создал свой курс лекций, написанный совершенно под иным углом зрения. Лекции Ключевского стали своеобразным теоретическим комментарием к труду Соловьева. У Ключевского замечательный язык, и это привлекает внимание к его работам даже при первом знакомстве. Психологические характеристики таких исторических деятелей, как Иван Грозный, Петр I или Екатерина, у Ключевского удивительно точны и глубоки. Поэтому очень интересны не только его сочинения по истории, но дневники и афоризмы, где несколько строчек иногда стоят целой научной статьи. К концу XIX века относятся и труды Д. И. Иловайского, недавно полностью переизданные. Прекрасный популяризатор, Иловайский стал создателем «канонического» учебника русской истории, по которому учились многие поколения гимназистов.
Завершает знаменитую плеяду историков С. Ф. Платонов. Работавший в тяжелейшие годы революции и в послереволюционное время, он словно подводит определенную черту под развитием русской исторической науки. Можно сказать, что Платонов – это та вершина, на которую поднялась русская историческая наука перед разгромом в 30-х годах XX столетия. Платонов был автором не только издававшегося десять раз знаменитого «Курса лекций по русской истории», который он читал, но и ставших классикой трудов по отдельным вопросам русской истории, как, например, «Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI–XVII вв.», «Борис Годунов». Платонов испытал на себе все ужасы послереволюционного времени: был обвинен в саботаже, контрреволюции, сослан в Самару, где страшно нуждался и голодал и через некоторое время скончался. Из советских историков большое значение для исторической науки имеют труды Б. Рыбакова, М. Тихомирова, Р. Скрынникова, С. Шмидта, Л. Гумилева, В. Петрухина, В. Седова, В. Янина, В. Назаренко и других.
