полная версия

Борис Васильев
ЛидаКол

Полная версия

9

В сознании, явно изменённом,

Везла Тамара незнакомку,

Рукой сжимая потаённо

Из платины в камнях иконку.

«Вам точно не нужны врачи?» –

Осмелилась она спросить.

«Веди машину и молчи!

И хватит это теребить!

Тем более, веры в тебе нет.

Зачем безбожнице икона?

Когда ты настоящий свет

Продашь за свет от телефона!

Меня ты больше не тревожь,

Вези к Таврическому саду».

У Томы пробежала дрожь

От этой речи и от взгляда.

Пронизывающий глубоко,

Какой-то неземной, холодный.

Красотка бы сейчас легко

Всё отдала из жизни модной,

Лишь бы забыть она смогла

Вид этих глаз и этот страх,

Сама который и везла,

Безвольно руль держа в руках.

В прострации, не зная, как,

Тамара довезла до места.

Дом угловой, напротив парк.

«Сейчас пойдёшь со мной, невеста!

Не удивляйся, я же знаю,

Что ты впервые влюблена,

Как раз таким и помогаю…»

Всё та же полная луна

Чуть подсветила незнакомку,

В глазах сменился гнев теплом,

Снимая Тому с жуткой ломки,

Наполненной незримым злом…

Забыв, что только что страдала,

В какой-то томной эйфории

Она послушно закивала,

И в полном раболепства стиле

Последовала вслед за той,

Кому с охотой подчинилась.

Парадный вход, этаж шестой.

Здесь женщина остановилась,

Открыла двери без ключа,

За ними – бесконечный холл,

Из освещения – свеча,

Бросающая тень на пол.

И эта тень была одна,

Зловещий силуэт огромный

Шёл по стене до потолка,

Замысловатый и неровный.

Тамара в сладком безразличии

Прошла за тенью в тусклый зал,

Где с затухающим величием

Остатком дров камин мерцал.

«Садись!» – хозяйка ей сказала,

Сама – напротив, через стол.

Негромко музыка играла,

Шипящий старый граммофон,

Тяжелый, очень низкий звук

И чьи-то горловые фразы.

Вокруг стола очерчен круг.

«Скажите, это всё от сглаза?» –

Пробормотала еле слышно

И, чувствуя прикосновение,

Тамара из сознания вышла,

Попав в другое измерение.

Она в лесу, почти нагая,

Глаза завязаны платком,

Спокойная, совсем другая,

По мху ступает босиком.

Вся растворяется в природе,

Неспешен, но уверен шаг,

Хотя она в этом походе

Глазами видит только мрак.

Другие чувства помогают,

В сознании – мягкая тропа,

Деревья на ветру шатает,

Ступает, будто не слепа.

Но вот на перепутье встала,

Дорожка тонкая двоится.

Всё стихло и вообще пропало.

«Тебе всё это только снится,

Очнись, ты здесь уже, со мной!» –

Знакомый слышен голос в зале.

Почувствовав своей рукой

Касание то же, что вначале,

Со звуком, словно задохнулась,

Из гипнотического мира

Тамара полностью вернулась,

И не на страх, а на кумира

Теперь смотрела так смиренно,

Под впечатлением от всего.

«Как это необыкновенно!

Не понимаю, для чего?

Что это значит? Как понять?

Скажите, очень Вас прошу!»

«Приходит время выбирать,

Тебя ещё раз покажу

Тебе самой, но не теперь.

Сейчас быстрее уходи!»

Хозяйка, указав на дверь,

Скрестила руки на груди.

Глаза опять сверкнули сталью,

Но повелительно, без зла.

Тамара с искренней печалью

С поклоном, слушаясь, ушла…

Снаружи день уже встречал.

Она вообще не удивилась,

Что в поиске своих начал

Часов на восемь растворилась.

Садясь теперь к себе в машину,

Вдруг поняла, что поменялась –

Она уверенность и силу,

В которых так всегда нуждалась,

В действительности ощущала!

Избыток материальный, склоки –

В секунду мелочным всё стало,

И стыд за бывшие пороки,

В особенности перед той,

Кто стал наставником духовным,

Её обратно в лес густой

Манил инстинктом безусловным.

Пришёл в видении ответ,

Куда с тропинки повернуть.

Она должна идти на свет,

Который ей укажет путь…

Звонок немного отрезвил:

«Ты что, вопрос закрыла телом?»

Но тон её не оскорбил,

Ответ был ласковым и смелым:

«Меня ты, Коля, извини,

Согласна, долго пропадала,

Но сильно тоже не вини,

Я просто ту, кто пострадала,

Вчера до дома довезла,

На всякий случай там осталась,

А после – просто проспала.

Поверь, ни с кем я не встречалась».

Он точно понял – это правда,

И обвинительную речь

Ему произносить не надо.

К Тамаре стало сильно влечь,

От голоса волна желания

По телу сладко прокатилась,

Далекие воспоминания,

Как будто та к нему явилась,

Кого когда-то так любил!

Для встречи подыскал причину:

«Да, кстати, чуть ли не забыл,

Я обещал по магазинам,

Тем, что хотела, покатать!

И после – в клубы тусоваться!»

«А можем в парке погулять?

Пройтись и просто пообщаться?» –

Ему ответила подруга,

Заставив больше удивиться.

Как может тёлка для досуга

Так сильно за ночь измениться?!

«Не ты, тебя, похоже, сбили,

Но погулять не возражаю!

Заеду за тобой в четыре,

Надеюсь, внешне хоть узнаю…»

10

Уютное кафе отеля,

Звук арфы ласково поёт,

Тела двух див места нагрели,

Одна другой расклад даёт:

«Вот тут, смотри, её машина,

А ниже фотки написали,

Что вместе с другом в чертовщину

Вчера два блогера попали!

Узнала всё из новостей, –

Масяня показала скрин, –

Ты думаешь, они чертей

Случайно вспомнили, Марин?

Уверена, что это лось,

Он для меня такой отчаянный!»

«Да ладно, Зина, хватит, брось!

Авария, скорей, случайно,

И номер видно кое-как.

Я в колдовство, конечно, верю,

Но не обманывайся так

Насчёт магического зверя».

«Ты что, Марина, это ж я!

Забыла? Я его послала!!!»

«Масянь, не разводи меня,

И так по жизни всё достало…»

Ещё вчера она была

Венцом коммерческого мира,

Где ей подобные тела

За шмотки, тачки и квартиры,

С готовностью, любой каприз

Исполнят телом и губами,

Даря красиво компромисс

Между любовью и деньгами.

Сегодня – возраст, нет запала,

Никто не даст и полцены.

Марина попросту устала,

И деньги очень ей нужны.

«Да ты не обижайся, Зин,

Твой лось мне не закроет счёт».

Обед, «Европа», «Мезонин»³²…

Жизнь чередом своим идёт…

XI

Настал день свадьбы молодых.

У Лиды странная тревога,

Хоть поздравления родных

И отвлекли её немного,

Но несколько неясных фактов

Мешали этот день ценить,

До подписания в ЗАГСе акта

В раздумьях заставляя быть.

Во-первых, изменения в теле

С задержкой самых женских дней

Чуть больше, чем на три недели…

А если жизнь трепещет в ней?!

Подруга Лена обещала

Ей заграничный тест достать.

До церемонии начала

Хотелось бы всё точно знать.

И если радость подтвердится,

Что пульс так сильно учащает,

Когда с ним в вальсе закружится,

Любимый первым всё узнает…

Вторая новость – Коли мама

На торжество прийти не сможет,

Причина та же – захворала,

И это неприятно гложет.

К тому же, ей интуитивно

В их телефонном разговоре,

Где всё и было конструктивно,

Но как-то некомфортно что ли,

К стыду, невольно показалось,

Что мама ищет лишь предлог

И дома без расстройств осталась.

Не знала Лида – то подлог,

Очередной обман от Коли

В его нокауте рассудка.

Заложник лжи по доброй воле

Договорился с проституткой,

Которая сыграла мать,

По тексту, без души, цинично.

А как ещё такой сыграть,

Когда давно всё безразлично?!

И, в-третьих, Лида волновалась,

Что, кроме нескольких друзей,

Других уже не ожидалось

От Коли родственных гостей.

Чуть с огорчением и с мечтами

Готовит свадебный наряд,

Минуты тянутся часами,

Но вот подруги в дверь звонят.

«Привет, девчонки! Что так долго?

Отец ушёл уже давно,

И я одна, вся на иголках.

Ну что смеётесь? Не смешно!»

А девушки весёлым звоном

Шумят вдвоём наперебой,

С игриво-свадебным задором:

«Да ладно, Лида, что с тобой?

Погода шепчет, день отличный,

Мы даже раньше, чем должны!

Свидетель-то хоть симпатичный?

Нам женихи приглашены?»

И снова громко рассмеялись,

Не зная никаких забот,

Потом все дружески обнялись.

«Пойдёмте, дел невпроворот!» –

Сказала Лида и на Лену

С немым вопросом посмотрела,

Та в шутку отвела взгляд в стену,

Прекрасно зная, что хотела

Её подруга разузнать.

Недолго мучала ответом:

«Да ладно, я смогла достать!

Дай бог, закончится декретом

И лучшим свадебным подарком,

Где будет в том числе и мой…»

Закончив речь, в конверте ярком

Спортивно-женственной рукой

Подруга в дар преподнесла

Обещано-желанный тест.

Конверт украсили слова:

«Для лучшей в мире из невест».

Ответ на тест пульс раскачал…

Счастливейшая роль и доля!

Секрет начала всех начал!

Судьбы подарок ей и Коле!

Подруги в силу воспитания

Пытать вопросами не стали

И любопытному желанию

Из чувства такта ход не дали.

Тем более блеск в глазах её –

Такой простой и верный знак!

Ещё и женское чутьё…

В общем, всё поняли и так.

XII

Легенда «Мерседес Шестьсот» –

В потоке рвёт машины вёртко,

Табун коней зашит в капот,

Вместо ключа в замке – отвёртка.

Внутри салона пацаны,

Носители того успеха,

О чём мечтало полстраны.

Баранку крутит из ореха

Жених и одного ругает,

Кровь гнева лупит по вискам,

Полжизни юной друга знает

По их совместным блуднякам:

«Я ж говорил, надень костюм

Нормальный, а не «Адидас»!

У нас не стрелка и не штурм…»

«Мне в нём любая баба даст!

Когда отжали на «галёре³³»,

Ты сам кричал, что мне идёт!»

«Да лучше бы он на мажоре³⁴

Остался! Что за идиот!

Ну чем ты думал, Саня, слышь?

Я всех просил – не подведите!

Короче, хрен мне возразишь,

Теперь свидетель будет Витя!»

Окончивший спортинтернат,

Размером с описания Йети,

В тревожных встречах нарасхват –

Такой у Коли стал свидетель.

На нём и галстук, и пиджак,

Пока молчит – вид превосходный.

Из минусов – чуть-чуть дурак.

Ещё Витёк всегда голодный.

За ними едет «бумер»³⁵ белый

С водителем, порожняком,

Чтоб в ЗАГС красиво долетели

Невеста вместе с женихом.

Пока все за цветами мчатся

В подкрышный³⁶ кооператив,

Дав время девушкам собраться,

И чтобы флоры позитив

Преподнести от трёх сердец.

Ещё один букет просил,

Представленный своим, «отец»,

И тот букет он оплатил.

Затем уже поедут к Лиде,

Помпезно женский пол забрать

С невестой в белоснежном виде,

В котором будет в брак вступать.

А дальше всё традиционно:

Играет маршем Мендельсон –

Предвестник росписи законной.

Женат сам, кстати, не был он.

Потом по памятным местам,

Немного фоток на ладошке.

Зерно бросают к их ногам,

Когда ступают по дорожке,

Ведущей к свадьбы апогею –

Банкету с бодрым тамадой,

Он старомодные идеи

Там выдаст за сценарий свой.

Стирают губы крики «горько»,

Из стихотостов череда,

В конвертах – непонятно сколько,

Сервизы дарят, как всегда…

И вот заслуженная ночь

Уже для мужа и жены,

Где папой отданная дочь

Не будет чувствовать вины.

Должно быть так всё этим днём,

Но планы не всегда от Бога.

Пока что Коля за рулём,

Шуршит к цветочному дорога…

XIII

Над входом надпись «Кафетерий»

У Маяковского метро,

Гостеприимством дышат двери,

Ни то кафе, ни то бистро.

Иван и Игорь-Анатолий,

Чтоб молодых не тяготить,

Там и сошлись в отцовской доле

Вдвоём по-дружески побыть.

Тем более отца невесты

Смущал финансовый вопрос.

Пусть и шутливо, но с протестом

Свою позицию донёс:

«Ну как же, обсуждали вроде,

Расходы делим пополам!

Да будь ты даже, как Мавроди³⁷,

Я всё равно бы деньги дал!

Вчера же Коля говорит,

Что ресторан оплатишь ты.

Мне, в целом, это не претит,

И знаю, что от доброты

Подобный жест не показной

И добавляет тебе чести,

Но праздник этот также мой,

Поэтому – расходы вместе!»

«Как скажешь, всё решим, конечно,

Я сам с деньгами начеку», –

Совсем, казалось бы, небрежно

Свояк ответил свояку.

А сам в несвойственной манере

На совесть камень положил.

За что Иван-то, в самом деле,

Обман весь этот заслужил?

Отличный, правильный мужик

Один тащил из детства дочь.

От мысли этой весь поник

С желанием убраться прочь.

И эта роль, как у паяца,

Из ложно-правильных оков.

Смешно, но в первый раз сознаться

Он в жизни этой был готов!

Давыдыч что-то говорил,

Но Игорь на своей измене,

Лишь сам себя внутри молил,

Чтобы не «вмазаться по вене³⁸».

«Ты что, не слушаешь меня?» –

Вдруг донеслось из тишины.

«Да тут, прости, подумал я

По поводу своей жены

И заодно хотел спросить,

Коль неудобно, скажешь прямо,

Где та, кого благодарить

За этот день? Где Лиды мама?»

За годы воспитания дочки

Иван всем просто отвечал:

«Болела, отказали почки,

На небесах нашла причал…»

Всегда был крайне лаконичным

При разговорах о жене,

Считая это слишком личным,

Но тут раскрыл всё, как себе:

«Негоже начинать с обмана,

А мы уже, считай, родня.

Моей всей жизни это драма.

Ну, слушай, раз спросил меня.

Представь, я младший лейтенант,

Не знающий во многом меры,

Влюбляюсь в девушку-бриллиант

С созвучным именем ей – Вера.

И чтобы просто по короткой

Её характеризовать –

Была настолько доброй, кроткой,

А красоту – не описать.

Итак, познал любви я бремя.

За ней везде, как верный пёс

Ходил, как появлялось время,

Поскольку службу здесь я нёс.

Она училась в Первом Меде³⁹,

И долго, веришь, года два,

Ни о какой над ней победе

Не мог подумать я тогда…

Ухаживал, в кино ходили,

Гуляли, я стихи читал…

Казалось, оба мы любили,

А я надеялся и ждал.

Но близости не мог добиться.

Сейчас я помню, каждый раз,

Когда ей предлагал жениться

И слышал мягкий, но отказ.

Не понимал, что ей мешает?

Когда могли мы вместе быть,

Я чувствовал, как она тает…

Короче, это объяснить

Себе тогда так и не смог.

В одну из встреч таких вспылил,

И как на время то итог –

В военной службе часть сменил,

Ей перед этим сообщив,

Что никогда так не влюблялся,

И лишь отказам уступив,

На Север командировался».

Без театральности ненужной

Иван рассказ остановил,

Закашлял горлом чуть натужно,

Воды в стакане пригубил.

Продолжил: «Честно, я сбежал,

Но после – дня не проходило,

Чтобы о ней не вспоминал,

Забыть пытаясь через силу.

И вот, когда совсем поник,

Топя в армейском быте горе,

Увидел её светлый лик

В жилье служебном, в коридоре.

Не сновидением, а вживую,

Приехала ко мне сама,

Не менее по мне тоскуя,

Не менее сходя с ума.

Но сразу странно попросила

Вопросы ей не задавать,

Сказала лишь – имеет силы,

Какие – мне не нужно знать.

Да, собственно, тогда неважно

Всё это было абсолютно.

Был поражён, что так отважно

И ради чувства безрассудно

Доверила свою судьбу

И согласилась стать женой.

А что касается табу –

То да, я замечал порой

Её за странным поведением,

Но появилась дочь когда,

Я сразу отогнал сомнения.

И зря… Возможно, что беда

Не посетила бы наш дом,

Сумей мы всё с ней обсудить.

Но это понял я потом,

А сразу, лишь боготворить

Готов я Веру был за чудо,

Родившееся от любви.

Рассказ затягивать не буду…»

Иван взглянул на визави,

Тот слушал с грустным интересом.

Рассказчик вновь хлебнул воды.

«Я никогда не верил в беса,

Но путь почти что до вражды

Как мы ещё пройти могли?

Как чувство наше ослабело?

А начались плохие дни

С того, что Лида заболела…

Ты, как отец, меня поймёшь,

В кошмаре ничего не надо –

Не ешь, не спишь и не живёшь,

Когда твоё болеет чадо.

Но Вера не звала врачей

И не лечила, а шептала,

В течение нескольких ночей

Меня к ребёнку не пускала.

Болезнь внезапно отступила,

Однако я наоборот

Копаться начал, что за сила

Внутри жены моей живёт.

Узнал, что и из института

Ушла она не для меня,

Дорогу перешла кому-то.

Ещё, что вся её родня

Общаться просто с ней боялась,

Не в силах странности терпеть.

Теперь со мною отдалялась,

И я уже не мог смотреть

На все загадки без прозрения,

На шёпот с заговором в ночь,

На сборы трав лесных, кореньев,

Но главное, на то, что дочь

Всё это стала повторять,

Как только первые слова

Смогла из детских уст сказать…

Сам не сошёл с ума едва.

Кота в мешке не утаить,

И постепенно в гарнизоне

Об этом стали говорить.

На счастья нашем небосклоне

Всё больше начали сгущаться

Из слухов тучи сплетен мерзких.

Я защищал её, ругаться

На службе мог со всеми дерзко.

Но мой армейский коллектив

Винил во всём, конечно, Веру.

От местных жён шёл негатив,

Ведь притворяться не умела,

Своим умом она жила,

Свободой мысли обладала,

Дружить без дружбы не могла,

Лесть в комплиментах презирала.

Я был как между двух огней,

Любя и внешне защищая,

Сам всё же сомневался в ней,

И, от двуличия страдая,

Мог дома иногда сорваться

И в гневе даже накричать.

А Вера стала замыкаться

И больше всё при мне молчать.

Но более всего пугали

Безумных практик состояния,

Когда почти что пропадали

Сердцебиение и дыхание.

Как будто в теле жизни нет.

А рядом – маленькая Лида.

Не знал, что делать, кто совет

Мне мог бы дать, когда обиды

Со всех сторон прикрыли дружбу.

И я – практически изгой.

Ходил безрадостно на службу,

Да если честно, и домой

Спешил я только дочки ради.

И вот в один из вечеров

Жену опять застал в обряде,

В лишь ей понятном мире снов.

Она сидела без движения,

Глаза открыты, взгляд как нить,

Лица такое выражение,

Что невозможно объяснить.

И дочка рядом с ней спала

Спокойно, мирно, безмятежно.

Мгновенно злость моя прошла.

Всё помню… Как вначале нежно

Руками Веру просто взял,

Но ощутить родное тело

Таким никак не ожидал –

Она вся, как огонь, горела.

Сознание дома не вернулось,

Её в больницу увезли,

Где, как узнал, она очнулась.

А наши местные врачи

Сказали, нужно наблюдать,

Выписывать не согласились,

Когда хотел её забрать.

Диагнозом отговорились,

Что случай этот уникальный,

Что местный врач не знает сам,

И что из клиники центральной

Специалист приедет к нам.

А дальше – поиск терапии,

Из докторов круговорот…

Закончилось в психиатрии

С ограничением свобод.

Сознательно я опущу

Всю хронологию тех дней.

Всё помнить просто не хочу,

Всегда становится больней

В воспоминаниях подробных

О том, как это пережил,

В попытках всё забыть бесплодных

О том, как Веру я любил…

С тех пор обед безбрачия дал,

А оптимизм и нрав веселый –

Для Лиды я подобным стал,

В душе же след такой тяжелый,

Что каждой ночью не уснуть!

Но всё же жизнь была не зря,

Раз дочка на прекрасный путь

Встаёт, так радуя меня».

Тут Игорь тяжело вздохнул.

Рассказ его накрыл по полной.

Ивану руку протянул:

«Гораздо более греховный

Мой путь, сейчас я расскажу,

Чтоб обо мне всё знал ты тоже.

Что заслужу – то заслужу,

Но правда мне теперь дороже».

«Нет, брат, прошу тебя, постой,

Достаточно сегодня боли,

Тем более и день такой.

Пойдём, пройдёмся лучше, Толя!»

«Пройдёмся… Мне бы убежать…» –

Мысль Майера в груди щемила.

А героин умеет ждать,

И это время наступило…

«Давай до ЗАГСа навестим

Товарища? Совсем тут рядом!

На пять минут увижусь с ним!» –

Боясь с Иваном встречи взглядом,

Съедаемый внутри грехами,

Лжепапа с места тут же встал

На выход с этими словами.

Иван кивком согласие дал.