Борис Валерьевич Башутин
Дом Анны
Мария: – Конечно.
Злата и Милинка уходят собирать вещи, Мария собирает посуду со стола.
Дочери выходят на веранду в пляжной одежде, в шляпах от солнца. В комнате звонит телефон.
Милинка: – Ой…телефон. Сейчас принесу трубку.
Убегает в комнату, несет трубку.
Мария: – Нажимай скорей.
Милинка: – Да. Слушаю. Секунду.…Мама, это тебя (подает трубку). Какой-то мужчина.
Мария: – Меня? Мужчина?
Милинка: – Ну, да. Бери скорее трубку. Мы пошли.
Милинка передает трубку Марии, дочери уходят.
Мария берет трубку, не сразу подносит к уху.
Мария (с тревогой, даже боязливо): – Алло. Я вас слушаю. Говорите же. Что вы молчите? Кто это? Кто? Иван? Иван, это ты? Иван…
Конец
Декабрь, 3, 2010 год.
Богданов
Драматическая повесть для чтения в 2-х действиях
Действие первое
Картина первая
Греческий монастырь недалеко от Афин.
Яркий солнечный день.
Богданов и Алов пьют чай на открытой веранде монастыря.
Алов: – А как же Гитлер?
Богданов: – Гитлер? А что Гитлер? Он ошибся…Смертельно ошибся. И, безусловно, его обманули. Обвели вокруг пальца.
Алов: – Думаете, что Гитлер не понял и не заметил того момента, когда Сталин стал ревизионистом? Когда он начал чистку рядов от ленинской гвардии? От людей, которые стояли во главе октябрьского переворота. Ведь Гитлер начал войну не с той большевистской Россией, какой он видел ее в 20-х и начале 30-х…Он посчитал, что 37-й это всего лишь борьба за власть внутри партии…Не разобрался. Да, и германская власть погрязла в оккультизме, и нравственно деградировала. Гитлера же надломила смерть племянницы. После 1931 года – это уже другой человек. Его демоны окончательно вышли наружу. Проблема и в том, что антимасонские силы оказались не христианскими…
Богданов: – Совершенно верно. Осенью 17-го к власти пришли радикальные большевики, по сути – сектанты, отколовшиеся от масонства. Возьмите Февральскую революцию – она была организована масонами. Архив Нины Берберовой частично опубликован. Вся информация об этом там есть…Но…Это уникальнейший случай…Масоны, взяв власть в такой великой стране, как Россия, проиграли… Даже не так….В октябре масоны передали власть радикальному крылу. Просто передали. Похоже, что они были не готовы к ней…Но Сталин эту секту Ленинскую вычистил…Ведь Троцкий был любимцем Ильича. А чего хотел Троцкий? Чтобы Россия была трамплином для мировой революции. Чтобы русский мужик стал хворостом для костра этой мифической революции. Судьба России их не интересовала. А потом…Потом идеи Троцкого воплотил Мао и Пол Пот…Жуткие истории. И не забывайте, кто принимал решение о казни царской семьи.
Алов: – Выходит, что Сталин, действительно, спас страну?
Богданов: – Выходит, что так…Да…Но Гитлер не только в этом ошибся. Крупная еврейская буржуазия откупилась от него, отдав на заклание евреев попроще. Победней. Богатые еврейские кланы финансировали создание германской армии. Гитлер решил, что он сможет усидеть на двух стульях…Сможет попользоваться еврейскими капиталами безвозмездно. Но получилась совершенно идиотская ситуация: две самые мощные антимасонские силы были вовлечены в ужасающую войну друг с другом…Понимаете, мой друг? А когда руками русского народа нацизм был уничтожен, начался передел мира. Я бы назвал его великим масонским переделом. Он продолжается до сих пор, как ни странно…
Алов: – И когда же он кончится?
Богданов: – Когда построят новый храм Соломона, и там коронуют Антихриста. В мемориале Джорджа Вашингтона есть специальный лифт на девятый этаж. Я ведь был там…Представляете? И оказалось, что весь девятый этаж – это реконструкция храма Соломона. С древнееврейскими или арамейскими надписями, с реконструированным троном Соломона. Жертвенной чашей. Ждут знака, сигнала, мистического откровения, чтобы начать строительство. Понимаете, закладка первого камня – это значит, что народ Израиля достиг того, к чему стремился.
Алов: – Израиля?
Богданов: – В мистическом смысле. Народ Израиля как потомки тех, кто распинал Христа. Те, кто хотели власти над этим миром. Они её получат. Когда кто-то пытается отрицать эти факты – это чистой воды невежество, необразованность. Важно своими руками пощупать и понять, что такое масонство.
Алов: – Вы пощупали?
Богданов: – Отчасти. Когда-то я был в городе Цфат в Израиле. Это город каббалистов. В масонской символике много древнеегипетских символов и обрядов. Не мне вам рассказывать, что такое каббала. Сейчас это учение очень модное. Но всё это игры. Баловство. Каббала – глубокое учение. И, конечно, тайное. Чтобы знать каббалу, нужно знать иврит, потому что там каждая буква имеет значение, каждая буква зашифрована.
На въезде в Цфат, представьте: поперек улицы висел транспарант с изображением циркуля и мастерка – масонскими знаками. Те же знаки встречаются по всему Цфату на стенах домов. А нам говорят, что масонство вышло из средневековых ремесленных орденов Европы и тайных христианских общин. То, что мы называем масонскими знаками – знаки на самом деле каббалистические. На мой взгляд, масоны – это секта иудейского направления. Это потомки тех книжников и фарисеев, которые к приходу Христа уже имели другую религию. Отличную от ветхозаветной. Для меня они сродни секте большевиков-ленинцев. По форме и содержанию, конечно, есть отличия…Но в целом…Это всё звенья одной цепи. Юровский носил на себе пояс с изречениями из Торы. Подарок матери. Хотя формально и не был иудаистом. Именно Янкель Хаимович и добил Цесаревича выстрелами из револьвера.
Алов: – Страшную картину вы рисуете…
Богданов: – Это мир удалившихся от истинного Богопочитания и Богопознания.
Безусловно, система сильная, обладающая мощной мистической поддержкой…Но кого? Князя мира сего. После отрицания Христа, они стали поклоняться дьяволу, называя его богом. Причем, большая часть из них даже не понимает этого. Эта целая тайная система достижения власти над людьми, умения управлять людьми, предсказывать будущее. Там искажены понятия добра и зла. Это долгий разговор, мой друг. Потом эти древние общества стали использоваться, как заговорщические. Чтобы совершать революции, политические перевороты, продвигать своих людей во власть. Говорить о каком-то всемирном заговоре глупо. Просто система развивалась и расширяла границы своего влияния, достигнув серьезных успехов. Страшную картину? Да что же тут страшного…Всё давно известно. Надо знать своего врага, а бояться нам нечего.
Алов: – Мне рассказывали, что в мемориале Вашингтона есть огромный цветной фотопортрет Гарри Трумэна в масонском фартуке и с мастерком в руке. Он был запечатлен в момент принятия решения о бомбардировке Хиросимы и Нагасаки.
Богданов: – Точно так. Решение о ядерной бомбардировке принимали масоны. Думаете, другие отвратительные решения о войнах и убийствах – случайность? Все строго выверено. Рассчитано. Послевоенная история – это история расцвета масонов.
Алов: – Неужели победа будет за ними? Никто не сможет помешать? Или отсрочить их триумф?
Богданов: – Как вам, сказать, дорогой Николай. Наша победа – сохранить свою веру, свою душу… Если власть для них важнее спасения души и обретения Царства небесного, что же теперь? Это их выбор…Триумф? Калифы на час. Для вечности срок их власти – ничто.
Алов: – А взять в руки оружие?
Богданов: – Я думаю, что это время придет…Но не хотелось бы. Это не богоугодно. И это, скорее, наказание для всех нас, чем благо.
Алов: – Война?
Богданов: – Любое кровопролитие – не есть благо (пауза). Николай, вы знаете… Я ведь летом ездил на Афон, чтобы проститься с отцом Климентом.
Алов: – Схиигумен Климент? Преставился?
Богданов: – Да. Ведь это он передал мне Чудотворный образ пятнадцать лет назад. В иконописной мастерской я увидел образ Иверской Богородицы. Недавно написанный. И так он мне понравился. А монах-иконописец отказался мне его продать. И когда я уезжал, отец Климент у ворот монастыря остановил меня и отдал мне икону. Кто знал, что эта икона будет чудотворной? А ведь она начала мироточить почти сразу, как я приехал домой, и поставил ее рядом с другими иконами. Пятнадцать лет мироточит. Кроме Страстных недель.
Алов: – И что сказал отец Климент перед смертью? Он ведь сказал Вам что-то важное?
Богданов: – Эх…Николай. Сказал, что произойдут страшные события в моей жизни. И имя мое будет оклеветано.
Алов: – Неужели нельзя ничего изменить?
Богданов: – Мне сон был. Недавно. Я лежал в какой-то комнате. Как будто гостиница. И район какой-то нехороший. Нечистый. И был я связан толстыми канатами и веревками, и рот был завязан. И не мог я ни говорить, ни кричать…А только молился в себе…Видно такую смерть уготовил мне Господь…
Алов: – За что же так, Иван Сергеевич?
Богданов: – Мы ведь должны быть готовыми умереть за истину в любой момент. Хотя, конечно…Мы никогда по-настоящему не готовы…А клевета…Что клевета…Мое имя – ничто. Оно будет оклеветано, но рано или поздно, правда откроется. Когда клевещут на святых отцов, на старцев – это гораздо страшнее. И когда это делают братья по вере. Из чистой зависти или от обиды. Это во много раз хуже, чем клевета на такого никчемного для Бога человека, как я.
Алов: – Как же все случится? Если есть знак и даже обстоятельства Вам показаны, может быть можно избежать этого? Ведь всё в ваших руках: ехать в эту гостиницу или не ехать.
Богданов: – Я даже не знаю, когда это будет…И может быть, и не гостиница это вовсе. Не знаю. Может быть, я должен принять это со смирением? Как император Николай принял всё, что ему было предсказано…
Алов: – А ваша миссия? Неужели она должна закончиться именно так?
Богданов: – Вот митрополит Мелетий письмо прислал…
Алов: – О чем же? Что пишет?
Богданов: – Говорит, что должен упорядочить мои скитания по свету…Просит, чтобы я на каждую поездку получал его благословение.
Алов: – Как же это возможно?
Богданов: – По телефону, я думаю…
Алов: – Мне кажется, что это разумное решение.
Богданов: – Николай, митрополит Мелетий не мой духовник…Почему я должен согласовывать с ним свои действия? Я свои поездки согласовываю с настоятелями тех приходов, куда я еду. А почему он берет на себя смелость решать, куда мне ехать? Я еду по воле Божией Матери. По ее святым молитвам. Если он считает, что выражает ее волю…То на это должны быть веские аргументы. Икона находилась в соборе, где он служит постоянно, какое-то время. Но это не значит, что он имеет право управлять мною. Икону могут увидеть в любой точке мира. Получить от Господа благодать, исцеление, вразумление через ее непосредственное созерцание…А если она будет постоянно находится в его соборе, то немногие смогут приобщиться.
Алов: – Иван Сергеевич, я думаю, что он беспокоится о безопасности иконы и вашей безопасности…
Богданов: – Все, что случится со мной и с иконой – воля Божия…Я так думаю. Как нужно, так и будет. А его беспокойство мне не понятно.
Алов: – Вот как…Вы знаете…Ходят слухи…Может быть, вы поэтому занимаете такую позицию?
Богданов: – Это не слухи, Николай.
Алов: – Вы поняли, что я о митрополите?
Богданов: – О ком же еще? Конечно…
Алов: – Так вы знаете?
Богданов: – Знаю, очень многое знаю. И как он стал митрополитом, и как познакомился с масонами. Он член масонской ложи "Гармония". И уже давно. Люди, получившие власть, являются рабами тех, кто дал им свое благоволение. Это еще Василий Великий сказал…
Алов: – Это точно? (удивленно)
Богданов: – Увы, Николай…Увы… И всё, что он делает сейчас – всё в интересах масонов. Думаете, что такого не может быть? Люди пытливые, энергичные, страстные, которые всё еще находятся в поиске – вот, кто им интересен. Отец Мелетий именно такой. И был, и есть. Православный священник, у которого есть какие-то сомнения, идеальный материал… Нужно сломать хребет последней духовной силе, которая может противостоять духу мира сего. Остальные христиане давно сломлены и запутаны. Обмануты. Что делают масоны – увеличивают число своих людей среди высших иерархов Церкви. Всего-навсего. А уж они и проведут нужные им реформы.
Алов: – Зачем же это нужно священникам? Хотя…Наверное, глупый вопрос…Ответ прост…
Богданов: – Тешат свою гордость. Власть. Деньги. Тайные знания. Много соблазнов, мой дорогой друг. Кого-то даже шантажируют. Гомосексуализм. Педофилия. У дьявола много рычагов управления.
Алов: – Господи, помилуй! (крестится)
Богданов крестится: – Все согрешили и лишены Славы Божией. Но кто-то борется, а кто-то нет.
Алов: – Иван Сергеевич, давно хотел спросить – а можно привыкнуть к чуду?
Богданов: – Вы об иконе? Невозможно… Это все равно, если для священника евхаристия станет рутиной…Я никогда не подхожу к иконе с любопытством, чтобы проверить откуда и сколько истекает мира. Даже не думаю об этом. Просто молюсь и всё. Это же не фокус. Это непостижимое. Что вызывает страх и любовь. Именно так. Страх и любовь к Творцу.
Молчат.
Богданов (улыбается): – Мы сейчас допьем свой чай и поедем в Афины. Думаю, что нам уже пора.
Внезапно на террасу вбегает монах. Он испуган.
Богданов и Алов встают из-за стола.
Монах (говорит на русском): – Иван, из образа Богородицы текут слезы. Что-то страшное будет.
Богданов: – Какой образ?
Монах: – Над вратами монастыря.
Алов, Богданов и монах идут с террасы к воротам. Над вратами древний образ Богородицы. Он весь мокрый.
Монах: – Икона слезоточила всего несколько раз за последние пятьдесят лет.
Богданов закрывает лицо руками и громко повторяет: – Вот оно. Вот оно. Пришло это время. Пришло это время.
Алов и монах в страхе смотрят на икону.
Конец первой картины
Картина вторая
Резиденция митрополита Мелетия.
Зильберман: – Отец Мелетий, завтра мы сможем называть Вас Ваше Святейшество…
Мелетий: – Очень на это надеюсь.
Зильберман: – Я помню, с какой гордостью и радостью все братья говорили о Вашем посвящении. Очень немного братьев, которые приняли посвящение, и сделали нашу философию, нашу позицию не абстрактными рассуждениями, а жизненным опытом, всей своей жизнью. А ведь всего десять лет прошло…
Мелетий: – У меня большие планы, брат Марк.
Зильберман: – Именно об этом я и приехал побеседовать с Вами.
Мелетий: – Я ждал этого разговора.
Зильберман: – Но сначала о выборах. Вы знаете, что патриархия находится в бедственном финансовом положении, но у нас достаточно средств, чтобы все, кто примет участие в выборах патриарха, выбрали именно Вас.
Мелетий: – Я знаю. Были, конечно, сложности…
Зильберман: – Отец Пётр?
Мелетий: – Да. Но я думаю, что, несмотря на свои убеждения, ему некуда деваться. Потому что я привезу в Патриархию деньги. И большие деньги. А ведь еще неделю назад за него было 16 голосов из 17. Но всё изменилось в один момент. И всё благодаря Вам, Марк. Один его друг, теперь и наш друг, мирянин, предложил ему 50 000 долларов для того, чтобы он отказался в мою пользу. Естественно, он отверг это предложение. Однако вчера ночью его посетила делегация общества "Национальной обороны". И попросила его снять свою кандидатуру в мою пользу.
Зильберман: – Отец Мелетий, только благодаря Вам, наша патриархия поддерживает приятельские отношения с протестантскими епископами в Англии и Америке. Это в национальных интересах нашей страны. А эти интересы требуют, чтобы патриархом были выбраны именно вы. Таково было и желание митрополита Германа. И общество «Национальной обороны» имеет серьезную поддержку в правительстве. Отцу Петру всё это объяснили. Думаю, что он всю ночь думал над этим предложением. Субсидий давно нет. Жалование не выплачено за 9 месяцев. Благотворительные учреждения патриархии в бедственном положении. Ради этого и ради народного блага он снимет свою кандидатуру.
Мелетий: – Спаси Вас Господь, брат Марк.
Зильберман: – Теперь о деле. Я слышал о том, что вы собираетесь проводить определенные реформы. Это очень своевременно. Для сотрудничества с другими христианами, нет необходимости в предварительных условиях или в догматическом единстве. Единство христианской любви – вот что важно. Этого достаточно.
Мелетий: – Несомненно. Прежде всего, речь идет об изменениях в отношениях с англиканцами. Хотелось бы окончательно закрепить признание благодатности священства в Англиканской Церкви. И даже признать возможность евхаристического общения.
Зильберман: – Среди них много наших братьев. Они наша опора в христианском мире. Если такое произойдет, это откроет нам новые двери в Богопознании. Вы знаете, дорогой брат, что наша философия глубоко религиозна. И конечная ее цель, несомненно, полное объединение всех христиан. Для преобразования этого мира. А не ради ухода от него.
Мелетий: – Это еще не всё. Думаю, что главное – перемены, связанные с браком.
Зильберман: – Очень интересно. Что же конкретно?
Мелетий: – Я думаю, что это давно назрело. Женатый епископат и второй брак священнослужителей должны стать нормой.
Зильберман: – Всё это ненужные и ветхие оковы. Вы правы. И ещё посты – совершенно неразумное изобретение. Какой смысл в таких долгих и бессмысленных ограничениях себя? Вот у протестантов они разумны. И не стесняют человека. А человек – венец творения. Я не говорю о том, что нужно предаваться чревоугодию и обжорству, но человек должен быть свободен в этом вопросе. Есть или не есть. И что есть. Какая Богу разница, что и когда человек ест? Да никакой. Еда не приближает нас к Богу и не отдаляет нас от Него. Это лишь рабочий материал и источник энергии для тел. И ничего более.
Конечно, пост имеет определенный мистический смысл перед важными духовными событиями…Но двести дней в году. Это бред. Конечно, я имею в виду мирян. Но и священники должны научиться рассуждать здраво. Мне даже смешно, что за столько веков ничего не изменилось…Ведь всё вокруг стало иным. Нужно сообразовывать свои действия с окружающим миром.
Мелетий: – Брат Марк, за столько веков человек внутренне совсем не изменился, хотя декорации поменялись. Но это лишь подтверждает ваши слова.
Зильберман: – Календарная реформа необходима. Для христианского единства – это огромный шаг вперед. Чтобы все, призванные именем Господа, праздновали в один и тот же день Его Рождество и Воскресение. Но не всё сразу. Будет противостояние. Будут сложности. Но мы все преодолеем. Путь к новому порядку усеян терниями. Мы их искореним. Надо начать с чего-то определенного. В один миг реформы не провести. Нужна эволюция, а не революция. Нужно подготовить архиереев, паству. Донести до них истину. Вода камень точит. Чем больше мы будем говорить, и объяснять необходимость изменений, тем эффективнее будет результат.
Мелетий: – Все равно будут расколы. Но я глубоко убежден, что вопросы богослужебного языка и календарного стиля, не имеют догматического значения. Из-за всего этого мы превратились в фарисеев, худших, чем те, что были при жизни Христа.
Зильберман: – Некоторые архиереи говорят людям, что мы является носителями и вестниками всякого зла, отрицаем Троичность Бога. Строим новую религию. Религию будущего, якобы предназначенную, заменить все существующие религии. Но это не так, дорогой отец Мелетий. Мы хотим единства. Прежде всего, единства в Божественной любви. Мы сторонники полноценного развития человека. Сторонники прогресса. В Церкви давно этого нет. Мы свежая и новая сила, способная преобразить. Вы же меня прекрасно понимаете. Наши ритуалы и обряды никак не пересекаются с церковными.
Мелетий: – И вы меня понимаете.
Зильберман: – Цепляться за старое? Зачем? Вы – истинный пастырь, который смотрит в будущее, а не тащит за собой тленное и закостенелое. А, кстати, что там за история с иконой?
Мелетий: – Настоящая чудотворная икона. Была в нашем храме. Хочу сказать, что пожертвования возросли многократно. Пока она была тут. Но проблема в том, что хранитель иконы путешествует по всему миру. И я, к сожалению, не могу воздействовать на него. Приходов много – все хотят приобщиться к святыне.
Зильберман: – Чудотворная? И в чем же это заключается?
Мелетий: – Истекает миро. Благовонное масло.
Зильберман: – И я могу это увидеть?
Мелетий: – Несомненно.
Зильберман: – А откуда течет масло?
Мелетий: – Оно всегда истекает из рук Божией Матери и из звезды, которая на левом плече Пресвятой Девы, и только изредка из руки Господа Иисуса Христа. Миро всегда течет вниз. Сзади икона совершенно сухая. Я знаю одного физика, верующего христианина, который очень тщательно рассмотрел икону со всех сторон, после чего сказал, что совершается самое большое чудо нашего века. Он убедился, что масло не проступает с задней стороны, и вовсе не из дерева, на котором она написана. Еще до этого, для исследования брали кусочек древесины из верхней части иконы, но оказалось, что икона написана на самом обыкновенном еловом дереве.
Зильберман: – А что это значит? В чем смысл этого действия?
Мелетий: – Это просто напоминание нам о присутствии Господа и его Матери в жизни каждого верующего. Что Господь не оставляет нас никогда. Для укрепления нашей веры.
Зильберман: – Понимаю. Знаки свыше. У нас тоже есть такие события. Нет…Масло, конечно, не истекает. Но Творец дает нам прочувствовать особые состояния. Вы и сами знаете, дорогой брат.
Мелетий: – Я знаю.
Стук в дверь.
Секретарь Мелетия стоит за дверью: – Молитвами святых отец наших, господи, Иисусе Христе, помилуй нас!
Мелетий (громко): – Аминь!
Секретарь входит в комнату с поясным поклоном: – Ваше Высокопреосвященство…Есть важная информация.
Мелетий: – Говорите. Брат Марк наш друг. Он не помешает.
Секретарь: – Богданов пропал.
Мелетий: – А икона?
Секретарь: – Тоже. Его друг – Николай Алов звонил мне. Вчера вечером Богданов попрощался с Николаем, и сказал, что у него важная встреча. И вот уже три часа дня, а от него никаких вестей.
Мелетий: – А в полицию звонили?
Секретарь: – Звонили. Но прошло не так много времени…
Никакой информации о происшествиях с кем-то, похожим на Ивана Сергеевича, нет. К тому же, им сложно объяснить, что в этом такого, что человека нет всего лишь со вчерашнего вечера.
Зильберман: – Позвольте? (спрашивает у Мелетия разрешения вступить в разговор)
Мелетий кивает.
Зильберман: – Я сейчас сделаю несколько звонков. И наши люди отыщут вашего человека. К вечеру все станет ясно. Даю слово.
Мелетий: – Отец Спиридон, помогите нашему другу. Дайте его знакомым всю информацию об Алове и Богданове. И примите участие в поисках. А где сейчас Николай?
Секретарь: – Он поехал к отцу Василию. Но мы с ним все время на связи.
Зильберман звонит на разные номера телефонов, отдает распоряжения.
Зильберман: – Скоро наши люди подъедут к резиденции Вашего Высокопреосвященства.
Мелетий показывает жестом, что отец Спиридон свободен: – Я Вас вызову. Ступайте.
Секретарь выходит из комнаты.
Зильберман: – Это необычное происшествие? Не так ли?
Мелетий: – Это крайне необычно. У меня не очень хорошие предчувствия.
Зильберман: – Богданов, Богданов…Где-то я уже слышал эту фамилию…По-моему, мы с ним где-то уже встречались. Случайно, не тут?
Мелетий: – Да. Пересекались. Высокий, седой. Кстати, он и с иконой тут был. Только она была завернута в бумагу.
Зильберман: – Вспоминаю. Я удивился, что он с собой такое прямоугольное возит, да еще и в бумаге. А бумага-то была в масле…И запах был. Как будто розами пахло.
Мелетий: – Да. Это миро.
У Зильбермана звонит телефон: – Да. Уже подъехали? Так быстро? Хорошо. Сейчас к Вам выйдет отец Спиридон.
Зильберман (к Мелетию): – Уже приехали.
Мелетий снимает телефонную трубку: – Отец Спиридон. Подъехали. Да. Ждут вас внизу. Бог в помощь.
Мелетий: – Благодарю Вас, дорогой брат Марк.
Зильберман: – Мы обязаны помогать нашим братьям. В этом смысл нашего единства и братства. Когда намечены праздничные мероприятия?
Мелетий: – Вы уверены, что все будет гладко?
Зильберман: – Дорогой брат, нет никаких сомнений. Отец Пётр уже отказался от участия в выборах.
Мелетий: – Почему же я этого не знаю?
Зильберман: – Мне сказали об этом только что. Когда я разговаривал с моими людьми по телефону (улыбается).
Мелетий: – Вот так новость…
Зильберман: – Но поздравления только завтра. Только завтра. Когда выборы официально состоятся. Владыка, еще вопрос…
Мелетий: – Слушаю.
Зильберман: – Наши братья просят содействия в общении с католическим архиепископом Марселем Лемером. Вы же хорошо знакомы с ним?
Мелетий: – Знаком. Но чем я могу помочь? Он держится весьма и весьма радикальных взглядов.
Зильберман: – В том-то и дело…Он продолжает, спустя столько лет, писать статьи, и даже издал книгу о 2-м Ватиканском соборе. Говорит, что на этом Соборе имел место заговор.
Право, это ерунда. И что, якобы, заговор подготавливался заранее в течение многих лет.
Мелетий: – Что же я могу сделать?
Зильберман: – Ровным счетом ничего серьезного. Я прошу Вас пригласить его в Афины. На встречу. Посетить православные святыни. Мы не хотели бы с ним общаться в Париже.
Нужна нейтральная территория.
Мелетий: – Но я несколько лет с ним не общался. Хотя мы были приятелями. И довольно долго.
Зильберман: – Не важно. Я вам дам его телефон. Главное – договориться. Скажите, что хотите обсудить с ним различные богословские вопросы. И поднять вопрос об экуменических контактах с Римско-католической Церковью. Через него. Чтобы он был посредником.
Мелетий: – Ох…Не знаю. Будет ли он со мной общаться. Если он о Ватиканском соборе говорит совершенно нелицеприятные вещи. Что Церковь повернулась лицом к миру, а вдохновитель этого поворота был вовсе не Господь Наш. Да и лет ему немало.
Зильберман: – Уговорите. Вот и вся моя просьба. И не только моя. Как вы понимаете. Хорошо? Договорились?
Мелетий: – Договорились.
Зильберман: – Мы ведь работаем в разной среде. Среди католиков тоже есть успехи. Мы ожидаем такого папу, который бы отвечал нашим нуждам. А для этого необходимо сформировать поколение, достойное правления, о котором мы мечтаем. Архиепископ Лемер не вполне понимает, что его высказывания, его книги, его позиция отдаляют Папу нового времени. Но, ни в коем случае не стоит говорить с ним о реформах. Разумно будет пригласить его на интронизацию. А уже после свести его с нами.
Мелетий: – Странно, он же в некотором смысле наш враг.
Зильберман: – Отец Пётр тоже наш враг. В некотором смысле. Но он же снял свою кандидатуру…Это не моя просьба, а просьба наших братьев. Серьезная просьба.
Мелетий: – Хорошо. Правда, не совсем понимаю, в чем смысл такой встречи.
Зильберман: – Доверьтесь нам. И всё.
Мелетий: – Пусть будет так, брат Марк. Труден путь добродетели.
Зильберман: – Тьму победим светом. Мне пора. Благословите, Владыка (склоняется для получения благословения).
Мелетий осеняет Зильбермана крестным знамением. Зильберман быстро уходит из комнаты.
Мелетий поворачивает к иконам: – Всемогущий Господи, к Коему дух наш на крыльях веры воспаряет, даруй нам по милосердию Твоему крепость исполнить наши намерения. Просвети ум наш и исполни сердца наши теплотою, да связь любви, завещанная Тобою, оживляет и наш союз навсегда нерушимо. Аминь.
Конец второй картины
Картина третья
Богданов приезжает на такси в отдаленный район города.
Расплачивается и выходит. Улицы плохо освещены. Он ищет глазами вывеску с названием гостиницы. У входа стоят проститутки. Богданов вздрагивает от неожиданности. Подходит к входу.
Проститутка 1: – Всего пятьдесят долларов. Ты откуда такой странный?
Богданов не отвечает, открывает дверь в гостиницу.
Проститутка 2: – Да у него тут подружка. Наверное, приехал на встречу с какой-то замужней дамочкой (хихикает).
Богданов входит в холл. Гостиница довольно старая. У стойки усталый администратор. Курит.
Богданов: – Добрый вечер.
Администратор: – Добрый. Мне звонили.
Богданов: – Звонили?
Администратор: – Да. Вы господин Богданов?
Богданов: – Да. Это я.
Администратор: – Просили проводить Вас в номер.
Богданов: – А вы знаете, кто Вас просил?
Администратор: – Не знаю. Заплатили хорошие деньги, чтобы я Вас встретил и отвел в лучший номер.
Богданов: – Деньги…
Администратор: – Что вас так удивляет?
Богданов вздыхает: – Ничего. Они больше ничего не говорили?
Администратор: – Вам-то что? Вам придется подождать, пока они приедут.
Богданов: – Я знаю.
Администратор: – Вещей у вас нет?
Богданов: – Нет.
Администратор: – Пойдемте наверх.
Богданов и администратор поднимают на 3-й этаж.
Администратор: – Тут у нас в основном встречаются разные парочки. Почему они решили встретиться с вами в нашем гнездышке?
Богданов: – Не знаю.
Администратор: – Вы выглядите, как приличный и порядочный человек.
Богданов: – Не знаю, почему они так решили.
Администратор: – Хотя… Всякое бывает. Страсть может завести любого человека очень далеко (усмехается). А вот и номер. Его редко заказывают. Он самый дорогой (открывает дверь). Прошу (включает свет).
Богданов входит в номер.
Администратор: – Тут две комнаты. Правда, пыльно, наверное. Давно не убирали…Завтра в обед пришлю горничную. С утра она не приходит.
Богданов: – Благодарю. Но я надеюсь, что утром я уже уеду отсюда.
Администратор: – Понятно. А встреча у вас сегодня? Верно? Они мне сказали, что приедут не позже 12 ночи.
Богданов: – Я надеюсь.
Администратор: – Что же вы не знаете, кто вас пригласил?
Богданов: – Понимаете, не знаю…
Администратор: – Зачем же вы приехали?
Богданов: – Мне кажется, что это важная встреча.
Администратор: – Вы в своем уме?
Богданов: – Как бы Вам объяснить…Я не знаю именно этих людей, но знаю тех, о ком они со мной говорили… Это мой друг.
Администратор: – Мутная история.
Богданов: – Вы правы.
Администратор: – Не хотел бы я оказаться на вашем месте.
Богданов: – Вы снова правы.
Администратор: – Может, чай вам принести? Кстати, в холодильнике есть выпивка. Уже включена в стоимость.
Богданов: – А как они расплатились с Вами? Приезжали лично?
Администратор: – Зачем? Кредиткой…
Богданов: – Понятно…
Администратор: – Так как насчет чая?
Богданов: – Благодарю. Не надо.
Администратор: – Ну, как знаете…До завтра. Если что – звоните. Вот ваши ключи от номера.
Богданов: – Всего доброго.
Администратор уходит. Богданов садится на кровать. Трет виски. Подходит к столику – включает ночник, и выключает верхний свет. Закрывает дверь на ключ. Ложится на кровать.
Продолжение третьей картины.
Гостиничный номер Богданова. Четыре часа дня.
В номере горничная, полицейские, администратор, судебный врач, инспектор полиции, криминалисты.
На кровати лежит связанный канатами и веревками Богданов.
Он мёртв.
Инспектор: – Понятно…Понятно….Значит, вы обнаружили тело час назад?
Горничная: – Да, господин инспектор. И сразу же вызвали полицию.
Инспектор: – Вы ничего не трогали тут?
Горничная: – Нет.
Инспектор: – Это хорошо…Макс, что скажешь?
Криминалист: – Отпечатки в комнате откатали.
Инспектор: – А балкон?
