Борис Валерьевич Башутин
Дом Анны
Осветник: – Ты хочешь назад в тюрьму?
Иван: – Если выбор только такой, то, вероятно, да.
Осветник: – Нет, Иван, такого выбора нет. Ты вправе отказаться, конечно. Но я тебе все начистоту выложил. И без нашей поддержки, у тебя все шансы быть арестованным снова.
Иван: – Мариан, я могу подумать? Ты знаешь, я пытался добраться до пещер, к своему духовнику в горах…Мне нужны были ответы на вопросы, на которые я сам не могу найти ответ. Но я не добрался. Хотя был близок. Вы меня можете переправить в горы?
Осветник: – Ничего не могу сказать, Иван. В пещерах сейчас остатки нашего спецназа. Мы установили с ними связь. Тебе действительно нужно туда? Это так важно для тебя?
Мы ведь рискуем. И не только твоей жизнью, но и жизнью тех, кто будет помогать тебе.
Иван: – Тогда я опять один пойду.
Осветник: – Иван, мы тебя не для этого вытащили из тюрьмы.
Иван: – То есть я не свободен теперь?
Входит Ванштейн.
Ванштейн: – Добрый день, господа.
Иван и Осветник поднимаются с кресел.
Ванштейн: – Не надо. Сидите-сидите.
Садится в кресло рядом.
Ванштейн: – Наум (подает руку).
Иван: – Иван (пожимает руку).
Ванштейн: – Иван, я думаю, что господин Осветник уже объяснил вам ситуацию.
Иван: – Как раз объясняет.
Ванштейн: – Я думаю, что вам не очень нравится, а если сказать прямо, совсем не хочется работать вместе с нами. По определенным идеологическим причинам. Я вас прекрасно понимаю. Понимаю…И не настаиваю. Просто очень сложная ситуация. И нужны надежные люди.
Иван: – Я тоже вас понимаю.
Ванштейн: – Хотите кофе, чай? Сок или что-то еще? Мы побеседуем и пойдем обедать. Вы же не против?
Иван: – Не против. Нет, спасибо, ничего не нужно.
Ванштейн: – А вам, Мариан? (обращается к Осветнику)
Осветник (улыбается): – Я подожду обеда.
Ванштейн: – Так вот…Ваша страна превратилась в основной пункт транзита наркотиков в Европу и Израиль. И теперь это все под прикрытием новой власти. Они и финансируют себя за счет этих поставок. Нас, если можно так сказать, объединил общий враг (улыбается). Вдобавок, ко всему этому, джибрилы снабжают оружием палестинцев. Причем, американским.
Иван: – Почему американцы не контролируют это?
Ванштейн: – Американцы? У них свои политические интересы тут. И кроме этого, их больше ничего не волнует. Пока. Мы предупреждали их. Они не в состоянии пресечь эти поставки. К тому же джибрилы осуществляют их в обстановке строгой секретности. А часть оружия – это захваченное у вашей регулярной армии. Понимаете, какая ситуация?
Иван: – Американцы скоро организуют демократические выборы, посадят своего человека президентом, и ситуация нормализуется. Разве нет?
Ванштейн: – Она еще долго не нормализуется. Хотя, вы, конечно, правы. Но работать-то нужно сейчас. А не через год? За год они могут поставить тонны наркотиков и оружия. Все это нужно пресекать. Или почти все.
Иван: – Не пойму, я-то вам зачем?
Ванштейн: – У господина полковника не хватает кадров (кивает на Осветника).
Иван: – Наум, вы же умный человек. Какой мне интерес, помогать вам, чтобы не страдал ваш народ? Я хотел бы помогать своей родине, чтобы не страдал мой народ.
Ванштейн: – Вы же христианин? Верно?
Иван: – Какое это имеет отношение к разговору?
Ванштейн: – Вроде бы вы должны любить ваших врагов, помогать ближнему…А ближний для вас – любой человек. Разве не так?
Иван: – Мне кажется, что помогать надо сейчас тем, кому хуже всего. Русинам. Вы же не будете финансировать освободительное движение? Партизан?
Ванштейн: – В том-то и дело, что будем. Будем.
Иван: – Вы вступите в конфликт с американцами.
Ванштейн: – Иван, давайте я расскажу вам кое-что…Вы опытный человек. Профессионал. И вы все поймете. Достаточно чуть-чуть заставить мозги работать…
Иван: – Я слушаю.
Ванштейн: – Сейчас выполнен лишь первый этап операции по захвату страны. Самый грязный и кровавый. Повстанческое движение даст повод заявить, что нынешний режим не выполняет свои функции. Само существование такого национально-освободительного движения уже достаточно. На смену военным придет гражданский президент из джибрилов. Появится парламент. Военные отряды русинов проведут переговоры о прекращении огня. Русины, увы, останутся на вторых ролях в государственном устройстве. Но постепенно будут созданы условия, чтобы не было серьезных национальных конфликтов. Русины будут существовать в своей нише, многие, уже утратив свою веру. Постепенно они превратятся в этно-культурный реликт. Кто-то покинет страну.
Иван: – Вы серьезно?
Ванштейн: – Управляемое государство джибрилов. Вот что, будет на этой территории. Вы думаете, американцы отдадут власть в руки религиозных фанатиков? Доказывать что-то фанатику так же бесполезно, как и спорить с любовником о совершенствах и достоинствах его любовницы.
Иван: – Это Вольтер?
Ванштейн: – Приятно беседовать с образованным человеком (улыбается)…Да. Вольтер. Поэтому они руками фанатиков решают лишь первичные вопросы передела мира. Понимаете? Правда, возникают побочные продукты. Которые сложно переработать. Так что настоящего спокойствия тут больше никогда не будет. Но какое-то видимое подобие будет. Несомненно.
Иван: – То есть мы обречены?
Ванштейн: – Разве вы этого не знали? Если мы начнем работать вместе, у русинов есть шанс выжить, и даже сохранить свою веру, язык, но в очень четко очерченных границах.
Иван: – Эдакая резервация? Демократическая…
Ванштейн: – Что-то вроде этого. Либо постепенное полное уничтожение. Или ассимиляция с джибрилами. Мы предлагаем компромисс. Вы будете помогать нам, чтобы джибрилы не уничтожали нашу страну, а мы поможем в организации повстанческого движения. Чем угодно поможет. Нам нужна вооруженная сила на этот период в стране, которая бы уничтожала их лаборатории, препятствовала трафику оружия и наркотиков.
Иван: – Договорится с американцами – это бессмысленный вариант…Понимаю. Что же..План ваш мне понятен. А если нам удастся победить? Что тогда?
Ванштейн: – А у нас будет негласный договор об этом.
Иван: – О чем? Играть по вашим правилам?
Ванштейн: – Конечно.
Иван: – Мы будем как марионетки? Карманные партизаны?
Ванштейн: – Сказать честно, определенный контроль над движением будет. В руководстве партизанами будут наши люди. Немного. Но ключевые решения будут принимать они. Что скажете?
Иван: – Господин Ванштейн, для меня такое сотрудничество – предательство.
Ванштейн: – Вы придерживаетесь принципа: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях»?
Иван: – Пожалуй, что так.
Осветник: – Иван, мы с тобой еще обсудим это.
Иван: – Мариан, что тут обсуждать?
Осветник: – Есть нюансы. Важные мелочи.
Ванштейн: – Ваш товарищ понимает все гораздо лучше. К тому, же на коленях вы жить не будете. Лично вы будете через год-другой жить иначе. Свободно и богато. Будем дружить – можете стать депутатом нового парламента. Захотите – сможете уехать куда угодно.
Осветник: – Господин Ванштейн, нам нужно еще время…
Обдумать ситуацию.
Иван (внезапно обращается к Ванштейну по имени): – Наум…А вы можете помочь мне уйти в горы?
Ванштейн: – Уже?
Иван: – Я не это имел ввиду. Мне нужно найти священника. И встретиться с ним. Он в пещерах.
Ванштейн: – Где это?
Иван: – На севере страны.
Ванштейн: – Я могу вас вывести туда в машине посольства, согласовав свой маршрут с американцами. Без всяких проблем. Вам это необходимо, чтобы принять решение?
Иван: – Да.
Ванштейн: – Если вы откажитесь, проблем не будет. Просто будет…Очень жаль потерять такого профессионала.
Иван: – Я уже больше десяти лет в отставке.
Ванштейн: – Бывших не бывает. Правда? (улыбается)
Осветник: – Не бывает.
Иван: – Договорились? (протягивает руку Ванштейну)
Ванштейн: – По рукам (пожимает). А теперь приглашаю Вас на обед. Вас там кормили, Иван?
Иван: – В тюрьме? Последнюю неделю один раз в день. Вполне сносно, кстати (смеется). Чечевичный суп на бараньих костях. Хлеб.
Ванштейн: – Когда вы хотели бы поехать на север?
Иван: – Немного прийти в себя надо. Через пару дней реально?
Ванштейн: – Вполне. Вам нужны деньги?
Иван: – Нет, благодарю. Пока не нужны.
Ванштейн: – Пойдемте, нас уже ждут.
Все поднимаются с кресел, выходят из кабинета.
Картина четвертая
Столик в кафе. За столиком сидят и пьют кофе Слава и Мария.
Слава: – Мария, как вам тут? Извините, что побеспокоил вас.
Мария: – Слава, вы даже не знаете, как я вам благодарна. Я ведь почти никуда не выхожу.
Слава: – Я здесь ни при чем, Мария. Это инициатива моего руководства.
Мария: – А я все время думаю о нательном кресте, который с меня никто так и не сорвал. Мне кажется, что Господь все время был рядом, укреплял меня в моих страданиях.
Понимаете?
Слава: – Прекрасно понимаю.
Мария: – Мне всегда казалось, что крест должен защитить, спасти, укрыть от опасности, от боли и страданий…Не крест, конечно, а Бог. Видя, что у меня на груди крест. У меня всегда было сильное желание чуда. С детства. Но не ложного, а настоящего, достоверного.
Слава: – Чудо это сверхъестественное событие…Ваше освобождение – дело рук людей.
Мария: – Безусловно. Знаете, когда я лежала на столе… Там, в Турции. Я думала о войне. И молилась. Мне кажется, эта война, как лакмусовая бумажка. Она словно показывает нам, кто и что стоит в этой жизни. Особенно, наша интеллигенция.
Слава: – Подлецы с развитым чувством мнимой ответственности… Особый тип предателя…
Мария: – Да.
Слава: – Многие из них уже служат новым властям. Впрочем, они ведь хотели падения президента…И они получили то, что хотели. Мария, я понимаю, что вам было не с кем поговорить. Все это время. Говорите. Я готов слушать (улыбается).
Мария: – Слава, мы сами, своим молчанием взрастили то чудовище, которое, когда окрепло, стало убивать нас. Скользили по поверхности жизни. По волнам, даже не пытаясь заглянуть в глубину. Все было только видимостью. И вот мы нырнули…
Слава: – Мария, что касается нас (улыбается), то мы всегда были под водой, а кто-то и на дне. Как водолазы. Или подводные лодки (смеется). Мы и сейчас там.
Мария: – Поэтому я здесь. Благодаря Вам. А люди проспали врага.
Слава: – В этом деле было много случайностей…А случайностей, как вы понимаете, не бывает.
Мария: – Слава, вы, где учились?
Слава: – В университете.
Мария: – Интересно. В столичном?
Слава: – Да.
Мария: – Я ведь там преподавала. Историю и философию.
Слава: – Я учился на политехническом факультете.
Мария: – И…Потом учились еще где-то?
Слава: – Учился (улыбается). Еще кофе?
Мария: – Если можно.
Слава подзывает официантку и просит принести еще кофе.
Мария: – А, если честно, Слава…Я очнулась на столе, и представляла, как мне придется совершить подлость. Потому что ничего иного я совершить не могла.
Слава: – Они хотели, чтобы ваш муж начал сотрудничать с ними? Угрожали и шантажировали?
Мария: – Да. Ничего нового. Я лежала, укрытая грязным одеялом, в каких-то бинтах и повязках. И не знала, хватит ли мне сил отказаться от предательства. И понимала, что у меня нет таких сил. Это чувство было похуже, чем боль, которое испытывало мое тело. Не дай Бог пережить это Вам.
Слава: – Вы знаете, мне было бы проще. Семьи нет. Детей тоже. Родители? Я даже не знаю, что с ними. И они ничего про меня не знают. Смерть была всегда рядом со мной. Умирать не страшно. Страшно, что будет после.
Мария: – Слава Богу, что мои дети живы.
Слава: – Они в полной безопасности сейчас. Не волнуйтесь.
Мария: – Увидеться хотелось бы.
Слава: – Я пригласил вас сюда и по этому поводу тоже.
Мария: – Как это?
Саша: – Нам нужно утрясти несколько вопросов, и мы переправим вас, если вы желаете, к детям.
Мария: – А сюда детей?
Слава: – Нет. Не получится.
Мария: – У вас есть информация, где сейчас мой муж?
Слава: – Он по-прежнему в тюрьме.
Мария: – Слава, а я могу вернуться в страну?
Слава: – Назад?
Мария: – Понимаете, мне все равно тут нет никакой жизни, пока мой муж находится в тюрьме. Тем более, на родине.
Слава: – Мария, я не могу решить этот вопрос. Мне надо посоветоваться. К тому, это будет стоить денег. А у нас сейчас не самая лучшая ситуация с финансами. Знаете, скоро в стране пройдут президентские выборы, выберут американскую марионетку, страна объявит себя демократическим государством…Есть надежда, что Ивана выпустят. Я говорю совершенно серьезно. Неспокойно пока. Опасно возвращаться. Вот я, например, тоже не могу вернуться.
Мария: – Вы слышали? Генерал Павел, оказывается, скоропостижно скончался. Еще месяц назад. Или около того. А весь мир узнал только сейчас.
Слава: – Да, слышал.
Мария: – Но джибрилы скрывали это. Его даже похоронили тайно. Неожиданная смерть. Вам не кажется?
Слава: – Человек предполагает, а Бог располагает.
Мария: – Слава, а тот…Офицер, который организовал мое похищение из монастыря. Вы его знаете? Он мне сказал, что он был другом моего мужа…Но я не смогла узнать его голос. Я спрашивала ребят, что меня нашли. Они мне не ответили ничего. Сказали только, что это именно он организовал мое похищение.
Слава: – Он ведь убит? Верно? (Мария кивает) Нет, не знаю его. Меня ведь там не было.
Мария: – Бог знает, сколько я там пролежала. Очнулась, еле-еле сползла со стола. А стол оцинкованный, ледяной от холода. Как в морге стол. Наверное, они там пытали людей. И сделаны специальные отверстия, чтобы руки и ноги можно было привязывать. Вижу – на стуле лежит одежда чистая, я попыталась переодеться. Бинты какие-то намотаны, повязки, раны чем-то смазаны. Помню, что доктор ко мне приходил. Кое-как на себя платье натянула. Остальное не смогла. Даже стоять не могу. Вся спина и все тело сзади как огромный кровоподтек. Ноги кровоточат. Надела платье и к грязной стене привалилась. И вдруг слышу выстрелы. Много выстрелов. Очереди автоматные и одиночные выстрелы. Недолго. Мне так показалось. Потом все стихло. Слышу, открывается дверь в камеру. Очень-очень медленно с пистолетом в руках (показывает, как он держал пистолет двумя руками) входит мужчина в обычной одежде. Не в военной. Куртка, джинсы. Он меня сразу заметил и, мне показалось, что от неожиданности даже опешил. Не думаю, что он ожидал меня там увидеть (смеется).
Слава: – Ребята давно знали об этом перевалочном пункте джибрилов. Была запланирована операция по его зачистке. Вам повезло, что так все совпало.
Мария: – Я его увидела и говорю: «Спасите меня…Я русинка». Он убрал пистолет в кобуру, подошел ко мне, наклонился и спрашивает: «Что вы говорите?» Видимо голос у меня был такой тихий, что он даже не мог расслышать. А я, как мне казалось, кричу что есть силы: «Я русинка…Помогите». Почему-то, я подумала, что он наш. Только это не крик был, а шепот. Но он услышал. Говорит: «Сейчас мы вас заберем отсюда, потерпите. Я свой». И в камеру входят еще двое. С автоматами. Но я уже почти отключилась. Они начали разговаривать. Потом меня на одеяле вынесли оттуда, в машину положили. И мы уехали. Ну, а что было потом – вы знаете.
Слава: – Хорошо, что у вас уже взрослые дети.
Мария: – Слава, я хотела бы пообщаться с ними, хотя бы по Интернету.
Слава: – Теперь можно. Я вам привезу ноутбук со скайпом. Сможете с ними разговаривать бесплатно. Сколько угодно. Мария, извините мою бестактность, но прошу вас подумать над тем, чтобы вам переехать к детям. Вы пообщайтесь с ними, и примите совместное решение.
Мария: – Но где же они, Слава? Скажите…Или это тайна?
Слава: – Они сейчас у вашей сестры троюродной. В Австралии.
Мария: – У Анны? Вот это да…Я с ней десять лет не общалась. Как вы ее нашли?
Слава: – В Греции девочкам было не безопасно. Там полно агентуры джибрилов. Когда вы сказали нашим ребятам, что боитесь за детей, мы приняли решение вывести их оттуда. Тем более, ваш муж двадцать лет отдал нашей службе. Это решение было и в наших интересах. Мы ему поможем выбраться из тюрьмы. Обязательно. Поэтому, подумайте. Я не тороплю, но и медлить нельзя. Вы ему ничем не поможете, если вернетесь обратно. Тем более, он же вас и вывез с дочерьми. Мне кажется, это ваш долг – вернуться к детям.
Мария: – Я подумаю. Почему вы думаете, что Ивана не тронут?
Слава: – Я знаю, что кое-что изменилось. Джибрилы натворили бед. Не просто перегнули палку, а совершили преступления. Конечно, их покровители им помогут, и скандалы будут заминать. Но журналисты не все еще куплены. Кое-кто пишет правду. Хотя и эта правда может быть в чьих-то интересах. Геноцид нашего народа перейдет в другое русло. Более мирное. Зло уже вышло наружу, и оно сделали свое дело. Теперь другой этап – игра в добрых самаритян. Хитрое и лицемерное время. Думаете, генерал Павел просто заболел и умер?
Мария: – Что это значит?
Слава: – Он отработал свое.
Мария: – И его отправили в утиль?
Слава: – Что-то вроде этого.
Мария: – Убили, думаете? Свои же?
Слава: – Не знаю. Но уже назначены выборы. Кандидаты известны.
Мария: – Слава, вы слышали о Ясеваце?
Слава: – Правда намного ужаснее того, что говорят. Вот и все, что я могу вам сказать.
Мария: – Ужаснее?
Слава: – Да. Я не хотел бы вас расстраивать. Когда-нибудь вы все узнаете. Мария, я могу рассчитывать на вашу помощь?
Мария: – Вам нужна моя помощь? (улыбается)
Слава: – Может так случиться, что понадобится. Пока точно не могу сказать, какая.
Мария: – А что случилось?
Слава: – Я тут выяснил кое-что. И пока не знаю, как к этому относится. Вам тоже не могу рассказать. Мой непосредственный начальник не выходит на связь уже неделю. Его заместитель, который тоже мой руководитель, говорит, что начальник сейчас в непростом положении и скрывается от охранки джибрилов. Что-то тут не так.
Мария: – А кто вас попросил встретиться со мной? Поговорить о том, чтобы уехать к детям?
Слава: – Понимаете, Мария, мы не можем держать тут вас постоянно. Если вы откажитесь лететь в Австралию, то может, случится так, что мы не сможем поддерживать вас финансово. Не факт, конечно, потому что ваша нынешняя квартира используется нами как конспиративная. Но такая вероятность существует.
Мария: – То есть, выбора нет.
Слава: – Мы подождали, пока вы придете в себя. Хочу сказать, что лично мне непонятно, чего ожидать от…. Помните человека, который переправил вас сюда?
Мария: – Помню. Но не понимаю.
Слава: – У меня есть информация, что он двойной агент.
Мария: – Это хорошо или плохо?
Слава: – Я не знаю. Возможно, что ничего в этом страшного нет. Но…(разводит руками). Все непредсказуемо. Какая помощь мне нужна? Посмотрим. Может быть, понадобится сохранить информацию, которую я тут собрал.
Мария: – Слава, я сделаю все, что смогу.
Слава: – Спасибо. Значит, я могу на вас положиться?
Мария: – Конечно.
В кафе входят два высоких, крепких мужчины. Слегка небриты. Выглядят сурово. Черные костюмы, белые рубашки. Одеты как сицилийцы. Заказывают кофе.
Слава настораживается. Мария замечает это.
Мария: – Кто это?
Слава: – Мария, быстро идите в туалет. Там, рядом с туалетом – черный ход. Выйдете, и сразу в метро. Когда приедете – из квартиры ни ногой (говорит негромко). Если я не выйду на связь – звоните Златану. Телефон у вас есть.
Мария: – Слава, а как же вы? Я вас не оставлю.
Слава: – Не говорите глупостей. Не подавайте виду. Уходите.
Мария встает, подходит к официантке, демонстративно спрашивает, как пройти в туалет.
Официантка указывает рукой. Мария уходит.
Мужчины за соседним столиком пьют кофе. Непринужденно беседуют.
Один из них внезапно отходит к дверям кафе и блокирует их. Второй подходит к Славе, и стреляет в упор через карман пиджака в грудь. Официантка в ужасе прячется за стойку бара. Второй делает несколько выстрелов через стойку. Бегут в сторону туалета. Заглядывают туда – там никого нет. Быстро выходят через черный вход.
Картина пятая
(заключительная)
Пещеры. Келья внутри пещеры. Иконы, плетеные маленькие стулья, стол, освещение от свечей, кровать.
В келье – Иван и отец Бранко. Сидят на стульях.
Отец Бранко: – Я ждал тебя, Иван. Мое время уходит. Я просил Господа, чтобы Он прислал мне ученика. Ты пришел, чтобы остаться?
Иван: – Да, отче.
Отец Бранко: – Хочешь стать монахом?
Иван: – Хочу.
Отец Бранко: – Только непрестанная молитва поможет нашему народу и миру. Больше нет другого пути. Ты твердо решил?
Иван: – Твердо.
Отец Бранко: – Трехлетний искус. Три года будешь послушником. Готов?
Иван: – Да, отче. Готов.
Отец Бранко: – Время непростое, посему Господь сократил этот срок. Я молился ко Господу. И получил ответ в сердце своем. Год. А там, Бог даст, я стану твоим восприемником. Один год – срок немалый. Еще есть время до пострижения. Всякое может случиться….Как там, внизу? Все по-прежнему?
Иван: – Отче, лукавое нынче время.
Отец Бранко: – Время всегда было таким. И война никогда не прекращалась. Господь ведь сказал: «Царство мое не от мира сего. Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей»… Дела мира известны: ложь, убийства, всякая страсть, убивающая душу.
Иван: – Отче, я не могу вернуться в мир. Жить, как прежде, мне невозможно.
Отец Бранко: – Тут наше прибежище. Наш последний ковчег. Кто бы мог подумать…А вот как все обернулось. Мы в этом смертном мире – странники и пришельцы, а родина наша на небесах. Помни об этом. Крепись. Мы тут не одни. Тут есть еще несколько братьев. Будем вместе молиться за весь мир.
Иван: – Отче, когда я добирался сюда, мне помог старик-джибрил. Он провел меня тайными тропами. Почти всю дорогу молчал, сказал, что у него был друг – русин, они вместе воевали пятьдесят лет назад в этих горах. Он из Ясеваца, где убили тысячи русинов.
Отец Бранко: – Господь его не забудет. Но никто не приходит к Отцу, как только через Сына. Что тебя смущает, Иван? Добрые люди есть в любом народе. Разве дело только лишь в этом? Чтобы спасти свою душу этого мало.
Иван: – Просто это удивительно, когда столько ненависти и злобы вокруг.
Отец Бранко: – Самая страшная ненависть, когда наши братья по крови ненавидят нашу веру. Ненавидят Бога. Они как лодки болтаются в бушующем море. Они сеяли ветер, теперь мы все пожинаем бурю. Где эти люди? Гниют на берегах рек? Или склонили голову перед силой врагов? Или делают вид, что верят другому богу? Который и не бог вовсе, а мысленный идол. Нам остается лишь одно: смиренно просить Господа, чтобы Он проявил к нам свою милость.
Иван: – Наше истинное родство не по крови, отче.
Отец Бранко: – Многие ли знают об этом?
Иван: – Я предам свою волю в ваши руки, отче. Буду послушен вам во всем.
Отец Бранко: – А мы ведь почти ровесники, Иван…Нет смущения в сердце?
Иван: – Мы ровесники лишь по годам жизни, духовно я даже не школьник…
Отец Бранко: – Время покажет.
Кто-то тихо стучится в дверь.
Отец Бранко: – Входи, брат.
Входит отец Петр. Кланяется, креститься на иконы, отец Бранко поднимается, приветствуют друг друга троекратным целованием, Иван берет благословение у отца Петра.
Отец Бранко: – Присаживайся, отец Петр.
Отец Петр: – Господи помилуй…(смотрит на Ивана)…А ведь мы с вами уже встречались?
Иван: – Так и есть, отче.
Отец Петр: – Вас, верно, схватили тогда?
Иван: – Схватили, конечно.
Отец Петр: – Мы каждый день вспоминали вас в молитвах, Иван. Удивительно, что вы послушались отца Григория. Отец Бранко, это же наш спаситель.
Отец Бранко: – Иван, не всякий способен отсечь свою волю…
Ведь, ты впервые видел отца Григория…Никто не отнимал у тебя право выбора.
Иван: – Я решил, что отец Григорий был прав.
Отец Петр: – Вы были в тюрьме? Все это время, как мы расстались?
Иван: – Два дня назад отпустили.
Отец Петр: – Храни вас Господь…А почему вы здесь?
Иван: – Хочу стать вашим братом.
Отец Петр: – Монахом?
Отец Бранко: – Господь дал мне ученика, отче.
Отец Петр: – О…
Иван: – А что с отцом Григорием?
Отец Петр: – Когда джибрилы наткнулись на вас, они дальше не пошли. И до монастыря отца Григория послали двух солдат. Они заблудились, и к монастырю подошли ночью, и с другой стороны, и никак не смогли проникнуть внутрь. Решили переждать до утра, но ночью на них напали волки. Отец Григорий рассказал.
Иван: – И что с ними было дальше?
Отец Петр: – Бежали в панике. Отец Григорий больше их не видел. И не слышал.
Отец Бранко: – Отец Григорий только телом пребывает на земле, душа его в обителях Господних. Уже давно.
Отец Петр: – Отец Бранко, надо нашему брату одежду принести. И келью открыть. Где он жить будет.
Отец Бранко: – Верно. Скоро пора в храм. Начнем вечерню.
Иван: – Тут и храм есть?
Отец Петр: – Конечно, человек на тридцать, наверное.
Иван: – Прямо в пещерах?
Отец Бранко: – У нас все есть (улыбается). Как же нам без храма? Не будем медлить.
Все встают со стульев.
Отец Петр: – Подрясник у нас есть. Новый. Чистый. Больше пока и не надо ничего.
Отец Бранко: – Когда-то в послушниках и по шесть лет ходили (улыбается). Давно, правда. Видишь, Иван, как Господь тебя любит и жалеет (улыбается).
Пойдем.
Выходят из кельи. Стоят возле двери.
Отец Бранко: – Отец Петр, ступай, приготовь одежду и келью.
Отец Петр уходит.
Отец Бранко: – Иван, я видел тебя последний раз десять лет назад. Помнишь?
Иван: – Помню, отче.
Отец Бранко: – Перед тем, как ты решишься на постриг, нужно сообщить об этом жене. Ты понимаешь?
Иван: – Постараюсь.
Отец Бранко: – Это нужно сделать обязательно. Мария поймет тебя. Я не сомневаюсь. Я вспоминаю ее в своих молитвах каждый день. Кто знает, может быть, и она…(замолкает внезапно).
Иван: – Что она?
Отец Бранко: – Нет, ничего. Десять лет назад после нашей встречи, меня пытались убить.
Иван: – Убить? За что? Кто?
Отец Бранко: – Джибрил. Он сам не ведал, что творил. Господь уберег. Он промахнулся. Стрелял в меня в храме. Погиб другой священник.
Иван: – Об этом ничего не говорили, не писали. Даже мы были не в курсе.
Отец Бранко: – Мы скрыли это. Дело было в горном монастыре. Тут, недалеко.
Иван: – Зачем же он стрелял?
Отец Бранко: – Доказывал свою веру.
Иван: – А что с ним? Поймали его?
Отец Бранко: – Нет. Бог ему судья. Тогда Мария так грустно посмотрела на меня. Словно чувствовала что-то. Перед тем, как мы простились. И я почувствовал что-то такое. Необъяснимо трагическое. Какая-то странная печаль захватила меня. Я пошел в храм и непрестанно молился. И Господь уберег меня. Пули пролетели мимо головы. Он стрелял прямо в голову.
Иван: – И вы не схватили его?
Отец Бранко: – Он закончил стрелять, и я перекрестил его. Его лицо исказилось, будто я ударил его, он бросил пистолет и убежал. Это был еще подросток. Лет шестнадцати….
Вбегает отец Петр: – Вот (подает черный подрясник).
Отец Бранко крестит одежду. Иван берет подрясник.
Отец Бранко: – Это твой первый шаг, Иван. Дорогу осилит идущий.
Отец Бранко и Петр улыбаются. Все трое уходят в темноту пещерного тоннеля.
ЭПИЛОГ
Австралия. Мария и дочери. Веранда частного дома. Много света.
Круглый стол. Женщины завтракают.
Мария: – Мне сегодня странный сон был.
Злата: – Расскажи.
Милинка: – Страшный?
Мария: – Нет, не страшный. Птица села на мою кровать. Большая белая птица.
Злата: – Пеликан?
Мария: – Да…Я во сне забыла, как она называется. Не могла вспомнить. Пеликан. Сидит и смотрит на меня. А я лежу на кровати. И вся спальня заполнена светом. Белым светом. И вдруг он клювом бьет себя в бок, и оттуда течет кровь. И капает на мою белоснежную простынь. Но следов крови нет. Она попадает на ткань и исчезает. И мне почему-то очень-очень спокойно. Меня это не пугает совершенно. А пеликан взмахивает крыльями и улетает в окно….И что-то еще было. Не могу вспомнить.
Злата: – Думаешь, это что-то значит?
Мария пожимает плечами: – Не знаю. Может это весточка. От отца.
Милинка: – Что ты имеешь ввиду?
Мария: – Знак какой-то. Это, наверняка, что-то значит. Почему-то мне так кажется.
Милинка: – Уже год от отца нет никаких известий. Даже не знаем, жив ли он.
Мария: – Милые мои девочки…Если бы знали, что я с вами только благодаря Богу.Вы можете сказать, что это счастливое стечение обстоятельств. Но это и есть Божий промысел. Забота Бога о тех, кто верит Ему.
Злата: – О чем ты? Ты нам ничего не рассказывала.
Мария: – Я не могла. Людей, которые спасли меня, нет в живых.
Милинка: – Убиты?
Мария: – Был такой замечательный парень. Слава. Его в кафе убили. Если бы он не сообразил сразу, что это убийцы в кафе зашли, меня бы тут не было.
Злата обнимает мать: – Мамочка, теперь все позади. Не надо вспоминать.
Мария: – Я молюсь за них каждый день. Это невозможно забыть.
Милинка: – И кто-то еще?
Мария: – Златан. Он меня сюда отправил, когда Славу убили. Он меня вывез в Канаду, и уже там я села на самолет. Он попал в автомобильную аварию, когда возвращался назад. Спустя два дня умер в больнице. Мне медсестра позвонила. Ей врач приказал обзвонить всех, кто был у него в телефонной книге. А там была только я.
Милинка: – А кто они были? Шпионы? Почему они тебе помогали?
Мария: – Милинка, я не знаю. Шпионы (усмехается). Они наши братья. Наши братья по вере. И я их буду помнить всегда.
Злата: – Думаешь, что это была авария?
Мария: – Не знаю. Может быть, и не авария… Девочки…Я хочу. Хочу уехать на родину.
Злата: – Домой? В нашей квартире наверняка живут какие-то люди. А может, ее уже нет.
Мария: – Я хочу его отыскать. Прошел почти год, в стране многое изменилось. Мне кажется, что я смогу его найти.
Злата: – А что там изменилось?
Мария: – Вроде бы русинов больше не убивают.
Злата: – Вот именно, что вроде бы. Хочешь там остаться?
Мария: – Нет. Найти отца.
Милинка: – Как же ты его найдешь?
Мария: – Через знакомых. Мне кажется, что у меня получится.
Злата: – Через каких знакомых? А жить где будешь? Да и на какие деньги ты туда полетишь?
Мария: – Возьму взаймы у сестры.
Злата: – Она и так нас содержит, мама. Я школу заканчиваю. Пойду работать. Станет полегче. Давай подождем немного.
Мария: – Я ведь тоже работаю. Мы не только на ее деньги живем.
Злата: – Ну, да. Только у нас нет никаких сбережений. Ты прямо сейчас хочешь лететь?
Мария: – Неужели вы по отцу не скучаете?
Милинка: – Мамочка, ну как же не скучаем? Скучаем. Да только, что мы можем сделать?
Мария: – Я не хочу сидеть и ждать. Сегодня поговорю с Анной.
Злата: – Мне не хотелось бы потерять еще и мать.
Мария: – Златочка, мне тут очень тяжело без отца. И неизвестность – что с ним и где он – мне разрывает сердце.
Милинка: – А если тебя арестуют?
Злата: – Да. Ты об этом совсем не думаешь?
Мария: – Меня не арестуют.
Злата: – Мама, отчего ты такая упрямая? Откуда ты знаешь, что не арестуют? По телевизору говорят?
Мария: – Чувствую так.
Злата: – Эх…Смотри сама. Мы тебе не советчики.
Мария и дочери умолкают, сидят молча.
Милинка: – Пойдем сегодня на море?
Мария: – Если вы хотите, сходите. Я побуду дома. Голова что-то побаливает. Жарковато сегодня.
Злата: – Ты не обидишься, если мы без тебя пойдем?
Мария: – Златочка, милая, что ты…
Милинка: – Ну, мы тогда пойдем собираться?
