Борис Валерьевич Башутин
Дом Анны
Рой кладет трубку, делает «крокодила» на столе, поправляет мундир и выходит из комнаты.
Картина четвертая
Карательный отряд джибрилов. Ясевац. Кабинет командира отряда майора Рамзан Шардали. Поверх камуфляжа надет кожаный фартук, он в засохшей крови. Рукава рубашки закатаны по локоть. Шардали спит, сидя за столом. Рядом со столом лежит автомат и серп. Со стороны сцены, слева от стола стоит высокая плетеная корзина. Рывком открывается дверь.
В комнату входят генерал Павел, полковник Аббас, несколько офицеров охраны.
Шардали вскакивает из-за стола. Отдает честь.
Павел: – Что за вид, майор?
Шардали: – Служба, господин генерал.
Аббас: – Почему в фартуке?
Шардали: – Господин полковник, это, чтобы не испачкать одежду.
Павел: – Что вы тут устроили?
Шардали: – Все, что было приказано.
Павел: – Снимите этот дурацкий фартук.
Шардали: – Слушаюсь (снимает фартук), бросает в угол кабинета.
Павел подходит к столу. Замечает корзину с чем-то липким и скользким. Опускает руку туда: – Что это, Шардали? Это устрицы?
Шардали: – Нет, это глаза русинов, двадцать килограмм, дар моих верных воинов.
Павел: – Не понял? Какие глаза, Шардали? Ты бредешь?
Аббас: – Господин генерал, это человеческие глаза.
Павел вытаскивает платок, начинает вытирать руку, на лице гримаса отвращения и ужаса.
Павел: – Шардали…Вы в своем уме? Меня сейчас стошнит…
Шардали: – Чем больше иноверных будет уничтожено, тем лучше для нашего Бога.
Аббас смотрит на поясной ремень Шардали: – Это еще что такое?
Павел подходит к Шардали: – Что это?
Шардали: – Языки.
Аббас: – Шардали, ты стал людоедом?
Шардали: – Это языки вражеских офицеров, которых я лично убил.
Павел: – Шардали, нельзя было просто убить тех, кто не захотел принимать нашу веру?
Шардали: – Это произвело на население мощное психологическое воздействие, многие после этого переходили в нашу веру без всякого сомнения.
Аббас: – Ты тонкий психолог, Шардали.
Шардали: – Пока мы не начали рубить головы детей, их родители не понимали, что от них требуется.
Павел: – Шардали, ты понимаешь, что сведения о том, что ты тут устроил, попали в мировую прессу…Ты думаешь, что нет предателей и среди нас? И те, кто под страхом смерти приняли джабиризм, не рассказали о тех зверствах, которые тут случились?
Шардали: – Господин генерал, мы же сняли фильм о том, что это русины убивали наших братьев.
Павел: – Сняли…А есть и другие фильмы. Вы не изолировали город, многим удалось уйти. Понимаешь? Операцию ты провалил.
Шардали: – Я делал все ради Бога и ради вас, господин Павел. Я спал не более часа в день. Лично участвовал в казнях. Даже поесть не успевал.
Аббас: – Сильно похудел, как я погляжу. Осунулся.
Павел: – Тебе никто не отдавал приказ, что русинов нужно подвергать пыткам и проявлять чрезмерное насилие.
Шардали: – Отдавали. У меня есть секретная директива от генерального штаба, подписанная генералом Махмади. И ваша подпись на ней имеется.
Павел: – Шардали, в директиве было главное – в случае применении силы со стороны войск президента Лазича. И угрозы потерять город. Только тогда пойти на крайние меры. А такой угрозы не было. Войска Лазича были выбиты из города за один день и рассеяны в горах.
Шардали: – Такая угроза была, господин генерал.
Павел: – Почему я не видел доклада? Где докладная записка?
Шардали: – Около месяца назад партизаны утром заняли северную часть города. Шли тяжелые бои. Благодаря этому наступлению мы смогли снять фильм о зверствах русинов.
Павел: – Как это?
Шардали: – В результате атаки пострадали наши мирные жители. Около сотни убитых. Это все мы и снимали. Атаку мы отбили к вечеру. В ответ на эти действия я был вынужден приступить к выполнению директивы в полном объеме.
Павел: – Сейчас в городе есть русины?
Шардали: – Есть, около тысячи человек. Все они зарегистрированы как принявшие джабиризм. Сейчас в городе спокойно. Наши подразделения полностью контролируют ситуацию.
Аббас: – Спокойно. Только в Ясеваце может начаться эпидемия холеры? Не знаешь, что у тебя под носом делается? Зачем ты сбрасывал трупы в реку? Да еще и в таком количестве?
Шардали: – Не подумал, господин полковник.
Аббас: – А ты, о чем думал? Несколько тысяч тел отнесло вниз по течению. К соседям. Мы говорим, что это жертвы резни, устроенной русинами. А что нам остается делать?
Павел: – Медики сюда приехали. Эпидемиологи. Французы. А что делать? Мы их пригласили. Своих у нас нет. И как ты думаешь, что они расскажут, когда вернутся домой?
Шардали: – Да как труп русина отличить от джибрила?
Аббас: – По-моему, тебе пора отдохнуть, Рамзан.
Павел: – Никаких следов быть не должно? Понял? Подчищай все. Даю тебе сутки. Максимум двое. Французы будут тут послезавтра к вечеру.
Аббас: – Церкви целы?
Шардали: – Целы. Но не все. Все равно там никого нет. Священников и монахов почти всех казнили.
Аббас: – Что значит не все?
Шардали: – Некоторые сгорели.
Аббас: – Снести. И выровнять эти места. Чтобы даже намека не осталось, что там что-то было. На следующей неделе начнем строить на этих местах молитвенные дома. Кто-то из монахов ушел в горы? Верно?
Шардали: – Если ушли, то не больше десятка человека. Операция по их поимке идет.
Павел: – Рамзан, ты слышал о полковнике Ракове?
Шардали: – Нет. Это кто?
Павел: – Твои люди взяли его в горах, а ты не в курсе.
Шардали: – Да. Арестовали некого гражданского, но его брали не мы. Его брали люди полковника Измита.
Аббас: – А твои люди что умеют? Рубить руки и ноги, головы? Отрезать языки? Если я увижу хоть одного из твоих солдат с бусами из глаз или с языками на поясе, расстреляем на месте. Я таких уже видел. В городе остается президентская рота. Будешь подчиняться командиру этой роты – майору Али Мураду. Наведете порядок. Если за двое суток не выполнишь все, что мы тут тебе говорили, будешь как русины – лежать на дне реки. Все ваши серпы уничтожить. Дисциплина и порядок.
Шардали: – Слушаюсь, господин полковник.
Павел: – Не дай тебе Бог, появится в этом фартуке в городе. Сжечь его. Все корзины с глазами сжечь. Ты что, Шардали, у всех убитых глаза вырезал?
Шардали: – Без глаз они на том свете не смогут увидеть Бога. И попадут в ад.
Павел: – Ну, ты и болван…
Шардали: – Я каждый день молюсь пять раз. Тысячу раз в день повторяю молитву «Собханалла» (перевод: Бог свободен от всего, что мы приписываем ему). За это для меня в раю уже посажено дерево. Кто будет каждый день повторять эту молитву, для того Бог посадит в раю дерево. Это очень хорошая молитва. Мне о ней рассказал один учитель веры.
Аббас: – Рамзан, подумай. Если ты убивал врагов с ненавистью в сердце, тебе твоя молитва не поможет.
Шардали: – Господин полковник, то, что я делал – делал не я, а живущий во мне Бог. Все мои поступки его поступки. И добрые, и злые. Почему я будут отвечать за то, что делал не я? Он работает во мне. Он пахарь, а я его плуг. Он жнец, а я его серп.
Павел: – Шардали, ты все понял, что мы тебе сказали? Если узнаем, что ты самодеятельностью занимаешься, расстреляем без суда и следствия. Все в твоих руках. Начинай исправлять то, что наделал…
Шардали: – Все будет исполнено, господин генерал.
В комнату входит лейтенант: – Господин Шардали…
(осекается).
Павла мгновенно закрывает охрана.
Аббас: – Это помощник Шардали, господин Павел.
Охрана расступается.
Павел: – Ты как сюда попал? На входе тебя не остановили?
Лейтенант: – Господин Павел, мир вам.
Павел: – Мир и тебе, лейтенант.
Лейтенант: – У меня проверили документы ваши охранники.
Павел: – Лейтенант, ты что-то хотел спросить у майора Шардали?
Лейтенант: – Да…Но..
Аббас: – Спрашивай.
Лейтенант: – Что делать с отцом Серафимом?
Аббас: – Кто такой?
Шардали: – Настоятель главного собора.
Павел: – А что вы с ним делаете?
Лейтенант: – Мы пытаемся узнать у него, где находятся пещерные монастыри.
Аббас: – Под пытками?
Лейтенант: – Так точно. Дело в том, что он умирает уже. И мы не сможем уже ничего узнать у него.
Аббас: – У вас есть рация, лейтенант?
Лейтенант: – Со связью все в порядке. Дело в том, что такие вопросы мы обычно решали в личной беседе с майором.
Павел: – От чего он умирает, лейтенант?
Лейтенант: – Очевидно, гангрена.
Павел: – У него нет конечностей?
Лейтенант: – Каждые два дня у него отнимали пальцы…
Аббас: – Кто приказал? Шардали, твоя работа?
Шардали: – В пещерах могут прятаться монахи и спецназ Лазича.
Аббас подходит к Шардали, сдергивает язык с его пояса и засовывает ему в рот:
– Ты уже совсем обнаглел, майор. Бесчинствуешь, как я погляжу.
Бьет с размаху ему в лицо. Майор падает на пол. Встает. У него разбит нос.
Шардали: – Простите, господин генерал. Простите, господин полковник.
Аббас: – Введите этому священнику обезболивающего большую дозу, чтобы он умер, и похороните. Понятно, лейтенант? Выполняйте. С сегодняшнего дня в городе главный майор Али Мурад. Командир президентской роты. Ему доложишь о выполнении. Он скоро будет тут.
Лейтенант: – У нас есть оксикодон.
Аббас: – Мне все равно, что у вас есть. Убирайтесь прочь.
Лейтенант уходит.
Павел: – Ты, Шардали, ходишь по канату. И шеста у тебя нет. Оступишься – разобьешься насмерть.
Аббас, Павел, охрана выходят из кабинета.
Аббас поворачивается на выходе: – Фартук не забудь сжечь…И корзину. Баран.
Действие второе
Картина первая
Пресс-конференция генерала Анте Павла,
председателя временного правительства, в его резиденции.
Он и его помощник сидят за шикарным столом ручной работы. Журналисты – на дорогих стульях, инкрустированных золотом и алмазами.
Генерал Павел: – Добрый день, господа журналисты. Я слышал, что ходят слухи, что генерал Павел боится встречаться с журналистами. Поверьте – проблема была лишь в свободном времени. Очень тяжелый и напряженный период в истории нашей страны. Приходится спать всего по пять часов в день. Столько нужно исправить и переделать, что за десятки лет было испорчено, разрушено. Мы – нация созидателей. Нам все по плечу. И…Господа, сегодня я встречаюсь с Вами без охраны. Как вы уже заметили. Вся охрана осталась за дверью. Со мной лишь мой помощник – полковник Аббас. Нам нечего бояться. Сопротивление сил президента Лазича практически сломлено. Открыты двери для построения новой жизни. Господа, прошу…Задавайте ваши вопросы.
Корреспондент 1: – Махмуд Аллад, Телевидение Швеции. Господин Павел, вы не могли бы прояснить, что произошло в городе Ясевац осенью этого года?
Павел: – Ясевац? Как вы знаете, этот город с преобладанием населения, которое исповедует традиционный джабиризм. Президент Лазич устроил там этническую чистку, в результате которой погибли тысячи мирных жителей. Наших братьев и сестер. Отцов, детей и матерей. После нашей встречи вам покажут документальный фильм, снятый операторами нашей повстанческой армии, который подтверждает зверства войск президента Лазича. Безусловно, эти действия явились началом конца этого человеконенавистнического режима. Мы нанесли сокрушительный удар по этой антинародной армии и разбили ее, вынудив остатки его войск укрыться в горах.
Корреспондент 2: – Гюнтер Шваб, радиостанция Немецкая Волна. Господин Павел, как вы можете прокомментировать заявление президента Лазича о том, что в Ясеваце погибло около тридцати тысяч человек, но не джибрилов, а именно русинов. Коренное население Ясеваца, которое составляет в настоящий момент этническое меньшинство, почти полностью было уничтожено.
Павел: – Я думаю, что наш фильм даст ответы на ваши вопросы. Лазич – лжец. Его целью было очистить Ясевац от нас, чтобы мы не могли и подумать о настоящей автономии. Понимаете? Но этим он лишь выкопал могилу своему режиму. Русины с радостью принимают джабиризм, полностью разочаровавшись в своей заумной вере. И в своем президенте. Наша вера проста и доступна любому. Зачем нам было убивать людей в Ясеваце? Это абсурдно. Джибрилы миролюбивы и никогда не поднимают оружие против мирных людей. Мы берем в руки оружие в единственном случае – когда убивают наш народ.
Корреспондент 3: – Александр Джойс, Би-би-си. Господин Павел, вы возглавили временное правительство страны. Какие у вас планы на будущее устройство страны в плане религиозных свобод? У нас имеются сведение, что русинов принуждают принимать чуждую им веру насильно. Под страхом смерти.
Павел: – Совершеннейшая глупость, господин…Джойс. Ваши источники ошибаются. Наша религия запрещает недобровольное принятие веры. Такая вера не считается чистой и истинной. Следующий вопрос.
Корреспондент 4: – Ибрагим Аль-Ассам, телекомпания Аль-Зира, Оман. Господин Павел, какой будет первый указ временного правительства?
Павел: – Мы подготовили целый пакет указов. Начиная от проведения всеобщей амнистии для политических заключенных до строительства новых молельных домов. В каждом районе каждого города будут построены молельные дома, чтобы жители могли без всяких препятствий прийти к Богу и помолиться. Никаких ущемлений прав русинов нет и быть не может.
Корреспондент 5: – Шахрам Амири, газета Атемат Мели. Господин Павел, будут ли проведены в стране президентские выборы?
Павел: – Уважаемый Шахрам, все зависит от того, как будут развиваться преобразования в нашей стране. Успехи уже ошеломляют. Всего за один месяц после свержения президента Лазича, мы подписали десятки многомиллионных контрактов с крупнейшими корпорациями мира на строительство различных объектов. Больниц, новых дорог, школ. Будут внедряться самые современные методы добычи полезных ископаемых. Алмазы – это то, что клика Лазича незаконно монополизировала, и основные доходы шли лишь в карман президента и его родственников. Отныне с этим покончено. Наше правительство из народа и исключительно для народа. Мы сумеем построить новое общество ради процветания всех народов, населяющих нашу страну.
Корреспондент 6: – Петр Боянов, NBC. Господин Павел, до сих пор в горах идут бои с войсками президента Лазича. Не могли бы вы сообщить, какова ситуация в настоящий момент? Или эти сведения составляют государственную тайну?
Павел: – Нет никакой тайны. По нашим сведениям в горах находится не более тысячи человек. Наше правительство настолько великодушно, что предлагает всем, кто сложит оружие, сохранение жизни. Без всяких условий. Если русины пожелают сменить религию – они станут нашими братьями. Даже те, кто еще вчера сражался против нас. Я ответил на ваш вопрос?
Корреспондент 6: – То есть боевые действия продолжаются?
Павел: – Эти люди разрознены, и ведут, по сути, партизанскую войну, никаких боевых действий, как таковых нет. Есть попытки нападений на наши войска. Уничтожения наших граждан. Но ситуация почти полностью под контролем нашей армии. Думаю, что в течение нескольких месяцев с этим будет покончено. Либо они сдадутся и будут амнистированы, либо будут уничтожены, как враги своего народа.
Корреспондент 6: – Благодарю за ответ.
Корреспондент 7: – Жан-Пьер Анри, газета Фигаро. Господин Павел, по какой причине на территории страны находятся иностранные войска?
Павел: – Какие иностранные войска? Да, есть несколько десятков военных специалистов, которые помогают нам в обучении новой народной армии. О чем идет речь?
Корреспондент 7: – Насколько мне известно, в районе горной гряды Богочаны, находится два батальона морской пехоты США численностью более 1000 человек. С какой целью они там находятся, и по соглашению с кем конкретно из администрации США согласован этот вопрос?
Павел: – Я об этом ничего не знаю. Впервые слышу. Господин Аббас (обращается к помощнику), вы что-нибудь знаете об этом?
Полковник Аббас: – Никакой американской морской пехоты там нет. Подумайте, каким образом можно незаметно перебросить туда 1000 военных с боевой техникой. Это же горный район. Такие вещи не пройдут незамеченными. К тому же с руководством США у нас пока достаточно натянутые отношения. Это известный факт.
Корреспондент 7: – Тем не менее, у меня есть закрытая информация, что там находятся морские пехотинцы.
Павел: – Уважаемый господин Анри, в стране есть некоторое количество военных советников, я этого не скрываю. Причем, советники прибыли из различных европейских стран. Но иностранных войск на территории страны нет. Следующий вопрос.
Корреспондент 8 (Слава): – Джабраил Махмудов, главный редактор газеты Зеркало. Господин Павел, я хотел бы, прежде всего, выразить Вам свое восхищение. Наконец-то нашлась сила, которая помогла вашей стране свернуть с гибельного пути, по которому она следовала более 20 лет. Я проехал по улицам столицы. Я вижу счастливых людей, которые с оптимизмом смотрят в будущее. Столица уже перестраивается, чтобы стать одним из красивейших городов мира. И все это – благодаря Вам, господин Павел. Позвольте поблагодарить Вас от лица моего народа. И от себя лично.
Павел: – Дорогой Джабраил, вы воистину удивили меня. Благодарю Вас, дорогой друг. Очень приятно слышать это. Особенно от братьев по вере. Позвольте обнять вас.
Павел встает, подходит к корреспонденту, жмет руку и пытается обнять его, неожиданно дергается.
Корреспондент 8 (Слава): – Извините, господин Павел, это запонка…Простите. Такое досадное недоразумение.
Павел (смотрит на руку): – Да я сам виноват, зацепился. Ничего страшного, даже кровь не идет. Крошечная царапина.
Полковник Аббас встает из-за стола.
Павел: – Все хорошо. Все в порядке, господин Аббас.
Слава (склоняет голову): – Мне так неловко, господин Павел.
Павел: – Можно взглянуть?
Слава: – Пожалуйста (поворачивает руку).
Павел склоняется, разглядывает: – Дорогие запонки, сейчас такие редкость. Натуральные сапфиры.
Корреспондент 8: – Подарок покойного отца.
Павел: – Все хорошо, Джабраил (садится за стол). А ваш вопрос? (улыбается)
Слава садится на стул.
Корреспондент 8 (Слава): – Мой вопрос? Какой вы видите вашу страну в будущем?
Павел: – Спасибо. Хороший вопрос. Я отвечу кратко для начала – счастливой и богобоязненной. Я каждый день задаю себе вопрос: сможем ли мы сделать так, чтобы всем и всегда было хорошо в нашей стране? Я думаю, что с Божьей помощью, мы сможем создать такое общество. Своим трудом, своим умом и своими руками. Главное для нас – это люди. Они самое ценное, что есть у нас. Поэтому я вижу их счастливыми. И такое время наступит очень скоро.
Корреспондент 6: – Разрешите вопрос, господин Павел?
Павел: – Пожалуйста.
Корреспондент 6: – Будет ли в вашей новой стране право на инакомыслие и инаковерие?
Павел: – Несомненно, оно есть и сейчас. Никакой дискриминации.
Корреспондент 6: – Вы считаете бомбардировки монастырей русинов случайными? Просто потому, что они находились в районе боевых действий?
Павел: – Безусловно. Точно также пострадали и наши молитвенные дома. Мы даже готовы восстановить разрушенные монастыри. Вопрос в другом: эти объекты давно не посещались верующими. Там жили одинокие монахи. Стоит ли восстанавливать то, что никому не нужно? Этот вопрос важен. Крайне важен. Мы проведем совещание по этому вопросу с участием представителей русинов. Можете не сомневаться.
Корреспондент 7: – Господин Павел, съемочная группа французского телевидения просила меня передать письменное сообщение с просьбой о посещении горных монастырей русинов (встает, подает письмо, полковник Аббас принимает его). Они продублировали его по факсу. В канцелярию Вашей резиденции. Насколько реальна такая поездка?
Павел: – Пока в горах рыщут бандиты, озлобленные и исполненные ненависти к нашему правительству и нашему народу, это крайне проблематично. Ваши товарищи умные люди, зачем они обращаются с подобными просьбами? Мы не сможем обеспечить журналистам безопасность в этих районах. Впрочем, я думаю, что господин Аббас сможет согласовать маршрут с нашими спецслужбами и выбрать места, пригодные для посещения. Я думаю, что мы дадим ответ в течение двух ближайших недель. Уважаемые господа, прошу простить меня, но наше время истекло.
В кабинет входит охрана – четыре человека с автоматическим оружием в руках, в черной одежде. На голове зеленые повязки с изображением белых перекрещенных серпов.
Двое занимают место справа и слева от двери, двое около стола Павла.
Павел: – Я хотел бы поблагодарить вас за интересные вопросы. Всего вам доброго. Храни Вас Бог. Господин Аббас проводит вас в кинозал для просмотра документального фильма о событиях в Ясеваце.
Журналисты встают со стульев, Аббас выходит первый, приглашая рукой следовать за ним.
Павел: – Джабраил…
Слава оборачивается.
Павел: – Вы меня очень порадовали. На фоне всех этих вопросов. Редко можно такое услышать. Мало кто понимает величие и значение нашей деятельности. Все близоруки. Или просто слепы.
Слава: – Спаси Вас Бог, господин Павел.
Все журналисты покидают зал для встречи.
Полковник Аббас возвращается.
Павел: – После фильма к каждому наружное наблюдение.
Полковник Аббас: – Слушаюсь.
Павел: – Джабраил….Джабраил. Проверьте у него документы еще раз. И когда он улетает. И куда. Как узнаете – доложите мне. И французика под пристальное наблюдение. Как там его?
Полковник Аббас: – Анри его фамилия. Будет сделано, господин генерал.
Павел: – В их гостиничных номерах есть прослушка?
Полковник Аббас: – Конечно, иностранцев в другие номера не поселят.
Павел: – За этими двумя ничего необычного не замечено?
Полковник Аббас: – Нет.
Павел: – Ступай, Ахмед.
Аббас покидает кабинет. Павел встает с кресла. Показывает жестом охране, чтобы она удалилась. Открывает стол. Достает оттуда какие-то таблетки, берет бутылку с водой со стола, наливает воду в стакан, выпивает таблетки. Откидывается в кресле.
Шепчет: – Алхамдо-лилла. Алхамдо-лилла. Алхамдо-лилла (перевод: хвала Богу).
Картина вторая
Перевалочный пункт на территории Турции. Рой Измит в тюремной камере. Посередине стоит оцинкованный стол (повернут к сцене торцом). К столу привязана веревками (руки и ноги) жена Ивана – Мария. Она в разорванной одежде. Глаза завязаны. Лежит на столе лицом вниз. Камера довольно узкая. Капает вода с потолка. Сыро и сумрачно. Освещение очень тусклое. На полу валяется старое одеяло.
Рой: – Мария, вы очнулись?
Мария: – Где я? Голова раскалывается. Почему вы привязали меня? Глаза завязали…
Рой: – Так нужно, Мария.
Мария: – Я ничего не понимаю. Кто вы такой?
Рой: – Я друг вашего мужа.
Мария: – Друг? Почему вы держите меня в таком положении? Я сейчас кричать буду.
Рой: – Это не нужно. Иначе придется вас наказать и очень больно. Вы находитесь в Турции. Во-первых. Во-вторых, вам скоро предстоит встретиться с вашим мужем. Нам требуется только одно – чтобы он дал нам необходимую информацию. Тогда мы прекратим розыск ваших детей, а вам сохраним жизнь, и вышлем из страны, куда угодно. Либо вы можете перейти в джабиризм, и стать полноценными гражданами нового общества. Новой страны.
Мария: – Боже мой…Вы похитили меня…Выкрали …Да?
Рой: – Вот, видите. Все просто. И вас объяснять ничего не надо.
Мария: – Может быть вам лучше убить меня?
Рой: – Вот и ваш муж говорит тоже самое. Проблема в том, что вы нужны нам живыми. Вот в чем беда. Даже не знаю, как быть. Просьбу вашу выполнить я не смогу.
Мария: – Хотите меня использовать? Ничего у вас не выйдет.
Рой: – Вы лежите на столе, абсолютно беспомощны, и пытаетесь что-то еще говорить…Я могу сделать с вами, что угодно. Понимаете, Мария, я не уверен, что вы будет продолжать в том же духе, когда вы будете наблюдать, как вашему мужу будут отрезать пальцы. А еще хуже, если мы отыщем ваших детей. И проблемы будут уже у них. Вы меня хорошо слышите?
Мария: – Да.
Рой достает стальной тонкий прут и со всего размаха наносит удар по спине Марии.
Рой: – Так лучше слышно?
Мария (громко): – Да.
Рой бьет сильнее: – Не слышу?
Мария (кричит): – Да. Да. Да.
Рой: – Какая умничка. Все понимаете. Мария, а вы меня не помните?
Мария: – Я вас не вижу.
Рой: – Конечно, не видите, но слышать-то можете?
Мария: – Я ваш голос не помню. Не узнаю.
Рой: – Между тем, я бывал даже у вас дома. Давно, правда.
Мария: – Кто вы?
Рой: – Зачем же я буду это рассказывать. Представляете, я был даже влюблен в вас. Да. Влюблен. Даже мучился. Страдал. А вы даже представить такого не могли…
Мария: – Зачем же вы бьете меня? Если были влюблены.
Рой: – Правильное слово БЫЛ. А сейчас нет. Я ничего к вам не испытываю сейчас.
Мария: – А муж-то вас узнал?
Рой: – Еще бы. Мы ведь с ним тет-а-тет беседовали. Его тоже пришлось бить. Но не стоит беспокоиться. Ему даже ничего не сломали.
Рой вышагивает по камере. И рассекает воздух стальной розгой. Неожиданно наносит сильный удар по ягодицам Марии.
Мария: – А…
Рой: – Даже не представляю, насколько это больно…Меня никогда не пороли.
Рой наносит еще удар. Мария вскрикивает. Рой сечет ее еще несколько раз, пока Мария не начинает плакать.
Рой: – Плач это хорошо. Это облегчает боль и очищает сердце. Мария, надеюсь, что вам ВСЁ ПОНЯТНО?
Мария: – Понятно.
Рой: – Если вы любите своего мужа и детей, вы сделаете все, что потребуется ради их спасения. Так? (наносит еще удар)
Мария: – Да…Так (вскрикивает, продолжая плакать).
Рой: – Удивительные метаморфозы. Еще утром вы были в безопасности. Как вам казалось. А теперь лежите тут, на железном столе. Плачете. И готовы пожертвовать своей душой ради родных вам людей. Готовы?
Мария: – Готова.
Рой: – Хотите закрепить урок?
Мария: – Прошу вас, больше не надо.
Рой: – Какое вы оказались нежное создание…Но урок, я думаю, надо закрепить.
Рой наносит несколько сильных ударов.
Мария плачет. Плач переходит в рыдания.
Рой: – Жестоко? Да. Жестоко. Но ведь ваш Бог терпел. И вы должны терпеть. Разве нет? Какое удивительное заблуждение…Ваша вера состоит из множества взаимоисключающих понятий. Разве может обычный человек понять это?…
Впрочем, опять меня на рассуждения потянуло…Есть у меня такая слабость. Вы уж простите.
Задумывается.
Внезапно свирепеет и начинает наносить удары хаотично, по всему телу. Мария рыдает, кричит, тело ее вздрагивает от боли. Рой берет ведро воды, стоящее в углу, выливает на Марию.
Рой: – Все. Все….Ты живая там?
Мария всхлипывает.
Рой: – Крепкая сука.
Рой закуривает. Садиться на стул. Молча сидит, курит. Мария затихает постепенно на столе.
Рой: – Ты поняла меня?
Мария: – Да (тихо). Только не бейте больше (она все время тихо стонет).
Рой: – А тебя больше и нельзя бить. Тебя еще через границу переправлять. Сейчас доктора позову. Рой выглядывает из камеры: – Доктора позовите.
Возвращается на стул. Докуривает. В дверь стучат.
Рой: – Входите.
Входит доктор – в белом халате поверх камуфляжной формы.
Рой: – Курбан, вот пациентка. Обработай ей раны, чтобы она завтра к вечеру была в порядке. И переоденьте ее. В нормальную одежду. Понял? К майору Закири подойдешь, он тебе все выдаст.
Курбан: – Я не могу к женщинам прикасаться. Вы же знаете, господин майор. Наша вера запрещает это.
Рой: – Ты где служишь, Курбан? Забыл?
Курбан: – Раны обработаю, но одеваться она будет сама.
Рой: – Хорошо.
Подходит к столу, отстегивает Марии ноги, возиться с руками, не может отвязать.
Рой: – Не могу. Сам ее отвяжешь. Узлы мокрые. Мне некогда. Закроешь камеру, ключ в дверях, потом Закири отдашь.
Выходит из камеры.
Курбан начинает возиться с узлами. У него тоже ничего не выходит. Он открывает медицинский саквояж, раскладывает на столе марлю, достает шприц, лекарства, мази, бинты, пластырь. Подходит к Марии, аккуратно срезает ножницами одежду, так что спина остается совершенно голой. Все тело сзади в рассечениях и кровоподтеках. Курбан стоит и молча смотрит на тело Марии. Подходит к двери. Закрывает ее на ключ, который торчит в дверях. Набирает в шприц лекарство, делает Марии укол. Мария засыпает. Стоны стихают. Курбан стоит в раздумьях некоторое время, потом подходит к Марии сзади, подтягивает ее к себе, приспускает штаны, начинает ее насиловать (видна только его спина в белом халате и его движения, освещение в камере очень тусклое). Довольно быстро заканчивает. Почти молча. Застегивает штаны. Берет мазь, смазывает раны Марии, накладывает повязки. Ножницами отрезает веревки, которыми привязаны руки. Берет с пола брошенное одеяло, накрывает Марию. Собирает свой саквояж. Выходит из комнаты, закрывая ее на ключ. Мария спит на столе.
Картина третья
Кабинет господина Ванштейна:
советника Израильского посольства. Обстановка дорогая, антикварная. В кресле сидит полковник Осветник. Входит Иван.
Осветник: – Иван, рад тебе видеть (крепко обнимаются). Очень рад.
Иван: – И я рад, Мариан.
Осветник: – Как себя чувствуешь?
Иван: – Нормально. Устал только очень. Никогда бы не подумал, что мы встретимся с тобой в израильском посольстве.
Осветник: – Садись, нам надо будет о многом поговорить.
Иван: – Как умудрились меня вытащить?
Осветник: – Израильтяне помогли.
Иван: – Зачем я им понадобился?
Осветник: – Понимаешь, Иван, нам нужно на кого-то опереться. Система сильно пострадала после переворота. Я даже не знаю, кому можно доверять, а кому нет. Среди наших.
Иван: – Измит – крыса. Знаешь?
Осветник: – Измит уже мертв.
Иван: – Хорошая новость. А я еще думал, куда он пропал…
Осветник: – С Марией все в порядке.
Иван: – С Марией? Где она? Рассказывай.
Осветник: – Можно, сказать, что мы ее спасли. Люди Измита выкрали ее из монастыря. А мы ее отбили. Случайно, правда. Она сейчас в Штатах. Все нормально. Про тебя, правда, она ничего не знает.
Иван: – Выходит, что его угрозы были реальные…Понятно.
Осветник: – Шантажировал тебя семьей?
Иван: – А что ему еще оставалось делать? Просто убить меня – никакого смысла. Им нужен был свой человек. Хотел, чтобы я работал на них. А для этого все средства хороши.
Осветник: – Иван, я хочу, чтобы ты работал с нами. Понимаю, что ты давно в отставке. Но у тебя опыт. И я тебе доверяю.
Иван: – А хотя бы услышать Марию можно?
Осветник: – Не спеши. Можно. Чуть позже. Детей мы твоих тоже переправили в другое место.
Иван: – Ну, вы даете…Мариан, я твой должник теперь.
Осветник: – Брось. Дружба дружбой, но у нас и свои интересы есть.
Иван: – А куда переправили?
Осветник: – В Австралию.
Иван: – К родственникам жены?
Осветник: – Точно. Теперь о деле. Сейчас придет Ванштейн. Он советник посольства. По сути, все вопросы разведки и контрразведки, работа с агентурой – это его хлеб. У американцев тут свои интересы, у израильтян свои. Они не пересекаются. Бывает и так, как ни странно.
Иван: – Странный выбор, Мариан. Разве они не такие же враги, как джибрилы?
Осветник: – А что делать? К тому же, я не считаю, что Ванштейн – враг.
Иван (задумчиво): – Такая штука сейчас происходит. Все очень просто. Но мало кто понимает, а если и понимают, то не принимают это всерьез. В мире две силы, Мариан: масоны и джибрилы. И они вступили между собой в конфликт. И каждая из них претендует на то, чтобы мир лежал у ее ног. И те, и другие заняты построением своего царства. У одних Бог – власть и деньги, мнимая свобода, мнимое равенство и мнимое братство, у других – служение своему Бог-деспоту. Все, кто стоит у них на пути, должны либо умереть, либо стать такими же, как они. Нет третьего варианта. Сейчас они нам помогут, мы поможем им. А что дальше? Разделяй и властвуй. Ничего не изменилось. И ты знаешь…Я думаю, что джибрилов тоже используют. И конфликт этот временный.
