Борис Валерьевич Башутин
Дом Анны
Михаил: – Но так, чтобы через истории мы могли увидеть духовную подоплеку событий. Бога, который незримо присутствует в нашей жизни.
Ферапонт: – Дай Бог тебе сил это воплотить. Но смотри…
Боящийся – в любви не совершенен. Впрочем, я ведь о твоей жизни ничего толком не знаю.
Михаил: – Выходит, что и я тоже. Ты в Китай ездил недавно? Отдыхал?
Ферапонт (смеется): – Отдыхал? По службе я ездил. Я в отпуске уже десять лет не был.
Михаил: – Как же без отдыха? Отдыхать надо. Развлекаться.
Ферапонт: – Насмешил…Какие развлечения? Ты же за точность формулировок. Проводить время в удовольствиях? Веселиться?
Михаил: – Я говорю об отдыхе от мирских забот.
Ферапонт: – В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят. Не пойму я тебя. Монаху отдыхать не положено, на мой взгляд.
Михаил: – Они тоже люди. Отдыхать все равно надо.
Ферапонт: – Но не в удовольствиях мира сего.
Михаил: – Нет, конечно.
Ферапонт: – Монах есть тот, кто миру непричастен. А ты другой какой-то стал отчасти. Хотя во многом и не изменился совсем. Как и я, впрочем.
Михаил: – Думаешь?
Ферапонт: – Кажется…Я думаю, что с годами я лучше так и не стал. Кроме понимания сути некоторых событий и вещей, ничего не прибавилось. Значит, жизнь моя духовная устроена неправильно. Возрастать мы должны, а не топтаться на месте. А у меня нет ничего такого. Да и, сказать честно, чем больше мне кажется, что я что-то понимаю, тем больше понимаю, что я ничего не понимаю. Вот такой парадокс.
Михаил: – С ума сойти.
Ферапонт: – Мне кажется, что отец Макарий был прав.
Михаил: – В чем же?
Ферапонт: – Помотает тебя…
Михаил: – Он тебе говорил об этом?
Ферапонт: – О нем книгу собирается писать один священник. Да ему благословения не дают. Пока.
Михаил: – Почему?
Ферапонт: – Думаю, что ты и сам об этом знаешь…Ты хоть и его чадо, но не его семейства. Он – горячий был. Огонь. Наверное, ошибался. Но горел.
Михаил: – А я, стало быть, теплый?
Ферапонт: – Бог тебя знает. Но другой. Иногда горишь, иногда тухнешь. Мы и пообщались-то всего ничего. Один день. Не знаю. А слухи гнусные про батюшку – ложь. Я даже знаю, кто источники. С гнилой водой. И ведь – не бояться. Бога не бояться. Один уже епископом стал. Далеко пошёл.
Михаил: – Ну, не всё ложь.
Ферапонт: – Я не о всех, а о самых гнусных. А что за имя Христово в морду дать мог. Так, почитай Иоанна Златоуста – он пишет, что если кто публично хулит Христа, то и заехать можно.
Михаил: – Ну, не знаю. Бог поругаем не бывает. Да и про Златоуста это миф.
Ферапонт: – Не бывает. Но всякое бывает. И не нам судить. Что, как и почему.
Михаил: – Насилие – это не Христов путь.
Ферапонт: – Бог наказывает людей иной раз так, что пощечина – это нежный поцелуй. Для вразумления.
Михаил: – Все равно. Это для меня неприемлемо.
Ферапонт: – Отец или мать тоже наказывают своих детей. И ремнем могут всыпать. Разве не метод это?
Михаил: – Добротой и лаской.
Ферапонт: – Кому-то нужен кнут. А кому-то пряник. Люди разные.
Михаил: – Бог всех любит бесстрастно. Вот к этому и надо стремиться.
Ферапонт: – Что же…Миша, дорогой, давай к этому и будем стремиться.
Михаил: – А мне пора уже собираться. Пойдем, проводишь меня до моей комнаты.
Ферапонт: – Даже на ужин не останешься?
Михаил: – Не успею. Поезд уходит через час. Благо, что вокзал рядом. И вещей у меня мало.
Ферапонт: – Ты не обижайся на меня, Михаил.
Михаил: – Да всё хорошо. Какие обиды?
Ферапонт: – Ну, всё-таки…
Михаил: – Всё, хватит празднословить. Пойдем (улыбается).
Ферапонт и Михаил уходят по направлению к монастырскому корпусу.
Келья отца Ферапонта. День спустя.
Действующие лица:
Отец Самуил – около 50 лет, высокий, с черной большой бородой.
Отец Исайя – около 40 лет, бывший иеродиакон, теперь иеромонах.
Отец Ферапонт
Отец Варфоломей, игумен, около 60 лет.
Ферапонт сидит за столом в своей келье. Иконы, несколько стульев, кровать. Комната не очень большая. Он только, что вошел и сел передохнуть.
Стук в дверь.
Игумен: – Молитвами Святых отец наших…
Ферапонт (не дожидаясь, что игумен прочтет молитву до конца): – Аминь. Входите, отче.
Входят Исайя, Самуил, Варфоломей.
Ферапонт встает, кланяется: – Чем обязан?
Игумен: – Прошу любить и жаловать. Отец Исайя (Исайя слегка кланяется). Отец Самуил (не подает виду).
Ферапонт (к игумену): – Случилось что?
Игумен: – Отец Ферапонт, я вас на часок освобождаю от подготовки к приезду архиерея. Отец Исайя и Отец Самуил приехали из Москвы. Из Патриархии. Инспекционная поездка. Вот хотят поговорить с вами и задать вопросы.
Ферапонт: – Прошу Вас (приглашает жестом присесть).
Исайя садиться. Игумен быстро уходит. Самуил стоит.
Ферапонт: – Отче? (вопросительно, к Самуилу)
Тот молча делает жест, что постоит.
Исайя: – Отец Ферапонт, нам поручили задать вам несколько важных вопросов.
Ферапонт: – Я весь во внимании. Странно, что такая скромная персона заинтересовала кого-то в Москве…
Исайя: – Вопросы будут разные. Для начала несколько уточняющих. Вы приехали в епархию из Санаксарского монастыря?
Ферапонт: – Это будет что-то вроде допроса?
Самуил: – Скорее товарищеская беседа.
Ферапонт: – Да, оттуда.
Исайя: – А в чем причина вашего отъезда оттуда. Архимандрит Зосима на хорошем счету у архиепископа.
Ферапонт: – Отчего такой интерес к столь забытым событиям?
Исайя: – Мы хотели бы услышать ответ.
Ферапонт: – У нас разные взгляды на послушание и мы по-разному понимаем, что такое монашеская жизнь.
Самуил: – Говорят, что вы отказались принимать продукты – дар от благотворительной организации. Большая гуманитарная помощь, которую Патриархии любезно предоставили спонсоры. И часть этой помощи пошла в Санаксар.
Ферапонт: – Отказался. Эта, как вы выразились, благотворительная организация – Помощь и Утешение распространяет кошерные продукты. И православным монахам не пристало употреблять в пищу освященные раввином продукты.
Исайя: – Вы антисемит?
Ферапонт: – Нет. Я не антисемит. А почему вы задаете такой вопрос?
Исайя: – схиигумен Иероним. Он был вашим духовным отцом в Санаксаре?
Ферапонт: – Иероним отошел к Господу много лет назад. Царство ему Небесное, вечный покой (крестится).
Исайя: – Он каким-то образом влиял на принятие вами этого решения?
Ферапонт: – Я хорошо знаю канонические правила.
Исайя: – Хорошо. Вы удовлетворили наше любопытство.
Ферапонт: – А вы не могли бы объяснить, в чем дело?
Исайя: – Не в чем. На вас это никак не отразиться. Вы будете служить тут. Или в этой епархии.
Ферапонт: – Мне не очень нравится эта беседа. А если я не буду отвечать на вопросы?
Исайя: – Придется ехать к архиерею и отвечать там. Тут удобно. Никуда ехать не надо. Мы сами к Вам приехали.
Ферапонт: – Хмм…Мне кажется лицо ваше мне знакомо.
Исайя: – Возможно.
Ферапонт: – А вы меня не узнаете?
Исайя: – Нет. Хотя…Нет, не припоминаю.
Ферапонт: – В Оптине вы бывали?
Исайя: – Бывал. Вы там послушничали?
Ферапонт: – В некотором смысле?
Самуил: – А я не помню Вас. Возможно, я уже не был настоятелем…
Ферапонт: – Каин…(тихо).
Самуил: – Что– что?
Ферапонт: – Вас там уже не было.
Самуил: – Мне показалось, что вы что-то другое сказали (хмурится). Странный, конечно, путь, из Оптины в Санаксар…Не находите?
Ферапонт: – Не думаю…
Исайя: – Странно, что вы были правой рукой Зосимы в Санаксаре, и так вот, глупо, стали неугодным из-за какой-то мелочи. Я бы сказал, досадного недоразумения.
Самуил: – Сейчас много лжестарцев. Понимаете, какое смутное время. И старцы эти забирают сердца верующих людей у Церкви, привлекая к себе людей, обожествляя по сути себя. И люди расколоты, разрознены. Они должны верить Богу, а кто им эту веру даст? Только Церковь единая. Во главе с Патриархом. Архиереями на местах. Вот Зосима…Ну, кто он? ПТУ закончил. Слесарь. Даже семинарию не одолел. А вы – человек с высшим образованием, и не просто с высшим для галочки, а образованный, интеллектуал. И странно, что вы не смогли там ужиться с ним? Увлекся он чересчур хозяйством? Административной работой? Ну, а вам-то что? Могли бы занять его место, если бы были умнее…
Ферапонт: – Задавайте другие вопросы.
Исайя: – У вас в монастыре произошел странный случай. И о нем писали газеты. Местные и даже центральные.
Ферапонт: – Вы имеете в виду эти пасквили? Да там пару слов правды, остальное вымыслы.
Исайя: – Очень интересно. Инок Серафим установил череп собаки на палке и написал: «СМЕРТЬ СОБАКАМ!» Зачем? Из-за него попал в больницу охранник музея, милиция приезжала. Это что, колдовство?
Ферапонт: – Я все изложил в объяснительной. Она в милиции.
Исайя: – А нам изложить?
Ферапонт: – Все это из-за давнего спора музея и монастыря, хотя никакого спора и нет, по сути.
Самуил: – Как нет?
Ферапонт: – Вот сейчас решен вопрос, что музей переходит в собственность епархии…И, по-моему, это худшее решение вопроса.
Самуил: – Почему?
Ферапонт: – Там уникальные фрески, кто их сможет сохранить, как не светские ученые? Погибнут они и всё.
Исайя: – То есть вы и в вере сомневаетесь?
Ферапонт: – Как это?
Исайя: – На все Воля Божья. Погибнут – стало быть, так надо.
Ферапонт: – Кому надо?
Самуил: – Господу нашему…
Ферапонт разводит руками: – Я свое мнение высказал.
Исайя: – Ну, все-таки. Зачем Серафим это сделал?
Ферапонт: – Охранник музея выпускал на ночь пса, а территория музея и обители по сути одна, монахи и трудники не могли ночью выйти из корпуса…Боялись. Собака несколько раз бросалась на людей. Кусала. Серафим по глупости это сделал. Думал, что собаку это напугает. А про охранника он и не думал…
Исайя: – А зачем им ночью выходить? За алкоголем?
Ферапонт: – Бывает и так. Но не монахам, а трудникам.
Самуил: – Ясно. Хорошо, что хоть женщин они не водят.
Ферапонт: – Странная у нас беседа. И про то, и про это. А смысла я не улавливаю.
Исайя: – А смысл у нас останется.
Самуил: – Отец Ферапонт, я очень надеюсь, что вы понимаете, и верите, что есть одна Церковь – организация со своими четко очерченными границами, а все, что, так или иначе, вне этих границ, заблуждение и погибель.
Ферапонт: – А вот Иоанн Максимович всю свою жизнь прослужил, так сказать, в «расколе». Разве нет? И Максим Исповедник…Аж в 7м веке…
Исайя: – Это вас лжестарцы научили?
Ферапонт: – Вы люди образованные…А простых вещей не знаете. Церковь – это не только организация, а прежде всего, тело Христово, напоенное Духом. И границ у него видимых нет.
Самуил: – Мы о другом говорим.
Ферапонт: – Мы ведь не говорим, что мусульмане или буддисты – еретики или раскольники. Для того, чтобы быть еретиком или раскольником, нужно быть христианином. Но ко мне-то это какое отношение имеет?
Исайя: – Новая метла метет по-новому…
Ферапонт: – А когда сломается, под лавкой валяется? Я никогда не был раскольником. И ничего подобного не высказывал.
Самуил: – Ну, вы восемь месяцев не служили, и были отосланы на дальний скит и фактически жили там, как трудник…
Непослушание. Пренебрежение авторитетом и мнением игумена. Это мини-раскол.
Ферапонт: – В Евангелии есть история, когда вернувшись однажды к Христу, апостолы рассказали Ему, что встретили человека, творящего чудеса Его именем, и запретили ему. Христос же ответил: Не запрещайте ему, ибо никто, сотворивший чудо именем Моим, не может вскоре злословить Меня.
Исайя: – А вы знаете, что в селе, где вы служили пять лет назад, перед вашим приездом скончался внезапно директор школы? Он был абсолютно здоровым человеком…
Ферапонт: – Помилуйте, а это-то к чему? Уж не думаете, что я его убил, чтобы мне досталось место в его доме? Это промысел Божий.
Исайя: – Странная история. Правда, вы там никогда не были прежде, и он преставился накануне вашего приезда.
Ферапонт: – Да там приход состоял из одних бабушек. Да и какое я отношение имею к этому?
Исайя (игнорирует вопрос): – Какие-то вокруг вас странные истории…
Ферапонт: – А вокруг вас совсем не странные.
Самуил (раздражительно): – О чем это вы?
Ферапонт: – О ваших историях.
Исайя: – Да, о чем?
Ферапонт: – Не знаете? Неужто? Матушка Мария скончалась на следующее утро….Царство ей Небесное (крестится).
Исайя: – Не знаю я никакой Марии…
Ферапонт: – Конечно, не знаете, или не помните…
Самуил: – Пойдемте, отец Исайя, мы узнали, что хотели.
Ферапонт: – А вы об Авеле вспоминаете?
Самуил: – О ком?
Ферапонт: – Тоже забыли?…
Исайя встает из-за стола: – Всего хорошего, отец Ферапонт.
Самуил молча выходит.
Ферапонт: – Спаси, Вас, Господь! Спасайтесь, отцы.
Не забывайте о праведном Авеле…
Год спустя.
Ближе к вечеру. Заброшенный уголок деревянной части города. Плотно закрытые ставни. Даже свет не пробивается наружу. Начало осени.
Действующие лица:
Полина – студентка провинциального вуза, около 17-18 лет.
Иеромонах Ферапонт.
Старуха – бывшая медсестра
Старуха из храма
Артюхин – отчим Полины, около 40-45 лет, крупный чиновник местного масштаба
Полина стучит в дверь. Никто не отзывается. Стучит громче. Настойчиво.
Полина: – Неужели уехала? (тихо)…
Старуха: – Иду, иду.
Открывается дверь. Грохочут затворы. Выглядывает бабушка лет 70. Обыкновенного вида. Невысокая. Промасленный фартук. Безрукавка из овчины. На голове черный платок.
Старуха: – Кого там чёрт принес? (усталый голос).
Осматривает Полину: – Да ты с ума сошла (удивленно и испуганно).
Полина: – Я деньги принесла.
Старуха: – Ты не в себе, что ли, девонька? Иди в больницу. Какие проблемы-то? До тюрьмы решила меня довести?
Полина: – Ну, пожалуйста, последний раз…
Старуха: – Да как так можно?…Ладно, нечего стоять на улице, заходи.
Полина входит в дом. Старуха ведет ее, держа за руку.
Старуха: – Ну, садись, поговорим…
В комнате горит толстая восковая свеча. Мягкий душистый запах. Старуха подвинула Полине венский стул. Садятся за стол.
Полина: – Вот деньги (протягивает).
Старуха: – Вот, что я тебе скажу, милая. Ты четвертый раз приходишь. Я в толк не возьму – ты дура что ли? Убери свои деньги…
Полина: – Бабушка, так получается…
Старуха: – Что получается-то? Ты с кем живешь-то?
Полина: – С отцом. Правда, он не родной. Отчим
Старуха: – Не поняла? (хватается руками за голову)…С отчимом?
Полина: – Не могу я в больницу. Узнать могут. Город небольшой. Его все знают.
Старуха: – Так пусть везет тебя в другой город…
Полина: – Не повезет. Убью я его (плачет).
Старуха: – Ну и негодяй…А мать что? Умерла поди?
Полина: – Давно. Мне 10 лет было.
Старуха: – Ты послушай меня, старую грешницу, я одной ногой в могиле стою, другой – в аду. Ты хочешь, чтобы мне никакой надежды не осталось? Я уже полгода не принимаю никого. Все. Не могу я. Мне сны снятся, что я по горло в крови стою, а надо мной черти кружат. Я уже не сплю полгода – так, забытье…И в Церковь я войти не могу. Не осталось внутри ничего – я как ящик камнями холодными набитый. Хотя есть хороший человек…Два раза я с ним говорила. Утешил…Эх…Я и себя погубила, и тебя…
Полина: – Я сама. Вы не виноваты.
Старуха: – Ишь ты – не тебе судить о вине. Бог судить будет. Да ты и в Бога не веришь…
Полина: – Я верю.
Старуха: – Да как ты веришь? В церкви была хоть раз?
Полина: – Была.
Старуха: – И что? Опять ко мне идешь? Тебе сколько лет?
Полина: – 17.
Старуха: – Да…(вздыхает). А в милицию ты почему не обратишься?
Полина: – И что будет-то? Он убьет меня – никто не найдет даже…А если его посадят, то мне куда деваться? Как жить дальше-то? Позор какой. Все узнают.
Старуха: – То есть для тебя легче убить?
Полина: – Говорят, что это и не человек вовсе…
Старуха: – Кто говорит? Грешник говорит другому грешнику? Безбожник другому безбожнику?
Полина: – Бабушка, ну вы же уже делали…
Старуха: – Делала. Но редко. Жить не на что. Живу одна. Нет никакого. Никто не помогает. А я медсестрой всю жизнь работала…Тоже думала, что не человек. Хотя всегда знала, что это ложь и обман. Сама себя заставляла верить. Малодушничала. И делала. Ради денег. Понимаешь, ты?…А уехать?
Полина: – Как и куда? Да и найдет он меня.
Старуха: – Да неужели выхода нет?
Полина: – Убить.
Старуха: – Ты бы всех бы убила? Да? Не будет тебе житья здесь никого. Наделала ты делов, на всю жизнь наделала. Но у тебя время пока есть…
Полина: – Что же мне делать, бабушка? Вы, говорят, ворожите…
Старуха: – Что же ты за дура. Убей, наколдуй…Больше ничего в голове нет? Родные у тебя есть? Родственники?
Полина: – Сестра матери.
Старуха: – Где живет? Старшая сестра?
Полина: – Да. Я ее не видела уже много лет.
Старуха: – Вот так жизнь… А в каком городе?
Полина: – Не знаю. Отец знает.
Старуха: – К ней бы уехать…Да…толку-то. Он же найдет. Ну, давай так. Я скажу тебе куда пойти. Иди прямо сейчас. Спроси, как быть, что делать. Церковь Преображения Господня. Знаешь где?
Полина: – Знаю. Я там была. Это недалеко от дома моего.
Старуха: – Спроси там отца Ферапонта.
Полина: – И что я ему скажу….
Старуха: – Боишься? У тебя выхода другого нет. Он священник. Он ничего не скажет никому. Он хороший. Совет тебе даст, а может тебя из беды выручит. Расскажешь, как есть. Ступай.
Полина: – Как же я пойду?
Старуха: – Ножками пойдешь. Тут недалеко. Все ступай, пока не поздно еще.
Выпроваживает Полину:
– Если, что – приходи…
Полина: – Спасибо…
Полина уходит. Через несколько секунд она стоит около храма.
Старуха 2: – Ты чего стоишь? Ждешь кого?
Полина: – Отца Ферапонта.
Старуха 2: – Он знает?
Полина: – Нет…
Старуха 2: – Как же ты ждешь-то? Что-то срочное? Важное?
Полина: – Очень важное…
Старуха 2: – Ну, иди за мной.
Ведет ее к пристройке храма.
Старуха 2: – Жди тут. Я позову.
Полина ждет. Робко. Страшно волнуется.
Старуха 2: – Заходи.
Полина входит в комнату. Множество икон. Освещение слабое. Лампады и свечи. В комнате стоит отец Ферапонт.
Ферапонт: – Ступай себе, с Богом, матушка.
Старуха 2 уходит.
Ферапонт: – Вы садитесь, пожалуйста, вот стул. А я постою.
Полина садится.
Ферапонт: – Я вас слушаю. Вы, я вижу, очень взволнованы. Вы ведь пришли не просто так. У вас что-то случилось? Что-то серьезное…
Полина: – Меня бабушка к вам послала.
Ферапонт: – Я ее знаю?
Полина: – Не то я говорю. Это совсем не важно. Вобщем… мой отчим – его фамилия Артюхин.
Ферапонт: – Артюхин…Слышал.
Полина: – Он спит со мной (с трудом выговаривает слова). Понимаете? (краснеет, говорит, потупив глаза). И я от него…
Ферапонт (хмурится): – Забеременели?
Полина: – Да. И не один раз.
Ферапонт: – Я так понимаю, что уехать вы не можете, и вы находитесь под постоянным контролем отца?
Полина: – Да. Я его убить хочу…Или сама повешусь.
Ферапонт: – Нельзя так. Грех это великий. Вам ведь помощь нужна? Выход какой-то…Ситуация, конечно, сложная.
Полина: – Мне некуда идти. Нету у меня родных никаких. Я к бабушке ходила. Она меня к вам послала. Говорит, что уехать надо. А как уехать?
Ферапонт: – Если уехать в монастырь, то он может и не найдет.
Полина: – У меня тетка есть. Только я не знаю, где. Я ее 10 лет не видела. А может больше.
Ферапонт: – Мда…Вот только в какой монастырь…
(задумывается). Да…Вот задача-то. Помоги Господи (крестится). Полина, вы успокойтесь. Это сейчас самое главное.
Вы Богу верите? Крещеная вы?
Полина: – Верю. Да, в детстве крестили.
Ферапонт: – Вы молитвы знаете?
Полина: – Нет.
Ферапонт: – Повторяйте «Господи помилуй». Все время. Господь помилует и поможет. А я что-нибудь сейчас придумаю. На милицию надежды, конечно, нет. Я прошу только, чтобы вы меня выслушали и поступили, как я скажу. Хорошо?
Полина: – Да.
Ферапонт: – Вы сейчас вернетесь домой. А по пути купите билет на вокзале. И ведите себя спокойно. У вас деньги есть какие-то?
Полина: – Три тысячи.
Ферапонт: – Вы готовы уехать отсюда? Совсем.
Полина: – Готова.
Ферапонт: – А ребенка придется рожать. Понимаете?
Полина: – Понимаю. Но не хочу.
Ферапонт: – Это человек уже. Маленький, крошечный, но уже человечек. Даже не думайте что-то с ним сделать. Защищать его нужно. И беречь…А там уже как Бог решит. Слушайте внимательно (берет листок бумаги). Вот купите билет на 27-й поезд. Понятно?
Полина: – Да. 27-й поезд.
Ферапонт: – Он уходит завтра утром. Едете до конечной станции. До Болотово. Вот тут я пишу имя батюшки и его адрес и телефон, куда надо ехать. Зовут отец Илларион. Когда доберетесь, эту бумажку порвите.
Полина: – Ясно.
Ферапонт: – От Болотово ходит автобус номер 7 до деревни Соколово. Скажете водителю, что вам до Соколова. Автобус отходит от вокзала. Запомнили? Я вам это тоже напишу, чтобы не забыли.
Полина: – Запомнила.
Ферапонт: – В Соколово выйдете, рядом с дорогой – большой храм с высокой колокольней, идите туда. Его сразу видно. Спросите отца Иллариона. Скажете, что отец Ферапонт прислал. Я ему сейчас записку напишу (пишет). Вот. Спрячьте. Не потеряйте только.
Ферапонт: – Крестик на вас есть?
Полина: – Нету.
Ферапонт (ищет на полке, в коробочке, достает): – Вот, наденьте.
Полина надевает крест. Прячет под одежду.
Ферапонт: – Это все, что я могу сделать. Главное купить билет, и чтобы, отец ваш не знал. Он с утра на службу?
Полина: – На службу.
Ферапонт: – А вы учитесь?
Полина: – На первом курсе, только поступила.
Ферапонт: – Друзьям ничего не говорите. Поняли? Я помолюсь о вас. Бегите. И виду не подавайте, что собираетесь уехать.
Полина: – Да, поняла.
Ферапонт: – Спаси Господи!
Полина выходит. Отец Ферапонт крестится, глядя на иконы. Молится про себя.
Следующий день. Ближе к 15.00. Отец Ферапонт в храмовой пристройке после литургии. Тут небольшая столовая. Старушка накрывает на стол.
Старуха 2: – Покушайте, батюшка. Вот борщик сварили.
Ферапонт: – Спаси Господи, матушка. Мне немного.
Старуха 2 наливает. Ставит тарелку с хлебом на стол.
Старуха 2: – А вы знаете девушку, что к вам вчера приходила?
Ферапонт: – Нет, не знаю.
Старуха 2: – Важное что-то?
Ферапонт: – Матушка, больно любопытны вы…(улыбается). Так – поговорили, о спасении души. Недолго совсем.
Старуха 2: – Простите, батюшка мою слабость.
Внезапно открывается дверь. В комнату влетает Артюхин. Это высокий крепкий мужчина, хорошо одет, внешне похож на крупного чиновника. Он в гневе.
Артюхин: – Где? (почти кричит).
Ферапонт (встает из-за стола): – День добрый.
Старуха 2 исчезает из комнаты.
Артюхин: – Дочь моя, где?
Ферапонт: – Не знаю я вашей дочери. О чем вы?
Артюхин: – Это тебя в богодельне научили врать?
Ферапонт: – Ради имени твоего, господи, и очисти грех мой, мног бо есть…
Артюхин: – Ты чего мелешь? Рожа!
Ферапонт: – Вы верно ошиблись.
Артюхин: – Послушай, поп, я давить вас буду, как клопов. Глазом не моргну (сжимает кулаки, с гневом).
Ферапонт: – У вас проснулся литературный талант. Стихами говорите…
Артюхин: – Ты еще издеваешься? Мокрица…
Ферапонт: – Господь просвещение и спаситель мой, кого убоюся…Господь защититель живота моего, от кого устрашуся?
Артюхин: – Что за бред ты несешь, дурак? Ты знаешь, кто я такой? Я слово скажу, тебя тут в миг не будет. Мне люди сказали, что Полина была тут вчера. А сегодня она пропала.
Ферапонт: – Может, в храм она приходила. Я не видел. Я и не знаю ее.
Артюхин: – Может, ты и меня не знаешь?
Ферапонт: – Вас? Не знаю.
Артюхин: – Артюхин, я. Артюхин. Запомни, попик.
Ферапонт: – Теперь не забуду (ни тени смущения и страха).
Артюхин: – Страх потеряли совсем, попы бесстыжие. Где дочь моя?
Ферапонт: – Вы знаете, я не привык к такому обращению. Но обиды держать – я не умею…
Артюхин: – Ну, значит, тебя в милиции допросят, как надо. И начальнику твоему сообщим. Скоты. Я им денег даю, а они вот как…
Ферапонт: – Я у вас денег не брал.
Артюхин: – Я на эту церковь вашу деньги давал. Понятно? У начальника своего спроси…А ты может денег хочешь?…(с интересом, меняет тон). Я дам, ты только расскажи, зачем она приходила. Куда делась? Что задумала? Жаль не могу поезда все проверить…Уехала – чует мое сердце. Смылась куда-то…Сколько хочешь?
Ферапонт: – Нисколько. Может, покушать желаете?
Артюхин: – Ты все издеваешься? Я тебя накормлю кровавыми пирогами…Узнаешь, что это такое.
Ферапонт: – Обманули вас, господин Артюхин. Ко мне она не приходила. Я не знаком с ней. И не разговаривал ни разу. Может, в храм приходила? А вы сразу ко мне? У нас еще священники есть…И мы даже все похожи (улыбается).
Артюхин (немного опешил): – Похожи? Как кроты вы похожи…А тебя как зовут?
Ферапонт: – Меня зовут отец Ферапонт.
Артюхин: – Ферапонт?…А ты тут не один разве служишь? (с недоверием)
Ферапонт: – Нет, не один. Да и кто вам сказал-то?
Артюхин: – Надежные люди…
Ферапонт: – Сказали, что ваша дочь встречалась с отцом Ферапонтом?
Артюхин: – Сказали, что была тут и с попом говорила. А утром ушла в институт, и нету ее. И телефон забыла. И карту оттуда вытащила. Специально. Уехала…
Ферапонт: – Может, к друзьям пошла…
Артюхин: – Я всегда знаю, куда она идет. И с кем встречается. А после института встречаю ее, и домой везу. Ясно? А вчера вечером я на работе задержался. И вот…Результат. Сбежала.
Ферапонт: – А почему вы думаете, что сбежала? У вас проблемы с ней были? Конфликт?
Артюхин: – Да мы жили душа в душу. Мать умерла 7 лет назад. Я ее удочерил. Понимаешь? Родной человек. И пропал. Не была она в институте сегодня, поп…
Ферапонт: – Извините, я ничем не могу вам помочь.
Артюхин: – Мы еще разберемся в этом деле. Тебя еще вызовут куда надо. Доедай свой суп, попик.
Артюхин так же шумно и внезапно уходит. Ферапонт крестит его спину.
Спустя еще один год.
Обочина дороги, рядом с храмом и домом отца Ферапонта. Отец Ферапонт провожает гостей. Остановка возле глухой деревни. Поздняя весна. Отец Ферапонт поворачивается уходить, но внезапно замечает, что из автобуса вышел странный мужчина лет тридцати. Единственный, кто вышел на этой остановке. В его лице можно разглядеть нечто виновато-безумное. Ферапонт на одной из служб видел Николая (так зовут мужчину). Мельком, всего один раз, особенно не запомнив лица, но услышав его имя.
Ферапонт: – Добрый день!
Николай: – А, батюшка…Помните меня? Меня Коля зовут…
Ферапонт: – Николай. Помню.
Николай: – Да, да …А я к вам. По делу.
Ферапонт: – Вот как. У нас скоро служба вечерняя. Успеем с вашим делом?
Николай: – Это ничего…Успеем, я думаю. Мне бы маму пособоровать.
Ферапонт: – Пособоровать?
Николай: – Ну, да.
Ферапонт: – А сама она не сможет прийти? У нас в субботу будет совершаться это таинство.
Саша: – Не может. Не ходит.
Ферапонт: – Понимаешь, Николай, это таинство, обычно, один священник не совершает. Только несколько.
Николай: – Я не знал этого, батюшка.
Ферапонт: – Мама больна?
Николай: – Больна. Давно уже болеет. Очень больна. Боюсь, что умрет скоро.
Ферапонт: – Что же… Наверное, это случай исключительный.
Мне придется совершать это таинство от лица семи священников. Все молитвы читать. А это не быстро. Понимаешь? Далеко ты живешь?
Николай: – Вот там есть поворот …(Николай указал куда-то, непонятно куда). Там есть деревня и за ней еще пройти, и вот там…
Ферапонт: – Что же…Пойду собираться. Подожди меня тут, Коля.
Николай виновато стоит и ждет.
Ферапонт возвращается с сумкой, в которую положил всё необходимое для совершения таинств. Николай и священник отправляются в путь.
Ферапонт: – А ты местный или из дачников?
Николай: – Я родился тут, в пяти километрах (махнул рукой в сторону), там же и в школу пошел, закончил….
Ферапонт: – В город уезжал?
Николай: – Уезжал, да. После школы. Пожил там, да вернулся назад…
Ферапонт: – Не понравилось что ли?
Николай: – Да не то чтобы не понравилось. Как-то все так. Не так.
Ферапонт: – Работал там, учился?
Николай: – Да по-разному приходилось.
Ферапонт: – А всё-таки?
Николай: – На заводе работал, пока мать не слегла.
Появились первые развалины соседней деревни.
Ферапонт: – А что это такое не знаешь?
Николай: – Это коровник был. Его строил Николай Спиридонович, дедушка Алёши Бойкова, моего одноклассника. Очень нужное было для села сооружение. Там работало много женщин из села. У всех была работа. Молоко. И мы туда ходили. Пили молоко. А вот как все закончилось. Вот так вот. А еще там рос очень старый дуб. Мы залазили на него, качели на нем были. Качались мы с друзьями. И дупло там было. Один человек мог туда забраться. Я там даже заснул однажды. И проспал три часа. А меня искали. Вот и такая история была. Срубили его. Корни ему подрубил кто-то и начал он сохнуть. А потом срубили. Бензопилами. Но я не видел этого.
Ферапонт: – А где дом твой? Вроде деревня кончается уже…
Николай: – Недалеко. Скоро….А вот ручей. Он был большой и чистый. Сейчас зарос совсем. Глубокий был. Больше метра. Мы ребятами там купались даже. Часто. Помню, свиньи пришли к ручью, а дед их прогонял, чтобы воду не испортили. Не мой дед. Старик тут жил, инвалид. На войне ногу оторвало. Долго жил. Инвалиды ведь мало живут. А он долго.
Ферапонт: – История…
Николай: – Батюшка, осторожно, обходите валуны, вот тут удобно. Мама моя совсем не ходит, и я почти всегда рядом с ней. Болеет сильно. Давно болеет. Но приходится мне в город уезжать и оставлять ее одну. Совсем одну. Она плачет, но что поделать. Никуда не деться. Ничего не сделать. Надо и я еду.
Ферапонт: – А сегодня ты из города вернулся?
Николай: – Из города. Лекарство хотел купить, да денег не хватило. Зря съездил.
Ферапонт: – А кто же вам лекарство выписывает?
Николай: – Есть доктор знакомый в городе.
Ферапонт: – Как же он выписывает? Сюда приезжает?
Николай: – Сюда ему никак не приехать. Нет, конечно. Так выписывает. Он знает, что нужно. Хороший доктор.
Ферапонт: – Что же такое дорогое лекарство выписал?
Николай: – Значит, хорошее.
Ферапонт: – И ты веришь ему?
Николай: – Как же не верить? Он уже выписывал лекарство. Помогало.
Ферапонт: – Да мы, Коля, в лесу уже. Когда же мы придём?
Николай: – Вот и пришли. Вот наша прогалина. Вот мой дом.
А вот мой кот, ему девять лет. Он давно здесь живет.
Ферапонт (пытаясь разглядеть): – Где же он?
Николай: – Спрятался. Вон, морда торчит. Там, где доски гнилые. Вон там… Жалко, что темнеет, вы не разглядите.
Ферапонт: – Темнеет. Это твой дом? (в недоумении)
Николай: – Да, домик совсем у нас ветхий.
Ферапонт: – Да уж. Сколько же ему лет? И надо бы побыстрее, Николай.
Николай: – Да-да, конечно. Лет? Много…Я тут родился.
Он внезапно уходит в дом. Возвращается через минуту с газетами в руках.
Николай: – Вот, это приносит мне почтальон. Посмотрите. Это церковные газеты (подает).
Ферапонт: – Нет, спасибо, я уже видел такие. У меня есть такие газеты. Николай, ты в дом меня пустишь?
Не отвечая, Николай опять уходит в дом. Там слышится приглушенный разговор и возня. Потом старческий плач. Отец Ферапонт ожидает на улице.
Спустя несколько минут Николай выходит из дома.
Николай: – Я вас провожу (выйдя из дома).
Ферапонт: – Куда?
Николай: – Простите, отче. Не получится сегодня ничего.
Ферапонт: – Как это не получится? Коля…Как же так?
Николай: – Не может мама сейчас.
