Борис Степанченко
Стишки от дедушки Фингала смешные и не очень
Чёрная королева
(Шахматная мелодрама)
Я чёрная, ты белый. Что тут скажешь?!
Не суждено нам вместе быть с тобой.
И этот прочный узел не развяжешь,
Сплетённый злою шахматной судьбой.
Обручена я мастью с чёрным гадом,
Не ведавшим, что значит красота.
Но оказавшись, как-то раз, в коробке рядом,
Тебя я полюбила навсегда.
Я ничего прекрасней не слыхала,
Лежа и млея в запертой доске.
А рядом ты, не отрывая взгляда,
Поэмы посвящал одной лишь мне.
Не долгим оказалось наше счастье.
Ведь, созданы мы были для войны.
И подчиняясь чьей-то высшей власти,
Друг друга уничтожить мы должны.
Тебе не победить наш чёрный разум.
В бою для благородства места нет.
Мой муженёк – коварная зараза.
И ты не полководец, а поэт.
И вот уже, в своём высоком шлеме,
Один ты среди шахматной доски.
Осталось только уповать на время.
Над стрелками нависшие флажки.
Отсрочить неизбежное пытался
Ты в дальнюю отправившись гастроль.
А по пятам, загнать тебя старался
Твой "чёрный гений" – вражеский король.
Чтоб к эшафоту сделать путь короче,
Я вертикалью "С" дорогу отсекла.
Хоть знала, что тебе обидно очень.
Прости, любимый! Я иначе не могла.
Не вырваться из замкнутого круга.
"А8". Финиш! На войне, как на войне.
И вот, забившись в левый верхний угол,
Ты обречённо улыбнулся мне.
Пусть, мы лишь чьи-то "пешки" и не боле.
Но не понять тому, кто рулит всем.
Как это так?! Его переча воле,
Я вдруг остановилась на "С7=".
Верните коров
У калитки старуха рыдает.
Рядом с ней семилетний пацан.
А с тачанки её утешает
Коренастый лихой атаман.
"Что же плачешь ты, глупая баба?
Ведь, как-только врагов разобьём,
Мы тебе, за твою коровёнку,
Целых десять коров возвернём."
Много люди тогда повидали -
Продразвёрстку, войну, бандитизм.
Но зато, мы конкретно узнали,
Счастье – это когда коммунизм.
И хоть все по две смены пахали,
В магазинах шаром покати.
Но улыбки на лицах играли.
Ведь, мы были на верном пути.
Наконец! Захотев плюрализма,
Всё, что смог, развалил Горбачёв.
Раз уж нам не видать коммунизма,
Так, хотя бы, верните коров.
Над страною опять ветры веют!
И рост цен невозможно унять.
Ну, а люди по-прежнему верят,
Что на них не совсем наплевать.
Гений дрессуры
Моя тёща как-то, к слову,
Похвалила Куклачова.
Называет эта дура
Его "гением дрессуры".
Вот мой друг покойный – Вовчик
Был отменный дрессировщик.
Научил кота курить
И по фене говорить.
В именины тёти Гали,
Вальдемар с котом бухали.
Из простого разговора
Между ними вышла ссора.
Он назвал кота "уссатым".
Кот ему ответил матом.
Вовчик это не простил
И коту зафенделил.
Кот в ответ его куснул
И когтями полоснул.
От обиды Вовчик взвыл
И кота чуть не прибил.
Запустил в него сервиз.
Кот совсем его загрыз.
А когда пришли менты,
Начались вообще понты.
Кот, ментам на удивленье,
Оказал сопротивленье.
Участкового куснул
И в окошко улизнул.
Опера кота поймали.
В обезьянник запихали.
И пытались, до зори,
Расколоть на "глухари".
Кот по полной бы рюхнулся,
Но следачке приглянулся.
Видно, старая кобыла
Ласки недополучила.
Помурлыкал ей на ушко.
В общем, притворился душкой.
И теперь, мерзавец тот,
За свидетеля пойдёт.
Со следачкой кот живёт.
Говорят, с тех пор не пьёт.
Стал примером всем котам.
Только, курит по ночам.
Киллер
Приятно если у тебя супруга
Ткачиха, повариха и завсклад.
И даже просто верная подруга.
А я, увы, на киллере женат.
А так красиво это начиналось.
Катанье в лодке и прогулки при луне.
Но только наша свадьба отгуляла,
Как ты романтика прикончила во мне.
Во мне ты уничтожила поэта.
Потом, художника, писателя, врача,
Учёного литературоведа
И даже музыканта скрипача.
Теперь лежу, толстею на диване,
Похрапывая в сладком забытье.
А ты, коварно притаившись в ванне,
Рубашку и носки стираешь мне.
Не вспоминай пацан
Не вспоминай пацан о симпатичных бабах.
Ведь, нас не на юга увозят поезда.
Лишь-только ты вдохнёшь тайги еловый запах,
Не позабудешь это больше никогда.
В музее "Фаберже", а в опере "Цирюльник".
Красивой мишурой пленяют города.
Когда же ты увидишь, как цветёт багульник,
Не позабудешь это больше никогда.
Пусть, в ресторане лоск. Серебряные ложки.
Деликатесы, вина разные всегда.
Но если ты в тайге отведаешь морошки,
Не позабудешь это больше никогда.
Слащавый ритм попсы и громогласье рока.
Эстрадных звёзд кругом игривые стада.
Но если вдруг, в ночи, услышишь пенье волка,
Не позабудешь это больше никогда.
Не вспоминай пацан и ерундой не майся.
У юности твоей отписаны года.
Когда ж вернёшься ты, то, сколько не старайся,
Не позабудешь это больше никогда.
Дама пик
Историю про "Пиковую даму"
Я по литературе изучал.
О том, как инженер военный Герман
Старушку до инфаркта запытал.
Какие, нафиг, три волшебных карты?!
Придурок немец точно был неправ!
Понятно, что графиня, ради фарта,
Умело карты прятала в рукав.
Всё остальное сказки и приколы.
Я фокус этот знаю с ранних лет.
Когда мы с пацанами, после школы,
Проигрывали деньги на обед.
От случая зависеть, полюбому,
Тогда мне было право не с руки.
Я вдруг постиг простую аксиому -
Играют честно только дураки.
Фортуна сразу мне заулыбалась.
Вмиг стало радостнее. И играть, и жить.
Ведь, с лишней картой в рукаве, как оказалось,
Намного проще комбинацию сложить.
Вообще-то, я не жадный по натуре.
Но, чтоб адреналин поднять в крови…
Короче, напросился как-то, с дури,
Сыграть по-крупному с серьёзными людьми.
В тот вечер мне не зафартило сразу.
Не проканал мой фокус с рукавом.
Домой вернулся я тогда с заплывшим глазом,
Совсем без денег, но со сломанным ребром.
С тех пор, из принципа на деньги не играю.
Лишь только, по ночам, в кошмарном сне,
Я вновь и вновь по полной огребаю
С пиковой дамой в левом рукаве.
Подарок юбиляру
На работе на моей
Приключился юбилей.
У завкома в попе зуд.
Юбиляр уж больно крут.
Не какой-то хмырь в спецовке.
Зам. по перепланировке!
Юрий Палыч. Старый дед.
Отработал сорок лет.
Вот, попробуйте решить,
Что такому подарить?
Мы ж, от всей рабочей братьи,
Подарили выключатель.
Выключатель не простой,
А с рэлюхой звуковой.
Чтоб его переключать,
Можно с кресла не вставать.
Надо лишь ногою топнуть
Иль в ладоши громко хлопнуть.
Свет зажжётся. Красота!
Хлопнул снова. Темнота.
К прочим звукам он нейтрален.
Но, ведь, храп универсален.
Видно, кто его создал,
На такой не рассчитал.
Это знают все на свете.
Даже, продавцы в буфете.
В кабинете свет мигает -
Значит, Палыч отдыхает.
На острове, залитом солнцем
На острове, залитом солнцем,
Средь тёплых тропических вод,
Ещё со времён кроманьонцев,
Весёлое племя живёт.
Кокосы, бананы и манго,
И рыбу в прозрачной реке.
Дарует им, щедрый и добрый
Унхау-тон-мгау-тэхе.
Они же его украшали
Гирляндами свежих цветов.
И песни свои напевали,
Как птицы средь райских садов.
А вечером все танцевали,
На тёплом прибрежном песке.
И, глядя на них, улыбался
Унхау-тон-мгау-тэхе.
Но как-то, средь вод океанских,
На фоне вечерней зори,
Три маленьких паруса белых
Они увидали вдали.
К кусочку зелёного рая,
Акулами шхуны летят.
Форштевнем волну разрезают,
А в трюмах их цепи звенят.
Впервые гостей принимая,
Туземцы на берег пришли.
Они, улыбаясь, как дети,
Цветы и ракушки несли.
Но радостной встречи не будет
И мир не спасёт красота,
А залпы десятка орудий,
Укутают дымом борта.
На острове, залитом солнцем,
Средь тёплых тропических вод,
Хранящем следы кроманьонцев,
С тех пор, уж никто не живёт.
Один. С деревянной улыбкой,
В огромном истлевшем венке,
Стоит посреди пепелища
Унхау-тон-мгау-тэхе.
Изобретение
Покопавшись в кухОнном буфете,
Я подумал своей головой -
Как бы жить стало проще на свете,
Если б люди питались травой!
В магазине никто не обвесит.
На работу нет смысла ходить.
Вышел в поле и жри сколько влезет,
И не надо за это платить.
Деньги больше никто не ворует,
Ведь, еда под ногами растёт.
По потребности каждый жирует,
А потом, по способности пьёт.
А на зиму впадали бы в спячку,
Нагулявши за лето живот.
И опять просыпались на жрачку,
Когда солнце весной припечёт.
От предчувствия изобретенья,
Аж мурашки по телу пошли.
Ведь, борцы за народное счастье
О таком и мечтать не могли.
Пусть, всего у меня восемь классов,
Коридор и тюремный замок.
Тут не надо больших выкрутасов.
Только, гены подправить чуток.
Никогда не писал я посланий
В "Академию главных наук".
Приложил я немало стараний.
Испытал много творческих мук.
Мне не надо ни премий, ни званий.
Не хочу я вообще ничего.
Лишь бы всё человечество знало,
Это счастье у них от кого.
Долго ждал я ответ умной братьи.
Знать, серьёзно решали вопрос.
Вдруг, письмо с треугольной печатью
Почтальон мне под роспись принёс.
О патенте, в нём нет даже строчки.
Вот, такой интересный финал!
На обычном тетрадном листочке,
Кто-то мне, от руки, начертал:
"Уважаемый изобретатель,
Получили тут Ваше письмо.
На открытом учёном совете,
Мы три дня обсуждали его.
И подумали, чтобы нам с Вами
Изменить человеческий род,
Надо в нашей специальной программе
Провести скрупулёзный расчёт.
Мы ввели в свой компьютер программу
И она нам сказала – Увы!
Если б люди питались травою,
То не стало бы в Мире травы.
Ни лесов, ни полей в нём не будет.
Облысеет планета Земля.
Всё пожрёт. Ничего не забудет,
Эта Ваша гигантская тля."
Нож
Служу я людям ещё с каменного века.
Как-только начали чуть-чуть соображать.
И никому из вас не стать бы человеком,
Не догадайся остро камень затесать.
Прошли века. Сменилась уйма поколений.
Был я из бронзы, из железа и стальной.
Осталось в прошлом дофига вооружений,
Но никогда не расставались вы со мной.
И я платил за это бескорыстной дружбой.
Заботился, кормил, поил, берёг.
Я из простого беспризорного мальчишки
Отважного мужчину сделать мог.
На свадьбе ли, в бою иль на фуршете,
В морской пучине иль на просеке у пня
И даже на какой-нибудь планете,
Нигде не обойтись вам без меня.
Покуда, человечество не сгинет,
В просторах космоса растаяв. Так сказать!
Ваш верный друг, ваш острый нож, вас не покинет.
Могу поклясться! Век свободы не видать!
Красные кафтаны
Уж который месяц, над сырой Москвой,
Утро возвещает только бабий вой.
Царские холопы, весело смеясь,
Красные кафтаны втаптывают в грязь.
Смертью пропиталась площадь у Кремля.
Небо застилают тучи воронья.
Возле стен, для свиты, развели костры.
Рядом, деловито рубят топоры.
Словно кровь безвинных – на небе заря.
Подменила, всё же, немчура царя!
Или может кто-то на Руси слыхал,
Чтобы царь у плахи топором махал?!
И жену родную заточил в острог,
Чтоб на немке-шлюхе поджениться смог?!
Вон, как веселятся бесы в кружевах,
Русской нашей веры предвкушая крах.
Долго мы служили Богу и царю,
Сберегая землю от врага в бою,
От татар и немцев, шведов и поляк,
И от запорожских бешеных собак.
Пусть, теперь в России Ирода закон,
Но стрелецкой клятвы не получит он.
Мы и здесь готовы головы сложить,
Лишь бы, православной вере послужить.
У дороги, где-то, закопают нас.
В церкви не отпетые, мы глядим на вас.
Вы ж, как псы безродные, за своим хвостом,
Перед иноземцами вертитесь ужом.
Чтобы они за морем вас могли учить,
Как Россию-матушку вернее погубить.
Только дай им волю, набегут волки,
Под овечьей шкурой спрятавши клыки.
Ирода великим люди нарекут.
Станет им по нраву заграничный блуд.
Ну, а нас не будут даже поминать.
На кафтанах красных кровь не увидать.
Жертва красоты
Как-то, после сериала,
Я немного подустала.
Созерцание искусств
Отнимает уйму чувств.
Посмотрела на трельяж,
Чтоб проверить макияж.
И такое увидала!
Чуть со стула не упала.
Увядает красота -
Две морщинки возле рта.
Время незачем терять.
Нужно меры принимать.
Я достала у стилиста
Адресок специалиста.
От морщин избавит дам
Добрый доктор Зильберштам.
За зелёные бумажки
Доктор делает подтяжки.
Если больше отстегнуть,
Увеличить сможет грудь.
Что хотите, доктор тот,
Вам отрежет и пришьёт,
Ноги до ушей продлит,
Бородавку удалит.
Только, эта красота
Стоит денег до черта.
Нету баксов? Не реви!
Вот такое се ля ви.
У меня деньжат хватает.
Ведь, не нищенка какая!
Я ж готова, за лицо,
Мужу открутить яйцо.
В общем, с ним вопрос решила.
За всё сразу заплатила.
Скажем старости – "Гуд бай!
Больше к нам не прилетай."
Получилось всё нормально.
Ну, почти что идеально.
За лицо врачу респект,
Но возник иной дефект.
В этом даже есть интрижка.
В общем, появилась фишка -
Уши, сами по себе,
Шевелятся при ходьбе.
