Борис Степанченко
Стишки от дедушки Фингала смешные и не очень
На деревню мгла упала
На деревню мгла упала. Хлеборобы спят.
Лишь собаки меж собою лаем говорят.
Ночь темна. Луна не светит. Звёзды угольки.
У сельмага мальчик Петя спиливал замки.
Он домашние заданья, как дурак учил,
А обещанный подарок так не получил.
Заиметь пацан мечтает свой велосипед,
Но у бати, постоянно, лишних денег нет.
Вот уже который месяц следствие идёт,
А злодей на предварилке – приговора ждёт.
В тесной камере вонючей мальчуган сидит
И ему за этот случай десять лет грозит.
За ондатровые шубы – сорок восемь штук,
Двести тридцать итальянских пиджаков и брюк,
За сто семьдесят коробок видеокассет,
За три тонны макаронов и велосипед.
Письмо в Академию наук
Господа из института,
Вам пишу я из Сургута.
Пропуская ерунду,
Сразу к сути перейду.
Задолбали меня с Маней
Ваши инопланетяне.
А последних пару лет,
От пришельцев спасу нет.
К нам ночами прилетают
И гудками спать мешают.
А затем, мою жену
Похищают на Луну.
Там подробно изучают.
Только утром возвращают.
И жена моя, весь день,
Дрыхнет в койке, как тюлень.
В космос вы сигналы слали.
Типа, в гости приглашали.
Раз обратной связи нет,
Вам за них держать ответ.
Мы с супругой подсчитали,
Сколько вы нам задолжали.
Это даже без пеней,
Будет миллион рублей.
Чтоб потом не обижаться,
Лучше с нами рассчитаться.
А иначе, зуб вам дам,
Затаскаю по судам.
В общем, я законы знаю.
Счёт расчётный прилагаю.
Жду ваш перевод на днях.
Хоть в валюте, хоть в рублях.
Снегопад
У меня за окном снегопад
Целый день танец ветреный пляшет.
Перья белые тихо кружат.
Словно ангелы крыльями машут.
И не важно – октябрь или март.
Грязь сейчас или мокрая жижа.
У меня за окном снегопад.
Всё равно, ничего я не вижу.
Знаю, снова в сугробах земля
Белизной восхищает и статью,
Как парадная форма моя
И твоё подвенечное платье.
Разглядеть бы счастливые дни
В бледно-матовом свете оконном.
Но проклятые мысли мои,
Вспоминают войну или зону.
Я к тебе возвращался назад,
Не пропав никуда и не сгинув.
А теперь, ты ушла в снегопад,
Навсегда в этой жизни покинув.
Потемнело. Наверно закат.
День прошёл. Надо спать собираться.
Будет завтра опять снегопад.
К снегопаду покойники снятся.
Пластилиновая страна
В пластилиновой стране
Скачет рыцарь на коне.
Он торопится к принцессе. К той, чей замок на окне.
Сам в доспехах из фольги.
Ведь, кругом одни враги.
Стоит только зазеваться, сразу вышибут мозги.
Бармалеев целых шесть
И разбойников не счесть.
Где-то тридцать или сорок. Но страшнее монстры есть.
Пластилиновый дракон.
Раньше был собакой он.
Притаился гад на полке, спрятавшись за телефон.
Вон семейка упырей
В коридоре у дверей.
Злые красные глазёнки средь зелёных пупырей.
Было их пятнадцать рыл.
Папа одного убил.
Он его случайно тапкам в коридоре раздавил.
Под кроватью вообще
Поселился царь Кощей.
Зажигают с бабкой Ёжкой между банок овощей.
Наводнили монстры дом.
На столе и под столом.
Может даже в унитазе прячутся под ободком.
Ведь, куда не оглянись
И куда не наклонись,
Непременно обнаружишь пластилиновую жизнь.
А ещё отец и мать.
Здесь же могут проживать.
Только очень осторожно, чтоб ничё не поломать.
Ну, а гость какой придёт.
Сразу инструктаж пройдёт.
Если что-нибудь порушит, то по полной огребёт.
Восхищается народ.
Мальчик скульптором растёт.
Не пойдёт он, как другие, работягой на завод.
Будет он в столице жить
И больших людёй лепить.
Ведь за этих монстров можно уйму денег получить.
А ещё известным стать
И награды получать.
Смогут им тогда гордится и отец его, и мать.
Ну, а скульптор, в тишине,
Что-то лепит на окне.
И живёт себе, как в сказке, в пластилиновой стране.
Ох, порола меня мать
(музыка Голодного)
Ох, порола меня мать, ох, порола,
Что люблю я хулигана Миколу.
Ну, а я из дома ночью сбегала
И с Миколой в подворотнях визжала.
И не важно, что дебил мой Микола,
Но зато его боится вся школа.
Все вопросы им решаются просто,
Ведь в Миколе килограмм девяноста.
Участковый поседел от Миколы,
Ведь Микола жрёт его протоколы.
Мы немного подрастём с моим другом,
Запугаем вообще всю округу.
А когда Микола школу ограбит,
Прокурор его конечно посадит.
Будет он весь день на нарах валяться,
Ведь дебилов и на зоне боятся.
Возвернётся он блатным уркаганом,
Для шпаны авторитетным пацАном.
И начнёт рулит в районе вопросы,
Поднимая неплохие бабосы.
Вот тогда, ты меня мама похвалишь
И в Рублёвке проживать с нами станешь.
Будем вместе мы гордиться Миколой.
Не хочу идти в дурацкую школу!!!
Нечет или чёт
На столе солдатов оловянный строй.
Их Андрюша смело посылает в бой.
Наступают молча. Нет потерь пока.
Но бросает кубик детская рука.
Промахнётся пуля, если будет чёт.
Ну, а если нечет, то солдат умрёт.
На глазах редеет оловянный строй.
Битва переходит в рукопашный бой.
Не защемит сердце. Не блеснёт слеза.
Лишь горят азартом детские глаза.
Ведь, не знает мальчик, что лет через пять,
Дяденьки в погонах станут им играть.
В самолёт посадят и, как в старину,
Воевать отправят в дикую страну.
Где вода за счастье. Вместо хлеба мак.
А в горах бескрайних затаился враг.
Под палящим солнцем, от стрельбы глухой,
Будет прижиматься он к земле чужой.
И тогда Андрюша наконец поймёт,
Что такое нечет, что такое чёт.
Культурный отдых
Я не алкоголик. Просто нелюдим.
И по воскресениям пить люблю один.
Тяпнуть граммов двести. Супом закусить.
И по телевизору новости включить.
Если удаётся сразу кайф поймать,
До конца программы можно хохотать.
Всюду катастрофы. Всюду трупаки.
Лучше бы сидели дома, чудаки.
Но, в одной программе, лысый англофил,
С правильной позиции чуть меня не сбил.
Хитро щуря глазки, начал рассуждать,
Почему не можем мы культурно отдыхать.
Стал взахлёб расхваливать этот диссидент,
Как прикольно янки проводят уикенд.
Ни одной минутки не теряют зря.
Ну, а выпивают только вискаря.
Так обидно сделалось за родной народ,
Что, по его мнению, неправильно живёт.
Хватит! Надоело одному бухать.
Лучше в парке буду я культурно отдыхать.
Утром в воскресение нацепил пиджак,
Чтобы не подумали – будто я босяк.
И чтобы поярче справить выходной,
Две бутылки водки прихватил с собой.
Вот и парк культуры. Рядом, у ворот,
Сгрудился толпою шахматный народ.
У доски огромной умники галдят.
Далеко разносится трёхэтажный мат.
Есть прокат машинок. Только для детей.
Малышня на тачках давит голубей.
Крикнул одному из них – "Прекрати, бандит!"
Никуда не денешься – основной инстинкт.
Ну, а время тикает, и пора решать,
Где сегодня буду я культурно отдыхать.
Только не качеля. Пучит от неё.
Да, и карусели – тоже не моё.
Если хочешь время с пользой провести,
Колеса обзорного лучше не найти.
Всё, как на ладони, видно с высоты
И мешать не будут здешние менты.
Накупил билетов, чтобы не слезать.
Чтобы панораму сверху наблюдать.
Буду наслаждаться этой красотой.
Ведь, складной стаканчик у меня с собой.
Вот и всё. Поехали. Пузырёк открыл.
И на пятом круге полностью допил.
Надо мною небо. Подо мной кусты.
Чувствую, с культурой я уже на ты.
Замечаю сзади, в люльке подвесной,
Сразу две близняшки машут мне рукой.
Бывшему десантнику плевать на высоту!
Подождите, девочки. Я уже иду.
Даже без сомнения, я б до них дошёл,
Если бы вращение колеса учёл.
Ноги соскользнули. На руках повис.
И с отборным матом устремился вниз.
Повезло, что пьяный и в кусты упал.
А потом на вытяжке в гипсе отлежал.
Лучше дома выпивать. Просто и прикольно.
А культурно отдыхать – это очень больно.
Всех превыше на свете закон
(средневековая драма)
Возле рыночной площади людной,
Унисоном звенящей струне,
Пела девочка с маленькой лютней
О далёкой волшебной стране.
Там, в притихшей толпе, у подмостков,
Где обычно шныряет ворьё,
Притаился мальчишка-подросток,
Очарованный пеньем её.
А, когда она медь собирала
На платочке, у маленьких ног,
Паренёк не сумел удержаться
И, сорвав, протянул ей цветок.
И певица ему улыбнулась,
И решили за них небеса.
И мальчишечье сердце разбили
Василькового цвета глаза.
А потом, когда вместе гуляли,
Он от счастья почти не дышал.
И два маленьких любящих сердца,
Приютил на всю ночь сеновал.
Утром рано пришлось им расстаться.
Ей на рынке толпу развлекать.
И ему не придётся валяться,
А в работе отцу помогать.
Разве бросишь семейное дело?
Чтоб отец мог вершить приговор
И чтоб лезвие солнцем горело,
Он точил их фамильный топор.
Пусть, отца палачом называют,
Не смущается этого он.
Ведь вдоль лезвия надпись сверкает -
"ВСЕХ ПРЕВЫШЕ НА СВЕТЕ ЗАКОН".
И казалось ему, в целом мире,
Ничего быть не может важней,
Чем, клеймённый на ихней секире,
Этот древний девиз палачей.
Он на рынок явился не скоро
И узнал от прохожих людей -
Утром труппа покинула город,
А девчонка уехала с ней.
От внезапной разлуки с любимой,
Мальчуган трое суток не ел.
И, сражённый тяжёлой тоскою,
Он потом ещё долго болел.
Лечит время сердечные раны.
Каждой боли приходит конец.
Только вот, не от всяких страданий
На душе остаётся рубец.
Даже, пусть это будет не скоро,
Но мальчишке шептало чутьё,
Что среди циркачей и актёров,
Он когда-нибудь встретит её.
Ну, а годы бегут чередою.
Им плевать на людские сердца.
И однажды, прекрасной порою,
Заменил он у плахи отца.
Должен кто-то вершить справедливость?!
Негодяев не стоит жалеть.
И спокойна была его совесть,
Ведь, не он осудил их на смерть.
Палачу всё равно, кто ты будешь,
Беглый каторжник или барон.
Разве важно, чьи головы рубишь?
Важно только исполнить закон.
За уверенность, точность и силу,
За красивый удар от плеча,
Городское начальство ценило
И народ уважал палача.
Ведь, бывает и хуже работа.
Просто, каждому в жизни своё.
Кто же знать мог, что у эшафота
Он однажды увидит её.
И уже ничего не исправить.
Слишком поздно. Хоть смейся, хоть плачь.
Даже трудно такое представить,
Чтоб от ужаса вздрогнул палач.
Осуждённая, чуть спотыкаясь,
Поднялась по ступеням крутым.
Лишь ему одному улыбаясь,
Словно шла на свидание с ним.
И сказала, склоняя колена -
"Ты меня не обидел ничем.
Знаю я, это будет мгновенно
И конечно не больно совсем."
Вот и всё. Приговор он исполнил,
Покорясь неизбежной судьбе.
Будто, сам себе вырезал сердце
На потеху жестокой толпе.
А потом, он забыться пытался.
Пил и пил, её имя шепча.
И слеза за слезою катилась
По небритой щеке палача.
Осуши хоть полсотни бутылок,
Не прогонишь ты этим любовь
И хмельное вино не заменит
Твоих вен, перерезанных, кровь.
Когда утром нашли его тело,
В тусклом отсвете пыльных окон,
Ещё свежая, надпись алела
На стене -"Будь ты проклят, закон".
Узница Междурамья
Водки больше нет. С деньгами глухо.
От тоски, хоть лезь на потолок.
Между рам оконных бьётся муха,
Отбывая свой нелёгкий срок.
Хочет муха вырваться из плена.
Улететь в далёкие края.
Помню, сам вот так же бился в стены
И кричал, что не виновен я.
Не пробить тебе стекло башкою,
Хоть ты до мозгов её сотри.
Если бы не ихний мораторий,
Я б прервал мучения твои.
С каждым мигом, муха всё спокойней.
Видно, начинает привыкать.
Будь ты между рам или на зоне,
Одному систему не сломать.
Кто там был, свободы цену знает.
К раме потянулася рука.
Пусть летит она и прославляет
Самый справедливый УПК.
Совсем другие времена
(история интеллигентного человека)
Я с детства очень скромный был
И в подворотнях не курил.
В НИИ меня все перспективным называли.
Я кандидатскую писал
И на работе успевал.
Профессора меня за это уважали.
Но вдруг, пришёл капитализм.
В стране случился катаклизм.
Козлы госсобственность на части распилили.
В миг нищей сделалась страна.
Наука стала не нужна.
Из институтских меня первым сократили.
Работы нет и денег нет.
Жгут коммунисты партбилет.
При этом, всех нас призывают не сдаваться.
Один упитанный козёл
Шок в экономике навёл
И цены взвились. Караул! Спасите, братцы!
Я натурально голодал.
Ходил, бутылки собирал.
Глаза ввалились, а живот и щёки впали.
Но тут, сказал себе я – "Стоп!
А то, реально ляжешь в гроб.
Совсем другие времена теперь настали."
Тогда я прОдал свой мопед.
Купил какой-то пистолет.
Возился долго с ним пока обойму вставил.
Парик с очками нацепил.
На дело сразу поспешил.
И в тот же день предпринимателя ограбил.
А дальше больше. Понеслось.
Проснулась классовая злость.
Среди воров "Интеллигентом" прописался.
Людей я грабил, убивал,
Большие деньги отнимал,
Но на прощание всегда я извинялся.
Меня давно хотят закрыть,
Но нечего им предъявить.
Менты ни разу со стволом меня не взяли.
Но тут, подельник мой – дебил
Свой кокс в машине позабыл.
И вот на этом опера меня прижали.
В суде я денег не жалел.
Мой адвокат их всех имел.
Меня присяжные по полной оправдали.
Но тут, сказал себе я – "Стоп!
А то, получишь пулю в лоб.
Совсем другие времена теперь настали."
Сейчас я крупный бизнесмен.
Со мной на связи конгрессмен.
Теперь законов больше я не нарушаю.
Лимонов семь имею в год.
Моя империя растёт.
Хоть, не ворую и почти не убиваю.
