Борис Соколов
Вольф Мессинг
Кажинский описал еще один важный опыт, проведенный Дуровым в 1926 году: «Задание состояло в том, что экспериментатор В. Л. Дуров должен передать собаке Марсу мысленный «приказ» пролаять определенное число раз. В. Л. Дуров находится вместе с другими сотрудниками в зале лаборатории. Проф. А. В. Леонтович уводит собаку в другую комнату, отделенную от зала двумя промежуточными комнатами. Двери между этими комнатами А. В. Леонтович плотно закрывает за собой, чтобы достичь полной звуковой изоляции собаки от экспериментатора.
В. Л. Дуров приступает к опыту. В. М. Бехтерев вручает ему вдвое сложенный листок бумаги, на котором написана одному Бехтереву известная цифра 14. Посмотрев на листок, В. Л. Дуров пожал плечами. Затем достал из кармана блузы карандаш, что-то написал на обороте листка и, спрятав листок и карандаш в карман, приступил к действию. Со сложенными на груди руками он устремляет взгляд перед собой.
Проходит пять минут. В. Л. Дуров в свободной позе садится на стул. Вслед за тем появляется А. В. Леонтович в сопровождении собаки и делает следующее сообщение: «Придя со мной в дальнюю комнату. Марс улегся на полу. Затем вскоре привстал на передние лапы, навострил уши, как бы прислушиваясь, и начал лаять. Пролаяв семь раз. Марс снова разлегся на полу. Я уже думал, что опыт закончен и хотел уходить с ним из комнаты, как вдруг вижу: Марс снова приподнялся на передние лапы и опять пролаял ровно семь раз».
Выслушав это, В. Л. Дуров торопливо достал из кармана блузы листок бумаги и подал его Леонтовичу. Все увидели на одной стороне листа цифру 14, на другой стояли дописанные рукой Дурова знаки: 7+7. Волнуясь, великий укротитель объяснял: «Владимир Михайлович (Бехтерев) дал мне задание внушить Марсу пролаять 14 раз. Но вы ведь знаете, что передавать число лаев больше семи, я сам не рекомендую. Я и решил: в уме разбить заданное число пополам – как бы на два задания, и передал ощущение лая сначала семь раз, а потом, после некоторой паузы, еще семь раз. В таком именно порядке Марс и пролаял».
Тут стоит заметить, что число семь – это один из основных архетипов человеческого мышления, связанным с астрономией, точнее, семью известными в древности планетами Солнечной системы, а также с семидневными фазами Луны. Не исключено, что семеричность также воспринимается и некоторыми животными.
Мессинг не был вполне уверен, что электромагнитное поле имеет отношение к телепатии и не склонен был безусловно доверять опытам Кажинского. Великий телепат писал: «Ну а если окажется, что электромагнитное поле здесь ни при чем, как быть? Что же, тогда надо будет найти еще не известное нам поле, которое ответственно за телепатические явления. Найти и изучить его. Овладение им может открыть новые, совершенно удивительные возможности, не меньшие, чем открыло овладение электромагнитным полем. Вспомните: Генрих Герц открыл радиоволны в 1886 году. И меньше чем за сто лет стало возможно радио, телевидение, радиолокация, закалка токами высокой частоты и т. д. и т. п. Почему же не ожидать, что новое, не открытое еще сегодня поле не одарит нас еще большими чудесами!?.
Что это за поле? Я, конечно, не могу ответить на этот вопрос. Известный советский ученый Козырев высказал предположение, что это могут быть волны гравитационного поля… Такое мнение разделяют и некоторые другие ученые. Они мотивируют свое предположение тождеством свойств гравитационных волн, для которых нет преград, нет непрозрачных экранов и так сказать «телепатических волн», которые также, по некоторым опытным данным, обладают почти абсолютной способностью пронизывать любые препятствия».
Однако обнаружение гравитационного поля – еще более сложная задача, чем улавливание чрезвычайно слабых импульсов головного мозга. Поэтому теория о связи телепатии с гравитационным полем отнюдь не приближает нас к разгадке феномена Мессинга.
Что же касается выдающегося астронома-астрофизика Николая Александровича Козырева, то он утверждал, что планеты и звезды – это своеобразные машины, вырабатывающие энергию из времени. Теоретически можно, конечно, допустить, что телепаты каким-то образом черпают энергию из времени, но, во-первых, сама теория Козырева пока что не доказана, и даже если когда-нибудь будет найдено ее доказательство, очень трудно представить себе механизм, с помощью которого энергия времени может превращаться в телепатическую.
Обрабатывая слабую информацию, получаемую от индуктора, Мессинг интуитивно догадывался, какой предмет и где именно спрятал индуктор. А порой он также мог определить форму этого предмета. Любая мысль человека связана с небольшими мышечными сокращениями (идеомоторные реакциями) и с изменениями соответствующих потенциалов мышц. Эти реакции непроизвольны и не контролируемы. Помимо идеомоторики, намерения человека выдают выражение его лица, непроизвольные жесты, дыхание и пульс, т. е. то, что называется сенсорными ключами. Мысленно индуктор все время повторяет задуманное задание. Мессинг всегда имел возможность по поведению индуктора, по незаметным для зрителей идеомоторным актам понять, куда идти и что и в какой последовательности делать. Задача осложнялась в случае, если индуктор сознательно хотел обмануть телепата. Однако при этом он все равно не мог не думать о настоящем задании, и Мессинг все равно имел шанс добраться до истины. Только в случае, если требовалось воспроизвести какой-нибудь сложный, из нескольких слов, текст, или многозначное число Мессинг обычно терпел поражение. Но такие задания попадались редко.
Исследования физиологов доказали, что мысль о движении вызывает не только слабые сокращения соответствующих мышц, но и изменение кровообращения и некоторые другие реакции.
Вольф Мессинг, несомненно, обладал чрезвычайно высокой чувствительностью, развитой благодаря постоянным тренировкам. Его мозг был способен улавливать самые незаметные телесные изменения в процессе мышления.
Если задание оказывается очень сложным, Мессинг последовательно улавливает всю серию мышечных изменений. Для того уму необходимо было до предела напрячь свою нервную систему, отвлечься от посторонних раздражителей, привести окружающих, и прежде все го индуктора, в состояние повышенной нервозности, а потом выбрать только те сигналы, которые указывают правильный путь.
Академик Евгений Васильевич Золотов, математик, специалист по системам управления и автор неопубликованного при его жизни учебника телепатии, вспоминал: «В личной беседе с автором Вольф Мессинг сказал: «Знаете, иногда после выступления ко мне подходят священники и чуть ли не со слезами на глазах благодарят… Мне становится очень неудобно, вплоть до того, что я начинаю подумывать: не прекратить ли эти выступления вообще, раз уж они выставляют меня в таком неблаговидном свете». Действительно, «чудеса», которые демонстрирует этот замечательный телепат, доступны восприятию каждого. В то же время их физическая интерпретация, их философское значение для очень многих еще и до сих пор остается неясной. Вполне очевидно, что такое положение как нельзя более на руку служителям любых культур: «Вы говорите, что Бога нет, стало быть нет и чуда… А Вольф Мессинг, разве не творил он чудеса, разве не делал он на глазах у всех вещи, объяснить которые наука не в состоянии?»
Такого рода интерпретация его дара ставила Мессинга в двусмысленное положение по отношению к властям в стране государственного атеизма. С одной стороны, он как бы разоблачал все существующие религии, показывая, что то, что люди обычно считают чудом, в действительности имеет вполне научное объяснение. Однако, декларируя научную познаваемость телепатических способностей, сам Мессинг исчерпывающего рационального объяснения своим опытам дать не мог. Теория чтения идеомоторных актов, по крайней мере, в глазах зрителей, всего не объясняла.
Мессинг цитировал в мемуарах статью «Об опытах Вольфа Мессинга» из третьего номера журнала «Здоровье» за 1963 год. Ее автор – заведующий кафедрой физиологии 2-го Медицинского института в Москве профессор Г.И.Косицкий вспоминал:
«Много лет назад я побывал на одном из выступлений Вольфа Мессинга. Ведущая объявила, что Мессинг будет выполнять любые задания, которые следует изложить в письменном виде и передать на сцену в жюри, избранному наугад из публики. Жюри должно следить за строгим соблюдением секретности и правильностью выполнения заданий. Самому же Мессингу записки не нужны: он воспримет содержание задач путем «мысленного приема».
В аудитории наступила тишина, сопутствующая всякому таинственному акту.
И мне самому захотелось убедиться в этой чудодейственности, и я послал в жюри свою записку.
В ней был такой текст: приставное кресло из 13 ряда принести на сцену. Извлечь из кармана девушки, сидящей в 10 ряду на 16 месте, два удостоверения и сложить сумму цифр номера первого из них с числом, по которое действительно второе. Достать из другого кармана деньги в количестве, равном получившейся от сложения сумме, и положить их под переднюю левую ножку принесенного на авансцену стула.
Меня пригласили на сцену. Мессинг попросил взять его за кисть руки и сосредоточиться на задаче.
Яркий свет прожектора слепил глаза. Я держал его руку, а он стоял рядом. Вдруг он ринулся со сцены в зрительный зал, увлекая меня за собой. Подошел к 13 ряду, лихорадочно схватил стул и возвратился со мной на сцену. Зал рукоплескал…
Освоившись с необычной обстановкой, я решил начать и свой эксперимент. Я понял, что моя рука, сжимавшая запястье Мессинга, оставалась все это время бесконтрольной.
Расслабив мышцы, я сосредоточился на задании, которое старался передать ему мысленно.
Со стороны сценка с двумя персонажами выглядела забавно. Один человек с застывшим взглядом замер на месте, а другой суетится и нервно подрагивает рядом.
Казалось, будто Мессинга колотила мелкая дрожь, нервный тик переходил от одной части тела к другой. То вдруг замирал на мгновение.
И снова начиналась нервозная пляска. Рука моя оставалась безжизненной.
– Не думайте о себе! Не думайте о себе! – тихо произнес он, застыв неподвижно.
Он был не прав. Я совершенно не думал о себе, а сосредоточился на задании настолько, что перестал замечать все вокруг…
И мне стало понятно, что мысль моя непосредственно передаваться ему не может, что он улавливает ее только по вибрации моей руки. Произведя десятки кажущихся беспорядочными движений, он мгновенно оценивает мою реакцию на каждое из них.
Понятно, что если он случайно движется в нужном направлении, я реагирую на это по-особому. Он продолжает нужное по смыслу движение и снова следит за мной.
Это не передача мысли, а угадывание ее.
Я понял, что Мессинг воспринимает движения моей руки.
Так ли это?
Я очень легонько стал сжимать ему запястье всякий раз, когда направление его движений по смыслу задания оказывалось верным.
Мессинг ожил. Я же повторял легкое пожатие в каждое мгновение, когда он продвигался в нужном направлении.
И он нашел девушку в 10 ряду, вывел ее на сцену (хотя в задании и не было такой просьбы), и вновь начал делать многочисленные пассы. Когда его руки оказались около карманов, я вновь слегка сжал руку, а он в тот же миг извлек из карманов все, что там находилось, и положил на стол. В мгновение ока он умудрился прикоснуться по очереди к каждому предмету, и вновь моя рука сжалась в тот момент, когда он дотронулся до удостоверений. Секунда на раздумье – и удостоверения отложены в сторону.
Он раскрыл их и начал водить карандашом по строчкам…
Я не видел других опытов телепатов и не берусь авторитетно судить о них. Что касается Мессинга, то нужно со всей решительностью подчеркнуть – ничего таинственного и непонятного в его экспериментах нет. К телепатии они никакого отношения не имеют.
Наша мысль – продукт мозга и не может существовать в отрыве от него или материи как таковой.
Природа с избытком наградила каждого из нас огромными возможностями и способностями, но не все они нами реализуются и не всеми развиваются. Но человек, который сполна бы воспользовался этими удивительными возможностями вполне смог бы делать то, что делает Вольф Мессинг…
…Благодаря длительным, настойчивым упражнениям, напряженному кропотливому труду, Мессинг данные от природы возможности отшлифовал до совершенного и чистейшего блеска. И этот огромный труд его покоряет нас. Ведь мы не можем оставаться равнодушными, когда слышим игру Давида Ойстраха или Вана Клиберна. Такова сила подлинного искусства и таланта».
В мемуарах Мессинг так прокомментировал эту статью:
«Эта статья – квинтэссенция той убежденности, что я не телепат и что все объясняется обостренностью моих чувств. Я готов даже согласиться с этим, если только уважаемый мною профессор скажет, как он мне подал знак сложить цифры номера первого удостоверения и числа, обозначающего срок действия второго удостоверения? К этому могу прибавить, что Г. И. Косицкий, конечно, не первый, ставящий на мне опыты. Их ставили и официально, например, в Институте психиатрии Академии медицинских наук СССР. И всегда, во всяком случае, всегда в своих отчетах, ученые старались обойти вопросы, которые не укладываются в гипотезу о чисто идеомоторном механизме моей работы.
Смею уверить профессора Косицкого в другом: все попытки не подавать мне никаких сигналов были безрезультатными. Конечно, мне мешало то, что ученый думал не о том, какое задание я должен выполнять, а о том, чтобы не двигать рукой. Эти мысли и воспринимал я от индуктора. И поэтому, стремясь заставить его отвлечься и вернуться к заданию, я и попросил его: «Не думайте о себе». Пожатий руки последнего я, видимо, вовсе не замечал. Я весь погружен в это время в стремление понять мысли собеседника и мало что замечаю вокруг.
Помешать в работе мне скорее может другое. Дело в том, что я не всех людей одинаково хорошо «слышу» телепатически – пусть простят мне этот глагол «слышать», абсолютно не передающий сущности явления. Суть в том, что чужое желание я ощущаю как бы собственным желанием. Ощущение появляется во мне ощущением же. Если мой индуктор представит, что он хочет пить, и я стану ощущать жажду. Если он представит себе, что гладит пушистую кошку, и я почувствую у себя в руках нечто теплое и пушистое. Чужая мысль родится в моей голове, словно собственная, и мне много стоило труда научиться отделять свои мысли от мыслей индуктора. Вот в чем разница слова «слышать» в обычном понимании и в телепатическом понимании, как я его применяю здесь.
Итак, мысли и чувства не всех людей я одинаково хорошо «слышу». Одни «звучат» в мозгу моем громко, другие – приглушенно, третьи – совсем шепотом, из которого долетают только отдельные слова. Но индукторов во время выступления не выбираешь. И если попадает индуктор с тихим «голосом» (все эти термины в моем телепатическом понимании), а рядом «громко» думает другой человек, это может очень помешать в работе. Видевшие меня во время сеансов люди не раз замечали, что я бросаю реплики таким людям».
Вольф Григорьевич пытался убедить своих читателей, что профессор не по своей воле и в рамках собственного эксперимента старался дать знаки ему, как надо действовать, а делал это благодаря его, Мессинга, внушению. Индуктор, вольно или невольно, но всегда действует по принципу известной детской игры «горячо – холодно». В ходе этой игры в комнате прячется какой-нибудь предмет. Когда тот, кто его ищет, приближается к тому месту, где спрятан искомый предмет, то ему говорят: «Горячо!», если же удаляется, то – «Холодно!».
Статью Г.И. Косицкого Мессинг прокомментировал и своей доброй знакомой Т.Л. Лунгиной. Татьяна Львовна приводит этот комментарий в своих мемуарах: «Ну, что тебе сказать, Таня? Ты же знаешь, что я и сам не пытаюсь напускать мистического тумана во время демонстрации своих опытов. Только профессор подходит к проблеме совсем с другого бока… Я бы с ним согласился, если б он мог толково объяснить: каким таким макаром он «подал» мне знак сложить, а не вычесть и не умножить номер-число первого удостоверения с числом второго?
Он сбивал меня не своим «расслаблением», а старанием сосредоточиться на своей персоне, на своем собственном теле вместо задания. Девушку же я вывел на сцену специально: все, кто видел мои опыты, знают, что я ничего не делаю в зале, а «вытаскиваю» всех участников на сцену для всеобщего обозрения».
Здесь Мессинг утверждает, что совершил действие, отличного от того, что ему было предписано в записке, не потому, что индуктор сознательно внушил ему, что надо совершить «неправильное» действие, а всего лишь потому, что он сам, Мессинг, применил свой стандартный прием. Строго говоря, эта ошибка сама по себе не могла опровергнуть представление о его телепатических способностях. Ведь он должен был воспринимать то, о чем думает индуктор, а не то, что именно написано в записке с заданием. Но Мессингу очень неудобно было признаваться в том, что кто-то смог внушить ему свою волю и заставить ошибиться.
В мемуарах Мессинг также процитировал записи своего выступления, сделанные журналистом В. Сафроновым:
«Это произошло осенью прошлого года в Москве, в Доме медработников, где Мессинг показывал свои способности собравшимся там врачам… Я оказался в составе жюри, и это позволило мне быть в курсе всех событий, происходивших на сцене и в публике. Предпоследним опытом Мессинга была мысленная диктовка задания без контакта за руку с индуктором. Для большей убедительности Мессинг был удален из зала под эскортом двух членов жюри. Надо было надежно запрятать какой-либо предмет, а Мессинг должен был найти его. После споров и нескольких «перезахоронок» предмет (авторучка) был спрятан на обшивке стенной панели. Вводят Мессинга. В притихшем зале Мессинг быстро находит девушку, спрятавшую авторучку. Выводит ее на сцену, ставит перед собой, пристально смотрит на нее, просит: «Думайте! Дайте мысленный образ…» А что, если попробовать сбить Мессинга, приходит мне в голову озорная мысль. И тут же начинаю внушать ему следующее: «Не слушайте девушку, ручка не там, где она думает, а на капители колонны, что слева от стены». При этом я только бегло взглянул на профиль Мессинга (расстояние не более трех метров) и снова повторяю внушение: «Ручка на капители колонны»…
Воображение живо рисует толстый слой пыли, на котором лежит черная эбонитовая самописка с золоченым пером. Вдруг происходит то, чего я, откровенно говоря, не ждал. Мессинг посмотрел в мою сторону и с нескрываемым раздражением сказал (цитирую точно, записано сразу же):
– Не надо много приказаний… Туда очень высоко… Нужна большая лестница…
Я, разумеется, смутился и пробормотал что-то вроде извинения. После этого Мессинг забыл о моем присутствии и вновь сосредоточил свое внимание на девушке. Ручка была извлечена оттуда, куда ее поместили по желанию присутствующих…»
Вольф Григорьевич так прокомментировал эти записи: «…Говорить неправду и преувеличивать у меня нет никаких причин. Чтобы «услышать» чужие мысли, мне нужна особая собранность чувств и сил. Но когда я достиг этого состояния, мне уже не представляет труда «слышать», «читать» телепатически мысли любого человека. И практически любые мысли. Контакт за руку с индуктором мне помогает выделить из общего шума чужих мыслей те, что нужны мне. Но я могу обходиться и без этого контакта. Кстати, когда мне завязывают глаза, мне легче работать – я целиком перехожу на зрение индуктора. И легко и свободно двигаюсь я по залу с завязанными глазами не потому, что запомнил расположение ступеней и дверей, а потому, что я «вижу» в это время то, что видит индуктор.
Лучшими индукторами бывают глухонемые. Вероятно, потому, что они очень четко, образно, а не в словах, представляют себе задание, которое я должен выполнить. При доброжелательном отношении зрителей работается легко. Так же, наверное, и у виртуоза-пианиста легче летают по клавишам пальцы, когда он чувствует немой восторг зала. И наверное, у него свинцом бы налились руки, если бы он чувствовал враждебное ожидание: вот сейчас собьется… вот сейчас собьется… Но так же как музыкант может собрать силы и не сбиться до конца, так и я могу довести до конца опыт с самым скептичным индуктором».
Здесь нам важно указание Мессинга на то, что успех его выступления зависит от настроения как индуктора, так и зала. Враждебное отношение повышает вероятность ошибок, но не потому, что зрители начинают более критически относиться к способностям телепата. В данном случае мозг артиста как бы «засоряется» посторонними импульсами, либо не имеющими отношения к заданию, либо направленных на то, чтобы исказить его. Признание же в том, что лучшие индукторы – это глухонемые, поскольку они обращают мысли в наиболее четкие зрительные образы, доказывает, что Мессинг мог читать мысли не в виде письменных текстов, и не в виде голосов, которые он слышит, а в виде неких зрительных образов (скорее всего – в виде простейших геометрических фигур).
Мессингу, как мы уже убедились, неоднократно приходилось сталкиваться со скептическим отношением к своему дару. И скептики, оказавшиеся на сеансах, всегда стремились «завалить» великого телепата. Вспоминает саратовский иллюзионист Владимир Свечников: «В молодости меня очень интересовало, возможна ли передача мысли на расстояние. Когда в Саратов приехал Вольф Мессинг, который демонстрировал опыты по телепатии, я стал у него негласным экспертом и получил четкий ответ: передачи мыслей на расстояние нет.
На предварительной лекции Мессинг говорил, что читает мысли и способен выполнить любое задание зрителей. Я заранее договорился с моей спутницей, с которой пришел на его выступление. Задание было такое: «Не спускаясь в зрительный зал, пригласить на сцену девушку, которая сидит в 8 ряду на 14 месте. У нее из сумочки достать книжку, из книжки 4 карты, авторучку (она была многоцветной), черным цветом поставить автограф на червовой даме, красным на трефовой девятке». Почему такое условие – не спускаться в зрительный зал? У меня были догадки, и они оказались верными, что Мессинг ориентировался на идеомоторные акты. Это незаметные для самого человека движения, которые указывают путь, которым нужно следовать. Если это так, телепату нужно обязательно идти, чтобы остановиться в определенном месте. Точно так же никакими идеомоторными актами нельзя передать фокуснику, чтобы он расписался сначала одним, а потом другим цветом. Так все и вышло, когда Мессинг взял меня за руку, он заметался, куда ему идти, что делать. Есть такая методика – рывками определять сопротивление человека. Я мысленно ему говорю: «Стоять на месте, 8 ряд, 14 место…» ну и так далее. Естественно, услышать мои мысли он не мог. В конце концов Мессинг сказал мне тихонько: «Не экспериментируйте, молодой человек». Ну, раз так, артист артисту должен помогать, довел его до нужного ряда, сжал руку. Догадаться, кого из зрителей нужно вызвать, было не трудно и без телепатии. Все места заняты, и только одно рядом с моей девушкой свободное. Потом, когда открыли сумочку и оттуда посыпались карты, Мессинг снова растерялся. Он так и не догадался, что нужно было расписываться разными чернилами, и я был вынужден сказать, что упростил задание по ходу выступления. Сам Мессинг заявил зрителям, что за последние пять лет у него еще не было такого трудного задания, а нас потихоньку, когда мы уходили со сцены, поблагодарил».
В данном случае скептик проявил цеховую солидарность с коллегой по артистическому цеху и выручил Мессинга из сложного положения. Данный случай доказывает, что, по крайней мере, на различение цветов телепатические способности Мессинга не распространялись. Если он и видел какие-то мыслеобразы, то они, вероятно были для него либо все одного цвета, либо вообще бесцветными.
Но скептиков было мало, а преобладали восторженные поклонники и поклонницы. Одна из них, ростовчанка Виктория Галустян, вспоминала: «И вот Мессинг в Ростове. По городу расклеены афиши о его представлении под названием «Психологические опыты». Я страстно хотела попасть на его представление. Билеты достать было сложно. Придя на работу, я с горечью сказала сотрудникам: «Уж если Мессинг действительно такой телепат, то он должен сам был бы прислать мне билеты». Через несколько минут зазвонил телефон, и мои друзья предложили мне лишний билет на вечер. Зрительный зал филармонии был переполнен. Я напряженно следила за тем, чтобы не упустить момент, когда ассистент Мессинга пригласит из зала желающих для работы в жюри. И вот нас усадили посреди сцены за стол, и Мессинг начал работать. Я пристально следила за ним и за остальными членами жюри, не очень доверяя всему предстоящему. Из зала начали поступать записки с заданиями, всего более двухсот. Надо было выбрать несколько самых интересных, чтобы уложиться в сеанс.
Записки поступали разного содержания, например: «Ув. В.Г., найдите в 6-м ряду молодого человека с серым галстуком, достаньте из правого кармана пиджака портмоне, раскройте, найдите фотографию и положите ее в левый карман пиджака».
И вот автор этой не оглашенной пока записки вызван на сцену. Он должен продиктовать мысленно текст задания Мессингу и затем засвидетельствовать выполненные последним действия. Вольф Мессинг сосредотачивается, берет руку дающего задание и безошибочно «читает» его мысли А вот он распознает думы другого зрителя, не дотрагиваясь до него.
Когда было выполнено несколько заданий по запискам, Вольф Григорьевич предложил удалить его из зала в сопровождении двух зрителей-свидетелей в изолированную от зала комнату, а в это время в зале спрятать предмет, который он и должен будет найти Вернувшись на сцену, Мессинг внимательно и сосредоточенно смотрит в глаза индуктора и идет в зрительный зал. Назад он возвращается, цепко держа за руку мужчину. Ставит его напротив себя и, радостно вскрикнув: «У вас под бортом жакета ручка, я вижу чернильное пятно», достает ручку под бурные аплодисменты зала. И вдруг он понял, что ручка без наконечника – замысел жюри Ее разделили на две части. Зал притих. Вольф Григорьевич повернулся в сторону жюри и негромко, но укоризненно нам сказал: «Зачем же вы так?» Ему предстояло дополнительное напряжение в поисках в зрительном зале.
Через несколько минут он вывел на сцену блондинку с красивой высокой прической. Предложив ей стул, Мессинг приблизился к ней и вдруг быстрыми движениями начал разгребать ее волосы и достал наконечник из ее прически под бурные аплодисменты зала.
О Вольфе Григорьевиче можно очень много рассказывать. И вот Мессинг снова в Ростове, и я снова на его сеансе. На этот раз я решила стать индуктором для того, чтобы еще раз убедить себя в необыкновенных способностях Вольфа Григорьевича.
Мне предстояло написать записку с заданием и передать ее в жюри. Я написала: «В.Г., в зале находится талантливый писатель Виталий Семин, прошу найти его и представить».
Вольф Григорьевич стал напротив меня, внимательно посмотрел в глаза, предложил мне свою руку и произнес: «Думайте».
Я мысленно скомандовала «вперед», и он быстро повел меня в конец зала. Дальше была команда «направо», и он подвел меня к группе писателей. И вдруг я замялась, не зная, какую команду дать.
Писатели с любопытством смотрели на нас, а я подумала, если я назову фамилию, то ведь он не знает, кому она принадлежит. Вольф Григорьевич притормозил с удивлением, почему нет команды. И тут я сообразила – «коричневый костюм», и Мессинг рванулся к писателю Семину.
Жюри зачитало мою записку. Все выполнено точно. В зале буря аплодисментов.
А Вольф Григорьевич, обратившись к залу, сказал: «Очень прошу, у кого сильно болит голова, поднимитесь на сцену, я сниму вашу боль, а то мне трудно работать». На сцену поднялась женщина, он предложил ей стул и на глазах притихшего зала провел руками над ее головой и заботливо спросил-«Ну, как?» Она медленно и с удивлением ответила «Не болит». Зал восхищенно зашумел, а я окончательно уверовала в Мессинга».
Строго говоря, ничего сверхъестественного в том, что описала Виктория Галустян, нет. Мысленное пожелание о том, чтобы ей принесли билеты на вечер, и немедленное его исполнение могло быть простым совпадением, которое потому и запомнилось. Найти человека, вынуть портмоне и подойти к конкретному писателю – все эти задания вполне можно было выполнить благодаря умению читать идеомоторные акты. Собственно телепатия здесь ни при чем. А писателя Семина Мессинг опознал отнюдь не по коричневому костюму. Цветов, как мы уже убедились, телепат различать не мог. В данном же случае индуктор каким-то непроизвольным движением выделила из группы писателей человека в коричневом костюме, и Мессинг подошел именно к нему.
А вот рассказ Марины Андреевны Мартыновой о сеансе Мессинга, записанный мной 16 февраля 2010 года. Он хорошо передает атмосферу, царившую на сеансах Мессинга, где зрители ожидали чуда и, разумеется, его получали:
«Я присутствовала на выступлении Мессинга в первой половине 60-х годов, будучи студенткой Московского экономико-статистического института (МЭСИ). Это было в каком-то зале или клубе в центре Москвы.
Мессинг был в темно-сером костюме и синей водолазке. Ходил он стремительно, а черты лица были все время напряжены.
Суть задания для индуктора сводилась к тому, чтобы указать конкретного человека в зале и сообщить ему задуманную цифру. Мессинг во всех случаях был на высоте, ни одной осечки не было. В зале создавалась взволнованная атмосфера.
Сеанс продолжался час – полтора. Мессинг произвел впечатление. Казалось, что он действительно читает мысли».
Комментируя этот рассказ, надо заметить, что Мессинг должен был держать и себя, и индуктора, да и весь зал в постоянном напряжении, чтобы создать идеальные условия для чтения идеомоторных актов и заставить публику бессознательно помогать ему.
Мессинг в мемуарах утверждал: «Мне доводилось присутствовать при спорах о том, что такое телепатия: атавизм, сохранившийся от наших предков, или, наоборот, свойство, которым в полной мере будут обладать люди будущего, или те существа, которые придут нам на смену? Сторонники первой точки зрения приводили массу доказательств, суть которых состояла в том, что, чем примитивнее устроен организм, тем нужнее ему телепатия. За счет телепатии эти люди объясняли, например, тот широко известный факт, что некоторые виды бабочек узнают о нахождении родственной особи на расстоянии до километра. На счет телепатии они записывают и другой общеизвестный акт: одновременность взмахов крыльев стайки нескольких бабочек, сидящих рядом. Телепатией объясняли удивительную одновременность и единодушность действия рыбных косяков, рыбьих стай. И так далее. Но чем выше развит организм, тем, по их мнению, меньше нужды ему в телепатии. Лев может находить другого льва по его рыку. Волк – по запаху. Тигрица заранее предупреждает тигрят о своем приходе тихим мурлыканьем. Обезьяны имеют развитую систему звуков для сообщения друг другу своих эмоций, предупреждений об опасности и т. п. Такую же систему звуков, как выяснилось в последнее время, имеют вороны и, вероятно, другие животные и птицы, живущие стадами или стаями… Еще менее нужна телепатия человеку, имеющему множество способов обмена информацией. И поэтому она почти исчезла из обихода людей, оставшись слабым рудиментом, и лишь иногда она неожиданно воскресает в полную меру у отдельных индивидуумов. Это атавистическое свойство, присущее редким людям от рождения. Ну так же, как у некоторых людей от рождения есть хвост или они от рождения покрыты волосами. Сторонником этой точки зрения в настоящее время является, например, кандидат медицинских наук В. А. Козак. Вот что пишет он по этому вопросу:
