Борис Батыршин
Д.О.П. (Департамент Особых Проектов)
VII
Москва,
ул. Гороховская,
апрель 1888 г.
Дядя Юля склонился над маленькими тисочками, прикрученными к столешнице. На голове, поверх редкой седой шевелюры у него красовался обруч с набором луп и крошечным светодиодным фонариком на кронштейнах. Алиса невольно улыбнулась – в таком виде он чрезвычайно походил то ли на постаревшего доктора Эметта Брауна из фильма «Назад в будущее», то ли на фэнтезийного гнома-механика.
Зажатая в тисках «искалка» таинственно поблёскивала медными проволочками. Некоторые были погнуты – результат падения на тротуар. Дядя Юля наклонился, подцепил одну круглогубцами и нажал. Алиса затаила дыхание, но ничего страшного не случилось – искалка едва слышно скрипнула, проволочки выпрямилась, чёрная бусинка, закреплённая в капле припоя, не шелохнулась. Дядя Юля удовлетворённо хмыкнул, выпрямился, и поднял своё стимпанковское приспособление на лоб.
– Ну вот, племянница, а ты волновалась! Принимай работу.
В голосе у старика сквозила усталость. Неудивительно, подумала Алиса, он уже третьи сутки в одиночку разбирает доставленный из будущего груз. Надо поинтересоваться: когда он последний раз ел? Не хватало ещё, чтобы он тут свалился без чувств…
Она вгляделась в переплетения проволочек, сосчитала чёрные, бусинки, закреплённые в узлах искалки. Вспомнить бы ещё, сколько их было до аварии…
– Вы уверены, что тут всё в точности так, как раньше?
Девушка ожидала гневной отповеди – старик не терпел, когда подвергали сомнению качество его работы. Но, к её удивлению, дядя Юля ответил не сразу. Вместо этого он стащил с головы обруч с линзами и принялся протирать их одну за другой носовым платком, извлечённым из кармана лабораторного халата. Алиса терпеливо ждала ответа.
– Вообще-то у меня была точная схема «искалки» – в блокноте. – заговорил старик. – Но…. я его спрятал в карман пиджака. А когда мы загружали в машину последние коробки, я снял пиджак и бросил в багажник. Потом спохватился, но пиджак уже завалили разным барахлом. Времени было в обрез, я и подумал: пусть лежит, что с ним сделается?
Алиса с удивлением обнаружила, что голос его звучал несколько… виновато?
– Ну и что?..
Дядя Юля снова замялся.
– Ну и… вот.
Он пошарил под столом, извлёк оттуда обрезанную полу пиджака вместе с рукавом.
– Значит, блокнот со схемой остался в багажнике?
– Да. Но это ничего, я всё запомнил. Сама знаешь, у меня отличная зрительная память.
Это Алиса знала: дядя Юля не раз удивлял собеседников, на спор цитируя целые страницы книг после первого прочтения. Но… волнения этих дней, утомление… А вдруг дядя ошибся и «искалка» при попытке открыть «червоточину» сработает как-то не так?
Дядя Юля закончил протирать линзы и убрал обруч в ящик.
– В конце концов, есть единственный способ проверить, не напутал ли я чего-нибудь. Но, если ты сомневаешься…. – он исподлобья покосился на девушку, – давай я воспользуюсь «искалкой», а ты постоишь в сторонке?
Предложение было заманчивым, но, увы, неосуществимым. Алиса вздохнула и покачала головой.
– Хитренький ты, дядя Юля. Знаешь же, что эта штука настроена на меня – а значит, и работать с ней придётся мне. Ладно уж, как-нибудь, да обойдётся.
– Обойдётся конечно. – с готовностью подтвердил старик. – Да и обходиться тут нечему: я уверен, что всё сделал правильно. Сколько у нас осталось времени?
Алиса посмотрела на часы.
– Сутки и ещё пять часов. Вот вернутся Владимир Алексеевич с Ярославом – и будем собираться. Мне ещё костюм этот мерзкий на себя подгонять…
Если Алиса в самом деле рассчитывала подгонять «мерзкий костюм» по своей фигурке в спокойной обстановке, дома – то её ждало разочарование. То есть, сама подгонка никаких проблем не составляла – но вот как катить в пролётке по московским улицам в ОЗК, распугивая извозчичьих лошадей и добропорядочных обывателей? Пришлось отложить процесс на потом, для чего Ярослав сунул в рюкзак несколько мотков широкого скотча, нашедшихся в кладовке у юных искателей приключений наравне с прочими диггерскими запасами. Липкая лента предназначалась для того, чтобы ужать на манер манжет безразмерные рукава и штанины ОЗК, а заодно уплотнить костюм на поясе, запястьях и лодыжках – чтобы смрадная жижа и миазмы подземелья не проникали внутрь. Заодно подогнали и противогаз. По счастью, это оказалась малоразмерная модель, которую мальчишки подбирали для себя.
Всего комплектов химзащиты в кладовке было три. Один с самого начала облюбовал Ярослав, второй достался Алисе. Третий, свободный, предложили Сёмке – но тот, осмотрев с недоверием незнакомое снаряжение, отказался. По примеру Гиляровского он раздобыл кожаные бахилы с фартуком, а так же запасся тряпичной маской, пучком пакли и скипидаром.
Кроме Алисы и её «пажа» (так репортёр назвал Сёмку) в подземелье вознамерился идти и дядя Юля. Попытки отговорить старика – «подождите лучше на Гороховской, Юлий Алексеич, зачем вам в ваши-то годы лезть в эту дыру, мы и сами справимся…» закончились грандиозным скандалом. Старик и слышать не хотел о том, чтобы остаться и уверял, что без него им не обойтись. «А если случится что с искалкой в последний момент, – с жаром доказывал он, – кто с этим разбираться будет? Ты, племянница, или, может, ваш бравый полицейский?» И тыкал сухим, коричневым от старости пальцем в грудь Ярославу.
Потратив на уговоры полчаса, Алиса с Гиляровским, наконец, махнули рукой. Единственной уступкой стало выбитое из дяди Юли обещание воспользоваться третьим комплектом химзащиты.
Успокоившись и немного отдышавшись после бурной дискуссии, старик удалился в мастерскую – и через минуту появился с небольшим фанерным ящичком. Внутри, на войлоке, которым были обиты стенки и дно, покоилась драгоценная «искалка». «Это чтобы снова не покалечить. – пояснил дядя Юля. – В тоннелях, как я понял, скользко – упадёте, уроните…»
На том и порешили. Сёмка сбегал за извозчиками, и будущие диггеры покатили на Варварку. Следом, на почтительном отдалении, двигался ещё один экипаж – двое молодых людей из Яшиного «сыскного бюро» ни на миг не спускали глаз с подопечных. Алиса заметила, что седоки всё время настороженно озираются по сторонам, а полы их кургузых пиджачков топорщатся от спрятанных револьверов. «Неужели ждут нападения? – гадала она. – Вот и Дрон, сиделец из Сербского, упоминал, что кто-то из его подельников уцелел и скрывается здесь. Да нет, не безумцы же они, чтобы устраивать налёт с пальбой среди бела дня на оживлённой улице? Вот под землёй – это да, дело другое, и недаром Гиляровский, заставил всех проверить оружие. Всучили револьвер и Алисе – небольшой кургузый «бульдог», такой же, как у Сёмки. У револьвера не оказалось привычной скобы, защищающей спусковой крючок, а сам он был сделан непривычно – складным, откидывающимся вперёд. «Это чтобы не цеплялся в кармане, если придётся быстро вытаскивать» – объяснил репортёр. Алиса поупражнялась с «бульдогом» и выяснила, что управиться с хитроумной «раскладушкой» в трёхпалых перчатках от ОЗК попросту невозможно. Пришлось разложить его заранее – и уже в готовом к бою положении спрятать в противогазную сумку, вместе с горстью палочек-ХИСов, ножом, запасным фонарём и мотком скотча. Комплект снаряжения выдал ей Ярослав – и долго объяснял, чем и как следует пользоваться. Алиса с трудом дотерпела до конца лекции. В конце концов, она не ребёнок и сама может разобраться, что к чему!
Пролётка свернула с шумной, полной народу Варварки в неприметную подворотню и остановилась в узком дворике, заваленном досками и бочками, остро воняющими тухлой рыбой. Ромка выскочил из пролётки и направился в угол двора, где маячил неприметный молодой человек в поддевке, какие носят здесь приказчики – явный коллега давешних сотрудников «сыскного бюро».
– Вылезайте, господа, приехали! – прогудел Гиляровский и полез вслед за Ярославом наружу. Экипаж под его весом качнулся и жалобно заскрипел. – Барахлишко только не забывайте, а то придётся потом шлёпать назад…
Алиса огляделась, подхватила увесистую сумку, и, пропустив вперёд дядю Юлю, покинула пролётку.
Что ж, как там говорится в пословице – назвался груздем?..
Студент осторожно выглянул за угол и тут же спрятался обратно.
– Ну, что там? – жадно спросил Егор.
– Три пролётки. – ответил тот. – в первых двух пятеро, въехали во двор. В третьей ещё двое, этих не знаю. Сошли возле подворотни, но заходить не стали – стоят и зыркают по сторонам. Извозчика не отпустили, велели ждать.
– Охрана. – подтвердил Егор. – Из сыскного агентства. Я думал, их будет больше…
– Так и хорошо! – подал голос второй боевик, накручивая на короткий ствол кипариса цилиндр глушителя. – Этих двое – и там, во дворе, пятеро, включая бабу и старика. В три ствола – делов-то на три минуты…
– Согласен с предыдущим оратором. – Студент з потянул из-за обшлага мундира «Стечкин с глушителем. – Двор замкнутый, подворотню перекрыть – раз плюнуть, сработаем на раз-два-три.
Егор прикинул.
– Нет, пока подождём. Когда те пятеро спустятся в подвал – эти двое войдут во двор, это будет нам сигнал. Тогда – ждём ещё несколько минут, потом входим, валим их и тоже спускаемся под землю.
– А не нарвёмся? – усомнился боевик с «Кипарисом». – Вполне могут недалеко от входа в подземелье оставить кого-нибудь. Мы сунемся, а он нам по фонарям и влупит!
– Не влупит. Не станут они разделяться, не тот случай. Дадим немного отойти и сядем на хвост. А когда доберутся до места и откроют червоточину – вот тогда…
– Ты старший, тебе виднее. – согласился владелец «Кипариса». – И, кстати, о старших – где Геннадий-то? Ты говорил, он будет попозже?
– Обязательно будет. – соврал Егор. – Только он вниз не пойдёт, останется прикрывать снаружи. И вообще, что за манера обсуждать приказы? Стволы проверили? Вот стойте и ждите!
И, отодвинув студента, осторожно выглянул из-за угла. Двое «сыскных» по-прежнему стерегли подворотню – стояли по обе стороны от приземистой арки и обшаривали цепкими, настороженными взглядами прохожих.
«Ждать, ждать! Пока «гости» напялят снаряжение, пока спустятся вниз, пока разгребут хлама маскирующий спуск в подземелье – четверть часа, не меньше. А уж там настанет наш черёд…»
И машинально погладил рукоять заткнутого за пояс ТТ. Сегодня он покажет Геннадию, на что способен!
VIII
Москва,
Пока ещё – июль 2015 г.
Шурик распустил завязки, перевернул рюкзак и вывалил на пол груду рыбацких сапог. Судя по запаху резины и товарным биркам, сапоги были только что из магазина. Чёрные, с высоченными до пояса, голенищами – наследие советской эпохи, любимое несколькими поколениями почитателей рыбной ловли.
– Здесь по паре для каждого. Если с размерами не угадал – извиняйте, брал на глазок.
– Это ещё зачем? – удивился Олежек. – Ты что, на рыбалку собрался?
– Ага, ловить пираний-мутантов. – хмыкнул Шурик. – В канализации. К твоему сведению: в технических тоннелях метрополитена сравнительно чисто, максимум, что там есть – это пыль и сырость на стенах. А вот на той стороне портала, в девятнадцатом веке, картина, мягко говоря, другая. Если верить господину Гиляровскому – а я ему верю, «Москву и москвичей» трижды от корки до корки перечитал, – там придётся шлёпать по колено в дерьме, и хорошо, если только по колено… Так что – разбирайте, сами потом спасибо скажете.
К назначенному сроку в квартиру на улице архитектора Казакова собрались все. Шурик, кроме рюкзака с сапогами, приволок второй рюкзак с вещами и ноутбуком – куда ж программисту-айтишнику без главного своего инструмента? Олежик не меньше трети рюкзака – здоровенного, туристского, на сто литров – забил упаковками с медикаментами, одноразовыми шприцами и прочим медицинским припасом. Скромнее всех оказался Колян. Он тоже прихватил ноутбук, но в остальном ограничился несколькими парами белья, мылом, зубной щёткой и горстью батончиков «Сникерс» в качестве сухого пайка. Похоже, преданный поклонник классического фэнтези, никогда не задумывался о столь прозаических вещах, как содержимое тревожного чемоданчика – в данном случае, как не преминул сострить Шурик, «рюкзака попаданца».
Пока спутники отсутствовали, Ромка успел пройтись по магазинам. Он не тратил время и деньги, которых осталось не так уж много, на компьютерные прибамбасы – его закупки предназначались исключительно для представительниц прекрасного пола. Духи, косметика, чулки, кружевное бельё – всё то, чего в девятнадцатом веке днём с огнём не сыщешь. Часть этих деликатных сокровищ предстояло отдать сестре Ольге, ну а остальное… словом, поручику Роману Смольскому было кого порадовать.
Заснуть этой ночью никто не смог – только Евсеин под утро прикорнул на диванчике в гостиной. Остальные под бесчисленные чашки кофе (коньяк Ромка запретил – «завтра у всех должны быть свежие головы!») склонились на позаимствованной в квартире Виктора самодельной картой – большим листом бумаги, испещренным многочисленными пометками. На карте было всё: подземные коридоры, канализационные коллекторы, служебные тоннели метрополитена. Возможно, предположил Шурик, кто-то из группы Войтюка полазил в своё время под землёй с диггерами?
Так что, они заучивали наизусть маршрут, проговаривали варианты событий, от встречи с охраной метрополитена, до стычки с «чёрными диггерами» или гигантскими крысами – в Интернете ходили байки и не про такие ужасы, встречающиеся в подземной Москве. И когда задребезжал старенький механический будильник, Ромка не сразу понял – и когда это успело наступить утро?
Ехать в центр решили на такси. Вызывать машины не стали, из квартиры выходили по одному, озираясь в поисках возможной слежки. Обошлось: похоже, у ОВДшного начальства руки в самом деле ещё не дошли до поисков «подозреваемых» по делу об исчезновении стажёра Онуфриева. Так что, к десяти утра все пятеро были уже на Варварке – держались друг от друга на расстоянии в десяток шагов и не сводили глаз с Ромки, которому досталась роль старшего группы.
Долго ждать не пришлось. Утро выдалось не по-летнему унылым; накрапывал мелкий дождик, и народу на улице почти не было. Ромка улучил момент, когда возле нужной им подворотни не оказалось ни одного прохожего, подал спутникам знак – и они по одному прошмыгнули мимо припаркованной «Газели» во двор. Железная дверь в подвал обнаружилась, как это и значилось в записях Виктора, в противоположной от подворотни стене. Ромка огляделся – никого. На ходу выдёргивая из-под полы заранее припасённую монтировку, он пересёк двор. Навесной замок сопротивлялся недолго – и сдался с громким металлическим щелчком. Из подвала пахнуло затхлой сыростью и мышами; они по одному спустились по склизким ступенькам. Шедший последним Колян подпёр дверь изнутри куском доски, а Ромка уже шарил лучом фонаря по стенам. Где-то тут должна быть решётка, за которой открывается шахта вентиляционного колодца… вот же она, завалена кучей всякого хлама!
Спустившись по поржавевшим скобам (Шурик и Ромка вдвоём страховали Евсеина) они оказались в низком помещении, посреди которого громоздилось нечто массивное, угловатое, с жестяным кожухом в форме улитки. Этот механизм Шурик, чуть поколебавшись, объявил вентилятором, того типа, что ставили в бомбоубежищах.
Дальше был прямой, как стрела, коридор, по сторонам которого то и дело мелькали стальные двери, все до одной наглухо запечатанные. С интервалом в пятьдесят метров тоннель перегораживали гермозаслонки – по счастью, все открытые. Возле каждой на стене имелась коробка с рубильником, чтобы в случае угрозы можно было отсечь часть тоннеля.
Коридор заканчивался комнатой, уставленной решётчатыми ящиками воздушных фильтров – проржавевших, покрытых толстенным слоем пыли. Подтверждалась версия Шурика: похоже, они действительно попали в заброшенное бомбоубежище, построенное, судя по шильдикам на оборудовании, ещё в пятидесятых годах прошлого века.
Из комнаты с фильтрами вёл другой коридор, через два десятка шагов упиравшийся в массивную гермодверь, на этот раз, запертую. Дверь была снабжена электроприводом, причём проводка – это было видно невооружённым глазом, – давно сгнила и не действовала.
Но открывать её и не требовалось. Пошарив лучом фонаря по стенам, Ромка отыскал отмеченный на карте неприметный проход, за которым они упёрлись в тупик – преграду, сваренную из стальных листов. Один из листов был прихвачен небрежно, наискось – несомненно, работа ребят Войтюка. Значит они на правильном пути!
Сварочный аппарат отыскался поблизости, в нише, прикрытой сгнившими досками. Шурик проверил баллоны, удовлетворённо поцокал языком и велел спутникам отойти подальше. Подкрутил латунные вентили на изогнутой в виде буквы «Г» горелке – и провёл вспыхнувшим острым язычком голубого пламени по сварному шву.
Ромка выдохнул – оказывается, с того момента, как Шурик взял в руки горелку, он сдерживал дыхание. Что ж, самое трудное позади, можно расслабиться. И тут же осадил себя: предстоит ещё открыть портал-червоточину. И если что-то пойдёт не так – возвращаться им, в сущности некуда. Если, конечно, они не горят желанием свести знакомство с оперативниками Басманного УВД, разыскивающими бесследно пропавшего стажёра-практиканта Ярослава Онуфриева.
Срезанный автогеном лист с жестяным грохотом обрушился на бетонный пол. Шурик повернул барашек регулятора, и голубой язычок послушно угас. В образовавшуюся брешь пришлось протискиваться, согнувшись в три погибели, цепляя одеждой за зазубренные, ещё горячие кромки. За тупиком открылся проход шириной не больше полутора метров, и идти по нему можно было только по одному. Проход тянулся ещё шагов на пятьдесят – причём из-за одной из стен то и дело накатывал, заглушая прочие звуки, металлический гул. «Там тоннель с путями. – почему-то шёпотом сказал Шурик. – Правильно идём, всё как в описании…»
И вот, наконец – железная дверь с остатками облупившейся салатово-зелёной краски и едва различаемыми белыми цифрами. Подсобка, та самая, куда ведёт портал-червоточина!
Дверь – не металлическая, а самая обыкновенная, из вздувшейся от сырости пузырями фанеры – протяжно скрипнула заржавленными петлями. Ромка шагнул внутрь и зашарил рукой слева от дверного проёма.
Сухо щёлкнуло, свет мигнул, погас, снова мигнул – и под потолком тускло засветились две лампочки накаливания в обрешеченных стеклянных плафонах. Всё тут было в точности, как описывал в своих записках Виктор. Ряды железных шкафчиков вдоль стен – здесь рабочие хранили свой нехитрый скарб. Кое-что сохранилось до сих пор: скукоженные, высохшие до костяной твёрдости башмаки, чёрная от масла и грязи спецовка, пожелтевшие, рассыпающиеся от прикосновения в труху газетные листы. Пыль, осыпавшаяся пластами краска, жестяной короб вентиляции под потолком, с которого фестонами свисает пропылённая паутина… а это что?
– Уж ты, вот это раритет! – Олежек восхищённо рассматривал древний телефонный аппарат в массивном металлическом корпусе, с толстым металлическим же наборным диском и тяжеленной, как гиря, трубкой с раструбом. – Свинтить бы его отсюда…
– На подводных лодках такие, только без наборного диска, я в кино видел. – Олежик снял с торчащего в бок рычага трубку – большую, тяжеленную, словно гантеля, с раструбом, прикрывающим микрофон. – Ого, работает!
Из динамика слышался непрерывный гудок.
– Ну-ка…. – будущий психиатр зашарил по карманам в поисках мобильника, – наберите кто-нибудь мне на трубу с этой штуки, определим, какой тут номер!
Увы, эксперимент не удался – звонок на сотовый никак не хотел проходить. Вероятно, это была внутренняя метрополитеновская телефонная сеть, без выхода в город.
– Не наигрались ещё, господа? – сварливо осведомился Евсеин, извлекая из своего саквояжа картонную коробку, замотанную в плотную ткань. – Позволю себе напомнить, что мы пришли сюда не за этим!
Он размотал ткань, отодрал скотч и извлёк из коробки искалку, упакованную в несколько слоёв поролона.
– Кажется, всё цело…
Ромка кивнул. Не хотелось бы оказаться неизвестно где, а то и вовсе превратиться в пучок каких-нибудь кварков или нейтронов – и всё из-за пары погнутых проволочек.
Евсеин извлёк из жилетного кармана часы.
– Что ж молодые люди, у нас примерно четверть часа. Если вас не затруднит… – он повернулся к Шурику, – расчистите место у той стены. Портал, я полагаю, откроется там.
И показал на стену напротив входной двери. Шурик кивнул и бросился выполнять распоряжение.
Ромка ворочал железные шкафчики – похоже, их нарочно открутили от пола и пододвинули к стенке – а в голове какие-то встроенные часы назойливо тикали, отсчитывая секунды и минуты.
…Пятнадцать минут… теперь тринадцать… вот уже десять…
– Всё, время вышло, молодые люди… – доцент откашлялся, встал напротив расчищенной стены. – Попрошу всех приготовиться.
Ромка кивнул, стараясь справиться с нервной дрожью.
Доцент поднял «искалку» перед собой, одновременно скосив глаза на циферблат. Секундная стрелка двигалась мучительно медленно, отсчитывая последние мгновения.
…четыре… три… два… один…
Вот, сейчас!
