bannerbannerbanner
Хомский без церемоний

Боб Блэк
Хомский без церемоний

Полная версия

Переводчик Александр Умняшов

Редактор Иван Смех

Иллюстратор Уильям Хит Робинсон

Дизайнер обложки Полтора дезертира

© Боб Блэк, 2021

© Александр Умняшов, перевод, 2021

© Уильям Хит Робинсон, иллюстрации, 2021

© Полтора дезертира, дизайн обложки, 2021

ISBN 978-5-0053-7922-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вступление

Рец. на кн: Chomsky on Anarchism // Selected and edited by Barry Pateman. Edinburgh, Scotland and Oakland, California: AK Press, 2005; а также: Occupy. By Noam Chomsky. Brooklyn, New York: Zuccotti Park Press, 2012.

Позвольте отметить, что я не считаю себя анархистским мыслителем – Ноам Хомский.1

В Соединённых Штатах мы можем делать почти всё что захотим – Ноам Хомский.2

Позвольте отметить, что в одном я с ним согласен. Ноам Хомский – не только самый известный в мире анархист. Он самый известный в мире анархист, который таковым не является.

За почти что полвека Хомский написал много книг, – по лингвистике (его академической специальности) и по внешней политике США (это его фобическая одержимость) – прежде чем он или его издатели, AK Press, почувствовали необходимость опубликовать его труды об анархизме. Рекламное объявление на задней обложке сборника «Хомский об анархизме» столь же наивно, сколь и забавно: «в этом потоке публикаций и переизданий» – почти все они, к настоящему времени, это дело рук его нынешних издателей AK Press – «очень мало сказано о том, что именно отстаивает Хомский, каковы его личная политика, его видение будущего».

Выразиться страдательным залогом – «очень мало сказано» – значит уклониться от ответа. Очень мало сказано об анархизме Хомского потому, что книга «Хомский об анархизме» очень мало говорит об этом. В предисловии, написанном от имени коллектива AK Press, Чарльз Вейгл рассказывает: «Я был ещё подростком [это примерно 1980 год], когда впервые узнал, что Хомский был анархистом» (5). То был период, когда некоторые панки подхватили анархизм в качестве лозунга («Anarchy in the U.K.» и всё в таком духе) и субкультурного символа вроде ирокезов. К 1990-м перестал быть модным марксизм и анархизм занял его место. Именно тогда Хомский начал немного рассказывать о своём анархизме американским читателям и слушателям. Продвигаемый AK Press Хомский сочетает в себе благочестие святого с непогрешимостью папы римского.

Есть простая причина, по которой анархизм Хомского стал сюрпризом для Вейгла. Сам Хомский держал это в секрете, чтобы не беспокоить леваков и либералов, для которых он писал книги и подписывал петиции во всю полосу газетных объявлений («Свободу Восточному Тимору!» и т. д.). Поэтому действительно смешно (единственное забавное место в этой в целом очень напыщенной книге), что редактор сборника Барри Пэйтмен может сказать будто «за пределами анархистского движения многие совершенно не знают о либертарианских социалистических корнях творчества Хомского» (5). А всё потому, что эти корни он закопал очень глубоко.

Хомский, чья первая лингвистическая книга была опубликована в 1957 году, а первая лево-политическая – в 1969-м, никогда не писал ни для одной американской анархистской газеты или журнала, хотя он пишет для листков с названиями вроде «International Socialist Review». Он выступил буквально с тысячами речей3 и интервью, но только одно из них, насколько мне известно, дано анархистам.4 Зато он часто писал для леволиберальных и марксистских периодических изданий.5 Судя по рецензируемой книге, его первым и в течение многих лет единственным проанархистским текстом было предисловие к сочинению Даниэля Герена «Анархизм: от теории к практике».6 Что он был анархистом, Хомский публично признал в 1976 году, в интервью Би-Би-Си (133—48), но эту беседу в США опубликовали только через 27 лет (148).7

«Хомский об анархизме» – это книга, в которой 241 страница, из которой мы можем вычесть шесть страниц сентиментальных, льстивых Предисловий и Введений, так что остаётся 235 страниц. 90 из них – это «Объективность и либеральная наука» (11—100), эссе, которое в 1969 году стало его дебютным политическим текстом. Перепечатывать здесь его не было необходимости, даже если бы оно того стоило, потому что издательство Black & Red в Детройте уже сделало это.8 Первая часть этого текста является горьким, хорошо документированным осуждением сторонников войны во Вьетнаме в академической и интеллектуальной среде (11—40). Это шаблон для многих книг, которых написал Хомский. С анархизмом здесь ничего общего. Вьетконговцы не были анархистами. Итак: 235 – 30 = 205 страниц.

Вторая часть этого текста представляет собой критический обзор книги историка Габриэля Джексона о Гражданской войне в Испании.9 Хомский убедительно показывает, в отличие от Джексона, что в Испании случилась именно революция, а не просто гражданская война. Испанские рабочие и крестьяне – многие из них были анархистами – сначала разгромили фашистских генералов в некоторых частях Испании, а также обобществили большую часть промышленности и сельского хозяйства, которые они определили под самоуправление. Возможно – по моему мнению и, вероятно, по мнению Хомского, – что если бы поддерживаемое Советским Союзом республиканское правительство не подавило социальную революцию, оно не проиграло бы войну.

 

Тем не менее, уточнять роль анархистов в истории гражданской войны в Испании – это не значит писать об анархизме и тем более излагать собственное «видение» анархизма. Многие историки, не являющиеся анархистами, описали и задокументировали роль анархистов в испанской революции.10 Они делали это до краткой единичной реплики Хомского и продолжили делать после. Поскольку то, что говорит здесь Хомский, на самом деле не является «Хомским об анархизме» – тут нет ничего (по выражению Пэйтмена) про его убеждения и его видение будущего, – я бы вычел всю «Объективность и либеральную науку», хотя для 1969 года это было достойное сочинение, – так что мы сокращаемся примерно до 135 страниц.

«Содержать в себе угрозу демократии» – анархизм должен быть угрозой демократии – это ещё 23 страницы стандартных для Хомского разоблачений средств массовой информации, внешней политики США и других профессоров колледжей, которые с ним не согласны, а также поддержка Хомским демократии, естественных прав и даже его якобы картезианская лингвистическая философия – всё, кроме анархизма; он не упоминается. Итак, давайте вычтем ещё 23 и останется 112 страниц возможного анархизма. Следующий текст, «Язык и свобода» (1970 года) – 16 страниц – к анархизму не относится.11 У нас осталось 96 страниц возможного анархизма.

Пять из одиннадцати текстов этой книги – интервью, занимающие около 72 страниц. В большинстве из них Хомского об анархизме не спрашивают. Ему обычно задают одни и те же вопросы, на которые он, естественно, даёт одни и те же ответы, поскольку он никогда ни о чём не менял своего мнения.12 Тот небольшой смысл, что содержится во всех этих повторяющихся интервью, можно было бы, по моей оценке, уменьшить примерно до 20 или 25 страниц. Это сократило бы анархизм в обсуждаемой здесь книге до 71—76 страниц. Это сводит 35 лет анархистских сочинений Хомского к материалу, достаточному для брошюры. Я не такой плодовитый писатель, как Хомский, но я мог бы написать 70 страниц об анархизме не за 35 лет, а за 35 дней. Я, собственно, так и сделал.

Поскольку Хомскому и его издателям, очевидно, пришлось потрудиться, дабы заполнить книгу достаточным материалом, интересно отметить одно опубликованное интервью, которое прошло незамеченным. Оно было дано Хомским в 1991 году Джейсону МакКуину, в то время редактору и издателю журнала «Anarchy: A Journal of Desire Armed». Этот журнал был (и остаётся) открытым для неортодоксальных анархизмов: проситуационистского, проквировского, проэгоистского, зелёного, секс-радикального, примитивистского, антирабочего, повстанческого, для постлевых анархистов (включая меня) и многих других вариантов. Было донельзя очевидно, что Хомский не знал или презирал всё это – часто не знал и презирал, – хотя эти анархисты изо всех сил старались втянуть его в диалог. Они не хотели верить в то, что Хомский такой кретин. Но на самом деле те высокомерие и нетерпение, которые проявлял Хомский в интервью 1991 года, пронизывают и все интервью, опубликованные в этом сборнике AK Press. Это также регулярно всплывает в его профессиональной полемике против несогласных с ним лингвистов и философов, но здесь я не буду в это вдаваться.

Интервью состоялось в Колумбии, штат Миссури, когда Хомский выступал там с речью в университете. Разговор вели четыре участника Анархистской Лиги Колумбии.13 Хомский выделил только пять минут на беседу с этими ребятами-анархистами. МакКуин спросил Хомского, следит ли он за современной американской анархистской прессой. Хомский заявил, что подписан на большую её часть «скорее из чувства долга, нежели из каких-либо других соображений».14 Это не очень-то подходит для человека, интересующегося или без предубеждения относящегося к современному анархизму. Действовать из чувства долга вместо того, чтобы действовать из желания – суть контрреволюционно, но, как мы увидим, это фундаментально для стоического анархистского видения Хомского.

Однако, это интервью в своих небрежных замечаниях, раскрывает абсолютно некритическое и невнятное мнение Хомского о современной индустриальной цивилизации. Даже многие либералы уже тогда были обеспокоены аспектами современной индустриальной цивилизации – но не Хомский.

Вот он демонстрирует свой блестящий ум:

У цивилизации много аспектов, но это не значит, что можно быть за или против неё. <…>

Ну, в той мере, в какой цивилизация является угнетением, конечно, вы против неё. Но ведь то же самое можно сказать и о любой другой социальной структуре. Там вы тоже против угнетения. <…>

Но как можно критиковать цивилизацию саму по себе? Я имею в виду, например, анархистское сообщество – это же цивилизация. Там есть культура. Там есть социальные отношения. Там существует много форм организации. В цивилизации. На самом деле, если это анархистское сообщество, то оно было бы очень высокоорганизованным, у него были бы традиции… меняющиеся традиции [«меняющиеся традиции»? ]. Там была бы творческая деятельность. Чем это не цивилизация?15

Так уж получилось, что на эти якобы риторические вопросы существуют ответы. У слова «сообщество» много значений,16 но среди них нет значения «цивилизация».

Хомский, должно быть, совершенно не знает о том, что люди жили в анархистских обществах около двух миллионов лет до того, как в Шумере возникло первое государство (менее 6000 лет назад). Некоторые анархистские общества существовали до самого последнего времени.17 На практике анархизм не был впервые реализован, как полагает Хомский, в Украине в 1918 году или в Каталонии в 1936-м. Люди жили так в течение двух миллионов лет, как и наши родственники-приматы, такие как человекообразные обезьяны и просто обезьяны. Наши предки-приматы жили в обществах, и наши ближайшие родственники-приматы до сих пор живут в обществах. У некоторых ныне живущих приматов тоже имеется «культура», если культура включает в себя обучение, инновации, демонстрацию и подражание.18 Хомский мог бы признать это, но он отвергнул, поскольку для него отличительной чертой человека является язык, а не культура. Утверждается, что некоторых приматов можно обучить начаткам языка, возможность чего Хомский отвергает не потому, что доказательств недостаточно (возможно, так оно и есть), а потому, что это опровергает его лингвистическую теорию.19 Один из самых известных таких приматов был назван Нимом Химским.20 Бонобо по имени Канзи «выучил и изобрёл прото-грамматику».21 Он достиг большего чем я или Хомский. «Недавняя работа с человекообразными обезьянами стёрла некоторые различия между человеком и нечеловеческим существом».22 Ни одна недавняя работа не подтвердила какие-либо различия.

 

Анатомически современные люди последних 90 тысяч лет (или около того) вели свою «творческую деятельность». Во Франции и Испании есть наскальные рисунки, приписываемые кроманьонцам, сделанные примерно 40 тысяч лет назад. В Южной Африке также есть наскальные рисунки, которым по меньшей мере 10 с половиной тысяч лет, возможно, 19—27 тысяч лет; такие в XIX веке продолжали делать бушмены (ныне называемые сан).23 Мне хотелось бы думать, что Хомский примет эти артефакты как свидетельство культуры, и он это делает,24 но в интервью он подразумевает, что вне цивилизации нет творчества. Он ничего не знает о доисторических людях. Когда он приводит примеры дотехнологических обществ, он ссылается на мифологию Ветхого Завета!25

Когда он ссылается на крестьян – как в разговоре (свысока) с колумбийскими анархистами, – он говорит: «крестьянские общества могут быть довольно жестокими, кровожадными и зловредными как в своих междоусобных отношениях, так и в отношениях личных, один на один».26 И это тот самый парень, что поддерживал все жестокие национально-освободительные движения Третьего мира, каждую левацкую группу с крестьянской базой и марксистскими интеллектуалами в качестве лидеров – Вьетконг, красных кхмеров, сандинистов и т. д. – всех, кто появлялись в течение последних пятидесяти лет! Их крестьянское насилие ему нравится – когда оно контролируется такими же марксистскими интеллектуалами, как и он сам. Но если крестьянам приходится прибегать к насилию автономно, в своих собственных коллективных интересах и ни в чьих других, ну, тогда они оказываются злобными, кровожадными варварами.27

Однако культура не есть «цивилизация», за исключением разве что немецкого языка (Kultur). До цивилизации – и после – существовали анархистские общества различной степени сложности: общества стай, объединённых охотой и собирательством; племенные общества (садоводческие, сельскохозяйственные или пастбищные); вождества и автономные сельские общины (сельскохозяйственные). Цивилизация – это по сути экономически дифференцированное, но политически управляемое общество, в котором доминируют города. Цивилизация – это городское общество с классовыми разделениями и подчинённое государству (и рано или поздно осчастливленное такими дополнениями, как письменность, постоянные армии, подчинение женщин и иерархическая религия, контролируемая духовенством). Общество долгое время предшествовало цивилизации. Культура долгое время предшествовала цивилизации. Если мы добьёмся создания анархистских сообществ, они станут обществами, и у них будет культура. Согласно Хомскому, «анархистское сообщество – это цивилизация».28 Но оно может и не быть цивилизацией.29 Сказать, что оно ей будет – значит уклониться от сути дела. Анархистские общества могут быть лучше цивилизации. На самом деле, анархистская цивилизация невозможна по определению: «государство отличает цивилизацию от племенного общества».30

Будут ли неоанархистские сообщества или общества «высокоорганизованными» (133), чего так страстно желает Хомский, никто не знает, даже сам Хомский. Но, в силу авторитарности своего мышления, он хочет, чтобы анархистское общество было столь же высокоорганизованным, как и существующее общество – разве что при новом порядке рабочим и другим людям (если они терпимы к другим людям) лучше посещать больше собраний, если они осознают, что для них хорошо. Очевидно, что это не лучше существующего положения вещей.31

Хомский говорит: «я увлёкся анархизмом ещё в отрочестве, как только стал мыслить об окружающем мире более свободно и широко, и с тех пор у меня не было достаточно серьёзной причины для того, чтобы пересмотреть отношение к анархизму, возникшее тогда» (178).32 Другими словами, в 1930-е годы он был впечатлён левым анархизмом, точно так же как маленький утёнок будет следовать за человеком или мешком с тряпками вместо своей матери, если сначала увидит их. Открой Хомский для себя девушек до того как он открыл для себя анархизм – и то было бы лучше. Прочитай он сначала что-то другое – мог бы остаться на всю жизнь ленинистом или католиком. Хомский познакомился с анархизмом в худший момент его истории, когда за пределами Испании – где он вскоре был уничтожен, – идея потеряла связь с рабочим классом. В то десятилетие умерли его знаменитые пожилые лидеры (Эррико Малатеста, Нестор Махно, Эмма Гольдман, Александр Беркман, Бенджамин Такер и др.) – хотя никого из них Хомский никогда не упоминает. Он, вероятно, никогда и не слышал о некоторых из них.

Большинство анархистов были тогда либо стариками, либо молодёжью, мыслящей по-стариковски, лелеющими анархизм как идеологию с устоявшимися, успокаивающими догмами, с агиографией святых и героев, погибших мученической смертью. Хомский глубоко ошибается, если считает, что он думает о мире «более свободно и широко», смотря на мир с точки зрения такой версии анархизма, которая уже являлась архаичной, когда он случайно на неё наткнулся. Он всё ещё следует за мешком с тряпками.

Из книги «Хомский об анархизме» очевидно, что знакомство Хомского с анархистской историей и теорией крайне ограничено. Он не упоминает никаких анархистских мыслителей, появлявшихся в печати позднее Рудольфа Рокера, чьи значительные книги – «Анархо-синдикализм», «Национализм и культура» – были опубликованы в 1938 году.33 В 1989 году Хомский сам написал небольшое предисловие к переизданию первой из них, – почему его нет в «Хомском об анархизме»? – в котором он рассказывает, что обнаружил книгу в университетской библиотеке вскоре после Второй мировой войны.34 Хомский назвал Рокера «последним серьёзным мыслителем».35

Нет никаких оснований думать, что Хомский читал хоть одну книгу ныне живущих авторов-анархистов или даже ортодоксальных леваков, иногда издаваемых, как он, AK Press.36 Нет никаких оснований думать, что он читал кого-либо из анархистов, которые начали возрождать анархизм в англоязычном мире, хотя бы как интеллектуальное течение, с 1940-х по 1960-е годы: Герберта Рида, Джорджа Вудкока, Алекса Комфорта, Тони Гибсона, Кеннета Рексрота, Колина Уорда, Альберта Мельцера, Стюарта Кристи, Пола Гудмана, Николаса Уолтера, Сэма Долгоффа и т. д. По крайней мере, он никогда их не упоминает.

Впрочем, Хомский мало знаком и с классическими анархистами, вошедшими в канон. Снова и снова он повторяет одни и те же цитаты из одних и тех же немногих авторов: Рудольф Рокер, Михаил Бакунин и Вильгельм фон Гумбольдт (не анархист, но любимец Хомского, потому что Хомский воображает, будто барон фон Гумбольдт предвосхитил его собственную лингвистическую теорию). Он упоминает Кропоткина один раз, но только ради упоминания. Он упоминает Прудона один раз, но только по поводу собственности, а не в связи с его анархизмом, федерализмом или мютюэлизмом. Хомский никогда не упоминает Уильяма Годвина, Генри Дэвида Торо, Бенджамина Такера, Эррико Малатесту, Лисандра Спунера, Эмму Гольдман, Льва Толстого, Стивена Перла Эндрюса, Элизе Реклю, Джеймса Л. Уокера, Эмиля Армана, Рикардо Флорес Магона, Вольтарину де Клер, Альберта Парсонса, Густава Ландауэра, Эмиля Пато, Петра Аршинова, Джеймса Гийома, Дороти Дэй, Эмиля Пуже, Октава Мирбо, Энрико Арригони, Аммона Хеннаси, Джона Генри Маккея, Ренцо Новаторе, Джосайю Уоррена, Александра Беркмана, Джо Лабади, Всеволода Волина, Луиджи Галлеани, Роберта Пола Вольфа, Альфредо Бонанно, Григория Максимова, Ба Цзиня, Франсиско Феррера или любого другого испанского анархиста.

Это не список обязательной литературы.37 Я бы и не стал ожидать, что некто, действительно не являющийся (как честно признаёт Хомский) анархистским мыслителем, будет так же начитан по теме анархизма, как тот, кто анархистским мыслителем действительно является. Чтобы понять анархистскую идею не нужно большой начитанности. В конце концов, у Годвина и Прудона не было мыслителей-анархистов, у которых они могли бы поучиться своему анархизму, но они и по сей день остаются одними из его выдающихся толкователей.38 Но всякий, кто думает, что анархистская мысль началась с Прудона или Бакунина и была доведена до совершенства и представлена в пересказе Рудольфа Рокера, неизбежно будет иметь узкую и бедную концепцию анархизма, которая в лучшем случае устарела, а в худшем – радикально неверна.

Когда Хомский обсуждает более ранних мыслителей-анархистов, он только демонстрирует своё невежество и левацкие предрассудки. Он ссылается на Макса Штирнера как на человека, оказавшего влияние на американских сторонников экономического невмешательства (235), – людей, которые купили или украли в США название «либертарианцев», которое первоначально относилось и, в сущности, относится только к анархистам. Я не обнаружил никаких следов этого влияния. Штирнер отвергал свободную конкуренцию.39 Мало кто из правых либертарианцев осознаёт роль анархистов-индивидуалистов, таких как Бенджамин Такер и Джозеф Лабади, в сохранении некоторых теоретических основ их идеологии.40 Штирнер такой роли не играл.

«Заметки об анархизме» Хомского (118—132) впервые появились как введение к книге Даниэля Герена «Анархизм».41 Герен, бывший марксист, понимает анархизм – как и Хомский42 – самым марксистским образом, считая эти теории несовместимыми. И всё же в этой небольшой книге, которую Хомский – я надеюсь – прочёл до того, как написал к ней предисловие, Герен посвятил четыре страницы сочувственному изложению идей Штирнера и их места в полномасштабной анархистской теории. Герен продолжил – это должно было шокировать Хомского – соотносить идеи Штирнера с идеями любимого Хомским Бакунина.43 У Штирнера нет абсолютно ничего, что поддерживало бы капитализм или свободный рынок. Но есть нечто принципиально важное, что Хомский разделяет с либертарианцами свободного рынка – то, чему Штирнер непримиримо противостоит: идея естественных прав. Хомский горячо в них верит (173). Согласно Штирнеру, «люди не имеют от природы никаких прав».44

Я вернусь к этому действительно важному вопросу о естественных правах позже, сейчас я просто хочу сказать, что Хомский перепутал себя со Штирнером, заподозрив последнего в сродстве с прокапиталистическими либертарианцами. Есть ирония и в том, что Хомский часто цитирует или ссылается на барона Вильгельма фон Гумбольдта. Этот прусский аристократ и бюрократ защищал – не анархизм – но то же самое минимальное государство, то же самое государство в роли ночного сторожа, то же «крайнее невмешательство»,45 что и сейчас правые либертарианцы.

Хомский знает, что фон Гумбольдт предусмотрительно оставил свой труд «О пределах государственной деятельности» для посмертной публикации, что он был создателем авторитарной прусской государственной системы образования и что он отметился в составе прусской делегации на Венском конгрессе 1815 года (который пытался вернуть Европу к состоянию, в каком она была до Французской революции). Хомский должен знать это, поскольку об этом говорится во введении к цитируемой им книге фон Гумбольдта. Но Хомский, очевидно, никогда не читал Штирнера, а потому он не имеет морального права обсуждать его или пренебрегать им. Барон фон Гумбольдт очень ясно говорил о своём политическом идеале: «Государство должно воздержаться от всякой заботы о положительном благе граждан; оно не должно делать ни одного шага далее, чем необходимо для их безопасности друг от друга и от внешних врагов; ни для какой другой цели не должно оно стеснять их свободы».46

Другая попытка Хомского обсудить гораздо более важного радикального мыслителя – Шарля Фурье – оказалась ещё худшей пародией. Он даёт ссылку – (Фурье, 1848) – не прописав впоследствии её полностью (124).47 Фурье умер в 1837 году. Я не знаю, было ли что-нибудь из Фурье опубликовано или переиздано в 1848 году. Но я точно знаю, что Фурье никогда бы не сказал того, что приписывает ему Хомский. Фурье не был сторонником пролетарской революции или какой-либо другой революции: он был сторонником радикального социального переустройства. Он никогда не использовал левые, Политически Корректные клише типа «освободительная». Хомский утверждает, что Фурье был обеспокоен некоей «опасностью, грозящей цивилизации».48 Фурье был заклятым врагом цивилизации, это слово он использовал как ругательство. Он с нетерпением ждал её неминуемую гибель: «По мере надвигающегося крушения цивилизация становится всё более и более отвратительной».49

Я, зная кое-что о Фурье, был откровенно озадачен приведённой Хомским цитатой из Фурье, где речь шла о «третьей и завершающей освободительной фазе» истории. Это был вовсе не Фурье. Это был Виктор Консидеран, ученик Фурье, который, как это обычно делают ученики, предал учителя.50 Хомский никогда не читал Фурье. Я буду говорить о Фурье немного позже, в связи с верой Хомского во врождённую, универсальную, неизменную «человеческую природу».

Прочитав много Хомского и прочитав много о Хомском, я решил развенчать его философию языка, а также его концепцию человеческой природы, его политическую программу и его политическую деятельность (например, голосование). Я делаю это неохотно, потому что не понимаю лингвистической теории Хомского и потому что сожалею, насколько растянется моя рецензия. Однако я не думаю, что мне нужно понимать всю глубину универсальной грамматики Хомского, чтобы признать её несостоятельную интеллектуальную основу и её авторитарные политические последствия.

1Chomsky on Anarchism. P. 135. Далее ссылки на страницы этой книги будут появляться в скобках внутри текста.
2Chomsky N. Occupy. Brooklyn, NY: Zuccotti Park Press, 2012. P. 91.
3McGilvray J. Chomsky: Language, Mind, and Politics. Cambridge, England: Polity Press, 1999. P. 1.
4Chomsky N. Preface // Powers & Prospects. Boston, MA: South End Press, 1996. P. xi.
5«Ноам Хомский, вероятно, самый известный американский анархист, и это несколько странно, учитывая тот факт, что политически он является левым либералом и откровенным реакционером в своей академической специальности – лингвистической теории». – Zerzan J. Who is Chomsky? // Zerzan J. Running on Emptiness: The Pathology of Civilization. Los Angeles, CA: Feral House, 2002. P. 140. Зерзан недавно написал мне: «Обычно он появляется в прогрессивной и марксистско-ленинской макулатуре, например, в International Socialist Review, но внёс ли он когда-либо свой вклад хоть в одно анархистское издание? Я знаю людей в Стамбуле, попросивших его об участии в их зине, несколько лет назад, и он с нетерпением ответил: „я активист, почему бы вам не обратиться к Зерзану?“ Это случилось в стамбульском отеле Хилтон после всех перипетий с кордонами гостиничной охраны, только чтобы поговорить с этим старым говнюком. А он, казалось, даже сконфузился от того, что его могут просто увидеть разговаривающим с этими людьми». – Джон Зерзан, письмо Бобу Блэку, 12 апреля 2012 г.
6Guérin D. Anarchism: From Theory to Practice. New York: Monthly Review Press, 1970. Это было марксистское издательство. (В российском издании книги Герена [Радикальная теория и практика, 2013] этого текста Хомского нет, на русском языке он опубл. в: Хомский Н. Заметки об анархизме / Он же. Избранное / Пер. С. Александровского, В. Глушакова. М.: Энциклопедия-ру, 2016. С. 164—185. – Прим. пер.)
7Chomsky N. Radical Priorities / ed. C.P. Otero. Расширенное изд.: Oakland, CA: AK Press, 2003. P. 211—224. Он написал предисловие к анархистской антологии, вышедшей в Югославии на словенском языке в 1986 году (149—152), которое его несловенские читатели, разумеется, никогда не видели. Интервью для Би-Би-Си было опубликовано в Канаде в 1981 году: Chomsky N. Radical Priorities / ed. Carlos P. Otero. Montreal, Quebec, Canada: Black Rose Books, 1981. P. 245—261.
8Chomsky N. Objectivity and Liberal Scholarship. Detroit, MI: Black & Red, 1997.
9Jackson G. The Spanish Republic and the Civil War: 1931—1939. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1965.
10Напр.: Bolloten B. The Spanish Civil War: Revolution and Counterrevolution. Chapel Hill, NC: University of North Carolina Press, 1991; Broué P., Témime E. The Revolution and the Civil War in Spain / trans. Tom White. Cambridge, MA: MIT Press, 1972.
11Русский перевод этого публичного выступления см. в: Хомский Н. Язык и свобода / Он же. Избранное / Пер. С. Александровского, В. Глушакова. М.: Энциклопедия-ру, 2016. С. 137—163. – Прим. пер.
12«Его основополагающие ценности практически не изменились с детства». – Barsky R.F. Noam Chomsky: A Life of Dissent. Cambridge & London: MIT Press, 1997. P. 95. Его политические взгляды тоже практически не изменились с тех пор как ему исполнилось 12 лет. – Rai M. Chomsky’s Politics. London: Verso, 1995 P. 8. Эти авторы демонстративно про-Хомские. Рай является соавтором Хомского в книге «War Plan Iraq».
13Lev Chernyi, Toni Otter, Avid Darkly and Noa. A Brief Interview with Noam Chomsky on Anarchy, Civilization and Technology // Anarchy: A Journal of Desire Armed #29, Summer 1991. P. 27, 29. (Джейсон МакКуин здесь выступает под псевдонимом «Лев Чёрный», а само интервью можно прочитать онлайн: https://chomsky.info/19910401/ или https://archive.org/details/ajoda-29/mode/2up – Прим. пер.)
14Ibid., P. 27.
15Ibid., P. 27.
16Hillery C.A. Definitions of Community: Areas of Agreement // Rural Sociology 20 (1955). P. 119 (выявлено 96 определений).
17См. например: Barclay H. People Without Government: An Anthropology of Anarchism. London: Kahn & Averill with Cienfuegos Press, 1982; Clastres P. Society Against the State. New York: Urizen,1977 (Рус. пер. заглавного эссе из этой книги: Кластр П. Общество против государства / Пер. А. Арамяна, А. Новиковой // Только анархизм. Антология анархистских текстов после 1945 года / сост. Б. Блэка. М.: Гилея, 2020. С. 277—307); Скотт Дж. С. Искусство быть неподвластным. Анархическая история высокогорий Юго-Восточной Азии / Пер. И. Троцук. М.: Новое издательство, 2017; Tribes Without Rulers / ed. John Middleton & David Taitю London: Routledge & Kegan Paul, 1958.
18de Waal F. B. M. The Ape and the Sushi Master: Reflections by a Primatologist. New York: Basic Books, 1981.
19Chomsky N. Reflections on Language. New York: Pantheon Books, 1975. P. 40.
20Hess E. Nim Chimsky: The Chimp Who Would Be Human. New York: Bantam Books, 2008.
21Greenfield P. M., Savage-Rumbaugh E. S. Grammatical Combination in Pan paniscus: Processes of Learning and Invention in the Evolution and Development of Language // «Language» and Intelligence in Monkeys and Apes: Comparative Developmental Perspectives / ed. Sue Taylor Parker & Kathleen Rita Gibson. Cambridge: Cambridge University Press, 1990. P. 97—128.
22Tague G. F. Evolution and Human Culture: Texts and Contexts. Leiden, Netherlands & Boston, MA: Brill Rodopi, 2016. P. 2.
23Coulson D., Campbell A. African Rock Art: Paintings and Engravings on Stone. New York: Harry N. Abrams, 2001. P. 6.
24Chomsky N. The Place of Language in the Mind // Chomsky N. The Science of Mind: Interviews with James McGilvray. Cambridge: Cambridge University Press, 2012. P. 70.
25A Brief Interview with Noam Chomsky on Anarchy, Civilization and Technology. P. 27. Даже в Ветхом Завете говорится о том, как израильтяне умоляли Самуила поставить над ними царя, что он и сделал, пусть «и не понравилось слово сие Самуилу», что вполне объяснимо. – 1 Царств. 8:6. Самуил продолжал рассказывать им, в какую беду они попадут, установив государство, подобное любому другому, с таким красноречием, которое схоже с тончайшей анархистской риторикой.
26Ibid. P. 27. «Таким образом, наличие социального конфликта или угнетения в других обществах не только замалчивает обсуждение первобытных и народных культур и их ценностей, но и мистифицирует важные различия, которые культурные антропологи и другие сделали между прямыми, весьма своеобразными социальными отношениями в малых обществах и своего рода системным (и отчуждённым), институционализированным насилием и угнетением в иерархических обществах…. И ничто, связанное с племенными обществами, не допускается при обсуждении моделей свободы, если в любом из них можно найти какие-либо примеры угнетения и жестокости». – Watson D. The Failure of Civilization & the Failure of Noam Chomsky // Watson D. Against the Megamachine: Essays on Empire & Its Enemies. Brooklyn, NY: Autonomedia & Detroit, MI: Fifth Estate, n.d. [1999]. P. 177.
27Хомский даже не знает кто такие крестьяне. Он продолжал наставлять колумбийских анархистов: «Например, крестьянские общества уже существовали тысячи лет до образования городов-государств, до изобретения письменности и так далее… Есть крестьянские общества, которые восходят в прошлое на 7 или 8 тысяч лет, ко времени возникновения земледелия». – A Brief Interview with Noam Chomsky on Anarchy, Civilization and Technology. P. 27. Крестьяне, уже по определению, это земледельцы, подвластные государству. – Wolf E.R. Peasants. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall, 1966. P. 3—4, 9—10. Не бывает крестьян, независимых от цивилизации, как – до недавнего времени – не было цивилизаций, независимых от крестьян. Земледельцы эпохи неолита жили в автономных (анархических) деревенских общинах в Месопотамии и других местах в течение нескольких тысяч лет, прежде чем из одной или нескольких из них иногда возникали государства и цивилизации. – Sahlins M. D. Tribesmen. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall, 1968. P. 2—3.
28A Brief Interview with Noam Chomsky on Anarchy, Civilization and Technology. P. 27.
29Black B. Nightmares of Reason; Black B. More Modesty All Around – оба текста опубл. на www.theanarchistlibrary.com.
30Sahlins M. Tribesmen. P. 5 (курсив мой).
31Блэк Б. Разоблачённая демократия // Блэк Б. Анархия и демократия. М.: Гилея, 2014. С. 26—31.
32Дойл К. Интервью с Ноамом Хомским об анархизме, марксизме и надежде на будущее / Пер. С. Кормильцева // Криптоанархия, кибергосударства и пиратские утопии / под ред. П. Ладлоу. Екатеринбург: Ультра Культура, 2005. С. 577—578.
33Rocker R. Anarcho-Syndicalism. London: Martin Secker & Warburg Ltd., 1938; Rocker R. Nationalism and Culture / trans. Ray E. Chase. Los Angeles, CA: Rocker Publications Committee, 1938. (Отдельные главы из этих и других книг Рокера переводились на русский язык, их можно найти в Рунете – Прим. пер.)
34Chomsky N. Preface // Rocker R. Anarcho-Syndicalism. London: Pluto Press, 1989. P. vi.
35Цит. по: Marshall P. Demanding the Impossible: A History of Anarchism. Oakland, CA: PM Press, 2010. P. 578.
36Не то чтобы и AK Press являлось анархистским издательством: Black B. Class Struggle Social Democrats, or, The Press of Business // Anarchy: A Journal of Desire Armed No. 64 Fall/Winter 2007. P. 26—29, опубл. на www.theanarchistlibrary.com. Не является таковым и отпочковавшееся от них PM Press.
37До сих пор я сопротивлялся искушению и советам некоторых друзей составить такой список. Одна из причин моего нежелания такова, что если цель – предложить книги для чтения анархистами, то я хотел бы включить авторов, которые не называли себя анархистами, хотя я считаю их таковыми (например, Годвин, Фурье, Штирнер, Торо и Толстой), а также и Фридриха Ницше, Уильяма Морриса, Оскара Уайльда, Роберта Михельса, Карла Крауса, Теодора Адорно, Вальтера Беньямина, Ги Дебора, Рауля Ванейгема и Ивана Иллича. Ещё я хотел бы включить некоторые тексты историков и антропологов, таких как Маршалл Салинс и Ричард Боршей Ли – в общем, вы поняли.
38Я полагаю, что Прудон, не знавший английского языка, был незнаком с Годвином, о котором он, насколько мне известно, никогда не упоминал. Ко времени Прудона Годвин был забыт даже в Британии.
39Штирнер М. Единственный и его собственность / Пер. Б. В. Гиммельфарба, И. Л. Гохшиллера. Харьков: Основа, 1994. С. 249—251; или: Штирнер М. Единственный и Его достояние / Пер. под ред. И. А. СПб., 1910. С. 194—195.
40Anderson C. R. All-American Anarchist: Joseph A. Labadie and the Labor Movement. Detroit, MI: Wayne State University Press, 1998. P. 253.
41Ещё раз уточним: в российском издании книги Герена (Радикальная теория и практика, 2013) этого текста Хомского нет, на русском языке он опубл. в: Хомский Н. Заметки об анархизме / Он же. Избранное / Пер. С. Александровского, В. Глушакова. М.: Энциклопедия-ру, 2016. С. 164—185. – Прим. пер.
42Джордж Вудкок, автор лучшей истории анархизма на английском языке – Anarchism: A History of Libertarian Ideas and Movements (Cleveland, OH: Meridian Press, 1962) – утверждал, что Хомский – это действительно «левый марксист (как и Герен), который хочет использовать анархизм, дабы сгладить и конкретизировать свой собственный марксизм» (стр. 7). Вудкок выдвинул «обвинение против Ноама Хомского и Даниэля Герена, обвинив обоих в отборе „из анархизма тех элементов, которые могут служить уменьшению противоречий в марксистских доктринах“ и „отказе от элементов, не служащих этой цели“». – Kinnah R. Anarchism: A Beginner’s Guide. Oxford, England: Oneworld Publications, 2005. P. 25, там это цит. по: Woodcock G. Chomsky’s Anarchism // Woodcock G. Anarchism and Anarchists. Kingston, Ontario, Canada: Quarry Press, 1992. P. 228. Как я покажу позже, Вудкок абсолютно прав. Вполне предсказуемо, что левый подхалим Хомского усмехается: «Это хороший пример того, что можно назвать доктринальным подходом к анархизму, возможно, также доминирующим подходом». – Rai M. Chomsky’s Anarchism. P. 95. Указания, что Рай является анархистом, в этой книге нет (другие его труды неизвестны), нет и понимания того, знает ли он что-либо об анархизме, кроме почерпнутого у Хомского, который также очень мало знает об анархизме, и, конечно, намного меньше, чем Вудкок. То, что Рай называет «доктринальным подходом к анархизму», анархисты называют «анархизмом».
43Герен Д. Анархизм: от теории к практике. С. 43—52 (Глава «Источники вдохновения: личность»).
44Штирнер, 1994. С. 175; в Штирнер, 1910 перевод звучит как «не признавая за ними никаких „естественных прав“» (С. 137).
45Burrow J.W. Editor’s Introduction // Humboldt W. von. The Limits of State Action / ed. J.W. Burrow. Oxford: at the University Press, 1969. P. xxxiv—xxxv. Мальчиком фон Гумбольдт изучал Адама Смита. Ibid., xxvi.
46Гумбольдт В. фон. О пределах государственной деятельности. М.: Социум, Три квадрата, 2003. С. 40 (курсив удалён).
47Хомский Н. Заметки об анархизме // Указ. соч. С. 176.
48Там же.
49Фурье Ш. Теория четырёх движений и всеобщих судеб / Он же. Избранные сочинения. Т. 1. М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1938. С. 124.
50Buber M. Paths in Utopia / trans. R.F.C. Hall. Boston, MA: Beacon Hill Press, 1958. P. 18—19. «Консидеран предлагает христианско-социалистический подход, одну из его поправок к Фурье». Он свёл систему Фурье к её экономическим аспектам, добавив христианство и убрав радикальный феминизм и сексуальную свободу. – Roelofs J. Translator’s Introduction // Considerant V. Principles of Socialism: Manifesto of 19th Century Democracy / trans Joan Roelofs. Washington, D.C.: Maisonneuve Press, 2006. P. 20.
Рейтинг@Mail.ru