Роберт Альберт Блох
Американская готика
Глава 10
Когда на город опустились сумерки, Квартал очнулся и ожил. Он медленно шевелился и потягивался, как огромный зверь, в предвкушении ночи. Пасти ломбардов со стальными, заостренными зубьями решеток распахнулись, поджидая неосторожных. За вращающимися на петлях дверями начали бойкую торговлю салуны. В окнах обшарпанных доходных домов появились желтые огни, а над дверными проемами борделей зажглись красные фонари. Казалось, все желают посетить Ярмарку и Квартал. Богатые – в громыхающих каретах, а менее удачливые представители мужского племени – пешком. И обитатели Квартала с радостью ждали посетителей. Их ждали ослепительные коллекции алмазов в закладных лавках – фальшивые, как и заверения их владельцев; ждали лихорадочные пальцы, проворно выхватывающие кошельки у пьяных щеголей; ждали деревянные дубинки и латунные кастеты; ждали дурманящие капли в залитых светом барах; ждали улыбки в отдельных кабинетах… По сути, не имело значения, какую дверь выберет гуляка. В конечном итоге, Квартал пожирал всех.
В начале одиннадцатого Кристэль вынырнула из прохладных чертогов католической церкви в душную летнюю ночь. Встав сбоку от входа, в тени, скрывающей ее от взглядов прохожих, она принялась наблюдать за противоположной стороной Кларк-стрит. Здесь было сердце Квартала. Не обращая внимания на торговцев, мошенников и зазывал у дверей салунов, она неотрывно следила за внушительным зданием прямо напротив церкви – трехэтажным кирпичным особняком, безмятежно укрывшим окна ставнями на ночь. Над его неприметной дверью не было ни красного, ни другого фонаря, и в темноте трудно было разглядеть серебристые прутья качавшейся рядом клетки.
Но Кристэль знала, что клетка, в которой помещался попугай, на месте. Огромная зеленая птица по кличке «Красотка Полли» охорашивалась на жердочке и визгливо вопила: «Кэрри Уотсон – входите, джентльмены!» Это был номер четыреста сорок первый по Кларк-стрит, легендарный четыреста сорок первый. Заведение Кэрри Уотсон – самое изысканное, самое знаменитое.
Ей рассказывал о нем Чарли Хоган:
– Пятьдесят девушек, – втолковывал он. – Можешь себе представить? Говорят, у Вины Филдз на Кастом-Хаус-плейс их больше, но все цветные. У Кэрри бродяжек не найдешь: на каждой девушке вечернее платье, никакой ругани, никаких пьяных. Большинство из них говорят по-французски и пьют только вино по десять долларов за бутылку. Не из бокалов, заметь. Золоченые кубки – таков стиль Кэрри.
Золоченые кубки? Кристэль не могла этому поверить. Но ее редактор не шутил.
– Жаль, что ты не можешь попасть внутрь, чтобы осмотреться. У них там пять гостиных, вся мебель из Парижа. На полу ковры, в которые погружаешься по щиколотку. Каждый вечер играет оркестр, да какой! У Кэррине работают малоизвестные музыканты. К тому же там есть биллиардная, хотя я никогда не слыхал, чтобы кто-то пошел в четыреста сорок первый поиграть. А теперь поговаривают, будто в подвале появился кегельбан!
– А наверху? – спросила Кристэль.
– Около двадцати пяти спален. Шелковые простыни, отдельные ванные и прочее. – Хоган пожал плечами. – В общем, так мне сказали. Самому проверить не удастся.
Кристэль подавила улыбку, но, не сдержавшись, заметила:
– Вы хотите сказать, что она не общается с прессой?
Редактор улыбнулся:
– Кэрри общается с кем угодно, но за хорошую плату. Говорят, если к двери подходит тип, у которого не наберется пятидесяти долларов в джинсах, то попугай высовывается и клюет его. Это предприятие вполне законно процветает вот уже двадцати лет, невзирая на смену администраций. А с открытием Ярмарки прибыль удвоилась. Представляешь, насколько богата эта женщина?
Кристэль могла это представить, но не удовлетворялась отвлеченными размышлениями. Сегодня она уже побывала здесь, у церкви на Кларк-стрит. Ей хотелось увидеть собственными глазами владелицу дома. И когда желание исполнилось, она получила даже больше, чем рассчитывала. Кристэль готова была увидеть пухлую, крашенную перекисью женщину в шелковом вечернем платье, пальцы которой унизаны алмазными кольцами, дополняющими блеск камней на руках, шее и мочках ушей. Но огромная белая карета с золочеными колесами, с угольно-черными лошадьми и кучером в алой ливрее, – такой роскоши могла позавидовать сама миссис Поттер Палмер.
Да, что ни говори, Кэрри Уотсон была богатой женщиной и ее клиенты тоже. Богатые и важные. Именно для того, чтобы увидеть этих клиентов, Кристэль вернулась сюда и притаилась в тени той самой церкви, которой Кэрри, по слухам, изрядно жертвовала по доброте душевной. Если суждено появиться сенсационному очерку о злачных местечках Чикаго, то он не будет ограничен описанием кареты Кэрри, или даже ведерок из настоящего серебра, в которых подают вино. Очерк, по замыслу Кристэль, должен рассказывать о людях, посещающих заведение. Вся суть в них.
Сжимая в ладони крошечный блокнот, она дежурила с карандашом наготове, наблюдая за экипажами и двуколками, подкатывающими к дверям Кэрри. Их число постоянно возрастало, и вскоре кареты уже выстроились вдоль тротуара, будто на параде. И как на параде, из них появлялись известнейшие и почтеннейшие персоны. В этой жаждущей удовольствий процессии, вливающейся через порталы в дом, Кристэль узнавала знакомые лица и животы: богатый биржевик с улицы Ла-Саль, сын владельца крупного универсального магазина, местный олдермен и правитель одной из балканских стран, чуть меньшей по площади, чем округ, контролируемый олдерменом. И вдруг, с веселым улюлюканьем и грохотом подкатил дилижанс и извергнул из себя половину звезд из труппы «Буффало Билл Шоу».
– Кэрри Уотсон – входите, джентльмены! – скрипел попугай. Но Кристэль едва расслышала его из-за воплей «ковбоев». Она пожалела птицу: когда приветствуешь стольких клиентов, поневоле охрипнешь.
У самой Кристэль начали уставать ноги, и вообще в ее блокнотике собралось достаточно имен для скандальной статьи. Вдобавок, у проходящих мимо гуляк уже заплетались ноги; если она хочет уйти незамеченной, лучше поспешить, пока какой-нибудь ухажер не вовлек ее в неприятности.
Кристэль решила, наконец, выйти на улицу. И тут, рядом с ней, замаячила чья-то тень.
– Эй, подожди минутку!
Ждать – еще чего! Не обращая внимания на голос, девушка зашагала быстрее, но вдруг застыла на месте, ощутив на плече тяжелую ладонь.
Она мгновенно повернулась, поднимая ридикюль. Сумочка была маленькой – в ней лежали карандаш и блокнот, но вдобавок там был тугой сверток серебряных долларов, припрятанный на крайний случай. Стоит ударить кого-то с размаху этим свертком по челюсти и… Кристэль размахнулась. И была схвачена за руку.
– Я сказал, подожди!
Она обернулась и подняла глаза на хмурое лицо Джима.
– Что ты здесь делаешь? – пробормотала она.
– Ищу тебя. – Он разжал пальцы, и ее рука вяло упала. – Я заходил к тебе в контору вечером. Чарли Хоган сказал, что ты…
Кристэль вздохнула:
– Чарли Хоган – болтун.
– Его болтовня сослужила тебе неплохую службу. – Джим мрачно разглядывал улицу. – Почему тебе втемяшилось в голову прийти сюда? Только погляди на эту толпу!
– Именно этим я и занимаюсь. – Кристэль постучала по своему ридикюлю. – У меня здесь список имен, от которого глаза полезут на лоб у всего города. Погоди, вот прочитаешь их в газете…
– К счастью, я нашел тебя прежде, чем твой некролог опубликовали.
– Не порти мне развлечение.
– Ты называешь это развлечением? – Джим нетерпеливо махнул рукой. – Стоять здесь, рискуя жизнью, глазеть на этих хулиганов? Да еще поздней ночью, когда поблизости нет ни одного приличного человека!
Кристэль посмотрела на противоположную сторону, и глаза ее сузились.
– О, неужели это…
– О чем ты?
– Посмотри сам.
Джим повернулся и проследил за ее взглядом. От четыреста сорок первого номера отъезжала карета, и сошедший на тротуар пассажир подходил к двери.
– Кэрри Уотсон! – крякнул попугай. Распахнувшаяся дверь заглушила приветствие, и гость вошел внутрь. На миг его улыбающееся лицо оказалось в потоке света, льющегося из холла.
– Кажется, это твой приятель? – заметила Кристэль.
– Черт меня побери…
Оба проводили взглядом полуночного посетителя, за которым закрылась дверь борделя. Почти машинально Кристэль полезла в ридикюль за карандашом и блокнотом и добавила последнее имя в свой список: Г. Гордон Грэгг.
Глава 11
Утром, когда Джим сидел за своим столом, в контору вошел мистер Фоллансби с письмом в руках.
– Ты очень занят, Фрэзер?
– Заканчиваю оформлять страховой полис для Гамильтона. Отправлю его почтой перед завтраком.
– У тебя намечено что-либо на сегодняшний день?
– Пока нет. Я подумывал нанести несколько визитов в район Гарфилд-парка.
– Это подождет. Прочти-ка вот…
Фоллансби подал, ему письмо. Обычное письмо из другой компании, решил Джим, быстро пробежав его глазами. Некий владелец страхового полиса по имени Эверс умер в марте, оставив оплаченную страховку на тысячу долларов на случай смерти, Поскольку наследник также скончался, компания разыскивала его ближайшую родню. В процессе расследования выяснилось, что законная наследница Эверса сейчас проживает в Чикаго и работает личной секретаршей у…
Джим, нахмурясь, Поднял голову, и старик кивнул.
– Вот именно. Работает у доктора Грэгга, того самого, которому мы оплатили два месяца назад десятитысячную страховку за его жену. Вот тебе несовпадение.
«Интересно, что сказал бы Фоллансби, если бы узнал о том, где этот тип был вчера ночью», – подумал Джим, подавляя желание намекнуть об этом начальнику. Вместо этого он вернул письмо и спросил:
– В чем проблема?
Фоллансби скорчил гримасу:
– Не знаю. Я только что поговорил с Грэггом по телефону, но хоть убей не могу понять, о чем он болтал. Я хочу, чтобы ты увиделся с ним сегодня днем и прояснил это дело. Возьми письмо с собой. – Джим сложил его и убрал в свой бумажник.
Днем, сразу после завтрака, он развернул письмо и подал его доктору Грэггу, находившемуся в собственной конторе, позади рецептурной. Сегодня на Грэгге был полотняный костюм и безупречно накрахмаленная рубашка. Но сам доктор казался слегка помятым, и Джим снова удержал себя от намека на то, что видел Грэгта прошлой ночью. Впрочем, если одинокий вдовец посещает всякие заведения в поисках развлечений, это его личное дело.
Джима сейчас интересовало только письмо, которое читал Грэгг. Он ожидал, что доктор хотя бы кивнет, или чуть нахмурится, но лицо Грэгга оставалось бесстрастным; закончив чтение, он вернул запрос компании посетителю.
– Именно это зачитал мне утром по телефону мистер Фоллансби, – заметил доктор. – Право же, не стоило брать на себя хлопоты и приносить его мне сюда.
Джим покачал головой:
– Вы не понимаете, сэр. Мне необходимо убедиться, что оно попадет в руки ближайшей родственницы Эверса, Женевьевы Болтон. Теперь она законная наследница…
– Я понимаю, – вздохнул Грэгг. – Но боюсь, что Фоллансби меня не понял. В нашем утреннем разговоре я пытался объяснить ему, что в данное время мисс Болтон здесь нет.
– Она больше не работает у вас?
– Я этого не сказал. Просто, как раз сейчас ее нет в городе. – Грэгг улыбнулся. – Эта личное дело.
– А вы не могли бы сказать мне, как ее найти?
– В этом нет необходимости. Она скоро вернется.
– Как скоро?
– Скорее всего, на следующей неделе. Перед отъездом она поручила мне заниматься любыми посланиями в ее адрес. – Грэгг протянул руку. – Если позволите, я оставлю это письмо до возвращения мисс Болтон…
– Я не понимаю вас.
– Как и ваш начальник. – Грэгг пожал плечами. – Послушайте, я не люблю мистификаций. Просто я никогда не видел мистера Фоллансби и терпеть не могу обсуждать личные дела с незнакомыми людьми. Но поскольку мы в вами знаем друг друга, пожалуй, я могу довериться вам, не ставя мисс Болтон и себя в неловкое положение.
– Что вы имеете в виду?
В голосе и глазах Грэгга появилась застенчивость.
– Дело в том, что мы с Женевьевой обручены и собираемся пожениться.
– Пожениться?
– Довольно неудобная ситуация, я знаю, – прошло лишь несколько месяцев после кончины Миллисент. Именно поэтому, в силу сложившихся обстоятельств, я намерен пока что отложить официальное; объявление о браке. Вот почему мне так не хотелось открывать местонахождение Женевьевы мистеру Фоллансби. – Грэгг поднялся. – Но вы можете сказать ему, что в настоящее время юная леди улаживает личные дела и вскоре вернется. Надеюсь, он будет настолько любезен, чтобы терпеливо воздержаться от разглашения этой информации до тех пор, пока…
– Я уверен, что он вас не подведет.
– Хорошо. – Грэгг протянул руку. – Весьма признателен вам за внимание.
– Не за что. Вы не могли бы уведомить нас, когда вернется ваша невеста? Компания спешит закрыть это дело, и нам нужна ее подпись перед оформлением выплаты.
– Понимаю, – кивнул Грэгг, направляясь к двери. – И заверяю вас, что больше проблем не будет.
– Проблем не будет. Что это значит? – Потребовала объяснений Кристэль. Был вечер того же дня; они сидели на крыльце доходного дома на Прэри-авеню, и ее нетерпеливый голос нарушил сонный покой пустынной улицы; – Ты уже сказал об этом своему боссу?
– Нет, когда я вернулся в контору, его уже не было.
– Ну и слава Богу!
– О чем ты говоришь?
– О тебе. О твоей работе и твоем будущем – можешь распрощаться и с тем и с другим, если придешь к нему с подобной чепухой.
– Извини, что-то я тебя не пойму, – пробормотал Джим.
– Так постарайся понять. Будь в твоих жилах хоть чуть-чуть репортерской крови, ты сделал бы то же, что сделала я сегодня утром. В ту же минуту, как я заметила прошлой ночью Грэгга, я решила навести кое-какие справки.
– Но… зачем?
– Это совершенно очевидно. Видя всеми уважаемого врача, человека, только что потерявшего любимую жену, входящим в самый известный и дорогой бордель в городе, вряд ли предполагаешь, что он явился туда лечить кого-то. Вместо этого начинаешь сомневаться в его порядочности.
– Погоди минутку. Ты – женщина, и не понимаешь определенных потребностей мужчины.
– Уверяю тебя, я закончила свой курс по биологии с наилучшими баллами. – Кристэль положила ладонь на руку Джима. – Меня удивило не его появление. Дело в манерах – в вихляющей походке, усмешке и наглой самоуверенности этого человека.
– Похоже, тебе чем-то не понравился доктор Грэгг, не так ли?
– И что, если так?
– Если тебе кто-то не нравится, все же нет причин подозревать его в чем-то зазорном.
– Я это знаю. И поэтому я занялась кое-каким расследованием сегодня утром, в «морге».
– В морге?!
– Так у нас называются газетные досье, глупый. Отвоем докторе Грэгге немало публикаций. По поводу замка, выстроенного им за прошлый год, было несколько статей – одна о его планах, а через несколько месяцев – продолжение, касающееся собственно строительства. Замок служил для всей округи не менее волнующей темой разговоров, чем подготовка к Ярмарке.
– Признаю, что замок довольно претенциозен. Но если Грэгг предпочел построить его таким, вряд ли можно винить хозяина в чем-то, кроме плохого вкуса.
– Верно, – пока не начнешь читать эти статьи. Что я и сделала. В них упоминались имена подрядчиков и названия строительных компаний. Кое с кем я созвонилась. С господами Роговским, Шульцем, «О.П. Деннингом и Компанией». Все они в то или иное время участвовали в строительстве замка. Никому из них до сих пор не заплачено. Насколько я поняла, Деннинг собирается подавать в суд.
– Многие бизнесмены и специалисты зачастую нарушают финансовые обязательства. Может быть, у него было туго с наличными.
– Может быть. Но не сейчас. Два месяца назад ты передал ему чек на десять тысяч долларов. Что он сделал с этими деньгами?
– Не знаю.
– А я знаю. Но не будем сейчас об этом. – Кристэль нахмурилась. – Ты знаешь, что раньше доктор Грэгг работал в другой аптеке, как раз напротив нынешнего замка? Он получал сорок долларов в неделю от владелицы, вдовы по имени Филлис Каллагэн. И тогда он не называл себя врачом, а всего лишь аптекарем. В первый раз он воспользовался своей медицинской степенью два года назад, подписывая свидетельство о смерти Филлис Каллагэн. И еще раз, когда годом позже подавал необходимые бумаги в качестве единственного претендента на получение ее наследства.
– Откуда ты это узнала?
– Была в окружном суде. Там все это есть. Причина смерти: остановка сердца. То есть, она случается, обычно, когда кто-нибудь умирает.
– Ты хочешь сказать, что…
– Нет, просто выкладываю факты. А вот еще: наследство Грэгга составило около шестнадцати тысяч долларов и он потратил эти деньги на то, чтобы купить землю напротив аптеки для своего замка. Между прочим, он заплатил почти сразу – около шестнадцати тысяч.
– Ну и что здесь подозрительного?
– Ничего. За исключением одного факта… Он уже наводил справки о цене на землю за месяц до смерти Филлис Каллагэн!
– Возможно, с ее ведома. Они, наверное, рассчитывали построить дом вместе. – Джим нахмурился. – Ты торопишься с выводами.
– И это неплохая разминка. – Кристэль улыбнулась, затем стала серьезной. – Признайся, что все это выглядит чересчур… удобным, что ли.
– Ну хорошо, положим, я с тобой согласен. Но даже если в биографии Грэгга не все гладко, это не имеет отношения к Женевьеве Болтон.
– Нет, но обрати внимание, – Кристэль наклонилась вперед, опять коснувшись руки Джима. – Помнишь, я ходила с тобой в аптеку Грэгга, когда ты передал ему чек? Ты сказал мне тогда, что у него в конторе была секретарша. И даже упомянул ее имя – Алиса, кажется?
– Верно.
– Ладно, так где она сейчас?
– Погоди, Кристэль, не будем ломать копья по этому поводу. Тебе не приходило в голову, что он мог ее уволить?
– Может, уводил. Вероятно, миссис Каллагэн действительно умерла от сердечного приступа. Но, судя по обстоятельствам, а в этом далеко не уверена.
– Но ты так и не объяснила, каким образом это может быть связано с Женевьевой Болтон.
– Все дело в банковском счете, – сказала Кристэль. – Помнишь, я спросила у тебя, что сделал Грэгг с теми десятью тысячами? Узнав о кредиторах, я заинтересовалась его финансовым положением. Конечно, я не могла открыто наводить справки, но для газеты несложно получить на кого-то справку о платежеспособности – рекламный отдел запрашивает ее каждый день, когда кто-либо из торговцев хочет купить место для объявления. В свое время я оказала кое-какие услуги Энди Покрасу, нашему управляющему, поэтому он не отказался помочь мне.
Кристаль порылась в кармане и извлекла смятый лиг сток бумаги.
– Вот, взгляни: у твоего доктора Грэгга есть тридцать четыре тысячи восемьсот долларов на депозите в Сберегательном банке Киркади – особый совместный счет, причем выплаты производятся на основании подписи одной из сторон. Вторая сторона – Женевьева Болтон.
Джим глубоко вздохнул:
– Так что, по-твоему, я должен сделать?
Кристэль покачала головой:
– Ну разве не ясно? Иди к мистеру Фоллансби и сообщи ему все, что я тебе рассказала. Но не впутывай меня. Вот, возьми, я тут зависала основные факты. Пусть он думает, будто ты сам провел расследование.
– Не знаю, как это…
– Ох, Джим, неужели ты не понимаешь? Это твой шанс! Приведи мистера Фоллансби к Грэггу и заставь его предъявить вам Женевьеву Болтон.
– Но я не смогу сделать это.
Кристэль улыбнулась.
– Ты уже сделал – тихо заметила она.
– То есть как?
– Я позвонила доктору Грэггу перед тем, как уйти домой после работы. Представилась твоей секретаршей и сказала ему, что вы с Фоллансби посетите его в конторе. Он примет вас завтра в десять утра.
Глава 12
Г. Гордон Грэгг казался весьма спокойным. Сегодня он снова был в белом и, сидя в душной и тесной конторе, напоминал фигуру, вытесанную из ледяного куба. С ледяной улыбкой и холодными глазами он слушал посетителей.
Что касается Джима, ладони у него вспотели, а воротник был влажен. Слава Богу, основную часть переговоров взял на себя Фоллансби. И Джим признавал, что он справлялся с этим хорошо. Старик был не дурак, знал свое дело и задавал вопросы Грэггу крайне осторожно. Страховая компания «Дирборн Мьючуэл Лайф» нуждается в помощи, чтобы разыскать мисс Болтон, и доктор Грэгг окажет любезность, если сможет предоставить более подробные сведения относительно ее отношений с ним. Как долго она здесь работала? Где проживала во время работы у него? И не может ли он чуть подробнее указать ее точное местонахождение в последние две недели?
Чем больше говорил Фоллансби, тем яснее Джим понимал, что он пытается загнать Грэгга в угол. Наблюдая за этим, Джим все никак не мог успокоиться. Голос Фоллансби был сухим, а ладони Джима по-прежнему оставались влажными.
Г. Гордон Грэгт все еще хранил спокойствие.
– Право же, джентльмены, я сожалею, что вовлек вас в эти неприятности. Знай я раньше, что вы придаете столь важное значение обычному служебному отпуску…
Пожав плечами, он полез в ящик стола, вынул папку и открыл ее:
– Касательно мисс Болтон, здесь у меня ее послужной список. – Не переставая говорить, он пробегал взглядом содержимое папки. – Сейчас посмотрим. Седьмого июля я позвонил в Гарландский бизнес-колледж и поговорил с миссис Протеро, ответственной за устройство на работу, по поводу моего запроса о секретарше. Они выбрали мисс Болтон в качестве кандидата на это место, и я побеседовал с чей восьмого июля днем. Я безотлагательно нанял ее, положив оклад двадцать долларов в неделю. – Грэгг снова сверился с бумагами. – Согласно моим данным, тогда она проживала в пансионе по адресу: Южный Дирборн номер тысяча девятьсот двадцать. Я предложил ей более удобный вариант – занять комнату здесь, в доме – вероятно, вам известно, что я сдаю комнаты наверху – и она согласилась. Переехав сюда десятого июля, она оставалась здесь до своего отъезда, девятнадцатого августа. – Он захлопнул папку. – Как я уже говорил мистеру Фрэзеру, ей необходимо уладить личные дела.
– Относительно личных дел, – заметил Фоллансби, – компания заинтересовалась тем, что восемнадцатого августа, за день до отъезда, мисс Болтон сняла сумму в четыре тысячи долларов со счета в Сберегательном банке Киркади.
Грэгг кивнул:
– Фактически, она так и сделала. Поскольку мы собираемся пожениться, то решили, что удобнее будет иметь общий счет. – Он полег в нижний ящик стола и извлек обтянутую красной кожей банковскую книжечку. – Возможно, вы захотите ознакомиться, хотя бы для отчета.
С мрачным видом Фоллансби взял книжечку, открыл ее и принялся изучать, мрачнея все больше.
– Общая сумма на сегодняшний день составляет тридцать четыре тысячи восемьсот долларов, не так ли? Как видите, эта сумма все еще не тронута.
Фоллансби кивнул и вернул книжечку Грэггу.
– Итак, если ваши вопросы на этом исчерпаны, джентльмены…
– Еще один, – по-прежнему хмурясь, произнес старик. – Вы так и не сказали нам, где находится сейчас мисс Болтон.
– Совершенно верно. Как жених я считаю недопустимым дальнейшее вмешательство в ее дела.
– Понимаю, – кивнул Фоллансби. – Но компания настойчиво просила меня…
– Ах да, компания. – Голос Грэгга оставался спокойным, но Джиму на миг показалось, что в глазах у него промелькнула искорка насмешки. – Что ж, прекрасно. В данных обстоятельствах неминуемо нарушение конфиденциальности. В настоящее время Женевьева находится в Канзас-Сити. Если точнее, в Канзас-Сити, штат Миссури.
– А она, случайно, не оставила вам адрес, по которому намеревалась проживать?
– К сожалению, нет. Раньше она жила со своим дядей на ферме, на окраине города. Он не был единоличным хозяином и владел ею на паях с другими фермерами, и после его смерти она перешла в другие руки. Но Женевьева рассчитывала поехать туда и распорядиться оставшимся там имуществом. Такова была цель ее поездки.
– Понимаю, – поджал губы Фоллансби. – И вы не знаете, где она может быть сейчас?
Грэгг покачал головой:
– Я этого не говорил. Просто сказал, что она не оставила предполагаемого адреса, поскольку не была уверена, где придется остановиться. Но я, разумеется, знаю, где она сейчас: в «Канзас-хаус». – С этими словами Грэгг снова нырнул в нижний ящик. – К вашему сведению, как раз утром от нее пришло письмо.
Фоллансби осмотрел конверт, затем вытащил и развернул содержимое. Джим поднялся и взглянул через его плечо на машинописную страничку со штампом гостиницы.
Мой дорогой!
Тысяча извинений за долгое молчание, но я была ужасно занята. Сначала нового владельца фермы не оказалось в городе, и мне пришлось потратить почти неделю на его поиски. Теперь у меня есть ключ и его разрешение увезти наши вещи, но ты не поверишь, в каком ужасном состоянии все они находятся. Попытаюсь привести их в порядок. Затем упакую то, что мне понадобится, и рискну продать остальное, включая мебель.
Боюсь, это потребует много времени, но я постараюсь вернуться поскорее. Пожалуйста, не беспокойся обо мне. Я буду сообщать тебе обо всем. Береги себя для твоей любящей
Женевьевы.
Фоллансби прочел письмо медленно, словно запоминая, внимательно рассмотрел подпись. Он повернулся и поднял глаза на Джима, причем в них безошибочно читалось: «Ты втравил меня в это! Что теперь скажешь?» Выхода не было. Джим повернулся к Грэгту.
– Вы не смогли бы показать нам какой-нибудь образец подписи мисс Болтон?
Грэгг уже не улыбался.
– Это крайне нескромное требование.
Фоллансби тоже не улыбался, но Джим не мог отступить. Он махнул рукой Грэггу.
– Я сознаю, сэр. Но все же…
– Все же вы подвергаете сомнению подлинность письма, не так ли? – Грэгг поднялся, подошел к шкафчику для документов и продемонстрировал им пачку бумаг. – Пожалуйста. Я уверен, в этих конторских документах вы найдете с дюжину или больше образцов ее почерка, включая и подпись. – Джим потянулся было за бумагами, но Грэгг покачал головой: – Впрочем, что в них толку? Вероятно, вы обвините меня в подделке.
Джим почувствовал, что краснеет.
– Никто не обвиняет вас.
– Как бы не так, весь смысл вашего визита заключается в обвинении. Обвинении и оскорблении.
– Прошу вас, – покачивая головой, поднялся Фоллансби. – По-моему, это зашло слишком далеко.
– Напротив. – Грэгг повернулся и уставился на него холодным взглядом. – Я не буду удовлетворен до тех пор, пока вы не дойдете до конца. Точнее, вплоть до Канзас-Сити, чтобы быть точным.
– О чем вы говорите?
– Вот. – Грэгг протянул письмо Женевьевы Болтон. – На бланке вы найдете номер телефона гостиницы. Я хочу, чтобы вы сейчас же позвонили по этому телефону.
– Я уверен, что в этом нет необходимости… – пробормотал Фоллансби.
– Думаю, есть. Я настаиваю.
Под взглядом холодных глаз Фоллансби подошел к настенному телефону и целых пять минут выслушивал потрескивание и гудение линии, пока его не соединили.
– «Канзас-Хаус»? – непроизвольно усилил голос Фоллансби, как будто междугородный звонок обязывал его кричать в трубку. – Могу я поговорить с мисс Женевьевой Болтон? – Он смолк, нахмурился. – Болтон. Б-о-л-т-о-н.
Минута молчания. Сердце Джима бешено заколотилось.
– Алло, мисс Болтон! – произнес Фолдансби.
Джим отвернулся, не в силах вынести свирепый взор своего начальника, и увидел, что Грэгг снова улыбается.
