Блейк Пирс
Прежде чем он убьёт
ГЛАВА ВТОРАЯ
Макензи внутренне напряглась, когда, выглянув из окна машины, увидела фургоны новостных служб и репортёров, занимающих места для того, чтобы наброситься с вопросами на неё и Портера, пока те будут идти к участку. Портер припарковал машину, и она заметила, как к ним направляются несколько журналистов, пробегая по газону. За ними семенили нагруженные камерами операторы.
Макензи увидела Нельсона у входа в участок. Он как мог старался усмирить репортёров. Вся ситуация была ему не по душе, и шеф был на взводе. Даже с такого расстояния Макензи видела, как блестят капли пота у него на лбу.
Они вышли из машины, и Портер выбежал вперёд так, чтобы первым журналисты увидели его. Проходя мимо неё, он сказал: «Ничего не говори этим упырям».
Её возмутило это снисходительное замечание.
«Сама знаю, Портер».
Толпа журналистов и операторов добралась до них, тыча в лицо десятком микрофонов, пока детективы шли к входу. Вопросы сыпались со всех сторон, как из рога изобилия.
«Детям жертвы уже сообщили новость?»
«Какова была реакция фермера, когда он обнаружил тело?»
«Имеет ли место сексуальное насилие?»
«Разумно ли привлекать к расследованию такого дела женщину?»
Макензи был особенно неприятен последний вопрос. Она понимала, что репортёры просто хотели вызвать реакцию, надеясь получить за это свои двадцать секунд славы, когда интервью покажут в дневных новостях. Сейчас было четыре часа дня, и если они постараются, то успеют попасть в шестичасовой выпуск.
Она прошла к двери и вошла в здание, а последний вопрос продолжал громогласным эхом звучать в ушах.
Разумно ли привлекать к расследованию такого дела женщину?
Она вспомнила, как Нельсон бесчувственно зачитал данные по Хейли Лизбрук.
«Конечно, это разумно, – подумала Макензи. – Более того, это важно для дела».
Они наконец вошли в участок, захлопнув за собой дверь. Макензи облегчённо вздохнула – было хорошо оказаться в тишине.
«Грёбанные кровососы», – сказал Портер.
Сейчас, когда поблизости не было камер, он перестал важничать. Медленно пройдя мимо стойки регистратора, он направился в коридор, который выходил в зал для конференций и к кабинетам, которые и составляли их участок. Портер выглядел уставшим. Ему хотелось уйти домой и забыть про это дело.
Макензи первой вошла в конференц-зал. За большим столом сидели несколько офицеров. Одни были в форме, другие – в штатском. Их присутствие здесь и наличие журналистов у дверей говорило о том, что история разошлась по городу за те два с половиной часа, что она провела на кукурузном поле вне стен участка. Это было не просто очередное жестокое убийство; оно превратилось в спектакль.
Макензи налила себе кофе и уселась за стол. Кто-то предусмотрительно разложил на нём папки с той информацией по делу, что уже удалось собрать. Пока она просматривала одну из них, в зал вошли ещё несколько человек. Наконец появился Портер, заняв место по другую сторону стола.
Воспользовавшись паузой, Макензи достала телефон и увидела восемь пропущенных звонков, пять голосовых сообщений и десяток новых писем. Это напомнило ей, что ещё до того, как она отправилась на поле сегодня утром, у неё был полный стол незавершённых дел. По грустной иронии, её старшие коллеги, уйму времени посвящающие тому, чтобы придумывать унизительные шуточки и оскорбления в её адрес, также понимали, что она отличный специалист. Как результат, у неё в разработке находилось больше дел, чем у кого-либо другого в участке. Но при этом она была одной из первых по раскрываемости.
Макензи решила ответить на пару писем, пока не началось совещание, но шеф Нельсон вошёл в зал до того, как она успела выполнить задуманное. Он быстро закрыл за собой дверь.
«Не понимаю, как СМИ так быстро пронюхали об этом деле, – недовольно начал он, – но если я узнаю, что кто-то из присутствующих слил информацию, вам не поздоровится».
В зале было тихо. Некоторые офицеры и служащие начали торопливо пролистывать лежащие перед ними папки. Макензи не было особого дела до Нельсона, но нельзя было отрицать, что стоило ему появиться, как в зале воцарился порядок.
«Вот, что мы имеем, – начал шеф. – Жертва – Хейли Лизбрук, стриптизёрша из Омахи. Ей было тридцать четыре года, имеет двоих сыновей в возрасте девяти и пятнадцати лет. Из того, что нам известно, можно сделать вывод, что она была похищена до прихода на работу, потому что её босс говорит, что вчера она так и не появилась. Видео с камер наблюдения в клубе «Ранвей», где она работала, ничего не дало. Предположительно, она была похищена по пути из дома на работу, а это примерно семь с половиной миль. Сейчас маршрут прочёсывают несколько наших и полицейские из Омахи».
Нельсон перевёл взгляд на Портера, как на ученика-отличника, и сказал:
«Портер, расскажи, что вы нашли на месте преступления».
Ну конечно, он выбрал Портера.
Портер поднялся с места и оглядел комнату, чтобы убедиться, что все его слушают:
«Жертва была привязана к деревянному столбу. Руки были связаны за спиной. Её нашли на расчищенном участке посреди кукурузного поля, примерно в миле от шоссе. На спине были обнаружены следы ударов, нанесённые плетью. В грязи мы обнаружили следы той же формы и размера, что и на спине. Пока нет отчёта коронера, мы не можем говорить наверняка, но предполагаем, что изнасилования не было, хотя жертва была раздета до белья, а её одежду пока не удалось обнаружить».
«Спасибо, Портер, – сказал Нельсон. – Кстати о коронере, я говорил с ним по телефону около двадцати минут назад. Точную причину смерти мы получим после проведения вскрытия, но по предварительной версии, ею стала потеря крови, или травма головы, или, возможно, удар в сердце».
Нельсон затем перевёл взгляд на Макензи и с интересом спросил: «Есть, что добавить, Уайт?»
«Номер», – ответила она.
Нельсон раздражённо закатил глаза. Это было явное неуважение, но она проглотила оскорбление, решив не терять время и показать номер всем присутствующим прежде, чем её кто-нибудь перебьёт.
«Я обнаружила два номера, написанные через черту. Они были вырезаны на нижней части столба».
«Что за номера?» – спросил один из молодых офицеров за столом.
«Цифры и буквы, – ответила Макензи. – Ч 511 и И 202. Я сфотографировала их на телефон».
«Другие фотографии тоже скоро будут готовы, как только Нэнси их распечатает», – сказал Нельсон. Он говорил быстро и громко, давая всем понять, что вопрос с номерами закрыт.
Макензи слушала Нельсона, раздающего приказы относительно того, что нужно сделать, чтобы проверить семь с половиной миль пути от дома Хейли Лизбрук до «Ранвей». Хотя слушала она только в пол-уха. Она думала о том, как было привязано тело женщины. Манера, в которой была расположена жертва, казалась ей знакомой, но она не могла вспомнить откуда, и именно об этом она напряжённо думала, сидя в конференц-зале.
Проглядев записи в папке, Макензи надеялась, что какая-нибудь незначительная деталь поможет ей вспомнить. Она пробежалась по четырём листам записей, гадая, было ли там что-то, что она ещё не знала. Информация была ей известна, но она всё же ещё раз прошлась по деталям.
Женщина тридцати четырёх лет предположительно убита прошлой ночью. На спине обнаружены следы от ударов плетью, порезы и различные ссадины. Была привязана к старому деревянному столбу. Предварительная причина смерти – потеря крови или удар в сердце. Манера связывания предполагает возможный религиозный подтекст, а внешний вид женщины говорит о мотивах сексуального характера.
Макензи читала и вдруг что-то вспомнила. Она попыталась ненадолго забыться, позволяя сознанию доделать начатое, не отвлекаясь на окружающую обстановку.
Собрав картинку воедино, она увидела связь, внутренне надеясь, что ошибается. Нельсон как раз заканчивал совещание:
«…и блокировать трассы уже поздно, поэтому нам остаётся рассчитывать только на свидетельские показания, уделяя внимание мельчайшим и на первый взгляд незначительным деталям и точной хронологии. У кого-нибудь есть, что добавить?»
«Есть, сэр», – сказала Макензи.
Она могла биться об заклад, что видела, как Нельсон едва сдержал вздох раздражения. С другого конца стола послышался приглушённый смешок Портера. Она проигнорировала его, ожидая, когда ответит Нельсон.
«Да, Уайт», – сказал он.
«Я вспомнила дело об убийстве 1987 года. Наше убийство чем-то на него похоже. То убийство произошло в Розленде. Та же манера связывания, тот же тип жертвы. Я почти уверена, что и били её тем же орудием».
«1987 год? – спросил Нельсон. – Уайт, тебя же тогда ещё на свете не было».
Половина офицеров в комнате негромко засмеялась. Макензи даже не моргнула. Пусть найдут другое время, чтобы над ней издеваться.
«Не было, – ответила она, не страшась спорить с шефом, – но я читала отчёт».
«Сэр, если вы не знаете, – вставил Портер, – Макензи проводит свободное время за чтением отчётов по нераскрытым делам. В этом плане девушка – настоящая ходячая энциклопедия».
Макензи заметила, что Портер обратился к ней просто по имени и назвал девушкой, а не женщиной. Самое обидное было то, что он даже не заметил, что говорил неуважительно.
Нельсон почесал голову и громко выдохнул: «1987 год? Ты уверена?»
«На все сто процентов».
«Розленд?»
«Или его окрестности», – сказала она.
«Окей, – проговорил Нельсон, глядя в дальний угол, где сидела женщина средних лет и прилежно слушала. Перед ней стоял ноутбук, на котором она тихо печатала всё заседание. – Нэнси, можешь поискать это дело в базе?»
«Да, сэр», – ответила она и сразу начала что-то набирать на клавиатуре, подключившись к внутреннему серверу участка.
Нельсон бросил в сторону Макензи неодобрительный взгляд, который говорил буквально следующее: «Лучше бы ты оказалась права. В противном случае ты потратила двадцать секунд моего драгоценного времени».
«Ну, хорошо, мальчики и девочки, – сказал Нельсон. – Вот как мы поступим. Когда закончится совещание, я хочу, чтобы Смит и Беррихилл отправились в Омаху помочь местным полицейским. Если потребуется, уже там разделимся на группы по двое. Портер и Уайт, поговорите с детьми погибшей и её боссом. Наши ребята уже пробивают адрес её сестры».
«Простите, сэр», – сказала Нэнси, оторвав взгляд от экрана компьютера.
«Да, Нэнси?»
«Детектив Уайт права. Октябрь 1987 года. Найдено тело проститутки, привязанное к деревянной опоре линии передач на границе Розленда. В отчёте, который я сейчас просматриваю, говорится, что жертва была раздета до белья и сильно избита плетью. Никаких следов сексуального насилия, отсутствие явного мотива для убийства».
В зале снова стало тихо. Вопросы, которые должны были звучать осуждающе, так и остались не озвученными. Первым заговорил Портер, и хотя Макензи была уверена, что он старается скинуть зацепку со счетов, в голосе его слышались тревожные нотки.
«Это было почти тридцать лет назад, – сказал он. – Я не считаю это явной связью».
«Но всё-таки это связь», – ответила Макензи.
Нельсон ударил толстой рукой по столу, испепеляя Макензи взглядом: «Если связь есть, то ты же понимаешь, что это означает?»
«Это означает, что, возможно, мы имеем дело с серийным убийцей, – сказала она. – И само предположение о том, что мы имеем дело с серийным убийцей, вынуждает нас позвонить в ФБР».
«А, чёрт, – сказал Нельсон. – Не торопись. Не беги впереди паровоза».
«Со всем уважением, – перебила его Макензи, – но мы должны рассмотреть эту версию».
«Ну, теперь, когда твой неугомонный мозг указал нам на неё, да, нам придётся это сделать, – продолжил Нельсон. – Я сделаю пару звонков, а потом ты проверишь информацию. А пока давайте займёмся оперативной работой. На этом пока всё. Принимайтесь за дело».
Собравшиеся начали расходиться, забирая с собой папки. Когда Макензи выходила из зала, она увидела лёгкую улыбку одобрения на лице Нэнси. Это была единственная похвала, которую Макензи получила на работе за последнюю пару недель. Нэнси была секретарём участка и иногда помогала со сбором информации. Насколько Макензи было известно, она была одной из немногих опытных служащих, которые не имели ничего против Макензи.
«Портер и Уайт, задержитесь», – сказал Нельсон.
Макензи увидела на лице шефа ту же тревогу, что услышала в голосе Портера несколько минут назад. Нельсон даже побледнел.
«Молодец, что вспомнила дело 1987 года, – сказал он, обращаясь к Макензи. Казалось, что ему было физически больно делать ей комплимент. – Просто пальцем в небо. Это заставляет нас задуматься…»
«О чём?» – спросил Портер.
Макензи, которая не любила ходить вокруг да около, ответила за Нельсона.
«Почему он опять начал убивать», – сказала она.
А потом добавила:
«И когда он убьёт снова».
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Он сидел в машине, наслаждаясь тишиной. Фонари отбрасывали мрачные тени на асфальт. В столь поздний час машин на дороге было немного, и вокруг царило пугающее спокойствие. Он знал, что любой, оказавшийся в этой части города посреди ночи, занимался чем-то нелегальным. Это и к лучшему – так он мог сконцентрироваться на предстоящей работе – Хорошей Работе.
Тротуары были погружены во мрак за исключением редких пятен неонового света, отбрасываемых сомнительными заведениями. В окне здания, на которое он сейчас смотрел, сияло яркое изображение грудастой женщины. Оно мигало, как маяк в бушующем море. Но подобные заведения не служили убежищем от житейских бурь, по крайней мере, не таким убежищем, о котором можно говорить вслух.
Он сидел в машине, припаркованной как можно дальше от света уличных ламп, и думал о своей коллекции. Он внимательно изучил её дома прежде, чем отправиться сюда. На небольшом столе лежали трофеи с прошлых дел: сумочка, серёжка, золотая цепочка, прядь белых волос, помещённая в небольшой пластиковый контейнер. Это были напоминания, напоминания о том, что ему поручили эту работу. И о том, что ему ещё много предстоит сделать.
На другой стороне улицы из здания вышел мужчина и отвлёк его от этих мыслей. Он сидел, наблюдал и терпеливо ждал. За годы он научился терпению. И именно поэтому мысль о том, что теперь ему нужно работать быстро, заставляла его нервничать. Что если он ошибётся?
Выбор у него был небольшой. Убийство Хейли Лизбрук было во всех новостях. Его искали, словно он сделал что-то плохое. Они не понимали. То, что он давал этим женщинам, было подарком.
Актом милосердия.
В прошлом он совершал священные акты через большие промежутки времени, но сейчас нужно было торопиться. Так много необходимо было сделать. Женщин было много – на углах улиц, в газетах, на телевидении.
В конечном итоге они всё поймут. Они поймут и поблагодарят его. Они будут просить его об очищении, и он откроет им глаза на правду.
Через несколько минут неоновое изображение женщины исчезло. Свет в окне погас. В здании стало темно, свет выключили, и заведение закрылось до утра.
Он знал, что сейчас женщины выйдут на улицу через заднюю дверь, рассядутся по машинам и уедут домой.
Он включил передачу и медленно объехал квартал. Уличные фонари словно бы преследовали его, но он знал, что за ним никто не наблюдает. В этой части города всем было наплевать.
Припаркованные у чёрного входа машины были по большей части дорогими и хорошими. Торговля телом – прибыльный бизнес. Он остановился у края парковки и снова стал ждать.
Прошло достаточно времени, и дверь открылась. Появились две женщины, сопровождаемые мужчиной, который, по-видимому, работал здесь охранником. Он посмотрел на охранника, гадая, мог ли тот создать ему лишние проблемы. Под креслом у него хранился пистолет, которым он воспользуется, но только в самом крайнем случае. Стрелять ему не хотелось. Пока обходилось без этого. По правде говоря, он питал отвращение к огнестрельному оружию. Было в нём что-то грязное, пассивное.
Наконец женщины разошлись по машинам и уехали.
Появились другие, и он напряжённо выпрямился. Сердце стучало в висках. Это была она. Та самая.
Она была невысокого роста, крашеная блондинка с волосами до плеч. Он смотрел, как она садится в машину. Он поехал за ней только тогда, когда машина почти скрылась за поворотом.
Он объехал здание с другой стороны, чтобы не привлекать к себе внимания. Он следовал за ней, и сердце билось всё быстрее. Повинуясь инстинкту, он опустил руку под сидение и дотронулся до мотка верёвки. Ему стало спокойнее.
Его успокаивала мысль о том, что за преследованием последует жертвоприношение.
А в том, что оно последует, он был уверен.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Сидя рядом с водителем, Макензи разложила на коленях несколько папок. Портер вёл машину, отбивая пальцами по рулю ритм песни Rolling Stones. Сейчас в машине играла его любимая радиостанция, транслирующую классическую рок-музыку. Он всегда слушал её за рулём. Макензи злобно глянула на напарника. Ей сложно было сконцентрироваться, и это её раздражало. Она смотрела, как фары рассекают дорогу на скорости в восемьдесят миль в час. Она повернулась к Портеру.
«Можешь, пожалуйста, это выключить?» – выпалила она.
Обычно она была не против музыки, но сейчас хотела настроиться на рабочий лад, чтобы понять характер убийцы.
Вздохнув и покачав головой, Портер выключил радио и неодобрительно посмотрел на Макензи.
«Что ты ищешь?» – спросил он.
«Я ничего не ищу, – ответила она. – Я пытаюсь собрать всю картинку воедино, чтобы понять тип личности убийцы. Если мы будем думать, как он, то у нас будет больше шансов его найти».
«Или, – перебил её Портер, – ты можешь дождаться нашего приезда в Омаху и поговорить с детьми и сестрой жертвы, как и приказал нам Нельсон».
Макензи даже не надо было смотреть на напарника, чтобы знать, что он едва сдерживается, чтобы не вставить какую-нибудь хитромудрую шуточку. Наверно, ей нужно было отдать ему должное: когда они были только вдвоём – в машине или на месте преступления – Портер сводил к минимуму колкости и оскорбительные шутки.
Макензи отвлеклась от Портера и посмотрела на папки, лежащие на коленях. Она пыталась сравнить данные по убийству 1987 года с делом Хейли Лизбрук. Чем больше она сравнивала эти два преступления, тем больше убеждалась, что совершил их один и тот же человек. Единственное, что её расстраивало, это отсутствие очевидного мотива.
Она просматривала то одну папку, то другую, листая страницы и возвращаясь к одному и тому же по несколько раз. Она бормотала что-то себе под нос, задавая вопросы и проговаривая вслух известные факты. Она так делала ещё со времён учёбы в школе, и эта странная привычка так никуда и не исчезла.
«В обоих случаях никаких улик, указывающих на сексуальное насилие, – тихо говорила она. – Никаких очевидных связей между жертвами, за исключением рода занятий. Отсутствие религиозных мотивов. Если бы преступником двигали религиозные мотивы, разве вместо столбов он не выбрал бы кресты? В обоих случаях были найдены номера, но также не прослеживается явной связи между ними и убийствами».
«Не пойми меня неправильно, – заметил Портер, – но я бы предпочёл сейчас слушать Роллингов».
Макензи перестала разговаривать сама с собой и увидела, как на экране телефона замигало сообщение. После того, как они с Портером ушли из участка, она отправила Нэнси электронное письмо, попросив поискать в базе совпадения по словам столб, стриптизёрша, проститутка, официантка, кукуруза, плеть и номеру Ч511/И202, проверив все дела по убийствам за последние тридцать лет. Когда Макензи взглянула на телефон, то поняла, что Нэнси, как обычно, быстро выполнила её поручение.
В письме Нэнси говорилось: «Боюсь, совпадений немного. Прикрепляю краткие сведения по тем делам, что мне удалось найти. Удачи!»
В письме было пять вложений, и Макензи смогла быстро просмотреть все. Три из пяти дел не имели ничего общего с убийством Лизбрук или делом 1987 года. Но последние два дела показались ей довольно интересными.
Одно из них было об убийстве 1994 года, когда за заброшенным сараем обнаружили труп женщины. Тело нашли в сельской местности, примерно в восьмидесяти милях от Омахи. Жертва была привязана к деревянному столбу. Тело провисело на нём около шести дней прежде, чем его обнаружили. Тело окоченело, и дикие животные – предположительно, рыси – отъели женщине ноги. Жертва имела несколько приводов, включая два ареста за проституцию. Как и в предыдущих случаях, не имелось явных признаков сексуального насилия, и хотя на спине жертвы были обнаружены следы от ударов плетью, били её намного меньше, чем Хейли Лизбрук. В папке не было ни слова о номерах, высеченных на столбе.
Второе дело касалось девятнадцатилетней девушки, которую объявили пропавшей без вести после того, как она не приехала домой на рождественские каникулы. В 2009 году жертва училась на первом курсе Университета Небраски. Её тело было найдено на пустом поле три месяца спустя. Труп был частично закопан, и на спине были обнаружены следы от ударов плетью. В скором времени в прессе появились откровенные фотографии этой девушки, участвующей в страстной оргии в студенческом клубе. Снимки были сделаны за неделю до того, как она пропала.
Последний случай подходил с натяжкой, но Макензи решила, что оба этих дела могли быть связаны с убийством 1987 года и смертью Хейли Лизбрук.
«Что у тебя там?» – спросил Портер.
«Нэнси скинула мне материалы по другим делам, которые могут быть связаны с этим убийством».
«Что-нибудь нашла?»
Помедлив секунду, она рассказала ему об этих двух делах. Когда Макензи закончила, Портер кивнул и посмотрел в окно. Они как раз проехали знак, предупреждающий о том, что до Омахи осталось 20 миль.
«Мне кажется, иногда ты слишком стараешься, – сказал Портер. – Ты задницу рвёшь, и люди это видят. Но давай смотреть правде в глаза: как бы ты ни старалась, не каждое дело можно превратить в погоню за монстром».
«Ну, тогда сделай милость, – ответила Макензи, – и скажи, что подсказывает тебе сейчас интуиция? С кем мы имеем дело?»
«Обычный преступник, озлобленный на родную мать, – снисходительно заявил Портер. – Опросим людей и найдём его, а весь этот анализ – простая трата времени. Преступников находят не потому, что залазят им в головы, а потому что задают вопросы. Адресные опросы. Дверь за дверью. Свидетель за свидетелем».
Оба молчали, и Макензи думала о том, каким же плоским и чёрно-белым видит мир её напарник. В его сознании не было места деталям, ничему, что выходило за рамки сложившихся взглядов. Она заключила, что психопат, которого они ищут, был устроен намного сложнее, чем Портер.
«Что ты думаешь о нашем убийце?» – наконец спросил он.
В голосе его слышалась неприязнь, словно он и вовсе не собирался задавать этот вопрос, но ему надоело ехать молча.
«Я считаю, что он ненавидит женщин за то, что они собой представляют, – тихо заговорила Макензи, не переставая анализировать убийцу по ходу разговора. – Возможно, он пятидесятипятилетний девственник, который находит секс постыдным, хотя у него есть в нём потребность. Убийство женщин заставляет его думать, что он поборол свои природные инстинкты, которые он считает примитивными и нечеловеческими. Искореняя источник сексуального возбуждения, он считает, что держит всё под контролем. Следы ударов плетью говорят о том, что он как бы наказывает жертв, возможно, за их непристойное поведение. Кроме того, мы не находим следов сексуального насилия, и мне кажется, что в глазах убийцы их смерть – это акт очищения».
Портер покачал головой, как сделал бы расстроенный родитель.
«Об этом я и говорю, – сказал он. – Трата времени. Ты так увлеклась этим делом, что уже не знаешь, что думать. Нам твои догадки не помогут. Как говорится, за деревьями ты не видишь леса».
Вновь повисла неловкая тишина. Не желая более продолжать этот разговор, Портер включил радио.
Насладиться музыкой ему не удалось. Через несколько минут они въехали в Омаху, и он вновь выключил радио, на этот раз без подсказки Макензи. Он заговорил, и голос его звучал нервно, но можно было расслышать и кое-что ещё – он давал понять, что он здесь главный.
«Ты когда-нибудь опрашивала детей, потерявших родителя?» – спросил Портер.
«Однажды, – ответила она. – Это было дело об обстреле. Говорила с одиннадцатилетним мальчиком».
«Я тоже общался с несколькими. Невесёлое занятие».
«Это точно», – согласилась Макензи.
«Послушай, нам предстоит задать двум мальчикам вопросы об их умершей матери. Обязательно всплывёт вопрос о том, кем она работала. Нужно задать его как можно более деликатно».
Макензи была в ярости. Портер снова говорил с ней, как с маленьким ребёнком.
«Давай я начну, а ты будешь их утешать, если они расплачутся. Нельсон сказал, сестра жертвы тоже там будет, но думаю, на её помощь в этом плане не стоит рассчитывать. Думаю, она не менее подавлена, чем дети».
Макензи была не в восторге от этой идеи. Но она понимала, что если дело касалось Портера и Нельсона, действовать нужно было осмотрительно. Если Портер хотел вести опрос двух скорбящих по матери ребят, пусть потешит своё эго.
«Как скажешь», – ответила она сквозь зубы.
В машине вновь стало тихо. Портер больше не включал радио, и единственный звук в салоне был шелестом листов в папках Макензи. Эти страницы и те документы, что скинула Нэнси, вели к чему-то большому, Макензи была в этом уверена.
Конечно, чтобы рассказать историю от начала до конца, нужно знать всех, кто в ней задействован, а пока главное действующее лицо по-прежнему скрывалось в тени.
Машина сбавила скорость. Макензи оторвалась от чтения и увидела, что они поворачивают на тихую улочку. Она почувствовала знакомую тревогу, желая оказаться сейчас где угодно, но лишь бы не здесь.
Пришло время поговорить с детьми жертвы.
