Грег Бир
Эон
Глава 51
Нулевой лифт, ведший к буферным зонам скважины, теперь использовался редко. Лишь два человека продолжали там работать – Роберта Пикни и Сильвия Линк. Хоффман, однако, считала их работу важной и обязательно бывала там, по крайней мере, раз в неделю.
Широкие пространства и сравнительно низкие потолки буферных зон напоминали ей подземный гараж или зал заседаний. Сопровождаемая двумя морскими пехотинцами, она подъехала на гусеничной тележке к центру связи и управления за первым доком и одна вошла в тихое помещение.
Сильвия Линк спала в гамаке. Роберта тихо поздоровалась с Хоффман и показала ей перехваченные передачи с Земли и Луны.
– В лунном поселении, кажется, все в порядке, – сказала она. Под глазами у Роберты набухли мешки; она выглядела на десять лет старше, чем тогда, когда Хоффман встретилась с ней впервые. – На Земле все еще живут люди, но они пользуются маломощными передатчиками – вероятно, истощаются батареи и генераторы. Думаю, один или два небольших города все еще существуют и передают эти слабые сигналы – в зонах, которые, возможно, были защищены орбитальными платформами. Я постоянно передаю наши позывные, но никто пока не ответил. Это лишь вопрос времени.
– По крайней мере, там есть люди, – сказала Джудит.
– Да. По крайней мере. Но никто особенно не беспокоится о нас, да и с чего?
– Вам нужно отправиться в четвертую камеру и немного отдохнуть, – предложила Джудит. – Вы не слишком хорошо выглядите.
– Я действительно паршиво себя чувствую. Но это все, что у меня осталось. Я буду делать это до тех пор, пока буду слышать оттуда голоса. Вы же не собираетесь заткнуть нам рот, верно?
– Нет, конечно, нет! Не говорите глупости.
– Моя привилегия – быть параноиком, – заявила Пикни, двигая нижнюю челюсть вперед и назад, так что зубы скрежетали. – Когда Хайнеман вернется, мы займемся ремонтом челнока. Я бы хотела попасть на Луну. Там мои друзья.
– Ни слова об экспедиции, – предупредила Джудит. – Они задерживаются, но особых поводов для беспокойства нет… пока. Я могу договориться с коллегами Хайнемана, чтобы они занялись челноком. Давайте подумаем о чем-нибудь другом.
– Как насчет пропавших русских? – сонно моргая в гамаке, спросила Сильвия Линк.
– Все еще ничего не известно. Хоффман взяла Роберту за руку и сжала ее. – Вы нам нужны, – сказала она. – Вы обе. Не перетруждайтесь.
Пикни не слишком убежденно кивнула.
– Ладно. Дженис Полк и Берил Уоллес сменят нас через день-два. А мы позагораем под трубкой и полюбуемся ландшафтом.
– Прекрасно, – поддержала Хоффман. – Теперь покажите мне, откуда идут сигналы…
Глава 52
Бродяга появился вновь, когда Патриция спала, и разбудил ее, пощекотав ухо.
– Мисс Патриция Луиза Васкес, с Земли – с покойной Земли, – сказал он. – Я пришел с некоторыми ответами.
Она перевернулась на спину и протерла глаза. Внешность бродяги изменилась; он был одет в мешковатые брюки и шерстяной джемпер. Волосы его были взлохмачены, а с пояса свешивалась цепочка, заканчивавшаяся в кармане джемпера. Бродяга полностью соответствовал моде 2005 года. Она наклонилась и взглянула на обувь: мокасины и японские носки-таби завершали гардероб.
– Меня преследуют, – сообщил он. – Мне удалось уйти другим путем. Я пользуюсь вспомогательным пиктором – основной заблокирован. И я перепрограммировал устройство, обеспечивающее здесь уединение. Теперь оно исключит нас обоих из любых записей, пока мы разговариваем. Я обнаружил, что существует возможность попасть в городские записи. Это весьма неутешительно: видимо, для Нексуса нет ничего святого.
Патриция моргнула и поднялась с кровати, протягивая руку к одежде.
– Вы все время этим занимаетесь?
– Нет, – ответил бродяга. – Чтобы забраться так далеко, требуются большие усилия. Я бы с большим удовольствием отдыхал в Памяти Города, но работодатели предлагают мне невероятные привилегии за информацию. К счастью, я оказался здесь до того, как всем стало известно ваше местонахождение.
– Мы об этом уже говорили.
– Верно.
В спальне зажегся свет. Патриция поглядела в ванной в зеркало и решила, что не слишком много сможет сделать в спешке. Она выглядела усталой, и ее волосы спутались после беспокойного сна.
– Так или иначе, вот ответы, – сказал бродяга, – больше ответов, чем было вопросов. Вы должны будете через несколько дней дать показания перед Нексусом в полном составе – никто об этом еще не знает, кроме меня и тех, кому положено. Затем предполагается ваше участие в церемонии Последних Ворот. Это неофициальное название, но это именно то, что оно означает – вы встретите Первого Смотрителя Ворот в сегменте один и три экс девять и будете свидетелем открытия ворот. Их могут сразу же после этого закрыть – джарты быстро приближаются.
– Кто такие джарты?
– Как скажет вам Нексус – паразиты, чудовищно агрессивные и ни в коей мере не дружественные. Путь находился на своем месте за тысячу лет до того, как в конце концов соединился с Пушинкой – естественно, по времени Пути, которое не совпадало с нашим до соединения. Джарты проникли через ворота и поселились на Пути до того, как он открылся для нас. Пришлось сражаться с ними. Они знают, как открывать ворота, и контролируют участок между отметками два экс девять и, как мы думаем, четыре экс девять. Но, впрочем, все это есть в Памяти, а у меня не слишком много времени. Новости насчет Ольми. Вы знаете об ортодоксальных надеритах и о гешелях?
– Да, – сказала Патриция.
– Так вот, у них есть два плана на случай чрезвычайных обстоятельств – если джарты победят, – что кажется сейчас вполне вероятным. Гешели собираются мобилизовать весь Аксис и на околосветовой скорости промчаться по потоку над территориями джартов, одновременно отстрелив Пушинку от конца Пути.
– Что? Зачем?
– Это может закрыть Путь, запаять его конец. И исключить опасность того, что Пушинка вновь будет заселена, а весь Путь окажется под контролем джартов. Альтернатива – отправить Пушинку к обитаемой планете и попросту покинуть Путь – или закрыть, отключить его. Аксис может эвакуироваться через конец Пути, отстрелить Пушинку и выйти на орбиту вокруг планеты. Это потребует времени… или потребовало бы. Пушинка находится на орбите Земли – идеальная ситуация для того, чтобы покинуть Путь. Все об этом знают. Так что ортодоксальные надериты – в особенности, фракция Корженовского…
– Кто они? – спросила Патриция; вся ее сонливость прошла, когда бродяга упомянул знакомую фамилию.
– Они происходят от инженеров, поддерживавших когда-то проектировщика Пути, Конрада Корженовского. Ядро фракции составляет маленькая консервативная группа. Большинство из них – сторонники возвращения на Землю. Гешели до сих пор считали их кандидатами в Неактивную Память. Надериты и люди Корженовского призывают их пересмотреть свои взгляды.
– Они хотят взорвать астероид и вывести Аксис на земную орбиту вокруг Земли и Луны?
– Именно. Но мое время на исходе. Скоро обо мне узнают все виды охраны, и я не смогу больше приходить – это мой последний визит. Ольми не таков, каким кажется. Он…
То, что произошло потом, произошло настолько быстро, что Патриция едва ли могла что-либо сообразить. Изображение бродяги задрожало, и у дальней стены что-то зашипело. Острый луч красного света выстрелил из вспомогательного пиктора через всю комнату и ударил в электронный блокнот на ночном столике. Бродяга исчез. Свет в комнате померк.
Мебель и стены стали расплывчатыми и серыми.
– Ярче, пожалуйста, – попросила она.
– Крайне сожалею, – ответил голос комнаты, теперь хриплый и нестройный. – Пикторы в вашем жилище неисправны. Пожалуйста, подождите. Неисправности устраняются.
Патриция присела на краешек кровати. Когда ее глаза привыкли к полумраку, она поняла, что все детали обстановки исчезли. Она сидела на стандартной белой койке, окруженной стандартной белой мебелью. Стены были пусты. Она взяла блокнот, чтобы посмотреть, не повредила ли его вспышка.
На экране появились грубые очертания бродяги в стильной одежде, за которыми следовал ряд чисел и треугольник, обозначавший конец строки. За треугольником, на следующей строке, стояли три уравнения и кодовая формула. Она выполнила базовые операции.
На экране появились светящиеся слова: «Ольми знал Корженовского. Знает его до сих пор. В Пушинке».
Большую часть времени Ольми проводил в Аксис Надере; он никогда не жил больше четырех месяцев в одном месте, но чаще всего выбирал этот сектор Аксиса. Он никогда не обставлял свое жилище, пользуясь минимумом усовершенствований, чтобы сделать комнаты пригодными для жилья. Казалось, он по возможности избегает того, что большинство граждан Аксиса считало само собой разумеющимся.
Однако он не был аскетом. Он просто не нуждался в таких вещах, не осуждая других.
Он сидел в абсолютной белой гостиной, ожидая, когда закончится поиск. Ольми спроектировал свою ищейку по образцу ментальных программ древней земной породы собак – короткошерстного терьера, – с некоторыми добавлениями. Это был трудный поиск, требовавший изобретательности; впрочем, он редко терпел неудачи.
По законам Аксиса, бродяги в Памяти Города были законной добычей. Граждане не могли уничтожать бродяг, которых они обнаруживали, но могли загнать их в угол и вызвать соответствующую службу для немедленной деактивации.
Ольми не был заинтересован в деактивации. Он просто хотел постоянно держать бродягу в поле зрения – и продолжать оказывать на него давление, чтобы усилить у того ощущение запрещенной деятельности. Бродяга был очень высококвалифицированным; он пережил десятки дуэлей, некоторые из них затягивались на десятилетия, что фактически означало тысячелетия в Памяти Города. У него не было имени, даже подходящего отличительного признака; он спроектировал свою активную личность эффективной и неуловимой, и сделал ее настолько эгоистичной, насколько это было необходимо, для мотивации дуэлей.
Ищейка настигла бродягу в жилище Патриции, и Ольми скомандовал отступить, чтобы бродяга считал, что ему удался побег.
Ольми хорошо знал таких бродяг. Большинство из них появилось на последних этапах создания Памяти Города – задачи, решение которой потребовало свыше пятисот лет и было начато в Пушинке-городе еще до Пути.
Большое число граждан, в основном молодых, нашло лазейки, позволяющие обойти высшую меру наказания, введенную для предотвращения преступлений – уничтожение тела и деактивацию хранящейся в памяти личности. Наиболее популярным методом стало изготовление незаконного дубля, который оставался в Памяти Города; если гражданин получал высшую меру, незаконный дубль активизировался, гарантируя непрерывность личности.
Эти бродяги тем или иным образом участвовали в криминальных делах, некоторые из них прибегали к насилию, невиданному в Аксисе со времени изгнания ортодоксальных надеритов из Александрии. Многих ловили, судили, приговаривали, и приговоры приводились в исполнение. Со временем агенты Гексамона убедили некоторых бродяг, что лучше всего проводить время, участвуя в дуэлях – находя и уничтожая других бродяг. Это частично решило проблему. Дуэли вошли в моду, и в течение десяти лет половина бродяг была уничтожена собственными собратьями.
Однако многие выжили – самые хитрые, изобретательные и, в конечном счете, самые опасные.
В последние десятилетия одной из наиболее серьезных проблем стало обеспечение полной безопасности Памяти Города. Нексус почти не в состоянии был справиться с этим – упрямые очаги сопротивления продолжали существовать, причиняя вред и порой нарушая жизненно важные функции.
Ольми знал, что нанимать бродягу всегда рискованно. От них нельзя было ожидать полной лояльности – бродяга оставался лояльным, только пока сохранялись его привилегии и интерес.
В связи с этим Ольми щедро вознаградил бродягу доступом к нескольким личным банкам данных и дважды удостоверился, что никто никогда не узнает, кто его нанял, особенно – сам бродяга.
Глава 53
Свет в библиотеке становился ярче постепенно, давая глазам привыкнуть. Павел Мирский, моргая, стоял в дальнем конце зала с креслами и каплевидными терминалами.
Первым его порывом было взглянуть на повреждения, причиненные Велигорским, но таковых не было. Все терминалы стояли как ни в чем не бывало. Мирский поднес руку к голове, затем к носу и подбородку. Никаких шрамов. Слабый ненавязчивый сигнал в его голове подсказал, что он использует ту часть своего мозга, которая не принадлежит ему от рождения.
Он прошелся вперед и назад, испытывая неприятное чувство какой-то неопытности. Затем, обогнув ряды кресел, он подошел к черной стене, все так же закрытой и лишенной каких-либо обозначений. Нахмурившись, он крикнул:
– Эй!
Никто не ответил.
– Эй! Есть здесь кто-нибудь?
Видимо, его оставили одного. Возможно, расстреляв его, все ушли из библиотеки. Но был еще белый клубящийся туман – и он помнил троих офицеров с откинутыми назад головами и отвисшими челюстями.
– Погодин! – крикнул он. – Погодин, где вы?
Снова никакого ответа. Генерал пересек угол и подошел к маленькой двери, которая вела в наблюдательную будку. Дверь была открыта. Он поднялся по лестнице и вошел в будку.
Погодин, размеренно дыша, лежал на трех стульях; он явно спал. Мирский мягко тронул его за плечо.
– Погодин, – сказал он. – Пора уходить.
Погодин открыл глаза и ошарашено уставился на Павла.
– Они вас убили, – прошептал он. – Они снесли вам полголовы. Я видел.
– Я спал, и мне снились очень странные сны. Вы видели, что случилось с Велигорским… с Белозерским и Языковым?
– Нет, – сказал Погодин. – Меня окутал туман, и больше я ничего не помню. А теперь вы. – Его глаза расширились, и он сел; губы его дрожали. – Я хочу уйти отсюда.
– Хорошая мысль. Давайте выясним, что произошло. – Мирский пошел впереди Погодина вниз по лестнице к черной двери. – Открыть, – приказал он.
Полукруглая дверь медленно раздвинулась.
Спиной к Мирскому у двери неподвижно стоял Анненковский, держа автомат за ствол и уперев его прикладом в землю.
– Простите, майор.
Анненковский напрягся и резко повернулся кругом, поднимая автомат.
– Осторожнее, – предупредил Мирский.
– Товарищ полковник… то есть генерал…
– Где остальные? – спросил Мирский, глядя на стоявших четырехугольником военных.
– Остальные?
– Политработники.
– Они не выходили. Извините, товарищ генерал, но нам сейчас нужно возвращаться в лагерь – мы должны связаться с ними по радио и…
– Как долго меня не было?
– Девять дней, товарищ генерал.
– Кто вместо меня? – спросил Мирский. Погодин шагнул вперед из-за его спины.
– В данный момент – майор Гарабедян и подполковник Плетнев.
– Тогда пойдемте к ним. Что делают здесь войска НАТО?
– Товарищ генерал… – Анненковский, казалось, был на грани обморока. – Здесь была очень напряженная обстановка. Никто не знал, что произошло. Что там случилось?
– Хороший вопрос, – усмехнулся Мирский. – Может быть, позже мы это узнаем. Пока что я чувствую себя прекрасно – и Погодин тоже, – и нам нужно в лагерь… в четвертую камеру?
– Да, товарищ генерал.
– Тогда идем. А почему наши люди стоят здесь?
– Ждут вас, товарищ генерал.
– Тогда они возвращаются с нами.
– Есть, товарищ генерал.
В поезде Мирский закрыл глаза и прислонился к стене. «Я мертв, – подумал он. – Я ощущаю, что какие-то части меня отсутствуют, заменены, провалы заделаны. Это означает, что я теперь новый человек; я был мертв и снова ожил. Новый, но обремененный прежней ответственностью».
Он открыл глаза и посмотрел на Анненковского. Майор разглядывал его со смахивающим на ужас выражением, которое тут же сменилось болезненной улыбкой.
Глава 54
– Давайте подведем итоги, – сказал Лэньер. Они снова собрались в квартире Патриции, чтобы выслушать ее рассказ о бродяге и решить, как себя вести. – Мы гости, но не совсем. Нас охраняют, а это означает, что наше положение несколько напоминает положение пленников.
– Доступ к службе информации ограничен, – подсказала Фарли.
– Мы не можем вернуться обратно, – заметил Хайнеман.
– И – если то, что узнала Патриция, правда – нам предстоит стать знаменитостями, – добавила Ленора Кэрролсон.
– Бродяга не говорил, что кто-то ожидал возвращения Камня к Земле? – поинтересовался Лэньер.
– Нет, – ответила Патриция. – И я так не думаю. Если я права, они считали, что он будет просто продолжать двигаться в пространстве, будучи слишком маленьким для того, чтобы кто-то его заметил, и никогда нигде не остановится…
– Так каково будет наше отношение ко всему этому? – спросил Лэньер. – Ларри, Ленора?
– Какая разница, чего мы хотим? Что мы можем сделать? – спросил Хайнеман, разводя руками.
– Подумай, Ларри, – сказала Кэрролсон, кладя руку ему на колено. – Мы знаменитости. Они не могут просто так игнорировать наши желания.
– О, нет! – заявил Хайнеман. – Они могут просто промыть нам мозги. В некоторых из них нет ничего человеческого!
– Они люди, – отрезала Патриция. – То, что они могут выбирать какую форму принять или какими талантами и способностями обладать, не означает, что они не наши потомки.
– О, Господи, – простонал Ларри. – Это выше моего понимания.
– Нет, это не так – если я могу это понять, то и ты сможешь. – Она сжала его колено.
– Если мы выступим единым фронтом, добьемся больших уступок, – сказал Лэньер. – Если мы знаменитости или даже диковины, мы можем как-то влиять на отношение и к нашим людям на Камне.
– Так чего мы намерены потребовать? – спросила Кэрролсон.
– Прежде всего, мы будем настаивать, чтобы были сняты ограничения на информацию, – предложила Патриция.
– Я своей даже не пользовался, – заметил Хайнеман.
– Мы всеми силами пытались получить разрешение на то, чтобы связаться с Камнем. – Лэньер обвел взглядом комнату. – Вы согласны с этим?
Все были согласны.
– Мы должны быть уверены, что всегда будем вместе; нас никогда не должны разделять, – продолжал он. – В противном случае мы будем протестовать…
– Голодовка? – спросила Фарли.
– Все способы. Ясно, что наши хозяева не людоеды, и вряд ли с нами будут дурно обращаться. Да, мы несколько ошеломлены, потрясены увиденным, но… С этим можно справиться. Мы выжили на Камне, выживем и здесь. Верно?
– Верно, – подхватила Карен Фарли, глядя на Лэньера с выражением, означающим нечто большее, чем уважение к его авторитету. Патриция посмотрела на них и весело, дружелюбно улыбнулась.
Кэрролсон пристально наблюдала за всеми.
– Ольми сейчас в холле, – сказала Патриция. – С ним Рам Кикура. Я попросила подождать, пока мы не закончим – но они хотят поговорить с нами.
– Так мы всегда будем вместе? – спросил Лэньер.
– Конечно, – мягко подтвердил Хайнеман.
Ольми и Рам Кикура вошли в квартиру Патриции и устроились посередине, скрестив ноги. Рам Кикура радостно улыбалась; с точки зрения Лэньера, она была ненамного старше Патриции, хотя наверняка это было не так.
Лэньер изложил их требования. К его удивлению, Ольми согласился почти со всем, за исключением связи с Пушинкой.
– Этого я сейчас не могу вам позволить. Возможно, позже. Мы можем разрешить вам неограниченный доступ к информации, но это потребует некоторой подготовки. Полный доступ к данным очень сложен и требует большой ответственности – всегда существует возможность злоупотреблений. Для начала воспользуйтесь помощью педагога. Рам Кикура может предоставить вам фантома – частичную личность, основанную на ее собственной. Этот педагог будет проводить поиск информации, а также инструктировать вас. Наши младшие граждане постоянно пользуются их услугами.
– И мы сможем изучать все что угодно? – спросила Патриция.
– Это трудновыполнимое требование, – сказала Рам Кикура. – Даже граждане не имеют доступа ко всей Памяти Города. Там есть многое, что может оказаться опасным для неподготовленного…
– Например? – поинтересовался Хайнеман.
– Программы изменения личности или объединения различных личностей. Психические усовершенствования. Различные функции высокого уровня и теоретические программы. Может быть, вы ознакомитесь с этим позже, но пока что педагог будет предохранять вас от того, чтобы вы… скажем так, не перестарались.
– Ну конечно, – сказала Кэрролсон.
– Нас все еще держат в качестве чистых образцов? – спросила Патриция.
– До некоторой степени, – согласился Ольми. – Но тесты уже проведены…
– Проведены? – Хайнеман не в силах был скрыть потрясения.
– Да. Пока вы спали.
– Думаю, нам все же следовало бы знать о том, что происходит, – нахмурился Лэньер.
– Вы знали. Ваши сонные воплощения направляли наши исследования, и мы не делали ничего, с чем они не соглашались.
– Господи, – простонала Кэрролсон. – Что такое сонные воплощения?
Рам Кикура развела руками.
– Наверное, теперь вы понимаете, почему по социальному статусу вы приравнены к детям, в лучшем случае – к подросткам. Вы просто не готовы ко всему, что может предложить вам Аксис. Пожалуйста, не обижайтесь. Я здесь для того, чтобы помочь вам, насколько это в моих силах, а не для того, чтобы мешать или расстраивать ваши планы. Кроме того, я здесь для того, чтобы защищать вас, и я буду делать это, как бы вы ни возражали.
– Именно этим и занимаются адвокаты? – спросил Хайнеман. – А они кто – юристы?
– Адвокат – это одновременно помощник и официальный представитель, – пояснила Рам Кикура. – Мы даем советы, основанные на данных, которые наши дубли находят в Памяти Города или где-либо еще. У нас есть много привилегий – например, доступ к личным собраниям памяти. Хотя мы не можем разглашать их содержание, но, в определенных пределах, можем пользоваться тем, что узнаем из них. Некоторые адвокаты – в том числе и я – предлагают то, что в ваше время могло быть названо психологическими консультациями.
– В сущности, – добавил Ольми, – сер Рам Кикура предоставляет вам еще одну степень защиты – против злоупотреблений со стороны высших властей. Есть еще вопросы?
– Да, – сказала Кэрролсон, посмотрев на Лэньера. Он кивнул, и она продолжила: – Что будет с нашими людьми на Камне… на Пушинке?
– Мы еще не знаем. – Решение по этому поводу еще не принято.
– Как вы собираетесь с ними поступить? – спросила Фарли. – С американцами и с остальными?
– Я могу гарантировать, что им не будет причинен вред, – сказал Ольми.
– Как вы думаете, когда мы сможем с ними связаться? – спросил Лэньер.
Ольми постучал указательными пальцами друг о друга и ничего не ответил.
– Так когда?
– Как я уже сказал, этот вопрос еще не решен. Я не могу сейчас ответить.
– Мы хотели бы узнать об этом как можно скорее, – сказал Лэньер.
– Узнаете, – заверил Ольми. – Вы были под охраной и в изоляции. Теперь положение изменится, так как ваше появление больше не является тайной. Вы станете популярны; вам предстоит участие в церемониях и путешествиях. Вероятно, вас даже утомит внимание.
– Не сомневаюсь, – не очень уверенно произнес Гарри. – Теперь, сер Ольми, только между нами семерыми – если вы, как мне кажется, только один человек, и никто не заглядывает через ваше плечо, – чего вы от нас хотите?
– Мистер Лэньер, вы не хуже меня знаете, что сейчас я не могу быть полностью откровенным. Вы просто не поймете, а если я попытаюсь объяснить, это вызовет замешательство. Со временем я все объясню, но сначала вы должны познакомиться с нашим городом, с нашей культурой. Поскольку теперь вы свободно можете пользоваться службой информации…
– Относительно свободно, – подчеркнул Лэньер.
– Да, свободно с некоторыми ограничениями… Вы можете при желании провести следующие сутки за «зубрежкой», если это правильное слово.
– Есть ли еще какие-то ограничения?
– Да, – сказал Ольми. – Вы не можете покидать эту жилую зону, пока не будет составлен план и Нексус не подготовит все для вашего… скажем так, дебюта. Прежде чем это произойдет, мы советуем вам получить полную информацию об Аксисе и хотя бы немного понять наш образ жизни.
Он обвел взглядом их лица, подняв брови в ожидании вопросов, но никто больше ни о чем не спросил. Лэньер заложил руки за голову и откинулся на кушетку.
Рам Кикура программировала пикторы прямо с того места, где стояла.
– Теперь здесь присутствует педагог, основанный на моей личности, – сказала она. – Вы можете пользоваться службой информации из любой вашей квартиры, и педагог вам поможет в этом. Лучше всего начать с описания города и Пути… Согласны?
Все семеро молча смотрели на детальное изображение Аксиса, появившееся перед ними. Казалось, они приближаются к городу с севера, быстро двигаясь вдоль сингулярности и пройдя через несколько темных щитов.
Точка наблюдения затем переместилась почти к самой стене Пути, и они как бы повисли в нескольких сотнях метров над оживленными магистралями. Хайнеман вздрогнул, увидев мчащиеся по многочисленным трассам цилиндры, похожие на цистерны; на передней части каждого выделялся круг из ярких огней, а по бокам – три полосы бегущих огоньков. Впереди четырехкилометровые ворота-терминал принимали тысячи цилиндров со всех направлений. (Визуальное приложение быстро показало внутренность терминала – лабиринт многоуровневых путей, по которым цилиндры направлялись в ангары, где загружались и разгружались. Содержимое распределялось по контейнерам и отправлялось в ворота. Сами ворота были намного шире, чем те, которые они видели раньше – ступенчатое отверстие шириной, по крайней мере, в два километра, напоминающее открытую шахту, но более правильное по форме и гораздо больше забитое оборудованием).
Аксис представлял собой внушительное зрелище с любой точки зрения, но со стороны Пути он просто ошеломлял. Пиктор подсветил самые северные части города и объяснил их функции, затем точка наблюдения переместилась южнее.
В южном районе Аксиса находился широкий мальтийский крест, выступавший из-за двух кубов, расположенных один за другим вдоль потока. Поток уходил в центр креста и затем продолжался, проходя сквозь кубы. Здесь находилось оборудование, которое приводило город в движение по сингулярности. Тот же эффект, который мог перемещать город и приводил в движение трубоход, также обеспечивал большую часть необходимой энергии. Генераторы внутри кубов приводились в движение турбинами, лопасти которых пересекали сингулярность и подвергались пространственному преобразованию.
(«Откуда, в конечном счете, берется энергия?» – спросила Патриция сама себя. Был ли вообще смысл в этом вопросе?)
Между кубами располагался буфер в форме бутылки, широкий конец которого находился на одном уровне с первым вращающимся цилиндром, Аксис Надером, где были их квартиры. Аксис Надер был самой старой секцией. После окончательного выселения ортодоксальных надеритов из Пушинки их поселили в Аксис Надере, который стал чем-то вроде гетто.
Увеличивавшаяся со временем популяция неоморфов перемещалась на север, в Центральный Город и другие вращающиеся цилиндры, более новые и потому более выгодные с точки зрения недвижимости. Вращение Аксис Надера создавало центробежную силу, примерно равную на внешних уровнях силе тяжести на Пути. Его население все еще составляли, в основном, ортодоксальные надериты, которые, само собой разумеется, были почти исключительно гомоморфами.
За Аксис Надером располагался Центральный Город. Геометрия его архитектуры уже сама по себе была головокружительной. Любопытство Лэньера вызвало появление графической схемы города, начиная с куба. Каждая грань куба поддерживала приземистую пирамиду, ступени которой шли под небольшим углом друг к другу, образуя полуспираль. Вся конструкция могла целиком поместиться в сфере диаметром, примерно, в десять километров и скорее напоминала Вавилонскую башню, какой ее спроектировал бы художник двадцатого века Морис Эшер в сотрудничестве с архитектором Паоло Солери; во всех отношениях Центральный Город являлся лицом Аксиса. Мотив «искривленной пирамиды», казалось, был здесь всеобщим; такой же была и форма терминалов перед воротами.
За Центральным Городом находился Аксис Евклид со смешанным населением из неоморфов и гомоморфов, сторонников как гешелей, так и надеритов. Аксис Торо и Аксис Евклид вращались в противоположном направлении, чтобы уравновесить вращение Аксис Надера, который был несколько больше их.
Точка наблюдения вернулась к мальтийскому кресту у южного конца. Они оказались в центре креста, в некотором подобии дока, где снаряжалась значительно большая и значительно более сложная версия их собственного уничтоженного трубохода. Этот корабль имел около ста метров в длину и формой напоминал сжатое посередине веретено. Два сегмента веретена были почти лишены каких-либо черт, один – блестящий серо-черный, другой сине-фиолетовый.
Картина сопровождалась фактами и цифрами. Корабль – флот, насчитывал их больше сотни – мог путешествовать со скоростью пять тысяч километров в секунду. Он мог отделяться от потока, чтобы пропустить другой транспорт – хотя Хайнеман сознался, что не понял, как это делается, поскольку поток проходит через центр корабля – и мог также высылать корабли поменьше для десанта и разведки.
Возле поверхности Пути огромные диски, которые они уже видели раньше, обеспечивали перевозки грузов и пассажиров на более близкие расстояния. Видеопутешествие завершилось вращающимся золотисто-серебряным шаром.
– Сер Ольми, – начал Лэньер.
– Да?
– Мы гости или пленники?
– Собственно, ни то, ни другое, – ответил Ольми. – Все зависит от того, кого вы спросите и насколько честно он ответит. Вы либо наш актив, либо пассив. Пожалуйста, помните об этом. У нас запланировано три ваших выступления, – продолжал он. – Одно перед Нексусом Гексамона, другое – на родной планете франтов, Тимбле, где мы сможем встретиться с президентом, а последнее – на отметке три экс девять, где будут открыты новые ворота.
Лэньер медленно встал и потер переносицу.
– Ладно, – сказал он. – Мы стали всеобщим достоянием, и нас будут использовать в пропагандистских целях. Нам потребуются годы, чтобы разобраться в здешних делах, а может, это нам никогда не удастся, поскольку у нас нет имплантов. Но, по крайней мере, вы показали нам больше, чем раньше. Мы уже не безупречные представители гомо сапиенс эпохи до Гибели. – Он остановился, не уверенный в том, к чему ведет. – Но…
– Вы никогда не будете полностью удовлетворены моими объяснениями, – перебил его Ольми. – Хоть вы и воспринимаете многое из того, что мы вам говорим, существует подтекст, который вы не в состоянии понять. И вы правы. Заметьте: я никогда не просил вас доверять мне. Этого я и не мог бы ожидать. Но сейчас должно быть очевидно, что мы в огромной степени можем помочь друг другу. Вы хотите связаться со своими друзьями, а Нексус должен считаться с самим вашим присутствием и всем, что из этого следует. В течение следующих нескольких дней вы узнаете больше о Пути и о вашей миссии здесь – больше даже, чем может сообщить служба информации. Я буду сопровождать вас, и мы с Сули Рам Кикурой будем делать все, что в наших силах, чтобы выступить в вашу защиту – во-первых, потому что это справедливо, а во-вторых, я считаю, что то, что совершаемое в ваших интересах служит также Нексусу.