Бертрис Смолл
Снова любить
Кейлин протянула цыганке маленький каменный горшочек с бальзамом. Та взяла ладонь девушки и внимательно посмотрела на нее.
– Недавно ты избежала смерти, – начала предсказательница. – Тебе придется избегать ее не раз, девочка, в течение жизни. – Она посмотрела в лицо Кейлин, и девушка задрожала. Цыганка опять взглянула на ее руку. – Я вижу мужчину, и не одного. – Она покачала головой. – Золотую башню. Ой, как все перепуталось здесь! Я ничего не могу разобрать. – Она выпустила руку Кейлин. – Я не могу предсказать твое будущее, детка. Извини. Возьми назад свой бальзам.
– Нет, – ответила Кейлин. – Оставь его у себя, но скажи мне только одну вещь, старуха. Потеряю ли я вскоре любимого мной человека?
Цыганка снова взяла руку Кейлин и ответила:
– Недавно ты потеряла нескольких человек, любимых тобой, детка. Да, твою связь с прошлой жизнью скоро оборвет смерть. Прости меня…
– Не извиняйся, – сказала Кейлин. – Ты только подтвердила то, что говорит мне мой внутренний голос. Пусть твои боги хранят тебя. – Она повернулась и вышла, Нуала последовала за ней.
– Это Бренна, да? – спросила Нуала.
Кейлин кивнула.
– Я пытаюсь не показывать виду ради нее, – сказала она. – В моем присутствии все притворяются, что ничего не замечают, но все мы знаем, даже бабушка. Она была со мной всю мою жизнь. Она спасла меня от смерти и отвела в безопасное место. Я так хочу, чтобы она выздоровела и жила еще много лет, но это невозможно, Нуала. Она умирает постепенно, и при всей моей любви к ней я ничем не могу ей помочь.
Нуала успокаивающе обняла кузину за плечи и погладила ее.
– Смерть – это только переход между этой и следующей жизнью, Кейлин. Ты знаешь это. Тогда почему ты уже горюешь, хотя Бренна сделала только первый шаг?
– Я горюю, потому что не могу сделать даже этого шага, Нуала. Я остаюсь одна по эту сторону двери, в то время как моя семья находится по другую сторону. Я потеряла родителей и братьев!
Нуале нечем было утешить Кейлин, поэтому она промолчала. Она жила в семье и с трудом могла представить, что значит не иметь ее; едва вообразив такое, она готова была заплакать. Пытаясь отвлечься, она предложила:
– Пойдем посмотрим состязания в беге. Мой брат Корио бегает очень быстро. Юноши из других деревень безуспешно пытаются победить его.
– И не могут? – спросила Кейлин с легкой улыбкой. Любовь Нуалы к своему брату граничила с поклонением.
– Никто не может победить Корио, – гордо настаивала Нуала.
– Я могу! – послышался юный голос, и, повернувшись, кузины увидели красивого молодого человека с темными волосами, стянутыми сзади кожаным ремнем.
– Хвастливый Бодвок, – усмехнулась Нуала, – ты не смог превзойти моего брата на прошлом празднике Лага. Почему ты решил, что сможешь быть лучше его сейчас?
– Потому что в этом году я сильнее, чем в прошлом, – сказал Бодвок, – и когда я стану победителем в состязании, Нуала, в награду ты поцелуешь меня.
– Ни за что! – негодующе заявила она, покраснев, но Кейлин заметила, что ее возмущение на самом деле не такое искреннее, как Нуала хотела представить.
Бодвок обаятельно улыбнулся.
– Ну, посмотрим, – сказал он и отошел к другим юношам, готовящимся к забегу.
– Кто он? – спросила Кейлин.
– Это Бодвок. Его отец Карвилиус – глава одной из деревень нашего деда. Твоя мать должна была выйти замуж за Карвилиуса, но когда вместо него выбрала твоего отца, он женился на катувеллонке. Бодвок – последний из их детей.
– Ты нравишься Бодвоку, Нуала, – подзадорила Кейлин свою младшую кузину.
Нуала хихикнула.
– Это верно, – согласилась она. И прибавила: – Он красивый.
– И, я думаю, ужасно хочет тебя, – сказала Кейлин. – Он может стать твоим первым мужем.
– О, не говори никому о том, что цыганка предсказала мне двух мужей, – попросила Нуала. – Ни один мужчина не захочет иметь со мной дела, если будет думать, что это укоротит его жизнь. Тогда я умру старой девой.
– Не скажу, – пообещала Кейлин. – Однако пойдем посмотрим состязание и увидим, должна ли ты Бодвоку поцелуй.
Никто не верил, что кто-нибудь победит Корио, но, к всеобщему удивлению, на этот раз Бодвок финишировал на целую ногу впереди чемпиона. В кожаных сандалиях, с влажной от пота мускулистой грудью, он подошел широким шагом к удивленной Нуале.
– Ты должна мне поцелуй, Нуала с голубыми-голубыми глазами, – сказал он тихо, и широкая улыбка озарила его красивое лицо.
– Почему это я должна целовать мужчину, победившего моего любимого брата? – спросила она, затаив дыхание и чувствуя слабость в коленках. Он был так… так великолепен!
Бодвок не согласился с ней. Он подошел, прижал к себе Нуалу и наклонился, чтобы поцеловать ее. Нуала глубоко вздохнула и обмякла, почувствовав, как его губы прижались к ее губам. Она чуть не упала, когда он нежно освободил ее от своих объятий. Девушка выпрямилась. Ее обычно бледное лицо стало краснее, чем у всех наблюдавших за этой сценой бегунов, включая хохотавшего брата.
– Нуала? – произнесла Кейлин низким голосом.
Голос кузины привел Нуалу в чувство. Отступив, она изо всей силы ударила Бодвока.
– Я не говорила, что разрешаю целовать меня, дурак! – крикнула она и убежала.
– Она любит меня! – воскликнул Бодвок и повернулся к Корио: – Скажи своему отцу, что я хочу взять в жены Нуалу! – выпалил он и поспешил вдогонку за убегающей девушкой.
Толпа разошлась. Кейлин посмотрела на Корио.
– Она хочет быть с ним?
– Бодвок нравится Нуале уже несколько лет, а теперь ей четырнадцать. Возраст вполне подходящий, чтобы стать женой. Они хорошая пара. Ему восемнадцать лет, и он крепкий парень. У них родятся красивые дети, Кейлин. Теперь нам надо найти мужа и для тебя, кузина. Не думаю, что ты можешь считать меня подходящим претендентом, верно? – Какое-то мгновение он с надеждой смотрел в ее глаза, и Кейлин ощутила, к своему удивлению, что ее кузен Корио испытывает к ней чувства, которые, если поощрить их, могут перерасти в любовь.
– О, Корио! – воскликнула она и взяла его за руку. – Я люблю тебя, но моя любовь – это любовь сестры к брату. Не думаю, что когда-нибудь она станет чем-то большим. – Кейлин обняла его. – В этот период моей жизни мне больше нужен друг, а не муж. Будь моим другом.
– Такой красивой девушки я никогда не видел, а она хочет стать только другом, – сказал Корио печально. – Я, наверное, прогневал богов, и поэтому они ниспослали мне такое несчастье.
– Ты самый милый брат, – рассмеялась Кейлин, – и я совсем не переживаю за тебя. Твоя дорога усеяна разбитыми сердцами!
В этот вечер Кейлин получила представление о предках добунни. Ее дед встал перед собранием всех добунни в своем зале и начал рассказывать историю кельтского племени. Рядом с ним играл молодой музыкант, мелодия, в зависимости от рассказа, звучала то нежно, то неистово. Сира и Маеве суетились в зале, следя за тем, чтобы гостям было удобно, а младшая жена Берикоса Бриджит гордо сидела на возвышении у всех на виду.
Прожив три месяца среди добунни, Кейлин редко видела Бриджит и никогда не разговаривала с ней. Бриджит была красива холодной красотой, у нее была безупречная мраморная кожа, серебристые глаза и черные-черные волосы. Она держалась в стороне, считая, что ей ничего не надо, кроме покровительства ее пожилого мужа.
– А когда он умрет, что с ней будет? – как-то спросила Сира.
– Она найдет другого старого дурака, – сухо ответила Маеве. – Ни один молодой мужчина не возьмет ее, ведь у нее нет сердца. А какой-нибудь старик может обмануться, решив, что ему будут завидовать, поскольку он обладает такой красивой молодой женой.
…Через несколько дней после праздника Лага собрали последний урожай. В садах сняли яблоки и груши. Поля вспахали и засеяли озимой пшеницей. Кейлин выкопала морковь, репу и лук для зимних заготовок.
– Капусту оставь, – посоветовала Сира. – Пока нет опасности сильных морозов, в огороде ей будет лучше. А чечевицу всю надо собрать, детка. Я хочу сама посушить ее и положить на хранение.
– Присмотри за Кейлин, когда меня не станет, – сказала Бренна Сире как-то днем. – Все, кого она любила, покинули ее. Она храбрая девочка, но я слышу, как она плачет по ночам, думая, что я сплю. Она очень страдает.
– А почему не Маеве? – спросила Сира. – Она ведь твоя сестра.
– Маеве все еще сходит с ума по Берикосу, – ответила Бренна, – и, кроме того, Кейлин все время проводит с тобой, Сира. Она относится к Маеве с уважением, но доверяет и любит тебя. Обещай, что присмотришь за ней, моя дорогая старая подруга. Мое время уходит с каждым часом, но я не могу спокойно покинуть этот мир, пока не буду уверена, что у Кейлин есть хороший друг и защитник.
– Когда ты уйдешь через врата смерти, я буду опекать Кейлин как собственную внучку, – пообещала ей Сира. – Клянусь Лагом, Дану и Махой. Можешь спать спокойно, я сдержу свое слово.
– Я верю, – сказала Бренна с явным облегчением.
Бренна умерла в канун Нового года, через шесть месяцев после ранения. Она легла спать и не проснулась на следующее утро. Кейлин вместе с Сирой и Маеве обмыли тело и приготовили его для погребения. Кейлин и ее бабушка почти ничего не имели. Однако рядом с телом Бренны уложили разрисованные горшочки и бронзовые сосуды для еды и питья, немного ювелирных изделий, мех, одежду и другие вещи, которые нужны женщине согласно обычаю, учитывая, что она должна быть похоронена, как подобает жене вождя.
Бренну похоронили за несколько часов до захода солнца, когда должен был начаться Новый год. Музыкант играл печальную мелодию, в то время как присутствующие медленно шли за телом. Берикос сопровождал свою жену к месту ее последнего успокоения вместе с другими членами семьи. Даже Бриджит присутствовала среди официальных плакальщиц. Как всегда, она старалась быть в центре внимания Берикоса.
– Неужели Бренна не могла подождать наступления Нового года? – ныла она на ухо мужу.
– Мне кажется вполне нормальным, что Бренна выбрала этот последний день года, чтобы закончить свое существование здесь и уйти через врата смерти, – резко ответил Берикос.
– А праздник сегодня вечером накрылся крышкой гроба, – сказала Бриджит.
Сира видела, что происходит, но не могла вмешаться. Кейлин повернулась и встала прямо перед Бриджит, не давая ей двигаться дальше.
– Как ты смеешь так непочтительно говорить на похоронах моей бабушки? – спросила она. – Так катувеллони учат своих дочерей вести себя? Моя бабушка была добродетельной и порядочной женщиной. Все, кто был с ней знаком, уважали ее. А ты заботишься только о себе и своих желаниях!
– Кто эта… эта девчонка? – сердито спросила Бриджит мужа.
– Моя внучка Кейлин, – ответил он. – Внучка Бренны.
– А, беспородная сучка! – усмехнулась Бриджит.
– Я не беспородная! – гордо заявила Кейлин. – Я британка. Не думай, что твоя кровь такая чистая, Бриджит из племени катувеллони. Мне рассказывали, что легионеры распахали немало борозд у женщин вашего племени. Твой римский нос выдает тебя. Удивляюсь, что мой дед не заметил этого, хотя он так одержим своей страстью к тебе, что ничего не видит, кроме пары больших сисек и крепких ягодиц.
– Ты позволяешь ей говорить со мной таким тоном, Берикос?! – воскликнула Бриджит, покраснев от возмущения.
– Она права, Бриджит. Ты непочтительна к смерти, а я одержим страстью к тебе, – ответил Берикос, усмехнувшись.
– Ее следует наказать! – настаивала Бриджит.
– У тебя хватит храбрости попытаться, катувеллонка? – парировала Кейлин. – Нет, не хватит! Ты прячешься за спину моего деда и хнычешь, когда что-то не выходит по-твоему. Все знают, кто ты – игрушка для безрассудного старика, чья страсть сделала его посмешищем. Что ты будешь делать, Бриджит из племени катувеллони, когда Берикос сам помрет? Найдешь другого старика, чтобы соблазнить его своей юностью и смазливой мордашкой? Но твоя молодость не вечна!
Лицо Берикоса потемнело от гнева.
– Замолчи, Кейлин! – приказал он. – Я полагал, что сегодня мы пришли похоронить Бренну, а я слышу ее голос из твоих уст. Как будто это она укоряет меня. Ты говоришь об уважении, а где же твое уважение к Бренне, если ты вот так прерываешь ее похороны? А сейчас успокойся, девчонка! Сегодня я не хочу больше слышать ни одного твоего слова.
Кейлин посмотрела на него вызывающе, но промолчала. Бриджит, однако, разразилась слезами и убежала, а обе ее служанки последовали за ней.
– Только боги знают, чего мне это стоит, – сквозь зубы проворчал Берикос, обращаясь к Сире и Маеве. – Может быть, мне наказать девчонку?
– Гнев Кейлин – это отражение ее боли, Берикос, – мудро заметила Сира. – Вспомни, всего шесть месяцев назад вся ее семья была жестоко, предательски истреблена. Только Бренна уцелела, и Кейлин жила ради Бренны. Она так заботилась о ней.
– Кейлин считала, что моя сестра – это все, что у нее осталось, – добавила Маеве. – Теперь Бренна тоже ушла. Кейлин удручена одиночеством. Кайна была хорошей женой и матерью. Они жили дружной семьей.
– Да, – сказала Сира. – Подумай, Берикос, как бы ты себя чувствовал, если бы все, кого ты любишь и кем дорожишь, вдруг исчезли и ты остался один? Для Кейлин никто никогда не заменит тех, кого она потеряла, но мы должны помочь ей смириться со своей судьбой и начать новую жизнь.
– Девчонке следует научиться придерживать свой язык, – ответил Берикос, все еще уязвленный грубыми словами внучки. – Ты должна получше обучить ее манерам добунни. В следующий раз я накажу ее, – пригрозил он, посмотрев туда, где на некотором расстоянии от них, у могилы Бренны, стояла скорбная фигура девушки. Затем Берикос покинул обеих жен, направившись в зал, где вскоре должен был начаться праздник Нового года.
Сира в отчаянии покачала головой.
– Они так похожи, – сказала она. – Кейлин может быть такой же прямолинейной, как Бренна, но упряма, как Берикос. Они опять столкнутся, можешь не сомневаться.
– А Бриджит попытается как-нибудь отомстить, – беспокоилась Маеве. – Еще ни разу не бывало так, чтобы ее публично оскорбили и чтобы при этом Берикос не защитил ее, показав явное пренебрежение.
В этот вечер Кейлин помогала Сире готовиться к Новому году. Бриджит, учитывая положение мужа, оделась с особой тщательностью. Ее алая туника была вышита золотом у ворота и на рукавах. На тонкой шее красовалось изящное золотое ожерелье, отделанное филигранью и покрытое красной эмалью. В ушах – жемчужные серьги. Длинные черные волосы распущены и схвачены вокруг лба лентой, украшенной золотом и жемчугами. Она следила за своей противницей, обдумывая план мести. Все, что приходило ей в голову, не устраивало ее. Очевидно, момент неподходящий, но, когда он придет, она, конечно, будет знать, что делать. А пока она привяжет к себе Берикоса так крепко, что он будет согласен со всем, что бы она ни пожелала, и тогда наступит время для мести.
Берикос, стараясь умаслить свою молодую жену, сказал:
– Я хочу поделиться с тобой секретом, Бриджит. – Он наклонился к ней поближе и почувствовал возбуждающий аромат, который исходил от нее.
– Расскажи мне, – шепнула она, соблазнительно надув красные губки, – а потом я открою тебе свой секрет.
– Я послал в Саксонию за воином, чтобы он приехал и поучил наших мужчин военному искусству, которое они подзабыли. Если все произойдет так, как я задумал, следующим летом мы сможем вернуть земли добунни, захваченные римлянами. Легионы ушли и больше не вернутся, а после них остались только крестьяне да толстые торговцы. Мы уничтожим их. Они думают, кельтские племена поставлены на колени, но мы докажем им, что это не так, Бриджит. Мы вернем все, что нам принадлежит, мечом и огнем! Наш успех вдохновит других вернуть свои земли. Британия снова будет нашей. Все будет как в старые времена, моя красавица. А что ты мне скажешь?
– Помнишь цыган, которые приходили на праздник Лага? Так вот, одна моя служанка узнала от них секрет, как доставить тебе такое удовольствие, о котором ты никогда не мечтал, мой господин. – Ее голос затих, а его сердце учащенно забилось. – Все это время я старалась в совершенстве научиться этому приему и наконец овладела им. Этой ночью я покажу тебе. Не пей лишнего, Берикос, или мои усилия пропадут даром. – И она призывно облизнула губы.
Он отодвинул бокал в сторону.
– Пойдем сейчас, – сказал он.
– Но если ты уйдешь, праздник может закончиться, – слабо запротестовала она. – Еще рано, Берикос. Давай немного подождем, прошу тебя.
– Новогодние костры догорели, – ответил он. – Однако мой костер горячо пылает для тебя, Бриджит, жена моя.
– Не торопись, мой господин. – Бриджит победно улыбнулась. – Не лучше ли немного подождать? – Она крепко поцеловала его в губы.
– Сегодня днем моя внучка намекнула мне, что я уже не юноша, – мрачно заметил Берикос. Он встал и потянул Бриджит за собой: – Пойдем! Ночь близится к концу.
Они покинули зал, и Сира с горечью улыбнулась:
– Бриджит напоминает нам еще раз, кто управляет старым жеребцом, ведущим за собой это стадо.
– Интересно, что она сделала, чтобы заставить его уйти так рано? – спросила Маеве.
– Предложила поиграть в любовные игры, можешь не сомневаться, – ответила Сира. – У него всегда был зверский аппетит на женскую плоть. Желание у него, конечно, большое, но что он может сделать со своим возрастом?
– В тебе говорит ревность, – изумилась Маеве.
– А в тебе? – сказала Сира. – Я, может быть, считаюсь старой женщиной в силу моих лет, но почему бы моим желаниям не быть такими же горячими, как у Берикоса? Я бы не возражала, если бы он пришел в мою постель сейчас или потом. Он всегда был хорошим любовником.
– Да, был, – согласилась Маеве. – А сейчас, поскольку мы постарели, никто нами не восхищается и не попросит разрешения Берикоса разделить с нами постель. Так одиноко!
– Вспомни, когда мы были помоложе, – сказала Сира, – Берикос так гордился тем, что другие мужчины, приезжавшие с визитом, желали его жен. Ему всегда доставляло огромное удовольствие проявлять свое гостеприимство в наших постелях. Но и он имел свою долю у прибывших женщин. Помнишь, как трое вождей из соседних племен приехали заключать договор и прельстились нами?
Маеве засмеялась, вспоминая:
– Да! Они прибыли одни, чтобы никто не знал об их приезде. Берикос постарался предложить нас, а сам остался без пары на ночь. У Бренны скоро должна была появиться Кайна, и она не могла быть с ним. А остальные женщины были его родственницами. О, как давно это было!
– Да, очень давно, – подтвердила Сира. – Старые обычаи отмирают, сейчас мужчины не хотят делить с кем-либо своих женщин, как раньше. Это плохо, не правда ли? Можно предохраниться от нежелательной беременности, однако ребенок от благородного мужчины всегда считался даром Божьим. Должна признать, что теперь редко появляется возможность получить удовольствие от разнообразия.
С приближением зимы дни становились короче. Солнце вставало позже, а садилось, если сравнивать с летом, примерно в середине дня. Сира и Маеве решили навестить своих сыновей и внуков в других деревнях, прежде чем выпадет снег. Когда они собрались в деревню, где жила семья Бодвока, к ним присоединилась Нуала.
– Ты идешь только потому, что там сможешь переспать с ним, – поддразнивала Кейлин свою кузину. – Ты что, хочешь заиметь большой живот до будущего праздника костров? (Праздник костров был традиционным временем бракосочетаний среди кельтских племен.)
– Если у меня появится большой живот и мы в конце концов поженимся, больше всех будет рад Бодвок и его семья. Они поймут, что я плодородное поле, а у Бодвока хорошие семена. У наших людей, Кейлин, это не считается позором. У британцев не так, верно? Твоя кровь перемешана, но я думала, ты последуешь обычаям добунни.
– Мы соблюдаем многие обычаи кельтских народов, Нуала, – сказала Кейлин, – но у римлян девушки вступают на брачное ложе девственницами. Кажется, британцы также придерживаются этого обычая.
– Жаль, – заметила Нуала. – Как же можно доставить удовольствие своему мужу, если не знаешь, как это делается? – Затем ее голубые глаза расширились от неожиданного открытия. – У тебя никогда не было мужчины, Кейлин? – спросила она, потрясенная. – Даже Корио? О, когда я вернусь от Бодвока, я найду способ убрать пробел в твоем образовании, дорогая кузина. Конечно, очень хорошо уметь читать, но женщина должна знать намного больше, чтобы доставить удовольствие мужчине в постели.
– Не думаю, что мне хочется спать с мужчиной, – заявила Кейлин.
– Весной тебе исполнится шестнадцать, кузина, – сказала Нуала. – Я расскажу тебе все, что надо знать, а потом мы найдем хорошего мужчину для практики. Бодвок вполне подойдет!
– Но ты же собираешься выйти замуж за Бодвока! – возбужденно воскликнула Кейлин.
– Я не ревнива. К тому же ты не любишь его. Он изумительный любовник, Кейлин. Просто превосходный для первого раза! Уверена, он будет счастлив помочь нам в этом деле.
– Не знаю, смогу ли я сделать это, Нуала. Я воспитывалась не так свободно, как ты. Это не по мне, – сказала Кейлин.
– Когда двое по взаимному согласию занимаются любовью, мы не считаем это чем-то плохим, – пояснила Нуала. – Нет вреда в том, чтобы давать и получать удовольствие. Твоя мать, конечно, была уже не девственницей, когда выходила замуж за твоего отца. – Она похлопала по плечу свою явно огорченную кузину. – Мы поговорим с тобой об этом, когда я вернусь из деревни Карвилиуса.
Мать Кейлин никогда не говорила ей такие вещи. И Бренна никогда не рассказывала об этом. В то время как многие девушки ее возраста, и даже моложе, вели разговоры о таинствах любви, Кейлин не проявляла особого любопытства. Ни один мужчина не был для нее достаточно привлекательным, чтобы возбудить ее интерес. Она выросла, у нее появились маленькие упругие груди два года назад, но она никогда не считала, что должна вести жизнь взрослой женщины. И вот теперь оказалось, что должна.
Сира и Маеве проявили особое старание в поисках мужа для нее. Их цель была известна: ей нужен защитник. Берикос едва терпит Кейлин и при первой возможности постарается избавиться от нее. У Кейлин больше нет семьи. Правда, Сира и Маеве присматривали за ней, но мало ли что может случиться в их отсутствие?
– Держись подальше от деда, когда мы уйдем, – предупреждала Сира в день отъезда. – Бриджит все еще хочет отомстить тебе, и она попытается, особенно когда здесь никого не будет, чтобы защитить тебя. Ты уверена, что не хочешь пойти с нами, детка? Тебя с радостью встретят.
Кейлин покачала головой:
– Вы так добры, но мне надо побыть наедине со своими мыслями. У меня не было времени с той поры, как я появилась здесь. Я постараюсь не попадаться на глаза Берикосу, обещаю тебе, Сира. Я не хочу, чтобы он отрекся от меня, как от моей матери. Она по крайней мере ушла к моему отцу, а мне куда идти?
– Не беспокойся, рабы заготовили ему мясо впрок, они хорошие работники. У тебя не будет проблем с готовкой. Желудок и член – вот главное в его жизни сейчас. Ты позаботишься о желудке, а Бриджит – об остальном, – наставляла ее Сира с брезгливым выражением лица.
Кейлин засмеялась:
– Если бы Берикос услышал тебя, он сказал бы, что ты говоришь, как Бренна. Я уверена. Не беспокойся, я буду следить за рабами как надо.
Два дня все шло хорошо, а утром третьего дня в зал вошла возбужденная Бриджит.
– Где Сира? – спросила она у Кейлин, которая в одиночестве работала за ткацким станком.
– Ушла два дня назад навестить своих сыновей, – вежливо ответила Кейлин. – Разве вы не знали, госпожа?
– Знала? Откуда мне знать? Кто-нибудь говорил мне об этом? – возмущалась Бриджит. – Тогда Маеве! Найди Маеве! – потребовала она возбужденно.
– Маеве тоже ушла, – ответила Кейлин.
– О боги! Что мне делать? – вскричала Бриджит.
Кейлин с трудом сдерживалась. Казалось, Бриджит искренне расстроилась. Неожиданно для самой себя Кейлин услышала свой голос:
– Могу я чем-нибудь помочь, госпожа?
Голубые глаза Бриджит сузились, и она, задумавшись, посмотрела на Кейлин.
– Ты умеешь стряпать? – спросила она наконец. – Можешь приготовить небольшой праздничный стол сегодня вечером? Берикос принимает важного гостя. Мы должны быть особенно гостеприимны. – Она покраснела и затем призналась: – Я не умею стряпать, во всяком случае, не могу приготовить нужные блюда.
– Я хорошо готовлю и с помощью рабов подам ужин, достойный важного гостя, госпожа, – сказала Кейлин.
– Тогда сделай это! – жестко приказала Бриджит. – И получше, сучка, или в этот раз я скажу твоему деду, чтобы он наказал тебя за твою наглость. Сейчас никто не защитит тебя. – Она повернулась и поспешно вышла из зала, шурша полами своего желтого платья.
«Мне надо было уйти с Сирой и Маеве, – подумала Кейлин. – Тогда бы ей не поздоровилось. Можно представить, что в этом случае подумал бы Берикос о своей красивой молодой жене! Неблагодарная сука! Я, конечно, все сделаю, но только ради Сиры, она так добра ко мне».
Кейлин поспешила на кухню, которая располагалась сразу за залом, дала указания слугам приготовить густую похлебку из чечевицы с бараниной и стала наблюдать, как рядом на вертеле на медленном огне жарится говядина. На углях тушились капуста, репа и лук. Свежие булки, испеченные днем, были хороши с маслом и сыром. Кейлин вытерла до блеска дюжину яблок и красиво уложила их в отполированную медную вазу. В зале она поставила их на стол для гостей, похвалив юную рабыню, которая только что закончила натирать его воском. Огромный стол был гордостью и радостью Сиры. Она упивалась тем, что в других залах столы изношенные и исцарапанные ножами и бокалами, а в ее зале стол сиял как новый. Рабыня принесла тяжелые медные подсвечники.
– Хозяйка всегда ставит их для важных гостей, – сказала она.
Кейлин поблагодарила девочку и поставила подсвечники на стол. Затем взяла у служанки большие толстые свечи и осторожно насадила их на металлические шипы. Потом отошла и улыбнулась. Стол выглядел так, как будто его накрывала Сира. У Берикоса не будет причин для недовольства.
Внезапно Кейлин ощутила, что кто-то наблюдает за ней. Она обернулась и, оглядев зал, увидела высокого мужчину. Даже на расстоянии Кейлин поймала его дерзкий взгляд.
– Кто это? – спросила она рабыню.
– Это гость вашего деда, – прошептала девочка. – Саксонец.
Кейлин повернулась и спустилась с помоста. Не торопясь, она подошла к мужчине.
– Что я могу сделать для вас, господин? – вежливо спросила она, даже не подумав, говорит ли он на латыни.
– Я хотел бы попросить разрешения посидеть у вашего огня, госпожа, – последовал ответ. – День сегодня холодный, а мне пришлось проделать длинный путь.
– Конечно, идите к огню, – ответила Кейлин. – Я принесу вам бокал вина, хотя вы, наверное, предпочитаете пиво.
– Благодарю за вино, госпожа. Могу я спросить, с кем имею честь разговаривать? Я не хотел бы никого обидеть в этом доме.
– Я Кейлин Друзас. Извините за столь скромный прием, но госпожа Сира, хозяйка этого дома, отправилась навестить своих внуков до того, как выпадет снег. Мы не знали о вашем приезде, иначе она бы не уехала. Хорошо ли позаботились о вашей лошади, господин? – Кейлин налила немного вина в серебряный бокал, украшенный темно-зелеными агатами, и протянула его огромному саксонцу. Раньше она никогда не видела таких больших мужчин. Он был даже больше, чем кельты, которых она знала. Его одеяние отличалось от привычной ей одежды: красные штаны и темно-синяя туника, из которой его грудь грозила вырваться наружу при каждом вдохе.
– Благодарю вас, о моей лошади позаботились слуги вашего деда. – Он осушил бокал и вернул его с ослепительной улыбкой. У него были крупные, изумительно белые зубы.
– Еще? – вежливо спросила девушка. «Ах, какие у него красивые золотистые волосы», – подумала она. Прежде Кейлин никогда не видела волос такого цвета.
– Нет, пока достаточно. Благодарю вас. – Ослепительно синие глаза, синие, как летнее небо, смотрели на нее.
Кейлин покраснела. Этот человек тревожил ее.
– Вульф Айронфист[1], – представился он.
– Ваше имя звучит очень грозно, господин, – ответила она.
Он по-мальчишески усмехнулся.
– Меня начали так звать, когда я был еще подростком, потому что мог разбивать орехи одним ударом кулака, – сказал он посмеиваясь. – Позже, однако, я получил другое имя, когда вступил в легионы цезаря в Рейнских землях, где я родился.
– Вот почему вы говорите на нашем языке! – вырвалось у Кейлин, и она опять покраснела. – Простите, я слишком несдержанна, – смутилась она.
– Нет, – сказал он. – Вы прямолинейны и честны. В этом нет ничего неприличного, Кейлин Друзас. Мне это нравится.
Ее щеки запылали, когда его губы произнесли ее имя, но любопытство было сильнее застенчивости.
– Зачем вы приехали в Британию? – спросила она.
– Мне сказали, в Британии есть перспектива. Земля! На моей родине остался никем не востребованный небольшой участок. Я провел десять лет в легионах, а теперь хотел бы осесть, заняться земледелием на своей собственной земле и растить детей.
– Вы женаты?
– Нет. Сначала земля, а потом жена или две, – заявил он, не скрывая своей практичности.
Кейлин застенчиво улыбнулась и подумала, что саксонец – самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела. Затем, вспомнив о своих обязанностях, она сказала:
– Вы должны извинить меня, господин. Так как госпожа Сира ушла, кухня поручена мне. Мой дед очень беспокоится по поводу еды и любит ее с пылу с жару. Оставайтесь у огня и устраивайтесь поудобнее. Я послала за Берикосом, чтобы сообщить ему о вашем прибытии.
– Благодарю вас за доброту и гостеприимство, госпожа.
Кейлин поспешила из зала и послала первую попавшуюся служанку за хозяином. Затем вернулась на кухню проследить за последними приготовлениями к обеду, попросила приготовить кувшины с вином, пивом и медом для вечернего застолья. Она попробовала похлебку и приказала повару добавить еще немного чесноку. Говядина шипела на огне, издавая аппетитный запах.
– Я послала человека к реке проверить сети, маленькая хозяйка, – сказала ей повариха. – Он обнаружил двух прекрасных жирных окуней. Я нафарширую их зеленым луком и петрушкой и зажарю на углях. Пусть будет лучше больше, чем меньше. Мне говорили, что саксонец-гигант долго путешествовал верхом. Думаю, он хочет есть.
– Этого хватит, Орна? – беспокоилась Кейлин. – Берикос разозлится, если решит, что мы не уважили гостя. Я никогда раньше не готовила для такой важной персоны и не хочу опозорить Сиру и всех добунни.
– Хватит, хватит, маленькая хозяйка, – успокоила девушку краснощекая повариха. – Вы приготовили ужин на славу. Прекрасная густая похлебка, говядина, рыба, овощи, хлеб, сыр и яблоки. Это очень хорошая еда.
– А окорок у нас есть? – громко поинтересовалась Кейлин и, когда пухлая Орна кивнула утвердительно, сказала: – Тогда надо получше подать его. Да, и свари еще дюжину яиц. А груши! Я положу их с яблоками. И пожалуйста, позаботься, чтобы было побольше хлеба, Орна.
