Бертрис Смолл
Радуга завтрашнего дня

Полная версия

© Bertrice Small, 2002

© Перевод. Т.А. Перцева, 2002

© Издание на русском языке AST Publishers, 2015

* * *

Посвящается Этану Элленбергу, моему агенту, Уолтеру Закариусу, моему издателю, а также Стивену Закариусу, который, возможно, способен сладкими словами заманить утку на сковороду.

Спасибо вам, джентльмены!

Пролог

Великобритания

1642–1650 годы

Летом года 1642-го от Рождества Христова король и парламент начали готовиться к войне, причем каждый собирал собственное войско. Над Англией сгущались тучи, и в любую минуту должна была разразиться гроза. Члены парламента желали, чтобы Карл Стюарт раздавал должности министров и высших государственных чиновников исключительно с их одобрения. Требовали полного контроля над армией. Намеревались реформировать английскую церковь, изгнать всех епископов и самим управлять всеми церковными делами. Желали участвовать в воспитании королевских отпрысков. И чтобы оправдать свои требования, приводили длинные цитаты из Библии. Но при этом, подобно большинству политиков, забывали одно из строжайших наставлений Иисуса Христа – «воздавать Богу Богово, а кесарю – кесарево». Совершенно ясное предупреждение роду человеческому о необходимости отделить дела церкви от государственных. Но парламент, искренне считавший, что лишь он один имеет право говорить от имени Господа, оставался глух к словам Сына Божьего.

Король, однако, твердо верил, что власть ему вручил прямо из рук в руки какой-то небесный клерк, и всеми силами цеплялся за право помазанника Божьего, доставшееся по наследству от предков: Стюартов и Тюдоров. К несчастью, члены парламента не менее твердо верили, что Создатель на их стороне. Согласись монарх на их требования, они стали бы единственной правящей силой в государстве. Как только гражданская, военная и религиозная власть, подкрепленная немалым богатством некоторых членов палаты лордов, окажется у них, они будут править всей Англией! И если Карл Стюарт сложит оружие, наверняка окажется всего лишь бесполезным украшением, чем-то вроде покорной марионетки. Поэтому сама мысль об этом была нестерпима королю. Но ни одна из сторон не шла на компромисс.

В стране разгорелось пламя гражданской войны. В 1647 году, когда все было кончено, королеве с детьми удалось укрыться во Франции. Король оказался пленником – сначала парламента, потом «круглоголовых» Оливера Кромвеля. Он сумел бежать на остров Уайт, где попытался вести переговоры с парламентом и одновременно со своими союзниками в Шотландии. Обожая интриги, король также любил поторговаться. Находясь в относительной безопасности замка Кэрисбрук, он, словно паук в паутине, плел заговоры, занимался махинациями, строил планы. Тем временем шпионы приносили ему ободряющие вести о недовольстве народа парламентской армией, с каждым днем становившейся все наглее и бесчеловечнее.

Обрадованный кажущимися несогласием и распрями между врагами, Карл проводил обычную выжидательную политику и вел себя так, словно вся Англия по-прежнему находилась в железном королевском кулаке и под его личным контролем. Настала зима. Шотландцы послали в Кэрисбрук своих представителей. Они обещали, что их армия поднимется в поддержку Стюарта, если тот гарантирует, что последователей пресвитерианской церкви больше не будут преследовать, а в правительстве отныне будут заседать не только английские, но и шотландские аристократы. Парламент, неожиданно сообразив, что Карл ведет двойную игру, опасался, что помощь шотландцев приведет к возобновлению гражданской войны. Поэтому «умеренные» члены парламента обратились к шотландским пресвитерианцам с предложением союза. Тем временем король подписал опрометчивый договор с шотландцами. Разгневанный парламент проголосовал за низложение короля и отказался искать дальнейших соглашений. Однако по всей Англии росло недовольство – не монархом, а парламентом и его армией, правившими с неоправданной жестокостью. Теперь уже народ ополчился на парламент. Многие дворяне, ранее поддерживавшие реформы, выказывали явную неприязнь к узурпаторам.

В апреле Уэльс стал новым очагом мятежа. Король тем временем ухитрился скрепить союз между своими английскими сторонниками и шотландцами. И те и другие резко возражали против вмешательства военных в дела правительства. Началась вторая гражданская война, ознаменованная мелкими местными восстаниями в Уэльсе и вторжением шотландцев в Англию.

Вскоре, однако, выяснилось, что король и его приверженцы недооценили своих противников. В самой Шотландии пришлось заключать отдельное соглашение между роялистами, пресвитерианцами и ковенантерами, то есть теми шотландцами, которые поддерживали ковенант, договор пуритан с англичанами, направленный на защиту кальвинизма и независимости Шотландии и подписанный в 1643 году. К тому времени, когда все было наконец улажено, уже наступил июль. Валлийские бунты были беспощадно подавлены. И если бы шотландские войска двигались быстрее, наверняка одержали бы блестящую победу, ибо в три раза превосходили англичан по численности. Но бездарные полководцы и плохое снабжение дали англичанам время собраться с силами. 17 августа 1648 года под городком Престон, что в графстве Ланкашир, разгорелась великая битва. Хорошо обученные английские войска буквально смели кавалерию и пехоту шотландцев и в непогоду, под проливным дождем, упорно преследовали их, пока обессиленный враг не сдался. В этот день Оливер Кромвель взял в плен десять тысяч солдат, и многих казнили по его приказу.

Возмущенные поведением Карла I, фанатики в правительстве и армии взяли власть над парламентом и немедленно изгнали тех, кто придерживался умеренных взглядов, а также разогнали всю палату лордов. Потом нагло потребовали притянуть короля к суду за мнимые преступления против английского народа. Карл Стюарт был объявлен виновным по всем пунктам и обезглавлен в тридцатый день января года 1649-го. Наследник английского трона, живший при дворе сестры, королевы Голландии, узнал о казни отца несколькими днями позже, когда управитель с почтительным поклоном обратился к нему «ваше величество». Второй Карл Стюарт немедленно разразился слезами и не мог успокоиться целую неделю. И немудрено: новому королю было всего восемнадцать лет. Однако шотландский парламент немедленно провозгласил его королем Шотландии. При всех симпатиях к Англии шотландским ковенантерам вовсе не понравилось известие о том, что король Шотландии и Англии был казнен без их разрешения. Они были готовы принять Стюарта на определенных условиях, ни одно из которых не подходило роялистам. Последовало почти полтора года препирательств. Карл II высадился в Шотландии 23 июня 1650 года, едва ускользнув от английского флота, посланного, чтобы захватить его в плен и привезти в Лондон, на казнь.

Задержка в его прибытии была вызвана нежеланием подписать национальный ковенант, то, на что отец так и не согласился. Ковенант, помимо всего прочего, предполагал торжество пресвитерианской церкви по всей стране и запрет на все остальные, особенно англиканскую и католическую. Отменялась также церковная иерархия, епископы лишались сана. Король, сам прихожанин англиканской церкви, подписывал договор весьма неохотно, без всякого намерения выполнять его, о чем многие подозревали. Но если он хотел вновь завоевать Англию, ему требовались союзники и надежная база. И твердая власть над Англией. Поэтому он был готов на все, чтобы достичь цели.

Шотландский парламент славился упрямством и близорукостью, но члены его были отнюдь не глупы. И крепко держали в руках молодого английского короля. Дошли даже до того, что изгнали его духовников и ближайших друзей. Четверо священников-пресвитерианцев почти круглые сутки читали ему проповеди.

Только когда Оливер Кромвель имел глупость попытаться этой же осенью вторгнуться в Шотландию в попытке захватить одновременно власть над страной и короля, шотландский парламент собрал войско. Только тогда второй Карл Стюарт увидел крохотный лучик надежды.

Но, к сожалению, и он скоро погас. Молодого короля ждало жестокое разочарование.

Часть первая
Наследница Брей

Глава 1

Шотландия

Позднее лето и осень 1650 года

Сидя у огня, она вспоминала каждое слово, каждую фразу того спора.

– Ты совершенно рехнулся, старик! – напустилась герцогиня Гленкирк на мужа, с которым прожила в любви тридцать пять лет. Жасмин Лесли не помнила себя. Да что там говорить, она никогда в жизни так не злилась! Бирюзовые глаза сверкали негодованием. – Что общего у тебя со Стюартами, черт побери? Ушам своим не верю! Как ты мог решиться на такую авантюру?!

– Молодой король нуждается в помощи всех преданных шотландцев, – упрямо твердил герцог, хотя жена знала, как терзают его угрызения совести из-за происходящего в стране.

– Но мы даже не знаем короля, – возразила тогда Жасмин, пытаясь взять себя в руки. Подведя мужа к диванчику у камина, она села рядом с ним и любовно взъерошила снежно-белые волосы. – Джемми, будь же разумным! Прошло свыше тридцати лет с того времени, когда мы в последний раз были при английском дворе. Тогда еще правил король Яков. Повсюду был мир. Потом он умер, и с тех пор бедный Карл Стюарт не уставал делать одну ошибку за другой. Это он вверг не только Англию, но и Шотландию в бесплодную рознь. Сколько невинных жизней принесено в жертву в этой религиозной битве! Если бы все можно было уладить, их гибель была бы оправданна, но эта свара никогда не разрешится! Сторонники англиканской церкви тянут в свою сторону. Пресвитерианцы – в свою, и Боже спаси нас от фанатиков-ковенантеров! Пойми, тут не будет победителей. Не лучше ли следовать главному закону Лесли из Гленкирка: никогда ни во что не вмешивайся? Самое главное – сохранить клан. Ты отвечаешь за своих людей.

– Но парламент в Эдинбурге объявил Карла Второго королем Шотландии, – настаивал герцог.

– Ха! – фыркнула Жасмин. – Слушай, Джемми Лесли, можно подумать, ты плохо знал короля Якова! Сколько лет был рядом с ним? Считай, с самого своего рождения. Недаром его называли мудрейшим глупцом во всем христианском королевстве, ибо он был хитрым умным человеком, умевшим стравить своих врагов и тем самым обеспечить себе полную безопасность и спокойную жизнь. Его сын, покойный король Карл, которого мы не видели с той поры, когда он был еще совсем молодым и неопытным юнцом, тогда еще находился в тени своего старшего брата Генриха. Тот Карл был упрямым, надменным, исполненным сознания собственной значимости и абсолютно уверенным в своей правоте. Именно он и обрушил на Англию гражданскую войну.

– Но и ковенантеры не пошли на компромисс, – напомнил жене Джеймс Лесли. – Чем они лучше короля?

– Согласна, – кивнула Жасмин, – но обязанностью короля было показать им путь к компромиссу, только он в своей гордыне ничего не желал знать. Право помазанника Божьего снова затмило в его глазах здравый смысл.

– Но ведь теперь над нами властвует совсем другой Карл Стюарт! – не уступал герцог.

– Да, старший сын Карла, чья мать – французская принцесса. Знаю, что после смерти герцога Бакингема между королем и женой воцарились мир и согласие. Их преданность друг другу прославилась по всей стране. Только, на беду, королева отнюдь не отличалась ни умом, ни сообразительностью. Этот Карл – дитя их любви. Весьма сомневаюсь в силе его характера и порядочности.

– Но почему? – удивился герцог.

– Потому что король подписал ковенант, хотя мы с тобой прекрасно понимаем, что ему и в голову не приходит следовать букве и духу этого постыдного документа, – откровенно заявила Жасмин. – Ему нужны союзники и поддержка в завоевании Англии, и он думает найти все это в Шотландии. Но ничего не выйдет. Не сейчас. И вряд ли когда-либо.

– А пока, – молвил герцог, – англичане готовятся ступить на священную землю Шотландии. Всех верных шотландцев призывают на битву за нашего короля и страну. Кровь Христова, Жасмин! Мои дальние родственники попросили меня собрать пехотинцев и кавалеристов! Как я могу им отказать? Это навлечет бесчестье на имя Лесли, и я на такое не пойду.

– Твои дальние родственники? Значит, Александр Лесли, граф Ливен, и его брат Дэвид? Те самые Лесли, которые выдали короля Карла Первого англичанам, когда тот искал убежища на родине? Разве это не бесчестье для рода Лесли? Позор! И почему ты вдруг стал слушать подобных негодяев? Кроме того, графство Гленкирк намного древнее графства Ливен. Если ищешь предлога отказаться, сошлись на свои годы. Ведь тебе, что ни говори, уже семьдесят два!

– Александр Лесли моложе всего на два года. Кроме того, не ему доверят вести армии ковенанта, а его брату, наместнику. Кстати, Дэвид Лесли не намного моложе.

– Ты безумец! – воскликнула Жасмин. – Думаешь, до меня не дошли слухи, что фанатики, которые правят бал в этой земле и называют себя партией церкви, очищают армию от тех, кого считают неугодными Господу?! Они вмешиваются в военные дела и ослабляют нашу оборону, прикрываясь именем Божьим! Имей они хоть каплю здравого смысла, поставили бы неугодных Господу в передние ряды и избавились бы на всю жизнь. Но нет! Теперь они ведут угодную Господу армию на войну. Что за вздор! Ты не можешь и не должен участвовать в этом, Джемми Лесли! Ты седой старик, но я не желаю терять тебя, черт возьми!

– Считаете, мадам, что годы превратили меня в дряхлую развалину? – неожиданно рассердился герцог. – Прошлой ночью, в постели, вы так не думали.

Герцогиня залилась краской, но не отступила.

– Мы годами не имели никаких дел с королевской ветвью Стюартов! И ничем им не обязаны. Весь этот глупый спор из-за религии просто смешон! Ханжество ведет к нетерпимости, милорд, и вы это знаете!

– Король есть король, и он просил нас о помощи, – ответил жене Джеймс Лесли. – Вряд ли твой собственный отец потерпел бы подобное неуважение и неверность своих подданных.

– Мой отец, – спокойно возразила Жасмин, – ни в коем случае не подверг бы опасности себя или своих родственников. Могу я напомнить, милорд, что ваша первая жена, ее двое сыновей и нерожденный младенец погибли от рук ковенантеров, когда те напали на монастырь, в котором она гостила? Они насиловали, терзали, убивали и, наконец, подожгли строения, умертвив невинных женщин и их детей. А теперь, столько лет спустя, ты собираешься взять знамя Гленкирков и отправиться на войну за их дело?!

– Не за них. За Карла Стюарта. Король – мой родственник, – твердо объявил герцог. – Как насчет твоего сына от Стюарта? Он тоже удерет в кусты, покинув кузена? Вряд ли, мадам. Мы все обязаны собраться вокруг короля, чтобы те люди, которые пытаются провозгласить так называемую Английскую республику, поняли, что нам она не нужна. Этим гнусным республиканцам нужно преподать достойный урок. Научить почтительности перед теми, кто выше их по рождению и положению, дорогая Жасмин. Кроме того, здесь, в Гленкирке, нам придется принять ковенант – во имя целесообразности. Нужно показать правительству, что Лесли из Гленкирка лояльны и преданны делу ковенантеров. Тогда нас оставят в покое. А возможно, решат, что я неугоден Богу, и отошлют домой, – закончил он со смешком.

– Я тебе не «дорогая Жасмин»! – бросила разгневанная герцогиня. – Король не имеет никакого отношения к Лесли! И ты ничем ему не обязан! Не позволю вести Патрика на верную смерть! Слава Богу, Адам и Дункан в Ирландии, за много миль от этого сумасшествия!

– Вряд ли Ирландию можно назвать безопасным местом, – сухо заметил герцог. – Кроме того, и Адам, и Дункан искренне приняли ковенант, хотя, побьюсь об заклад, они все еще верны королю.

Жасмин устало покачала головой. Похоже, мужа ничем не разубедить.

– Ты должен помнить, – все же начала она в последней попытке растопить сердце мужа, – что каждый раз, когда Лесли из Гленкирка имеют дело с династией Стюартов, случается беда.

Ее взгляд был устремлен на висевший над камином портрет.

– Дженет Лесли была навеки потеряна для семьи, когда ее отец служил Стюартам. Он вернулся домой, чтобы скорбеть по ней всю оставшуюся жизнь.

– И все же Патрик Лесли получил титул графа на службе у короля Якова Четвертого, – отозвался герцог. – А когда Дженет Лесли много лет спустя вернулась домой, она получила для своего сына графство Ситеан.

– Ее брат, его наследник и он сам вместе со многими членами семьи погибли при Солуэй-Мосс, в битве за короля Якова Пятого, – тут же нашлась Жасмин. – И весь род бы прекратился, если бы Дженет, дожившая до весьма преклонного возраста, не сумела защитить остатки семьи. А как насчет твоей матери? Что как не похоть Стюарта изгнало ее из Шотландии? Бедняжка так и не смогла вернуться на родину и скончалась в Италии. Кто из родных был с ней рядом?! И ты забыл, как бесцеремонно вмешался король в нашу жизнь, когда, обручив нас, тут же передумал и пообещал меня своему тогдашнему фавориту, Пирсу Сен-Дени?! Страшно подумать, как долго мне пришлось скрывать детей от этого безумца и самой находиться в бегах много месяцев после рождения Патрика! Ничего этого не случилось бы, если бы не вмешательство короля!

– И все же, узнав о предательстве Сен-Дени, король пожаловал мне герцогство, – не сдавался Джеймс Лесли.

– Насколько я помню, – отпарировала Жасмин, – в то время он заявил, что это ничего ему не стоит, поскольку у тебя уже есть земли и богатство. Пустой титул, ничего более. И не стоит упиваться никчемным великодушием короля.

Они проспорили до глубокой ночи, но Жасмин так и не удалось одолеть мужа. В конце концов она неохотно согласилась с его решением, но так и не смогла примириться, зная, что он очертя голову бросается в море несчастий. И злилась, что может остановить его, только убив своими руками.

Герцог собрал пятьдесят всадников и сотню пехотинцев. Жена с отчаянной нежностью целовала его на прощание, безошибочным инстинктом чувствуя, что видит его в последний раз.

Вспоминая это теперь, в холодное октябрьское утро, Жасмин снова заплакала.

О том, что произошло потом, рассказал капитан ее личной стражи, Рыжий Хью, уехавший с герцогом. Джеймс Лесли, первый герцог и пятый граф Гленкирк, отправился на юг, послужить Богу, стране и королю. Однако его не отвергли, как неугодного Господу, ибо люди, правившие теперь Шотландией, слишком мало о нем знали. Вернее, знали самое необходимое. Он принял ковенант сразу, с первого же требования. Был верен жене, и даже самые злые языки ничего плохого не могли о нем сказать. Вырастил богобоязненных сыновей и дочерей.

Добравшись до места назначения, он немедленно представился наместнику Шотландии, своему дальнему родственнику сэру Дэвиду Лесли.

– Не знал, приедешь ли ты, – заметил тот. – Ты самый старший из Лесли и много лет не спускался со своих гор. Ты ведь старше моего брата, верно?

– Точно. В следующем году мне исполнится семьдесят три, – кивнул герцог. – Но я не привел своего наследника. Он еще не женат, и моя жена не допустила бы этого.

Дэвид Лесли кивнул.

– Мудрое решение, в котором нет ничего постыдного, милорд. Пойдем, я представлю тебя королю. Парламент не хотел видеть его здесь, но он все равно явился, чем снискал любовь простолюдинов.

Герцог Гленкирк низко поклонился королю, но при ближайшем рассмотрении не нашел в нем знакомых черт Стюартов. Высокий рост – вот единственное, что унаследовал он от шотландцев. Во всем же остальном пошел в мать: черные, как смородина, глаза, темные волосы, смуглая кожа. Настоящий француз. Копия деда, Генриха IV Наваррского. Позже Рыжий Хью утверждал, что в нем не было ни единой знакомой черты.

И только тогда тревога охватила Джемми Лесли. Совесть вновь проснулась в нем, но уже по другому поводу. Зачем он здесь? Из старых полузабытых сантиментов? Из чувства долга? Почему пренебрег главным правилом семьи – не связываться со Стюартами? Ах, как была права Жасмин! Каждый раз, когда в их жизнь входят Стюарты, жди несчастья!

Но как только король заговорил, даже страхи Рыжего Хью исчезли. Он был очарован.

– Милорд герцог! – начал Карл глубоким бархатистым баритоном. – Ваша верность не пройдет незамеченной. – Вы много лет не бывали у двора, но мой кузен герцог Ланди говорит о вас и своей матери часто и с любовью. Пожалуйста, передайте герцогине мое нижайшее почтение.

– Скорблю о вашем отце, ваше величество, – ответил Джеймс Лесли. – Я знал его с рождения и молюсь за его добрую душу.

– По обрядам, предписанным шотландской церковью, надеюсь? – осведомился король, и только очень внимательный слушатель мог бы уловить иронические нотки в его вопросе.

– Совершенно верно, ваше величество, – ответил герцог, снова кланяясь и лукаво поблескивая глазами.

В течение всего августа англичане напрасно пытались прорвать линию обороны шотландцев. Дэвид Лесли сделал все, чтобы его войска удерживали оборону, и англичанам в конце концов пришлось отступить к побережью, чтобы пополнить убывающий провиант. Голод и болезни преследовали их. Число солдат уменьшилось до одиннадцати тысяч – против двадцати трех у противника. Кромвель ретировался в Данбар. Шотландцы преследовали его по пятам, пытаясь загнать в тупик.

Второго сентября шотландцы, вместо того чтобы удерживать выгодную позицию в холмах, окружавших Данбар, спустились на равнину и расположились лагерем прямо перед англичанами, планируя атаковать на рассвете. Но вместо этого англичане напали раньше и первыми. Последовал ужасающий разгром ковенантеров, решивших посадить на трон законного короля. В тот день было убито четырнадцать тысяч солдат. И среди них – Джеймс Лесли, первый герцог и пятый граф Гленкирк.

Увидев труп мужа, Жасмин Лесли словно окаменела. И не проронила ни слезинки, когда хоронила возлюбленного мужа, хотя лично позаботилась о том, чтобы тело обмыли и одели в лучшие одежды. Из деревенской церкви прибыл преподобный мистер Эди, чтобы прочитать над усопшим длинную импровизированную проповедь. После его ухода Жасмин привела англиканского священника, которому когда-то привольно жилось в Гленкирке. После прихода к власти ковенантеров беднягу пришлось изгнать ради безопасности его и Гленкирков. Отец Кеннет проводил Джеймса Лесли в последний путь прекрасными словами из молитвенника, подарка короля Якова, и отпел по обрядам англиканской церкви.

Следующие несколько дней Жасмин провела взаперти в своей комнате.

– Я хочу скорбеть в одиночестве, – объявила она сыну, но через неделю отправилась в Броккерн навестить семидесятисемилетнюю мать.

– Теперь мы обе вдовы, – заметила Велвет Гордон.

– Я приехала попрощаться, – спокойно ответила Жасмин. – Больше не могу оставаться в Гленкирке. Может, и вернусь когда-нибудь, но пока что не желаю здесь находиться.

– Неужели бросишь сына? – возмутилась мать. – Патрик нуждается в тебе. Ему пора найти невесту, жениться, родить наследников и управлять домом. Твой долг – проследить за всем этим.

– Патрику тридцать четыре, мама, и он вполне способен сам найти себе супругу. Он не нуждается в материнских наставлениях, а я должна избавиться от Гленкирка, пока не умерла от тоски. В каждой комнате, в каждом углу меня преследуют воспоминания о Джемми, и я не могу это вынести! Мне необходимо уехать! Вокруг тебя были дети и внуки, которые помогли пережить ужасное время после кончины Алекса. У меня же только Патрик. Патрику я ни к чему. Ему нужны жена и наследник, но он не обзаведется ими, пока я балую и нежу его. С собой возьму Адали, Рохану и Торамалли.

– Патрику давно было пора жениться, – раздраженно заметила вдовствующая графиня Броккерн. – Ты и Джемми разбаловали его и позволяли делать все, что в голову взбредет! Страшно подумать, что тут будет, когда ты уедешь. Советую, Жасмин, не убегай так поспешно!

Но Жасмин попрощалась с матерью, единокровными братьями и их семьями и вернулась в Гленкирк, так и не изменив своего решения. Созвав слуг, прослуживших у нее много лет, она рассказала о намерении покинуть Гленкирк.

– Хочу, чтобы вы отправились со мной.

– Куда же без вас, моя принцесса? – удивился ее управитель Адали. В свои лета он был еще весьма деятелен и твердой рукой правил хозяйством с того момента, как очутился в Гленкирке. – Мы вынянчили вас и вырастили. И останемся с вами, пока великий Бог не разлучит нас.

Жасмин сморгнула невольную слезу. Впервые со дня смерти мужа она ощутила что-то вроде подлинного чувства. До сих пор она казалась каменной статуей.

– Спасибо, Адали, – тихо вымолвила она и повернулась к своим таким же немолодым служанкам: – А как насчет вас, мои дражайшие Рохана и Торамалли?

– Мы поедем с вами, леди, – хором пропели близнецы. – Как и Адали, мы ваши до самой смерти.

Всю свою долгую жизнь Рохана прожила в девицах, а ее сестра вышла за одного из членов клана Лесли. Своих детей у них не было, но они вырастили племянницу.

– Торамалли, ты уверена? – спросила хозяйка. – Что, если Фергюс не захочет отправиться с нами? Ты должна посоветоваться с ним, прежде чем дашь ответ.

– Фергюс поедет, – решительно заявила Торамалли. – У нас нет ни детей, ни внуков, нам не о ком жалеть, а Лили уже в Англии, с леди Отем. Наша маленькая семья состоит из моей сестры и нашего доброго Адали. Мы слишком долго были вместе, чтобы разлучаться теперь.

– Я благодарна всем вам, – кивнула вдовствующая герцогиня Гленкирк. – Завтра начнем собираться.

Днем она поднялась на крышу замка, взобравшись по лестнице, ведущей к парапетам западной башни. Она посмотрела на темнеющее небо. На востоке холодным блеском сверкала вечерняя звезда. Но на западе садилось солнце во всем великолепии неистовых красок. Красно-оранжевые полосы перемежались с резкими мазками пурпурного. Над ними переливалась глубокая синева, испещренная розовыми облаками с золотистыми краями, плывущими к горизонту.

Жасмин вздохнула, обозревая поросшие лесом холмы вокруг Гленкирка. Она была истинно счастлива здесь. Много-много лет. И прожила тут дольше, чем где бы то ни было. Только рядом был Джемми!

И с его смертью Гленкирк вдруг показался чужим. Она осознала, что настала пора уезжать. Неизвестно, вернется ли она когда-нибудь и какие доводы приведет родным, но Гленкирк без Джеймса Лесли уже никогда не будет тем же.

Жасмин снова тяжело вздохнула и повернулась к дверце люка. Если она промедлит, бедняга Адали попытается подняться сюда, чтобы поискать ее.

Бросив последний взгляд на великолепную картину, развернувшуюся перед ней, Жасмин стала спускаться. Нужно еще потолковать с Патриком.

Она нашла сына в парадном зале, у одного из каминов.

– Я решила, что делать. Уеду из Гленкирка, как только соберу вещи, – объявила она, садясь напротив на стул с высокой спинкой.

Патрик Лесли поднял глаза на мать, и та с болью подумала, до чего же он похож на отца. Те же темные волосы и зеленые глаза.

– Куда ты поедешь? – удивился он. – Я не хочу расставаться с тобой, мама! Понимаю, что я уже взрослый, но мы только что потеряли отца. Не желаю и тебя терять!

Он поднес к губам ее руку и нежно поцеловал. Герцогиня проглотила слезы, угрожавшие хлынуть потоком. Ей нужно быть сильной – за себя и за сына.

– У меня есть вдовий дом в Кэдби, – пояснила она. – Там и буду жить. Вспомни, я, кроме всего прочего, еще и вдовствующая маркиза Уэстли. Я люблю Англию, и Богу известно, что климат в Кэдби куда полезнее для моих старых костей, чем в Гленкирке.

– А война, мама? Трудно представить, сколько опасностей там тебя подстерегает!

– Твой брат, маркиз Уэстли, оказался достаточно мудр, чтобы не принимать ничью сторону. Он верен тому правительству, которое сейчас у власти. Кроме того, как все мы, он старается держаться подальше от двора. Да и кто потревожит скорбящую старую вдову?!

– Но ты вовсе не старуха! – воскликнул сын и, улыбнувшись, добавил: – И все больше походишь на нашу грозную мадам Скай.

Жасмин, слегка сжав его пальцы, рассмеялась:

– Мне уже шестьдесят, так что молодость давно миновала. Патрик, ты единственный из моих детей, кто остался в Шотландии. Двое твоих братьев – англичане. Остальные, можно сказать, затерялись в Ирландии. Индия и Отем в Англии, но Фортейн навеки разлучена с нами. Тебе давно пора остепениться. Ответственность за Гленкирк пала совершенно внезапно, но не столь уж неожиданно на твои широкие плечи. Тебе давно следовало жениться. Тебе необходимы жена и наследник.

– Но больше всего мне необходима мать, – заупрямился Патрик. Однако Жасмин, нахмурившись, отняла руку.

– Нет, Патрик. Ты герцог Гленкирк и должен исполнять свой долг. Попытайся понять. Мне нужно ехать в Англию по нескольким причинам. Прежде всего Шотландия для меня слишком грустное место. Во-вторых, я должна быть абсолютно уверена, что Генри Деверелл, муж Индии и мои внуки не ввяжутся в политические и религиозные распри. Знаю, что Чарли, мой Стюарт-с-другой-стороны-одеяла, колеблется, решая, стоит ли встать под знамена своего кузена-короля. Я должна разубедить его, если сумею. И есть еще кое-что, о чем я должна сказать тебе. Никогда – слышишь? – никогда и ни при каких обстоятельствах не связывайся с династией Стюартов. Они опасны, даже когда не желают этого. Ты и без меня прекрасно знаешь историю отношений Лесли и королевской ветви Стюартов. Послушай меня твой отец – сейчас был бы жив. Мы намеренно избегали двора, чтобы защитить тебя и Гленкирк. Ты не знаешь, каковы они, эти Стюарты. Очаровательны, но вероломны. Ты же должен быть верен Богу и своему клану. Делай все, что можешь и должен, для них и для своей семьи. Стюарты обладают невероятным обаянием, но при этом считаются только со своими желаниями и капризами. Оставайся в Гленкирке, здесь ты будешь в безопасности.

– Но что я буду делать без тебя, мама? – тоскливо прошептал Патрик.

Он останется один! За всю жизнь такого с ним никогда не случалось.

– Тебе следует искать жену, Патрик. Гленкирк нуждается в новой, молодой герцогине, – вздохнула Жасмин. – Найди невесту, но прежде убедись, что любишь ее. Возможно, в один прекрасный день я вернусь домой, к тебе.

– Мне не нравится твое решение, мама, – возразил он.

– Жаль. Потому что, дорогой Патрик, тут ничего не поделаешь. Я всегда буду жить своей жизнью, идти своим путем, ни под кого не подлаживаясь. Ты не сумеешь меня остановить, впрочем, и пытаться не будешь. Настало время, сын мой, исполнить менее приятные обязанности, которые приходят с возрастом. Почему ты до сих пор не привел в дом женщину, на которой хотел бы жениться? Сам знаешь, их в твоей жизни было более чем достаточно. Не стану допытываться, сколько бастардов Лесли бегает по округе, – с легкой улыбкой заметила Жасмин.

– До сих пор в женитьбе не было необходимости, – откровенно признался Патрик. – Женщины могут быть до ужаса надоедливы. От них нечего ждать, кроме неприятностей.