В ночь на тридцать первое мая все деревья на Беркли-сквер были украшены яркими бумажными фонариками, превратившими всю округу в волшебную сказку. Карета за каретой медленно въезжали на площадь с широких улиц, и седоки по полчаса ждали очереди, чтобы оказаться у крыльца дома Морганов. Там их встречали многочисленные лакеи в черных с серебром ливреях, помогавшие гостям выйти из экипажа. У дверей ждал статный дворецкий. Другие лакеи провожали господ на второй этаж, где дам приглашали освежиться в большой гардеробной. Такая же комната была приготовлена для джентльменов.
Выходившие из гардеробных гости следовали в бальную залу, в дверях которой стояли хозяин с дочерью, приветствуя вновь прибывших. Их имена объявлял могучий дворецкий с гулким голосом, звеневшим в каждом уголке дома. Поднявшись на две ступеньки, они попадали в залу, где уже толпились самые блестящие представители лондонского света.
Никто не отказался от приглашения на бал мисс Морган. Говорили, что приедет сам Принни, а всего несколько дней назад распространился волнующий слух, что на балу будет объявлено о помолвке мисс Морган, хотя имени жениха никто не знал. Ее постоянно видели в обществе кузины, Сирены Эббот, виконта Пикфорда и их приятелей. На посторонний взгляд, она никому не отдавала предпочтения, так что, если в слухах и была хоть капля правды, тайна все равно осталась неразгаданной.
Леди Беллингем в модном бальном платье цвета полуночного неба, с серебряной отделкой, гордо взирала на собравшихся. Они с мужем были единственными гостями, приглашенными на ужин перед балом. Разумеется, вдовствующая маркиза Роули с дочерью, сыном и глуповатой невесткой тоже присутствовали, но ведь они были родственниками, а вот каким образом за столом оказался герцог Седжуик?! Леди Беллингем сгорала от любопытства, поскольку до нее тоже донеслись слухи о помолвке Аллегры Морган.
– Септимиус, – прошептала она вопросительно, скосив глаза на Куинтона.
– Вы первая все узнаете, Кларис, – тихо ответил он. – Даже родным еще не сообщили. Я и ужин устроил именно для того, чтобы объявить о радостном событии. Вы довольны?
– Еще бы! – обрадовалась леди Беллингем. – Ванесса Тарлтон, мать Куинтона, приходилась мне кузиной. Она старшая дочь маркиза Руффорда. И приданое у нее было такое, которого постыдилась бы даже дочь фермера. Но Чарлз Хантер безумно в нее влюбился с первого взгляда. Прелестное было создание эта Ванесса. Умерла, когда Куинтону было одиннадцать, а его брату Джорджу – шесть. Родила недоношенную девочку и отдала Богу душу. Ребенок скончался несколько часов спустя. Малышку положили в объятия матери и похоронили обеих в одном гробу. Ужасная трагедия! Чарлз допился до смерти после того, как проиграл то немногое, что у него оставалось. Старый Руффорд позаботился об образовании внуков, но он сам был небогат, а почти все его состояние и имение отчуждалось в пользу его старшего сына и наследника. Моя мать была младшей сестрой Руффорда. Квентин горд и благороден, Септимиус.
– Я так и понял, судя по тому, как он ведет себя с Аллегрой. Все это время он был неизменно добр и деликатен с ней. Аллегра, разумеется, никогда этого не признает, но она очень волнуется, сумеет ли стать достойной титула герцогини Седжуик.
– И напрасно! Ваша девочка, Септимиус, прекрасно справится со своими новыми обязанностями, и могу заверить, из нее выйдет истинная герцогиня, – с ободряющей улыбкой заверила леди Беллингем. – Какая удача, Септимиус! Завтра весь Лондон будет гудеть слухами!
И вот сейчас леди Беллингем сидела с самодовольной усмешкой, предвкушая фурор, который произведет в свете сообщение о помолвке. О да, все будут вне себя от изумления! Разумеется, некоторые начнут злорадствовать, утверждая, что герцог женится на деньгах, и так оно и есть. Ее деньги в обмен на его титул. Зато Аллегра Морган будет герцогиней. Женой одного из самых родовитых людей Англии. Куинтон Хантер приехал в Лондон без особых надежд на успех и, слава Богу, сорвал лучший цветок в саду дебютанток. Да и его друзья тоже не промах. Молодой Пикфорд сделал предложение милой Сирене. Граф Астон обручился с Юнис, средней дочерью нынешнего маркиза Руффорда, а Кэролайн Беллингем, племянница леди Беллингем, ухитрилась поймать в свои сети лорда Уолворта. О да, сезон и впрямь был на удивление удачным.
Оркестр на возвышении внезапно заиграл туш, и в комнату торжественно вплыл Принни в паре с Аллегрой. Лорд Морган кивнул музыкантам, и прозвучали первые такты менуэта. Принц поклонился Аллегре. Она изящно присела, открывая бал вместе со своим тучным партнером. Тот двигался на диво легко, и, когда музыка смолкла, гости разразились оглушительными аплодисментами. Принц Георг, известный под прозвищем Принни, в то время мог считаться привлекательным. Его светлые волосы, голубые глаза и розовые щеки нравились многим дамам. С Аллегрой они составляли прекрасную пару. Принц проводил партнершу к лорду Моргану и величественно наклонил голову.
– Благодарю, ваше высочество, – пробормотала Аллегра, снова делая реверанс.
– С позволения вашего высочества, – добавил лорд Морган, – я должен сделать объявление.
– О ее помолвке? – с жадным любопытством спросил Принни, указывая на Аллегру. Лорд Морган с улыбкой кивнул. Принц был немного ребячлив и обожал тайны.
– С герцогом Седжуиком, – тихо добавил лорд Морган, решив ублажить принца-регента.
– Неужели? Прекрасная партия для мисс Морган и еще более выгодная – для Седжуика. Поздравляю жениха и невесту. Седжуик, – обратился принц к герцогу, – теперь, когда вы получили чертовски большое состояние, пора становиться игроком! Подумать только, мало того что красавица, да еще и богатая!
Он довольно хмыкнул, словно этот союз был устроен исключительно его усилиями.
– Итак, Морган, делайте поскорее свое объявление, чтобы можно было наконец сесть за карточный стол!
Лорд Морган снова кивнул музыкантам, игравшим негромкую лирическую мелодию, и, ступив на возвышение, провозгласил:
– Милорды, леди и джентльмены, имею честь и удовольствие объявить о помолвке моей дочери Аллегры с Куинтоном Хантером, герцогом Седжуиком.
По залу прокатился гром аплодисментов, но, прежде чем гости бросились поздравлять жениха с невестой, музыканты заиграли быстрый шотландский танец, и собравшимся пришлось пуститься в пляс.
Сирена, ускользнув от жениха, отвела кузину в сторону.
– Почему ты мне ничего не сказала? – возмутилась она. – Раньше у нас не было секретов друг от друга.
– Хотела, чтобы вы с Оки все это время наслаждались всеобщим вниманием. Признайся я, что обручена с герцогом, об этом наверняка немедленно узнал бы весь Лондон.
– Когда он сделал тебе предложение? – взволнованно прошептала Сирена.
– Герцог с отцом пришли к соглашению несколько недель назад, а потом он поговорил со мной.
– Ты его любишь?
Милое личико Сирены было встревоженным.
– Я едва его знаю, – пожала плечами Аллегра.
– Как же можно выйти замуж за едва знакомого человека? – едва не заплакала Сирена.
– Моя дорогая романтичная кузиночка, он – герцог Седжуик. Как же можно за него не выйти?!
– Какой холодный расчет! – воскликнула Сирена, глаза которой мгновенно увлажнились.
– Нет, обыкновенный расчет. Я должна выйти замуж, дорогая. На таких, как я, женятся только из-за денег. Да я и не верю ни в какие пылкие чувства. Правда, ты и Оки женитесь по любви, но в нашем кругу это почти недоступная роскошь. Уверяю тебя, я вполне довольна своей участью.
– Как я – своей, – подтвердил герцог, присоединяясь к ним. – Пожалуйста, леди Сирена, не стоит так расстраиваться. Обещаю вам заботиться об Аллегре.
– Пойдем, радость моя, я хочу танцевать, – попросил виконт Пикфорд. – Если мы так и будем стоять, поползут слухи и эти девицы объявят на меня охоту, а все по твоей вине, – пошутил он, увлекая Сирену за собой.
– Она очень вас любит, – заметил герцог.
– И я ее, – кивнула Аллегра, беря его под руку. – Наверное, нам стоит последовать их примеру, милорд.
– Я не люблю танцы.
– Я тоже, но это мой бал, и не стоит давать пищу злословию. Представляю, что будут болтать, если мы не присоединимся к танцующим.
– До чего же вы рассудительны, Аллегра! Очевидно, привыкли соблюдать приличия? Вы и в самом деле разумная девушка. Гораздо больше похожи на отца, нежели на мать. Что ж, это хорошо. Зато вы не влюбитесь в другого и не покинете меня.
– Но вы можете влюбиться в другую и покинуть меня, – возразила она.
– Я не верю в любовь, – честно признался герцог. – Любовь приводит к большим бедам и неприятностям, чем отсутствие денег. Поскольку, женившись на вас, я стану богатым человеком, не обремененным химерами любви, вряд ли я когда-нибудь вас оставлю, Аллегра.
– Вы можете изменить свое мнение, когда я примусь восстанавливать Хантерз-Лейр, – поддела его она. – Судя по тому, что я слышала, ремонт будет стоить целого состояния.
Герцог засмеялся.
– Я люблю свой старый дом, но признаю, что им давно пора заняться. Можете делать с ним все, что пожелаете, дорогая. Он ваш. Только оставьте парадную залу для охотничьих вечеринок.
– Согласна, – с улыбкой кивнула Аллегра. – А теперь пойдем танцевать, и пусть все нам завидуют.
– Я и не подозревал, мисс Морган, что вы настолько тщеславны! Трудно ожидать такого от строго воспитанной девушки, но думаю, что тщеславие – не такое уж плохое качество.
– У нас впереди целое лето, чтобы получше узнать друг друга, – напомнила Аллегра. – Надеюсь, мы уживемся. Наш брак будет куда крепче, если мы сумеем стать друзьями.
Потом Куинтон долго думал об этой фразе. Ничего не скажешь, Аллегра и вправду практична, но он чувствовал в ней некую уязвимость, о которой сама она, похоже, не подозревала. Несмотря на ум, образованность и проведенный в столице сезон, в душе она все еще была невинна. Ему отчего-то вдруг захотелось защитить Аллегру от всяческих бед.
Герцог улыбнулся. Ни одному мужчине не устоять перед женскими чарами. Когда в начале вечера он подарил своей невесте кольцо с аметистом в оправе из бриллиантов, она едва не взвизгнула от радости, но вовремя удержалась. Эта детская радость тронула и позабавила Седжуика.
– Какое красивое! Но разве вам по карману подобные вещи? – встревожилась она.
– Это фамильная драгоценность, – успокоил Аллегру герцог. – Одна из немногих, что не ушли за карточные долги. Я выбрал это только потому, что темно-лиловый цвет камня напоминает о ваших глазах.
Девушка от удивления приоткрыла рот, но, тут же опомнившись, поспешно заметила:
– Какой прелестный комплимент, милорд!
Она вытянула руку, любуясь подарком. Герцог поцеловал ее тонкие пальчики.
– Пусть я и не влюблен в вас, Аллегра, но такой красавице совсем не трудно говорить комплименты. Они сами слетают с уст.
– Жаль, что у меня не было такого кольца, когда я представлялась королю. Все остальные девицы, особенно те, кто задирал передо мной нос, позеленели бы от зависти.
– Вы и без того были безупречны, особенно ваш реверанс. Остальные в подметки вам не годились. Ваши манеры поистине достойны герцогини Седжуик.
– Удивительно, как это я не опрокинулась в этом смехотворном наряде! А юбки! Приходилось протискиваться в двери боком. Когда я кланялась, то едва не уселась на паркет со всего размаха! А вырез, по нынешней моде, был таким глубоким, что король Георг наверняка увидел мою грудь до самой талии! Правда, он не возражал против такого зрелища. Что же до парика, который пришлось надеть, поверите ли, Куинтон, он весил как карета, запряженная четверкой! Я думала, у меня шея сломается под такой тяжестью!
– А мне показалось, что голубки, трепещущие крылышками среди бриллиантов, – поистине поэтический штрих, – возразил он, весело блестя глазами.
Аллегра засмеялась.
– Клянусь, сэр, если бы было возможно посадить в прическу живых птиц, некоторые амбициозные мамаши немедленно так и поступили бы. Предпочитаю простоту в одежде.
«Как то платье, которое она надела сегодня», – подумал он, когда они гордо выступали в последнем за вечер менуэте. Платье с высокой талией из кремового дамасского шелка с верхней юбкой из прозрачного золотого газа сидело на Аллегре идеально. Из-под подола выглядывали крошечные золотые туфельки, в темных локонах сверкали ленты из золотистой парчи. На шее и в ушах переливался жемчуг. Несмотря на кажущуюся простоту, туалет выглядел пышно, но в то же время элегантно. Вглядевшись в невесту пристальнее, герцог, пожалуй, впервые понял, как она прекрасна. Он и раньше замечал ее красоту, да и все ему об этом твердили. Целый вечер он слышал от поздравителей одно: богата и красива. Но самому ему в голову не приходило взглянуть на Аллегру поближе.
Личико сердечком, прямой, чуть вздернутый нос, густые черные брови – памятка о валлийских предках, огромные блестящие темно-лиловые, как фиалки, глаза, обрамленные пушистыми ресницами. Нижняя губка полнее верхней… Чувственный рот манил к поцелуям, и Куинтону вдруг захотелось припасть к нему. Для девушки она, пожалуй, высоковата, но при его росте это не имеет значения. Маленькие руки и ноги, стройная фигура, восхитительно округлая грудь. Должно быть, одно такое зрелое яблочко прекрасно поместится в его ладони.
Именно в эту минуту Куинтон представил Аллегру в постели. Честно говоря, он раньше не думал о подобных вещах. Что он будет делать с женой? Она, разумеется, девственна. У него никогда раньше не было девственницы. То, что он ее не любит, ничуть его не беспокоило. Да, он не хранил целомудрия, но во всех случаях речь о любви не шла. Однако на этот раз все по-другому. Аллегра станет его женой. Сможет ли мужчина любить женщину, которой овладел? Сумеет ли жена пробудить в нем желание? Или страсть остынет так же быстро, как вспыхнет? Но как разжечь страсть в невинной девушке? С ней придется быть нежным и бережным.
– Танец закончился, Куинтон, – неожиданно услышал он голос Аллегры. – Пожалуйста, опомнитесь, милорд, иначе все сплетники начнут уверять, что вы обезумели от любви. О чем только вы думаете?
– О том, как я возьму тебя, – вырвалось у герцога, и, к своему величайшему удовольствию, он увидел, как краска бросилась ей в лицо.
– Ох! – выдохнула она, встревоженно прикусив нижнюю губку. – Об этой стороне супружеской жизни я и не подумала.
Когда гости разъехались, он повел ее на террасу, выходившую в сад, усадил на мраморную скамью и сжал маленькую ручку.
– Ты сказала, что хочешь иметь детей, Аллегра.
– Разумеется, – кивнула она.
– В таком случае мы должны будем на деле осуществить наш брак, дорогая, иначе никаких детей не получится, – объяснил герцог, надеясь, что такая откровенность не испугает и не шокирует ее.
– Я не настолько глупа, Куинтон, – резко ответила Аллегра, – и знаю, как зачинаются дети. Нужно быть совершенной идиоткой, чтобы оставаться в неведении относительно этого. Любой девушке все известно, даже если приходится делать непонимающее лицо!
– Но ты сама… – начал он.
– Я сказала, что еще не думала об этой стороне нашего брака, и так оно и есть, но вполне понимаю, что ее не избежать, – усмехнулась Аллегра. – Не торопите меня, сэр. Меня еще ни разу не целовали.
– Это я исправлю, и немедленно, – пообещал герцог, коснувшись ее губ кончиками пальцев. Аллегра широко раскрыла глаза, но Куинтон уже обнаружил, что ее губы нежнее лепестков розы, и осторожно коснулся их своими губами. Она застенчиво ответила на поцелуй, и сладость ее рта ошеломила его, потрясла, вскружила голову.
– Очень мило, – шепнула она, тяжело дыша. – Вы хорошо целуетесь, милорд? Видите ли, это мой первый поцелуй, так что простите мое желание узнать, что думают об этом ваши прежние возлюбленные.
Герцога так и подмывало рассмеяться, но потрясение от ее чистосердечия оказалось сильнее.
– Ни одна из дам, которых я целовал, до сих пор не жаловалась, – выдавил он.
Аллегра вздохнула.
– На это у них ума хватило. Ни одна и слова бы не сказала, разве что вы были бы абсолютно ужасны. Женщины предпочитают мир и согласие. Зачем напрашиваться на скандал?
Герцог почувствовал себя уязвленным.
– Я совершенно уверен, – бросил он, – что лучше меня никто не целуется. С чего это вдруг вам пришло в голову спрашивать?
– О Господи, я задела ваше самолюбие, верно, милорд? Покорно прошу прощения.
Но играющая на ее губах улыбка противоречила извиняющемуся тону.
– Следует ли мне представить список дам, которых ты опросишь? – выпалил он, не в силах успокоиться. Это был ее первый поцелуй, по крайней мере так утверждала она сама. Ей следовало бы трепетать от волнения, вместо того чтобы требовать от него рекомендаций, удостоверяющих его искусство любовника.
Аллегра расслышала раздражение в его голосе, и теперь настал ее черед злиться.
– Мне просто любопытно, Куинтон, – объяснила она. – Меня учили, что любопытство – отнюдь не смертный грех и требует обязательного удовлетворения. Простите, если мой вопрос вас оскорбил. Если собираетесь на мне жениться, боюсь, вам придется к этому привыкнуть.
– Мне также придется привыкнуть к твоей прямоте, – мрачно буркнул он.
Но Аллегра весело рассмеялась:
– Господи, сэр, мы, кажется, уже поссорились, а ведь еще даже не женаты! Бьюсь об заклад, что между Сиреной и Оки царит идиллическое согласие.
– Они влюблены. Предаются сентиментальным мечтам и поют друг другу серенады, – с легким пренебрежением отозвался он.
– А мы равнодушны друг к другу, – кивнула Аллегра. Она не была уверена, что это ее не задевает, но тут же себя одернула. Любовь ведет к измене и горю. Уж лучше просто взаимная симпатия.
– Ты, случайно, не злопамятна по характеру? – осторожно спросил герцог, уже успокоившись. Верх взяло его природное добродушие.
– Бывает, но редко, – усмехнулась она.
– А, так вы здесь, дорогие мои! – воскликнула тетка, выходя на террасу. – Папа ищет тебя, Аллегра, но я вижу, у вас все в порядке. Я так ему и скажу.
Она улыбнулась и поспешно ушла.
– Хочешь встретить со мной восход солнца? – спросил герцог.
– В Лондоне? Такое невозможно, – удивилась Аллегра.
– Можем взять мой экипаж и поехать за город. Время еще есть. Может, Оки и Сирена захотят полюбоваться этим зрелищем вместе с нами.
– Если вы сможете вынести их постоянное воркование и нежности, я согласна.
– Таким деликатным образом ты пытаешься дать мне понять, что предпочитаешь только мое общество? – засмеялся герцог.
– Через несколько месяцев мы станем мужем и женой. Я хочу узнать вас получше, – серьезно ответила она. – Но если вы и впрямь желаете побыть в обществе моей кузины и ее нареченного, я немедленно пошлю за ними слугу.
– Нет, – мягко обронил он, привлекая ее к себе. – Мне бы тоже хотелось узнать тебя получше, Аллегра.
Он смотрел на нее с легкой улыбкой на губах, и ее сердце внезапно заколотилось. Черт возьми, он и вправду красив! Серебристо-серые глаза просто завораживают!
– Твои ресницы гораздо длиннее моих, – выдохнула она. На этот раз ее улыбка стала шире.
– Неужели?
– Честное слово, – прошептала Аллегра, зачарованно глядя на губы, только что подарившие ей первый поцелуй. Большой, четко очерченный рот, способный так нежно ласкать…
– Думаю, что тебя просто необходимо поцеловать еще раз, прежде чем мы поедем встречать рассвет, – перебил ее мысли герцог и снова завладел ее ртом, на этот раз крепко прижав ее к себе.
По спине Аллегры побежали мурашки. На какое-то мгновение она почувствовала себя слабой и беспомощной, но ощущение исчезло так же внезапно, как и появилось. Едва герцог отстранился, она улыбнулась, но не сказала ни слова, сообразив наконец, что мужчины не любят, когда их слишком откровенно расспрашивают о таких вещах, как искусство целоваться. К тому же ей приятно с ним, и разве этого недостаточно?
Пока Аллегра искала отца, чтобы сказать, куда едет, герцог приказал подавать экипаж.
– Какой чудесный вечер, папа! – воскликнула она, входя в библиотеку, где сидели отец и тетка. – Я так тебе благодарна!
– Подумать только, ты станешь герцогиней! – ликовала леди Эббот. – Как вы могли утаить от меня новость, негодники вы этакие!
Она игриво погрозила им пальцем.
– Хотела, чтобы Сирена вдоволь порадовалась за себя. Ты же понимаешь, тетя, что стоило нам с герцогом объявить о помолвке чуть раньше, и никто не обратил бы на мою кузину ни малейшего внимания. Ведь в немалой степени своим успехом во время сезона девушка обязана зависти и восхищению людей, потрясенных твоей удачей! Наверняка многие и помыслить не могли, что младшая сестра маркиза Роули с ее скромным приданым поймает графского наследника! Но красота и очарование Сирены победили! Так почему бы ей не наслаждаться своим триумфом? Узнай же свет обо мне и герцоге, эта новость затмила бы успех моей дорогой кузины.
Олимпия Эббот закрыла ладонью рот, чтобы не заплакать вслух, но справилась с собой и прошептала:
– Я так счастлива, что ты любишь Сирену, как родную сестру!
По ее щекам струились слезы радости.
– Ну-ну, дорогая, – вмешался лорд Морган, осторожно вытирая прозрачную влагу. – Разумеется, Аллегра любит Сирену, и потом, разве ты не заменила мать моему единственному ребенку? Мать, которой у нее не было?
– О-о-о, Септимиус, – всхлипывая, пробормотала добрая женщина.
– Мы с герцогом решили поехать за город и встретить восход солнца, – сообщила Аллегра, гадая, слышат ли они ее, но ответа так и не дождалась, поэтому потихоньку выскользнула за дверь. Пусть побудут вдвоем. Легкого толчка будет достаточно, чтобы отец женился на тетке. Они заслуживают счастья.
Черная карета герцога с прекрасными рессорами оказалась достаточно удобной. В нее была впряжена четверка гнедых с белыми гривами и хвостами. Кучер погнал лошадей по дороге, и вскоре город остался позади. Небо над ними постепенно становилось из черного темно-серым и продолжало светлеть. Скоро на нем показалась первая голубая полоска, становившаяся все ярче. Экипаж остановился на вершине холма, и седоки спустились вниз.
– Подождите здесь, – велел герцог и, взяв Аллегру за руку, повел вперед. На горизонте расцветали розовые, желтые и лиловые ленты, предвестники появления солнца. Наконец им на смену выплыл огромный оранжевый шар, повисший над синеющим вдалеке морем.
Аллегра с наслаждением вдохнула чистый воздух.
– Ах, как хорошо пахнет! Кажется, мы слишком долго пробыли в городе, и я почти забыла, до чего же свеж деревенский воздух. Скорее бы вернуться домой! После свадьбы Сирены сразу же и поедем!
– Тебе не нравится Лондон?
– Почему же, всегда неплохо погостить в столице, но мне совсем не хочется жить здесь постоянно, не говоря уже о том, чтобы воспитывать детей. Детям нужны природа, место, где можно резвиться, майским утром бегать босиком по росистой траве и скакать верхом по лугам.
Она раскинула руки и закружилась в причудливом танце.
– Подумать только, еще несколько недель – и я буду дома!
– Скоро твоим домом станет Хантерз-Лейр, – напомнил Куинтон.
– Он красив?
– Для меня – да.
– В таком случае и я полюблю его, – пообещала Аллегра.
– Пожалуй, я лучше отвезу вас домой, мисс Морган, – с притворной строгостью объявил он. – Солнце уже высоко, а вы проплясали ночь напролет. Кстати, ты прекрасно держалась с Принни. Настоящая герцогиня. Я горжусь твоими манерами.
– Правда? – скучающе обронила она. – Принц довольно красив, но, по-моему, чересчур толст. Видели, с какой жадностью он ест? Удивительно, как это его жилет не лопнул от всех тех устриц, которые он так жадно заглатывал.
– Надеюсь, ты не будешь столь же откровенной с посторонними? – вздохнул герцог.
– Я не так глупа, Куинтон, чтобы публично оскорблять принца, но думаю, что с тобой могу быть честна.
– Всегда, – кивнул он, помогая ей сесть в карету.
На обратном пути она уснула, положив голову ему на плечо. Что за необыкновенная девушка! Может, его брак окажется не таким уж несчастным? Пусть у нее не блестящее происхождение, но она хорошо воспитана, и манеры у нее как у настоящей леди. И несмотря на ребяческое чистосердечие, вовсе не легкомысленна. Просто говорит что думает. Ее отец сказал, что Аллегра привыкла сама распоряжаться своими деньгами, а это, видит Бог, доступно далеко не каждой женщине.
Куинтон Хантер вспомнил слова своей давно почившей дряхлой тетки. Она всегда твердила, что он должен жениться на девушке из семейства, менее знатного, чем его собственное.
– Самое время влить свежую кровь в жилы Хантеров, мальчик, – ворчала она. – Привычка заключать браки между благородными семьями ведет к вырождению. Здоровая, крепкая девушка принесет тебе больше сыновей, чем какая-нибудь знатная худосочная мисс. Помни мои слова, мальчик!
Странно, что они пришли ему на ум именно сейчас, когда он уже помолвлен с Аллегрой Морган.
Куинтон повернул голову, чтобы взглянуть на невесту. Ее темные локоны растрепались. Он осторожно навил на свой палец непокорную прядь и вдохнул нежное благоухание. Аромат сирени, его любимого цветка. Какое удивительное совпадение, что она пользуется этими духами!
За окнами кареты оживал город. Экипаж свернул на Беркли-сквер и остановился перед домом лорда Моргана. Герцог, не в силах удержаться, нагнул голову и поцеловал гладкий лоб Аллегры.
– Ты дома, дорогая. Просыпайся, – шепнул он.
– М-м-м…
Фиалковые глаза медленно открылись и непонимающе уставились на него. Потом взгляд стал осмысленным.
– Я всю дорогу проспала? – ахнула девушка.
Из двери выбежал лакей, чтобы открыть дверцу кареты и помочь молодой хозяйке спуститься. Герцог пошел следом и, проводив Аллегру до вестибюля, поцеловал в лоб.
– Я приеду завтра в три, и мы отправимся на прогулку в моем ландо. Теперь, после официального объявления о помолвке, мы должны ежедневно выезжать вместе.
– Завтра у меня примерка платья подружки невесты, – объяснила Аллегра.
– В три?
– Сама не знаю. Сегодня будет известно.
– В таком случае пришли ко мне лакея с запиской, – попросил он, перед тем как откланяться.
Аллегра побрела вверх по лестнице. В бальной зале все еще трудились горничные и лакеи, снимая украшения. Она поднялась к себе и увидела, что Онор мирно дремлет в кресле перед затухающим огнем.
– Я вернулась, Онор, – окликнула девушка.
Служанка вздрогнула и поспешно вскочила.
– Ой, мисс Аллегра, который же час?
– Почти семь, – ответила та, глянув на часы на каминной полке.
– Утра?! – охнула Онор. – Ужас-то какой! Мисс Аллегра, неужели вы всю ночь протанцевали? Все никак не могу привыкнуть, что вы ночи напролет на ногах. Правда, в городе так принято, но все же…
– Мы ездили за город встречать рассвет, – пояснила Аллегра.
– Кто? Кто был с вами? А ваш отец знает? – засыпала ее вопросами горничная. Онор была на семь лет старше Аллегры и считала себя ее первой защитницей. Как и Аллегра, она родилась и воспитывалась в Морган-Корте и считала молодую хозяйку едва ли не родственницей.
– Ах, Онор, ты ведь не знаешь, а я обещала тебе сказать! Мы с герцогом Седжуиком обручились! Свадьба осенью. Будем жить в Херефорде. Это всего день езды от дома!
– Тот высокородный джентльмен, который испортил вам первый бал? И за него вы собираетесь выйти замуж? Но вы не можете его любить, мисс! Вы едва знакомы! – негодующе выпалила Онор.
– Поэтому и назначила свадьбу на октябрь, а не на июнь, как Сирена. Погостим дома и поедем в Хантерз-Лейр присмотреть за ремонтом и выбрать необходимую отделку. Уверяю тебя, герцог – человек благородный, но он беден. Этот брак сулит нам обоим выгоду. Я стану герцогиней, он получит мои деньги – по-моему, идеальное соглашение. А летом у нас будет возможность познакомиться поближе. Так что после свадьбы сюрпризов у нас не будет.
– Ошибаетесь, мисс. Сюрпризам всегда найдется место, – кисло проворчала Онор, помогая хозяйке раздеться. – Жаль, что вы не влюбились, как леди Сирена и ее молодой джентльмен. Ваша мама вышла за богатство – и видите, что случилось.
– А вот в семье герцога все женились по любви и теперь бедны как церковные мыши, – отпарировала Аллегра. – Зато мы с герцогом вступаем в брак без особых иллюзий. Кроме того, он начинает мне нравиться, и, думаю, я ему тоже. Уверена, что мы станем большими друзьями и наша семейная жизнь будет вполне мирной. А теперь скажи, когда приедет на примерку мадам Поль?
– В одиннадцать.
– Тогда я должна хоть немного поспать, – решила Аллегра. – Разбуди меня в половине одиннадцатого. Принесешь чашку горячего шоколада. Мадам снимет с меня мерки, и я снова лягу в постель. Нужно успеть отдохнуть и одеться до того, как за мной заедет герцог.
– Да, мисс. Только скажите, куда вы собрались, чтобы я успела приготовить подходящий туалет, – попросила Онор.
– Мы проедемся по парку в его ландо. Нас должны каждый день видеть вместе. Пусть завистливые леди и джентльмены любуются нами и сгорают от злости! – хмыкнула Аллегра и закрыла глаза. – О Господи, Онор, как я устала, – пробормотала она, прежде чем заснуть.
Мадам Поль прибыла ровно в одиннадцать часов. Она уже знала о помолвке Аллегры с герцогом Седжуиком и первым делом объявила:
– Я немедленно сниму мерку для свадебного платья, мисс Морган. Вы именно за этим меня пригласили?
– Разумеется, – ответила Аллегра, хотя ей еще в голову не приходило шить подвенечный наряд. – Я приеду в Лондон в конце сентября на последнюю примерку.
– Вздор, мисс, я сама отправлюсь в Морган-Корт. Не подобает будущей герцогине Седжуик навещать мое скромное заведение. Франсин, неси платье подружки невесты. Посмотрим, что нужно исправить.
Туалет, по тогдашней моде, был с завышенной талией и кружевной пелеринкой. По кремовому шелку были разбросаны кисти сирени. Под грудью проходила лиловая бархатная ленточка, завязанная на спине бантиком. К платью полагалась широкополая соломенная шляпка, отделанная перьями и лиловыми лентами.
– Прелестно! – воскликнула Аллегра.
– Вам идет, – спокойно кивнула француженка. – А теперь, мисс Морган, можете возвращаться в постель. Я приеду еще раз, когда вы надумаете покинуть Лондон, чтобы выбрать ткань и фасон для вашего подвенечного платья.
Аллегра легла в постель, размышляя о своем новом статусе. Мадам Поль, разумеется, всегда была с ней вежлива и почтительна. Но теперь что-то изменилось, хотя трудно уловить, что именно. Очевидно, герцогиня Седжуик заслуживала совершенно иного обращения.
Разбудила ее Онор уже в начале третьего.
– Я хочу искупаться, – заявила Аллегра.
– Времени нет. Вы не успеете к приезду герцога.
– Значит, герцог подождет! – раскапризничалась Аллегра. – Я хочу принять ванну!
– Еще не замужем, а уже командует, – проворчала Онор и, приоткрыв дверь, сказала лакею, что мисс требует горячей воды.
– Вряд ли он расторгнет помолвку из-за того, что я вымоюсь, – рассмеялась Аллегра. – В конце концов, все это для него же! Итак, какое платье ты для меня выбрала?