Бертрис Смолл
Неотразимая герцогиня
– Да… – выдохнула она, не промолвив больше ни слова. Но мадам Поль поняла.
– У вас еще будет шаль, кремовая с серебром, тончайшая, как паутинка, кремовые лайковые перчатки до локтей, крохотный ридикюль из серебряной парчи и серебряные же лайковые туфельки. К этому наряду подходит только жемчуг, мадемуазель Морган. Это создаст общее впечатление элегантности и безграничной чистоты.
– Верно, – прошептала Аллегра, не в силах оторвать глаз от зеркала. Интересно, что подумал бы Руперт, увидев ее такой? Наконец она с вопросительной улыбкой повернулась к тетке. Леди Эббот одобрительно кивнула.
Платье осторожно стянули и отложили, чтобы окончательно дошить в мастерской. Настала очередь Сирены. Ее платье оказалось ничуть не хуже, скроенное в том же стиле из бледно-голубой шелковой парчи с узкой сапфирово-синей бархатной лентой на талии и кремовыми кружевами на рукавах. Правда, верхняя кружевная юбка отсутствовала, зато подол на три дюйма вверх был присборен. Сирена взвизгнула от удовольствия и закружилась перед зеркалом.
– Шаль кремового кружева, перчатки до локтя, ридикюль и туфли цвета ленты, и тоже жемчуг, леди Сирена. Общий эффект деликатности и хрупкости, дополняющий облик красавицы блондинки. Вашей маме придется отгонять джентльменов хлыстом, миледи.
Девушки дружно рассмеялись, и даже леди Эббот не смогла сдержать улыбки.
– О мадам! – воскликнула Сирена. – Если все остальное так же великолепно, весь Лондон станет нам завидовать.
Модистка лукаво усмехнулась:
– Несомненно, мадемуазель. Несомненно!
– А как насчет придворных туалетов? – встревожилась леди Эббот.
– Сесиль, принеси кринолины, – распорядилась мадам. – Они такие неуклюжие! Не понимаю, почему ваш король Георг так на них настаивает. Большинство молодых девушек не умеют носить кринолины и, уж конечно, не осмеливаются в них сесть.
– Таков обычай, а король не из тех, кто легко смиряется с переменами.
– Как все мужчины, – бросила мадам Поль, пожимая узкими плечами. – Почему король должен от них отличаться? И кровью истекает, как обычные люди. У меня была возможность узнать это, когда бедному королю Людовику снесли голову с плеч. Благодарю нашего Господа за то, что у меня хватило ума покинуть Францию, прежде чем это случилось.
– Но кто бы тронул известную модистку? Вы никому ничего не сделали, – удивилась Аллегра.
– Я шила исключительно для аристократов, – пояснила мадам Поль. – И работала с сестрой и племянницей. Франсина поехала со мной, но Ортанс отказалась расстаться с родиной. И что же? Ее казнили вместе с другими невинными людьми, преступление которых заключалось лишь в том, что они работали на знать.
– Мне очень жаль, мадам, – вздохнула Аллегра.
– Мне тоже, мадемуазель Морган. Я тоскую по сестре, – призналась модистка, но тут же сухо поджала губы.
– Эти платья должны быть готовы к балу у Беллингемов, – напомнила леди Эббот.
– И тот и другой гардероб будут полностью закончены за два дня до бала, – пообещала модистка, – так что юные леди смогут надеть новые дневные платья и гулять по парку вместе с другими девицами.
– О нет! Они не появятся на людях до начала бала, – возразила леди Эббот.
– Ах, какой умный ход! – хмыкнула мадам Поль, взирая на собеседницу с явным уважением. Очевидно, вдовствующая маркиза не так глупа, как кажется на первый взгляд.
Модистка снова усмехнулась.
Верная своему слову, она вовремя прислала в дом лорда Моргана все готовые заказы. Привезла их мадемуазель Франсин, которая, приказав лакеям разгрузить карету и тележку, представила счет мистеру Тренту и невероятно удивилась, получив наличными всю сумму сразу. Обычно долг удавалось вернуть только к концу сезона, а иногда и гораздо позже. Зачастую модистка не отдавала заказчице придворный наряд, чтобы наверняка получить хотя бы часть суммы.
Мадемуазель с широкой улыбкой удалилась, и швейцар позже клялся, что слышал, как она довольно мурлыкала что-то себе под нос.
Аллегра и Сирена с трудом сдерживали волнение. Все было новеньким, с иголочки и таким красивым: дневные и утренние платья, шемизетки из смятого шелка, тонкого полотна и муслина, индийские шали, бархатные плащи, шляпки, дюжина бальных туалетов с туфельками и перчатками в тон, шелковые нижние юбки и чулки, батистовые сорочки. Онор и Дамарис понадобится целый день, чтобы все сложить и развесить.
Леди Эббот посоветовала девушкам хорошенько отдохнуть до бала.
– Как только начнете вести светскую жизнь, у вас совсем не останется времени. Вы уже приглашены на множество балов, карточных вечеров, пикников и утренников. Мистер Трент последнее время только и занимается вашими делами. Вы не находите весьма забавным то обстоятельство, что, хотя никто вас еще не видел, каждый ищет знакомства с вами?
– Меня это пугает, – призналась Аллегра. – Я стала вдруг такой известной только благодаря папиному богатству, и даже будь я уродиной с прыщавым лицом и редкими волосами, все равно имела бы успех у мужчин. Они меня не знают и не желают знать, какова я на самом деле. Просто стараются подцепить богатую наследницу. Возможно ли в таких обстоятельствах найти человека, который любил бы меня, а не мои деньги? Скорее всего нет. Я должна заключить выгодный брак, только и всего. Но клянусь, что отдам руку тому, кто предложит самую высокую ставку. Однако при этом необходимо, чтобы мы смогли ужиться друг с другом.
– О, Аллегра, что за ужасные слова! – умоляюще прошептала Сирена. Но леди Эббот только вздохнула. Племянница как нельзя точно оценила свое положение.
– Я рада, что ты не питаешь иллюзий, – заметила она. – Однако несмотря ни на что, ты вполне можешь найти хорошего мужа. Очень часто любовь в таких браках приходит позднее, а если нет, думаю, супругам вполне достаточно симпатии и взаимного уважения.
– Какой кошмар! – вскричала Сирена. – Всю жизнь быть связанной только с одним мужчиной! Я этого не переживу!
– Пора стать практичной, дочь моя, – покачала головой леди Эббот. – Как только первый цвет облетит и ты наполнишь детскую своими отпрысками, твой муж скорее всего вернется в Лондон, к любовнице, которую все это время содержал в уютном домике. Таков свет, Сирена. Не все мужчины похожи на твоего дорогого отца или дядю Септимиуса.
Глаза Сирены налились слезами, нижняя губка задрожала, но она ничего не ответила. Что бы там ни твердила ее мать, она найдет человека, который будет вечно ее любить. Но нет смысла спорить. Мать ничего не поймет, да и никогда не понимала!
Настала ночь первого бала, и без четверти десять вечера роскошная карета лорда Моргана подкатила к крыльцу. Из дверей дома показались лорд Морган и Чарлз Трент в бежевых панталонах с серебряными пуговицами, в темных двубортных фраках, открывающих элегантные жилеты, крахмальные жабо сорочек и красиво завязанные шелковые галстуки. Довершали туалет чулки в черно-белую полоску и черные лайковые туфли с серебряными пряжками. За ними следовала леди Эббот в роскошном шелковом платье цвета сливы. Большой напудренный парик украшали белые страусовые перья, посыпанные золотой пыльцой и скрепленные бриллиантовой заколкой. Последними шли Аллегра и Сирена в новых платьях. Мужчины усадили дам, сели сами, и лошади тронули.
Добравшись до места, они обнаружили длинную очередь экипажей, медленно продвигавшихся к парадному входу. Как только очередная карета останавливалась перед домом, лакеи поспешно открывали дверцу, опускали подножку и помогали седокам спуститься. В вестибюле очередной лакей принимал плащи мужчин и ротонды дам. Аллегра заметила, что хотя дом и красив, но гораздо меньше отцовского.
Поднявшись наверх, они снова увидели длинную цепочку гостей, дожидавшихся, пока о них объявят. Наконец Чарлз наклонился к дворецкому и что-то пробормотал.
– Олимпия, вдовствующая маркиза Роули, леди Сирена Эббот! – прогремел тот и, когда Сирена с матерью вошли в бальную залу, объявил: – Лорд Септимиус Морган, мисс Морган, мистер Чарлз Трент!
«Черт!» – подумала Аллегра, когда отец проводил ее к гостям, спешившим представиться хозяевам. Неужели она в самом деле здесь?!
Она неожиданно ощутила на себе десятки любопытных взглядов и, поспешно опомнившись, присела.
– Добрый вечер, леди Беллингем!
– Добрый вечер, дорогая, – ответила хозяйка и познакомила ее с мужем, который благосклонно улыбнулся девушке.
– Дочка Пандоры, не так ли? Но судя по всему, больше ваша, чем ее, Септимиус, – откровенно заметил лорд Беллингем.
– Так и есть, – гордо ответил лорд Морган и с поклоном повел Аллегру к тому месту, где стояли леди Эббот и Сирена.
Аллегра не знала, куда смотреть. Бальная зала показалась ей великолепной. Трудно поверить, что в доме таких размеров может быть столь огромное помещение! Отделанная белой с золотом деревянной резьбой в стиле рококо, зала была невероятно роскошной. На потолке сверкали хрустальные с золотом люстры, в которых горели восковые душистые свечи. В дальнем конце виднелась позолоченная галерея в стиле барокко, на которой играли музыканты, одетые в темно-синие бархатные панталоны и такие же фраки. Стены были обтянуты голубой шелковой парчой и увешаны зеркалами. Перед каждым зеркалом стоял позолоченный постамент с большой голубой вазой веджвудского фарфора, полной живых цветов. Паркет был отполирован до блеска. Повсюду стояли бархатные диванчики и позолоченные стульчики с сиденьями, тоже обтянутыми небесно-голубым бархатом. Подняв глаза, Аллегра заметила, что потолок расписан резвящимися херувимами.
Леди Эббот подвела дочь и племянницу к диванчику и велела сесть.
– А теперь, – тихо пояснила она, – подождем, пока пчелы слетятся на цветы, так заманчиво выставленные перед ними.
– Куда ушли папа и Чарлз? – полюбопытствовала Аллегра.
– Пить или играть в карты с другими джентльменами своего возраста. Танцы – занятие по большей части для молодых людей, – с улыбкой ответила тетка.
Аллегра заметила, что сидевшие вокруг маменьки и компаньонки украдкой бросают взгляды в их сторону, стараясь рассмотреть соперниц и убедиться, в самом ли деле они так красивы, как гласит молва.
– Ну, что ты думаешь? – спросил виконт Пикфорд герцога Седжуика.
– Которая из двух? Я пропустил, когда объявляли их имена. Тоненькая блондиночка?
– Нет, брюнетка с большими глазами и надменным поворотом головы. Боже, она и в самом деле ослепительна, Куинт! Не сомневаюсь, что она с достоинством будет носить ваши фамильные драгоценности!
Герцог рассмеялся:
– Мы еще даже не знакомы! Мне, разумеется, нужна богатая жена, Оки, но мы должны подойти друг другу.
– Пойдем скорее! Вдова и моя мать в юности были подругами. Воспользуемся этим счастливым обстоятельством. Ты получишь наследницу, а я умираю от желания поскорее быть представленным этому восхитительному созданию, младшей дочери вдовы.
– Недаром ты так усердно собирал сплетни с самого нашего приезда в Лондон! – поддел друга герцог. Молодые люди устремились к заветной цели.
– Добрый вечер, леди Эббот, – начал Октавиан Бэрд, вежливо кланяясь. – Я виконт Пикфорд. Насколько мне известно, вы были знакомы с моей матушкой, Лорой Боли, когда еще девочками жили в Херефорде.
– Разумеется! – воскликнула леди Эббот. – Позвольте представить мою племянницу, мисс Аллегру Морган. Аллегра, это виконт Пикфорд. Это моя дочь Сирена.
– А я хочу представить вам своего друга Куинтона Хантера, герцога Седжуика, – продолжал виконт. – Кстати, леди Сирена, у вас осталось место в бальной карточке? Не прибережете для меня танец?
Сирена вспыхнула, делая вид, что рассматривает свою незаполненную карточку.
– По-моему, на третий танец еще никто не претендовал, – пробормотала она, поспешно записывая его имя. – Спасибо за приглашение.
– Нет, это вам спасибо, – галантно ответил виконт.
– Седжуик… – задумчиво выговорила леди Эббот. – Ваш отец – Чарлз Хантер, не так ли? А мать – Ванесса Тарлтон?
– Совершенно верно, леди Эббот.
– Мы с вашей матерью дальние родственницы. У нас общий прадед, знаете ли, хотя не помню, с какой стороны.
– Вот как, мадам? – учтиво отозвался герцог. – Не удостоите ли меня танцем, мисс Морган?
– Увы, ваше сиятельство, – вздохнула девушка, – на моей карточке уже не осталось места. Если в этом сезоне мы встретимся снова, обещаю вам последний танец.
Аллегра слабо улыбнулась, и герцог, ни слова не говоря, отошел вместе с виконтом Пикфордом.
– Ты с ума сошла! – прошипела тетка. – Кроме него, тебя еще никто не приглашал! Пойми, он герцог! Сирена по крайней мере притворилась, что хотя и пользуется успехом, все же оказывает виконту любезность!
– Мне не понравился его взгляд, тетя. Словно я лошадь, а он оценивает мои стати! – пожаловалась Аллегра.
– А если он близорук? – отпарировала тетка. – Остается надеяться, что его не оскорбил такой афронт и он пригласит тебя еще раз. Это все нервы, дорогая. Постарайся успокоиться.
Дамы не замечали, что герцог Седжуик с другого конца залы следит за их оживленной беседой. На его губах играла сардоническая улыбка.
– Она еще не ангажирована ни на один танец, – заметил он другу.
– Как? Сама же сказала, что карточка заполнена! – удивился тот.
– Значит, солгала. Я успел увидеть карточку.
Однако сам он скорее развеселился, нежели оскорбился. Эта сказочно богатая красавица не слишком знатного происхождения посмела ему отказать! Что ж, она заплатит за это и к тому же поймет, откуда исходит наказание.
Куинтон что-то прошептал Оки. Виконт хмыкнул.
– Ты в самом деле этого хочешь, Куинт?
– Между мной и мисс Морган с самого начала не должно быть недоразумений, Оки, – пояснил герцог.
Аллегра сидела рядом с теткой, тщетно ожидая приглашений. Карточка Сирены скоро заполнилась, но танцы уже начались, а Аллегрой, по-видимому, так никто и не заинтересовался. Она сидела застывшая, как камень, в своем изумительном платье, пока соперницы, куда менее привлекательные и хуже одетые, без устали танцевали. Но когда тетка предложила ей перейти в соседнюю комнату, где был устроен буфет, девушка наотрез отказалась.
– Можешь идти, если хочешь, – отрезала она, высоко держа голову, хотя не знала, куда деваться от стыда.
– Ничего не понимаю! – беспомощно простонала леди Эббот.
– Почему Аллегра не танцует? – возмутилась леди Беллингем, узнав о случившемся.
– Кто-то пустил слух, что ее карточка заполнена, – ответила Сирена, которую очередной кавалер только что подвел к дивану.
– Когда я узнаю, чья мамаша это устроила, – разъяренно воскликнула леди Беллингем, – она сильно об этом пожалеет! Я ее уничтожу! Какая гнусная жестокость!
Музыканты на галерее заиграли менуэт, последний танец этого вечера. Внезапно перед Аллегрой появился герцог Седжуик и вежливо поклонился: само олицетворение светской учтивости.
– Насколько мне помнится, мисс Морган, это наш танец, – заметил он.
Глаза Аллегры широко распахнулись, но в подобных обстоятельствах она просто не могла ему отказать. Неторопливо встав, она протянула герцогу руку. Ее молчание было красноречивее любых слов.
– Ни пенни в кармане – и все благодаря отцу и деду, – прошептала леди Беллингем, как только пара исчезла среди танцующих. – Правда, мне говорили, что поместье осталось в неприкосновенности, но дом в плохом состоянии. Все же… Все же думаю, что, захоти Аллегра стать герцогиней, она вполне могла бы его получить. Какой оглушительный успех, Олимпия! Нужно учесть все возможности…
– Но я слышала, что он очень гордится чистотой своего рода, Кларис. Вряд ли Аллегра в этом отношении ему подходит, – усомнилась леди Эббот.
– Зато он беден как церковная мышь. Голубая кровь иссякнет, а род прервется, если он не найдет себе богатую жену. В этом сезоне ни одна дебютантка не может сравниться состоянием с Аллегрой. Ее деньги могут купить даже герцога.
– Он ей не понравился, – запротестовала леди Эббот. – Сказала, что он смотрит на нее, как на кобылу, которую собирается купить.
Леди Эббот от души рассмеялась:
– Уверена, что так оно и было, но ведь он спас ее от одиночества, пригласив на последний танец. Ей следует благодарить его за это.
– Думаю, именно герцог и распустил слух, что в ее карточке не осталось места, – призналась леди Эббот приятельнице. – Он первым пригласил ее, а она заявила, будто все танцы уже разобраны. Очевидно, герцог разгадал обман и решил ее проучить.
– Ах, дьявол! – фыркнула леди Беллингем. – Придется пожурить его за такие проделки!
– Аллегра вне себя от гнева, – вздохнула леди Эббот. – Вот увидите, она найдет способ отплатить ему по заслугам.
– В таком случае они друг друга стоят, – отмахнулась леди Беллингем. – Куинтона Хантера так и распирают гордость и высокомерие, но ваша племянница, будучи самой богатой девушкой в Лондоне, никому не позволит ею командовать. Идеальный брак! Олимпия, наша святая обязанность его устроить. В этой зале нет ни единой мамаши, которая не отдала бы дочь нищему герцогу. Главное – не упустить своего шанса! Кстати, на что вы рассчитывали?
– На виконта или графа.
– А получите герцога, дорогая! Уверена, свет только и будет говорить, что об этой свадьбе. И подумать только, что все началось у меня на балу!
Глава 3
Миновал апрель. Зацвела сирень в лондонском саду лорда Моргана, земля покрылась ковром нарциссов, и всем обитателям дома стало очевидно, что, несмотря на все усилия Аллегры избавиться от назойливого поклонника, герцог Седжуик не собирается так легко сдаваться. На каждом балу он танцевал только с ней, пока его настойчивые ухаживания не стали предметом сплетен. Аллегра злилась, но поделать ничего не могла. Кроме того, на остальных неженатых джентльменов она вообще не обращала внимания. В довершение всего виконт Пикфорд и Сирена безумно полюбили друг друга, и Аллегра осталась совсем одна. У Сирены больше не было времени для кузины, да она к тому же ничуть не возмущалась поведением герцога. Мало того, считала, что Аллегра поступает глупо, не поощряя столь завидного жениха.
Узнав, что девушки собираются на пикник, леди Эббот, с одобрения свояка, пригласила герцога на чай. Когда тот вышел в сад, она в который раз поразилась его мужественной красоте. Дождавшись, пока герцог поцелует ей руку, она пригласила его сесть и без предисловий перешла к делу:
– Последний месяц вы почти не отходите от моей племянницы, ваше сиятельство. Лорд Морган уполномочил меня справиться о ваших намерениях относительно Аллегры.
– Значит, вы считаете меня охотником за приданым, мадам? – холодно осведомился он.
– Нет-нет, упаси Боже! – поспешно уверила леди Эббот. – Мы прекрасно осведомлены о ваших обстоятельствах. Человека вашего происхождения и воспитания вряд ли можно назвать охотником за приданым, но мне довелось слышать из надежных источников, что вы ищете жену. Это так?
Хантер кивнул. В уголках его губ играла легкая улыбка.
– Вы подумывали о союзе с моей племянницей? – без обиняков спросила леди Эббот.
– Да, – так же честно ответил герцог. Его тщеславие тешил тот неоспоримый факт, что ему не пришлось на коленях молить о согласии. Они сами пришли к нему, как и полагалось. Аллегра Морган выйдет замуж за отпрыска самой благородной фамилии во всей стране и станет матерью следующего поколения Седжуиков.
– Вы ее любите? – неожиданно выпалила леди Эббот.
– Нет. Не верю, что любовь может быть основанием для счастливого брака. Мои предки женились по любви, и вы видите, к чему привела их глупость.
– Ваши предки были также заядлыми картежниками, – напомнила Олимпия, гадая, правильно ли поступает.
– Я не играю. Мало того, питаю отвращение к подобному занятию. Если этот брак состоится, обещаю относиться к мисс Морган со всяческим уважением. Кто знает, может, с годами мы и станем питать друг к другу нежные чувства. Кроме того, она получит титул герцогини, не забывайте об этом.
В саду появился лорд Морган, сопровождаемый Маркером с большим серебряным подносом в руках.
– Поставьте поднос на стол, – велел лорд Морган. – Леди Эббот будет сама разливать чай.
– Разумеется, милорд, – отозвался дворецкий и, выполнив приказ, почтительно удалился.
Лорд Морган взглянул на свояченицу.
– Если я правильно поняла, его сиятельство собирается сделать Аллегре предложение, – тактично заметила она.
– Но у меня есть условия, сэр, – объявил лорд Морган. – Условия, которые вы можете не принять.
– Какие именно?
– Аллегра – моя наследница. После моей смерти она получит все: этот дом, Морган-Корт с двумя тысячами акров, чайные плантации, долю в торговых предприятиях, корабли компании – словом, все. Однако я еще далеко не стар и не собираюсь умирать, поэтому и назначаю ей содержание в размере двухсот пятидесяти тысяч в год. Деньги принадлежат ей, и вы не имеете права их касаться. Мы составим договор, который вы подпишете, хотя никто не должен о нем знать. Вы получите такую же сумму и поклянетесь достойно обращаться с моей дочерью. Она не похожа на тех девушек, которых вы знаете. Аллегра унаследовала мой ум и красоту матери. Насколько я знаю свою дочь, она немедленно вложит почти все деньги в прибыльное дело и получит неплохой доход. Я хорошо ее вышколил. Кроме того, Олимпия обучила ее всему тому, что должны знать женщины. Правда, она не слишком хорошо усвоила дамские премудрости, но в таком случае на что тогда слуги?
– У вашей жены было всего двое детей, – высказал герцог то единственное, что его беспокоило.
– Пандора не хотела иметь больше. Подарив мне сына, она решила, что выполнила свой долг. После ее побега мне стало известно, что она избавилась от трех беременностей, прежде чем родилась Аллегра. Я так и не узнаю, почему она не уничтожила и этого ребенка. Но будьте уверены, моя дочь способна дать вам наследников.
Герцог кивнул. Очевидно, будущий тесть с ним честен. Нужно немало мужества, чтобы заговорить о прошлом. Наверное, лорд Морган очень любит дочь, если решается говорить о подобных вещах с незнакомым человеком.
– У нас с Аллегрой не самые лучшие отношения. Боюсь, она все еще на меня сердится, – признался герцог.
Строгое лицо лорда Моргана смягчилось.
– Вы сыграли с ней злую шутку на балу у Беллингемов, – хмыкнул он. – С тех пор она считает своим долгом вам отплатить. Однако она девочка разумная и увидит преимущества столь выгодного брака. Я постараюсь ей все объяснить, как только она вернется.
– Когда вы предполагаете объявить дату свадьбы? – спросил герцог.
– Насколько я понял, ваше поместье Хантерз-Лейр сейчас не в лучшем состоянии для приема новобрачной. Сначала нужно обновить и отремонтировать дом. Однако я посоветовал бы официально объявить о помолвке в конце месяца, на балу в честь Аллегры. А тем временем вы попытаетесь объявить перемирие, – с улыбкой пояснил лорд Морган.
– Чай остынет, если не разлить его сейчас, – вмешалась леди Эббот. – О, взгляните! Кухарка приготовила восхитительные маленькие сандвичи с огурцом и лососиной, которые так тебе нравятся, Септимиус!
– Бал в честь вашей племянницы, лорд Морган, был поистине великолепным, – дружески заметил герцог, – а украшения – такими же изящными, как сама леди Сирена. Очаровательная девушка! Мой друг, виконт Пикфорд, собирается предложить ей руку и сердце. Не подумайте, что я вмешиваюсь не в свое дело, но вы сами скоро все узнаете. Оки уж говорил с отцом, и граф в восторге от будущей невестки.
– О, как я рада! – выдохнула леди Эббот. – Сирена всегда хотела обвенчаться в июне. Они поженятся в церкви Святого Георга на Ганновер-сквер в самом конце сезона и скорее всего сразу же покинут Лондон. Ну а я спокойно вернусь в свой осиротевший дом. Пусть он и невелик, но по крайней мере мне не придется терпеть красноречивые взгляды Шарлотты, когда я беру второй тост.
Они еще долго пили чай, прежде чем герцог распрощался.
– Мне лучше уйти до возвращения Аллегры, чтобы вы успели с ней поговорить перед нашей новой встречей.
– Сегодня мы едем в «Олмэкс», – сообщила леди Эббот.
– Я там буду, – пообещал герцог, склонившись над ее рукой. – Надеюсь, и Аллегра тоже.
С этими словами он откланялся и удалился. Леди Эббот прижала руку к сердцу и негромко охнула.
– Мы своего добились, Септимиус! Аллегра – герцогиня! Такой мастерский ход никому еще не удавался с той поры, как сорок четыре года назад из Ирландии приехали сестры Ганнинг вместе со своим папашей! И Сирена тоже! Мое дитя станет графиней, когда умрет старый Пикфорд!
– Пока еще ни одна из них не пошла к алтарю, и с Сиреной будет куда легче, чем с Аллегрой, – охладил ее восторги зять. – Она хоть влюблена, а я чувствую себя немного виноватым в том, что толкаю Аллегру на брак по расчету. Все же не могу не согласиться с герцогом насчет любви. Стоит лишь вспомнить, куда меня завело это чувство. – Лорд Морган грустно вздохнул. – Но он, похоже, человек неплохой. Я никогда не слышал о нем ничего дурного и думаю, он не будет обижать мою дочь.
– Лучше позаботься о том, чтобы Аллегра его не обидела, – пошутила Олимпия. – Не завидую тебе, Септимиус. Представляю, каким нелегким будет разговор!
– Знаю, – кивнул он. – Как только она вернется, мы потолкуем по душам. С кем она поехала?
– С Сиреной, Пикфордом и, разумеется, с молодым Таннером.
– Не знал, что Таннер в Лондоне, – нахмурился лорд Морган. – У него хватило наглости просить руки Аллегры еще до того, как мы уехали из Морган-Корта. Не нравится мне, что он снова станет за ней увиваться. Его отец не может выбросить из головы мысль женить своего младшего сына на моей дочери!
Небо вдруг затянулось тучами, и стал накрапывать дождик – весенняя погода часто бывает прихотливой и капризной. Лорд Морган и леди Эббот поспешили в дом.
– Когда вернется мисс Аллегра, – велел лорд Морган дворецкому, – попросите ее немедленно прийти в библиотеку.
– Слушаюсь, милорд, – поклонился Маркер.
– И передайте моей дочери, что я у себя, – добавила леди Эббот.
– Да, миледи.
Удобно устроившись в библиотеке, лорд Морган налил себе виски, подвинул кресло ближе к огню и прикрыл глаза. Как ему лучше подступиться к Аллегре? Предстоит нелегкая задача. Правда, у светской женщины должен быть знатный муж. Кроме того, ему известно очень мало браков по любви. Аллегре с детства внушали это. Невеста и жених понимают, что должны как-то уживаться друг с другом, и обычно они стараются как могут, чтобы сделать свою жизнь относительно счастливой. Сам он имел глупость влюбиться в Пандору. От этого ее предательство ранило еще сильнее.
Он сказал герцогу, будто не знает, почему Пандора не избавилась от ребенка, впоследствии оказавшегося Аллегрой. Но это ложь. Когда-то Септимиус подслушал беседу Олимпии и Пандоры – беседу, не предназначенную для его ушей. Олимпия Эббот угрожала младшей сестре разоблачением, если та не родит ребенка, которого носит в чреве.
– Ты уже расправилась с тремя детьми Септимиуса! – рассерженно кричала она. – Не позволю уничтожить тебе и этого малыша!
– Я дала ему сына! – воскликнула Пандора. – Чего еще вы все от меня ожидаете?
– А если что-то случится с Джеймсом Люсианом? Ты должна родить Септимиусу еще одного ребенка, и он уже зреет в тебе. Не понимаю, как ты могла позволить этой ужасной женщине вырвать троих крошек из твоего тела!
– О, Олимпия, ни к чему драматизировать! Она давала мне какое-то гнусное снадобье, и через несколько часов я избавлялась от этих жалких существ, причинявших мне столько неудобств! Я никогда не разрешила бы старухе Диггумс, этому омерзительному созданию, дотронуться до меня!
– Ты доносишь это дитя, – упрямо повторила сестра, – иначе я расскажу Септимиусу о твоих проделках. Он имеет полное право развестись с тобой, и, клянусь, я поддержу его в этом намерении! Только не думай, будто сможешь провести меня, изобразив выкидыш!
– Но я пропущу охотничий сезон! – раздраженно воскликнула Пандора.
– Мы обе его пропустим, – возразила Олимпия. – Я тоже беременна. Наши дети вырастут вместе, Пандора! Станут друзьями, и ты когда-нибудь порадуешься, что не разделалась с этим малышом.
– Ну, так и быть, – неохотно согласилась Пандора. – До чего же, сестричка, ты беспокоишься о моем муже! Не знай я, как сильно ты любишь своего собственного, наверняка заподозрила бы неладное.
Она ехидно рассмеялась, но Олимпия не сочла нужным отвечать на злобный выпад.
– Какая трагедия, что ты не любишь Септимиуса, – вздохнула она.
– Зато он любит меня, – торжествующе отпарировала Пандора, – и всегда будет любить, что бы я ни сделала. Я согласилась родить последнего ребенка ради него и тебя. Но больше никаких сопляков! После рождения Джеймса Люсиана моя талия увеличилась на дюйм! Не желаю выглядеть, как те жирные грузные хрюшки, которые часами просиживают на балах, не вставая с места! Я никогда не буду старой!
Откровения жены стали тяжелым ударом для Септимиуса. Он не знал, что Пандора к нему равнодушна. Теперь стало ясно, что она не любит никого, кроме себя. Но Олимпия настояла на своем: Аллегра благополучно появилась на свет. А когда дочери не было и двух лет, ее мать сбежала с любовником, итальянским графом Джанкарло ди Росси. Септимиус развелся с изменницей, но процедура развода была долгой и нелегкой. К его удивлению, Пандора написала ему, благодаря за полученную возможность вновь выйти замуж. Больше он о ней ничего не слышал, хотя подозревал, что Олимпия переписывается с сестрой. Что ж, у свояченицы всегда было доброе сердце.
По стеклам окон весело забарабанил дождь, и почти одновременно из вестибюля донеслись оживленные голоса. Дверь распахнулась, и вошли Аллегра с Рупертом Таннером.
– О, папа! Ты даже не представляешь, что было! Оки просил Сирену выйти за него замуж! Они помчались наверх, чтобы обо всем рассказать тете. Кстати, ты еще не видел Руперта? Он вчера приехал в Лондон. Зачем ты меня звал?
– Хотел поговорить с тобой с глазу на глаз, – сухо ответил лорд Морган. – Руперт, где вы остановились?
– Аллегра пригласила меня погостить, милорд, – объяснил молодой человек.
– Сожалею, но это вряд ли будет удобно. Уверен, молодой Пикфорд найдет, где вас приютить. Дом его отца последние месяцы больше напоминает мужской клуб. Думаю, что там вам будет куда уютнее.
– Папа!
– Садись, Аллегра, – велел отец.
– Спасибо за совет, сэр, – вежливо откликнулся Руперт. – Надеюсь, мы сегодня увидимся в «Олмэксе»? У вас есть билеты?
– Да, – коротко бросил лорд Морган, явно не желая продолжать беседу.
– В таком случае до вечера, – пробормотал молодой человек и удалился, плотно закрыв за собой дверь.
– Как ты можешь отказывать Руперту в гостеприимстве? – рассердилась Аллегра. – Он наш сосед, и я знаю его всю жизнь!
– Сейчас не время для визитов посторонних, – спокойно ответил отец.
– Почему?! – взорвалась Аллегра, гневно сверкая глазами.
– Потому что сегодня днем я договорился о твоем браке с герцогом Седжуиком.
Аллегра от неожиданности растерялась, но тут же сумела взять себя в руки.
