Бертрис Смолл
Нежная осада
– Ты с каждым днем все больше походишь на свою бабку, – проворчал Джеймс. – Как можно до такой степени пренебрегать приличиями? Мы нашли ей идеального молодого человека, из хорошей семьи, как говорят, красивого и хорошо сложенного, который к тому же в один прекрасный день получит значительное наследство. Повезло девчонке, что такой парень соглашается идти под венец со старой девой. В двадцать лет заполучить мужа не так-то просто.
– Обычные треволнения невесты, – заверил Каллен Батлер. – Как только встретится с Уильямом Деверсом, обо всем забудет, даю слово.
– А как по-вашему, Рори? – обратился Лесли к управляющему.
– Ничего плохого я о нем не слышал, милорд. Насколько я понял, мать Деверса собирается управлять Лиснаски, но молодая пара будет жить здесь, в Эрн-Роке. О нем говорят только хорошее, хотя лично я предпочитаю старшего брата.
– Старшего брата? Но мне сказали, что Уильям – наследник отца. Как это может быть, если у него есть старший брат?
– Старшего брата лишили наследства, милорд, – вздохнул Рори.
– За что?
– Он католик, милорд.
– Какой ужас! – воскликнула Жасмин.
– Таков мир, в котором приходится жить, – мрачно буркнул герцог. – Разве мыслимы в наше время подобные вещи? Позор!
– Даже здесь, в Ирландии, особенно в Ольстере, – тихо пояснил священник, – нас всячески проклинают и преследуют. Наказания так же жестоки, как в Англии. Католики не могут занимать государственные должности и имеют право заседать лишь в палате лордов.
– Но это потому, что они не могут с чистой совестью принести клятву верности королю, ибо в Англии именно он – глава церкви, – вставила Жасмин.
– Католики не имеют права слушать публичные мессы, никто не смеет приютить священника, – вознегодовал Каллен. – Разве не вы платите за нас штрафы в королевскую казну? В противном случае нас давно бы изгнали. Я сам забочусь о том, чтобы мои люди несколько раз в месяц посещали службы преподобного Стина, чтобы не вызвать подозрений, иначе нас посчитают предателями. И если кто-то из них не причастится в церковный праздник, с него берут пеню в двадцать фунтов. Три таких проступка подряд считаются изменой.
– Но ты же знаешь, что послужило этому причиной, – запротестовала Жасмин. – Бабушка вместе с дедушкой Адамом как раз были в Париже в 1572 году, во время печально известной Варфоломеевской ночи. Папа Григорий XIII неприкрыто ликовал, когда узнал об этом событии, и даже повелел устроить крестный ход из священников и кардиналов, чтобы отпраздновать гибель несчастных протестантов. Мало того, он громогласно призывал к убийству королевы Бесс, заранее предлагая отпущение грехов убийцам. А в 1605 году какие-то подлецы католики вступили в заговор, замышляя взорвать парламент во время речи короля Якова. Но все же я считаю, что ни к чему терзать и преследовать всех католиков за грехи нескольких фанатиков.
– С этим я вполне согласен, кузина, – хмыкнул священник. – Благодарю тебя от лица всех моих прихожан.
Следующие несколько дней прошли тихо и без особых событий. Семейство Лесли отдыхало после утомительного путешествия. Фортейн объезжала поместье, одна и с Рори Магуайром. Она решила, что никаких нововведений не будет. Да и придраться не к чему: Рори прекрасно ведет дела. Оказалось, что у них много общего, в частности любовь к лошадям. Фортейн было так легко с Рори, словно они знали друг друга всю жизнь.
Утром в понедельник прибыл преподобный Сэмюел Стин, высокий мужчина с красивыми серыми глазами. В темно-каштановых волосах белели седые пряди, круглый подбородок зарос щетиной. Голос у него был глубоким и звучным.
– Добрый день, миледи, – с поклоном приветствовал он Жасмин.
– Рада познакомиться с вами, преподобный Стин. Стин… Какое странное имя! Только не обижайтесь, я не хотела вас оскорбить. Пожалуйста, садитесь, в такой прохладный день неплохо погреться у камина.
Сэмюел Стин поспешил принять приглашение.
– Мы родом из Голландии, миледи. Моя семья, потомственные ткачи, вместе с несколькими другими семьями прибыла в Англию триста лет назад с королевой Филиппой как часть ее приданого. Нам приказали основать ткацкие мастерские, чтобы английскую шерсть не нужно было посылать в чужие страны. Но во времена Марии Кровавой протестантов стали преследовать, и мы вернулись на родину. Десять лет назад нам представилась возможность отправиться в английские колонии в Новом Свете, но, увы, в нашем корабле открылась течь. Пришлось зайти в английский порт, и там перед нами встал выбор: ехать в Ирландию или возвратиться в Голландию. Мы выбрали Ирландию. Так случилось, что в день нашего прибытия на пристани оказался мастер Магуайр. Он предложил нам убежище здесь, в Магуайр-Форде, с тем условием, что мы будем жить в мире с соседями-католиками. Как мы могли не согласиться? Слишком хорошо мы знаем, каково приходится гонимым. Однако некоторые из наших соотечественников не сумели найти в себе достаточно терпимости, поэтому мы оставили их на пристани. И никогда не пожалели о том, что приехали сюда, миледи.
– Я тоже. Мой кузен Каллен Батлер написал, что вы и здесь устроили маленькую ткацкую мастерскую, где обучаете всех, в том числе и католиков. Я довольна вашими начинаниями, преподобный Стин. А завтра посмотрю, так же ли вы хороши в выборе женихов, – с улыбкой заключила Жасмин.
– Я видел молодую леди, скакавшую куда-то с мастером Магуайром. Прелестное дитя. Молодой Уильям станет ей хорошим мужем, – заверил священник.
– Если они подойдут друг другу, – возразила Жасмин. – Я не собираюсь принуждать свою дочь, Сэмюел Стин.
Протестант несколько растерялся, но ничего не ответил, уверенный в том, что все уладится. Родители наверняка настоят на своем, и свадьба состоится.
– Ваша дочь протестантка? – осведомился он.
– Она родилась здесь, в Магуайр-Форде, после смерти моего второго мужа и крещена моим кузеном. Однако воспитывали ее в догматах англиканской церкви, – пояснила Жасмин.
– Возможно, мне стоило бы окрестить ее по протестантскому обряду, – предложил Стин. – Сэр Шейн и его жена очень строги в вопросах веры и могут расстроиться, узнав про это обстоятельство. Я не желаю ни вам, ни вашей дочери ничего дурного, поверьте.
– Одного крещения для доброй христианки вполне достаточно, Сэмюел Стин, – твердо объявила Жасмин. – И если то обстоятельство, что моя дочь была крещена католиком, придется им не по вкусу, значит, вряд ли их сын годится ей в мужья. Она достаточно богата, чтобы самой выбрать себе мужа, и этим мужем совершенно необязательно должен стать Уильям Деверс. Пусть радуется, что Фортейн не сразу ему отказала!
Священник понял, что перед ним женщина сильная и привыкшая повелевать, но ничуть не был этим обескуражен. Остается надеяться, что Фортейн Линдли унаследовала материнский характер, ибо ее будущая свекровь, леди Джейн Энн Деверс, была крепким орешком и мало в чем уступала герцогине Гленкирк. Кроме того, она была ярой протестанткой и уже поговаривала об изгнании католиков из Магуайр-Форда, когда ее сын станет там хозяином. Молодой Уильям, однако, казался более уступчивым, и если новобрачные поселятся в Эрн-Роке, он подпадет под влияние жены, а это, похоже, куда лучше, чем постоянные наставления матери. Сам Стин не видел причин избавляться от католиков. Все в деревне прекрасно ладят, и если никто не станет вмешиваться, все пойдет по-прежнему.
Утром в день приезда Деверсов новая горничная Ройс, младшая внучка Брайд Даффи, помогла Фортейн искупаться. Фортейн осталась довольна девушкой. Стройная брюнетка с большими голубыми глазами и фарфоровой кожей, усыпанной веснушками на переносице, Ройс держалась услужливо и почтительно. Бабушка несколько месяцев готовила ее к завидной должности в хозяйстве леди Фортейн.
– У тебя уже есть поклонник, Ройс? – поинтересовалась Фортейн, пока горничная закутывала ее в мягкое нагретое полотенце.
Ройс стыдливо порозовела.
– Мы с Кевином Хеннесси хотели бы встречаться, миледи, но бабушка считает, что нам лучше прилежно исполнять свои обязанности и не думать о глупостях. Возможно, через год-другой ему разрешат за мной ухаживать.
– А чем занимается твой Кевин? – спросила удивленная Фортейн. Похоже, служанка пользуется не большей свободой, чем она сама.
– Помогает мастеру Магуайру приглядывать за лошадьми.
– И ему это нравится? Хорош он в своем деле? – не унималась Фортейн. Гром и молния! Вытягивать сведения у Ройс – все равно что зубы рвать!
– Да, Кевин любит зверюг, как он их величает, – оживилась Ройс. – И отлично с ними управляется. Говорят, что в один прекрасный день он сменит мастера Магуайра, но до этого, разумеется, еще очень далеко.
– А вы уже целовались?
Ройс снова вспыхнула, на этот раз куда жарче.
– О, миледи, – хихикнула она, – вы не должны спрашивать о таком!
– Это означает, что все-таки целовались, – уточнила Фортейн. – Прекрасно! И что ты при этом чувствовала? До сих пор я целовалась только с родственниками, но с поклонником – это совсем другое дело, правда?
Ройс, застенчиво кивнув, принялась яростно растирать хозяйку.
– Когда Кевин целует меня, – начала она, но тут же поправилась: – то есть, если бы это произошло… мое сердце рвется из груди, а на душе становится так легко! Трудно описать, какое это чудо! Если бы, конечно, оно случилось на самом деле.
Фортейн лукаво усмехнулась:
– Не слишком много мне это говорит, Ройс, если, разумеется, ты сама не испытала, что это такое. Интересно, долго ли будет выжидать Уильям Деверс, прежде чем попытается меня поцеловать, и понравятся ли мне его поцелуи?
– Женщинам обычно такие вещи по душе, – обронила Ройс, надевая на хозяйку чистую сорочку.
– Ты права, моя мать обожает целоваться, – согласилась Фортейн, расправляя кружевные оборки вокруг низкого выреза и широких рукавов, закрывавших локти.
Ройс надела кремовые шелковые чулки на стройные ножки Фортейн и закрепила их подвязками с золотыми розетками. За чулками последовали шелковые нижние юбки, поверх которых полагалась еще одна, распашная, темно-зеленая, с разрезом, открывающая кремовый с золотом фрипон[1].
– Садитесь, миледи, позвольте уложить вам волосы, – предложила Ройс и, распустив буйную массу рыжих прядей, принялась расчесывать и укладывать их в простой узел, который и заколола на затылке госпожи. Единственный «локон любви», свисавший над левым ухом, был перевязан золотой лентой, усыпанной жемчужинами. Отступив, девушка удовлетворенно оглядела творение рук своих и помогла Фортейн надеть жесткий темно-зеленый корсаж с квадратным вырезом, из которого выглядывали кружева сорочки. Рукава корсажа тоже спускались ниже локтей, как и у сорочки, кружевная отделка которой оставалась видна. Туалет был простым, но явно дорогим.
– Вы так милы! – восхитилась Ройс, ничуть не преувеличивая. – Принести вам шкатулку с драгоценностями, миледи?
Фортейн кивнула и, когда горничная подняла крышку ларца, выбрала длинную нить кремовых жемчужин. Огромные капли легли на шею, оттеняя белоснежную кожу и темный шелк. Фортейн застегнула на левом запястье браслет из двойной жемчужной нити. На правой руке сверкала золотая цепочка, украшенная изумрудами. Перебрав кольца, Фортейн отложила огромную барочную жемчужину, круглый изумруд и простой золотой перстень-печатку с гербом Линдли: два лебедя с перевитыми шеями, образующими сердце.
– Ну вот, – усмехнулась она, – достаточно внушительно для первой встречи.
– Ну и проказница же вы, миледи! – хихикнула Ройс, унося шкатулку.
В дверь тихо постучали, и, прежде чем горничная успела ответить, появилась герцогиня Гленкирк в богатом платье из шелка цвета бургундского вина. Вокруг шеи переливалось ожерелье из рубинов размером с голубиное яйцо, руки были украшены драгоценными браслетами и кольцами. Причесана она была точно так же, как дочь, только без «локона любви».
– Вы обе прелестны! – похвалила она дочь и служанку. – Зеленое так идет к твоим глазам и волосам, девочка. У тебя кожа настоящей ирландки, как у всех О’Малли, и это так красиво!
– Благодарю, мамочка, – обрадовалась Фортейн. – Вижу, ты готова к битве. Неужели тебе не жаль бедную леди Джейн? Собираешься уничтожить ее при первой же встрече? Ты кажешься скорее королевой, чем герцогиней.
– Все знакомые леди Джейн утверждают, будто она всегда старается настоять на своем и подчинить всех и каждого собственной воле. Я хочу, чтобы она сразу поняла: со мной такое не пройдет. Крайне важно прояснить подобные вещи при первой встрече, иначе потом сделать это будет гораздо труднее. А ты должна помнить, что собираешься выйти замуж за Уильяма, а не за его твердолобую мамашу. Мне говорили, что он приятный молодой человек, как и его отец. Необходимо поставить на место только твою будущую свекровь, чтобы в дальнейшем не иметь неприятностей, – посоветовала Жасмин.
– Слушайте ее светлость, миледи, – неожиданно выпалила Ройс. – Даже до Магуайр-Форда доходят слухи о леди Джейн, хотя бабушка спустила бы с меня шкуру за длинный язык.
– Какие слухи? – полюбопытствовала Фортейн.
– Вроде бы она ненавидит католиков и не выносит самой их близости. Те, кто живет в Лиснаски, вынуждены скрывать свою веру из страха потерять все: дом, работу, имущество. Ее приемному сыну, мастеру Кайрену, позволено остаться под их крышей только потому, что мачеха боится скандала. Что скажут люди, если сэр Шейн изгонит собственную плоть и кровь? Но он лишил мастера Кайрена наследства, когда тот в двадцать один год отказался обратиться в протестантство.
– Но как получилось, что старший сын сэра Шейна – католик? – удивилась Жасмин.
– Сам сэр Шейн был рожден в истинной вере, – бесхитростно пояснила Ройс. – Первой его женой, да упокоит Господь ее чистую душеньку, была леди Мэри Магуайр, родственница мастера Рори. Она родила мужу троих детей: Мойру, Кайрена и Колин. Последняя девочка и стала невольной причиной смерти матери, которая скончалась в родах. Старшим детям было шесть и четыре, когда это случилось. Два года спустя сэр Шейн стал ухаживать за мистрис Джейн Энн Эллиот, единственной дочерью лондонского торговца, обосновавшегося в Дерри. Девушка имела собственные, пусть и небольшие, средства, и сэра Шейна привлекала не только она, но и скромное приданое. Единственным условием этого брака было обращение сэра Шейна в протестантство. Это же касалось детей, уже имевшихся и будущих. Бедняга не был тверд в вере, и, кроме того, ребятишки нуждались в матери.
И хотя земель и скота у него было немало, он испытывал нужду в наличных деньгах, чтобы отстроить полуразрушенный дом и купить еще коров и овец. Поэтому сэр Шейн согласился на требования будущих родственников, снова крестился у протестантского пастора и отправился к венцу. Дочерей тоже сумели уговорить отречься от веры предков. Мойре, любимице отца, исполнилось восемь. Она стремилась угодить ему и не восстановить против себя мачеху, хотя, нужно отдать справедливость леди Джейн, та оказалась добра к отпрыскам своей предшественницы. Малышке Колин было всего два года, и она не ведала, что творит. Для нее леди Джейн стала единственной матерью, которую она знала. Но шестилетний мастер Кайрен оказался упрямым, как призовой бычок своего папаши, и к тому же обожал мать. В наследство от нее у него остались лишь католическая вера и крошечный миниатюрный портрет. Каждый раз, когда отец с мачехой принуждали его идти на воскресную службу, он шел с ними, а потом удирал на мессу, которую тайком служили где-то в Лиснаски. Родители обнаружили это лишь через несколько лет. К тому времени он вырос, и когда его приперли к стенке, даже не стал ничего отрицать. Но с тех пор ноги его не было в протестантской церкви.
Леди Джейн родила мужу двоих – девочку Элизабет и мастера Уильяма. Больше детей у них не было. Ходили слухи, что сэр Шейн содержит недалеко от Лиснаски любовницу, некую Молли Фицджеральд, от которой у него две дочери. Но об этом не слишком распространялись, поскольку Молли – католичка. Наконец, когда мастер Кайрен достиг совершеннолетия, отец потребовал либо отречься от католицизма, либо уступить право первородства мастеру Уильяму. Говорят, отец и сын так кричали, что слышно было в самом Баллишенноне, но Кайрен Деверс отказался стать вероотступником ради куска земли. Поэтому отец лишил его наследства в пользу молодого мастера Уильяма.
– И все же Кайрен Деверс по-прежнему живет в отцовском доме? – ахнула Жасмин.
– Мачеха не позволяет мужу избавиться от пасынка из страха перед осуждением соседей. Она всем твердит, что Кайрен сам во всем виноват. Хочет казаться святой в глазах посторонних. Поэтому мастер Кайрен живет в своих комнатах, в отдельном крыле, и хотя многие опечалены таким поворотом событий, никто не смеет вслух осуждать леди Джейн, – продолжала Ройс. – Бедному мастеру Кайрену некуда идти. Родственники матери покинули страну, а родные отца живут в Донеголе. Кроме того, они почти его не знают. Но хотя Кайрен Деверс и горд, все же отнюдь не дурак. Бабка говорит, что ему просто нравится злить леди Джейн, которая вынуждена его терпеть и при этом ласково улыбаться пасынку. Говорят, она подбивала мужа не оставлять Кайрену ни гроша, чтобы спасти от вечного огня его грешную душу, но сэр Шейн не стал ее слушать, ибо, как и жена, беспокоился о том, что скажут люди. Старший сын не вычеркнут из завещания и каждый год получает неплохое содержание из наследства, полученного леди от покойного отца. Я слышала, что мастер Кайрен немало забавляется, жертвуя добрую часть денег католической церкви, чем страшно раздражает мачеху. – Ройс лукаво хихикнула. – Сама я в жизни его не видела, но все считают, что он красив как бог и коварен, словно сам дьявол. Однако он добр и всегда готов помочь нуждающимся, в основном единоверцам, изгнанным из собственных жилищ.
– Никогда не слышала от тебя столь красноречивых речей, – поддела служанку Фортейн.
– Да и нечего было говорить, пока ваша матушка не спросила, – пробормотала Ройс.
Жасмин улыбнулась:
– Практичная ты девица, Ройс, совсем как моя дочь. Брайд мудро поступила, выбрав тебя для Фортейн.
Дверь спальни снова приоткрылась, и в проеме появилась голова герцога.
– Карета Деверсов проезжает через деревню, – сообщил он жене. – Пойдем, иначе опоздаем их встретить и нас посчитают грубиянами. Нам ведь необходимо произвести хорошее впечатление, как ты считаешь?
– Неужели? – лукаво усмехнулась Фортейн.
– Похоже, в детстве я мало тебя драл, – отозвался Джеймс Лесли.
– Ты совсем меня не драл, папа, – напомнила Фортейн, беря его под руку и улыбаясь, глядя на суровое лицо.
– А следовало бы, – поддразнил герцог и обратился к жене: – Где мы будем их приветствовать, мадам?
– В зале, – решила Жасмин. – Адали их проводит. Тем самым мы сразу возьмем верный тон, ибо по рангу мы гораздо выше их и оказали огромную честь, согласившись на сватовство. Чем больше я узнаю о Деверсах из Лиснаски, тем менее уверена, что они именно та семья, с которой можно породниться. Возможно, мы не слишком усердно искали Фортейн жениха на родине.
Если Джеймс Лесли и поразился словам жены, то виду не подал. Слишком хорошо знал он, что Жасмин все равно настоит на своем, что бы он ни говорил, и чаще всего оказывается права в спорах.
– Ничего еще не подписано и даже не обсуждалось, – заявил он, – и мы всегда можем передумать, если Фортейн не понравится этот жених или мы решим, что он ей не подходит, дорогая Жасмин.
– Рада, что ты придерживаешься того же мнения, Джемми, – кивнула жена.
Заслышав шорох колес по гравию подъездной аллеи, они спустились в парадный зал. Адали, как обычно, одетый в белые шаровары, тунику и тюрбан, первым встречал гостей. Стоя на крыльце, он дождался, пока Деверсы выйдут из кареты и поднимутся по ступенькам, а затем почтительно поклонился:
– Сэр Шейн, леди Джейн, мастер Уильям, я Адали, мажордом герцогини. Добро пожаловать в замок Эрн-Рок. Соблаговолите следовать за мной. Герцог и герцогиня, а также леди Фортейн находятся в парадном зале.
Глава 3
Леди Джейн Деверс, косо взглянув на мужа, прошептала:
– Видел? У нее в слугах темнокожий чужеземец! Нам не говорили, что она якшается с подобной швалью!
– Если человек занимает столь важную должность в хозяйстве герцогини, – пробормотал в ответ сэр Шейн, – значит, заслужил доверие как ее, так и герцога. А теперь закрой рот, пока не разрушила все надежды Уильяма на этот брак. Девушка – богатая наследница.
– Как и я в свое время, – ледяным тоном возразила жена.
– Ты с ней не равняйся, – парировал сэр Шейн, высокий представительный мужчина с когда-то темными, но теперь почти белыми волосами и темно-синими глазами. Очевидно, он много времени проводил на свежем воздухе: обветренные щеки рдели румянцем, а большие руки выдавали заядлого любителя лошадей.
Жена, напротив, была миниатюрной, со светлыми седеющими волосами и голубыми глазами. Она все еще сохранила следы былой красоты, хотя опытный глаз мог бы заметить искусно нанесенные румяна и пудру. Очевидно, леди Джейн считала, что еще может молодиться. Правда, наряд ее давно вышел из моды: темно-синяя верхняя юбка колоколом доходила до щиколоток и надевалась поверх нижней юбки с фижмами, осиной талией и длинным остроконечным передом корсажа. И хотя платье было сшито из дорогой ткани, одного взгляда оказалось достаточно, чтобы леди Джейн поняла, как проигрывает по сравнению с герцогиней. Поняла и едва не заплакала с досады. Ну почему она не узнала заранее, что наденет леди Лесли? Почему самонадеянно полагала, что герцогиня, живя в Шотландии, так же отстала от моды, как она сама?
Заметив завистливые взгляды леди Джейн, Жасмин торжествующе блеснула глазами. Леди Джейн явно не по себе! Превосходно!
Она еще не составила мнения относительно Уильяма Деверса, но если ему предстоит стать ее зятем, вряд ли они поладят с его властной мамашей.
Приветливо улыбнувшись, Жасмин воскликнула:
– Добро пожаловать в Эрн-Рок, господа! Позвольте представить моего супруга Джеймса Лесли, герцога Гленкирка, и мою дочь, леди Фортейн Мэри Линдли.
Сэр Шейн и Уильям поклонились, леди Джейн присела. Хозяева ответили тем же.
– Благодарю за приглашение, ваша светлость, – откликнулся сэр Шейн. – Всегда хотел посмотреть, каков Эрн-Рок внутри.
– Но насколько я поняла, ваша покойная жена была родственницей тогдашних хозяев, – удивилась Жасмин.
– Вернее, кузиной Коннора Магуайра, – поправил сэр Шейн, – хотя у нее и Магуайров из Эрн-Рока был общий прадед.
– Вот как, – кивнула Жасмин, благосклонно взирая на молодого человека.
– Это мой сын и наследник Уильям, – пояснил сэр Шейн и, когда жена ткнула его локтем в бок, поспешно добавил: – И моя жена, леди Джейн.
– Как поживаете, ваша светлость? – пролепетала леди Джейн, украдкой присматриваясь к Фортейн. Слишком уж смазлива, а эта рыжая грива… Просто вызывающе! Подозрительно смахивает на ирландку!
– Рада познакомиться с вами, дорогая, – медовым голоском пропела она. – Мою милую падчерицу тоже зовут Мэри[2].
– Никакая я не Мэри, – отрезала Фортейн. – Меня назвали Фортейн, мадам, имя, созвучное слову «фортуна», ибо матушка посчитала величайшей удачей, что я была зачата в ночь перед убийством отца.
У Джейн Энн Деверс даже дух перехватило. Неужели у девчонки нет ни малейшей деликатности? Рассуждать о зачатии на людях?! Но, напомнив себе, сколько денег у этой паршивки, она быстро нашлась с ответом:
– Какое необыкновенное имя, дорогая! Но если вы привыкли к нему, мы станем называть вас именно так.
– Мне кажется, оно удивительно вам подходит, – вмешался Уильям, целуя руку Фортейн. – Ваш покорный слуга, миледи.
Светло-голубые глаза оценивающе смотрели на девушку, растянутые в улыбке губы обнажали два ряда мелких белых зубов.
– Очень рада, сэр, – ответила она, разглядывая его столь же откровенно. Светлые глаза, каштановые волосы с золотистым отливом. Выше ее ростом, что порадовало Фортейн, считавшуюся чересчур высокой для девушки. Лицо и руки смуглые: очевидно, много времени проводит на свежем воздухе. И сложен неплохо.
– Надеюсь, я заслужил ваше одобрение, миледи, – пробормотал он так тихо, что расслышала только она.
– На первый взгляд да, – призналась девушка.
Уильям рассмеялся. Он не любил жеманных, застенчивых женщин и ожидал встретить именно такое чопорное создание, но был приятно разочарован. Как хорошо, что Фортейн Линдли не из таких! Куда интереснее укрощать дикую рысь, чем вечно иметь дело с покорным котенком. Правда, отец всегда твердил, что жена – это милая куколка, которую следует лелеять, защищать и приучать во всем слушаться мужа. Однако обучение идет гораздо живее, если попадается дама с характером. Что же, Фортейн Линдли – своенравная кобылка, такую и обуздать приятно.
– Сейчас прикажу подать вина, чтобы отпраздновать встречу, – сказала Жасмин. – Адали, найди, пожалуйста, бочонок с красным аршамбо. Оно уже несколько лет хранится в подвале и должно быть превосходным. И принеси сладких вафель.
– Будет исполнено, принцесса, – с поклоном ответил Адали, спеша к выходу.
Джейн не смогла сдержать любопытства.
– Ваш слуга чужеземец? – выпалила она.
– Адали был рядом с того дня, как я родилась. Он полуиндиец-полуфранцуз, мадам. Я появилась на свет в Индии. Если считаете Адали иностранцем, то и я не совсем англичанка, ибо отцом моим был правитель Индии, Великий Могол Акбар. Мать же, английская аристократка с ирландскими корнями, оказалась его четвертой и последней женой. Овдовев в шестнадцать лет, я приехала в Англию, где вышла замуж второй раз – за Рована Линдли, маркиза Уэстли. Герцог – мой третий муж. Наш брак был устроен самим королем Яковом и королевой Анной, упокой Господь их светлые души, – закончила Жасмин.
Ну вот, теперь миледи Джейн будет о чем поговорить!
Но оказалось, что Джейн Деверс не так легко запугать.
– Боже мой, целых три мужа! Я всегда считала, что и одного более чем достаточно, мадам. Сколько же у вас детей, если не считать дорогой Фортейн?
– Ну-у, – протянула Жасмин, и Джеймс едва не охнул при виде лукаво сверкнувших глаз жены. – Трое от Линдли, две девочки и мальчик. Трое мальчиков и умершая вскоре после рождения девочка от моего Джемми. – Она послала мужу любящий взгляд, прежде чем договорить: – И разумеется, сын от покойного принца Генри. Он был моим возлюбленным между вторым и третьим браками. Чудесный молодой человек! Нашему сыну Чарльзу Стюарту дарован титул герцога Ланди.
– Вы родили бастарда! – воскликнула бледная от негодования Джейн Деверс.
– Мадам?! – прогремел ее муж, стыдясь за жену.
– Стюарты всегда были большими поклонниками женщин, не так ли, Джемми? – весело спросила Жасмин. – Кроме того, ни один отпрыск королевской семьи никогда не считался изгоем, и его не бросали на произвол судьбы. Король обожает своего племянника, леди Джейн. Чарли был едва ли не с колыбели принят при дворе, и все семейство считает его родным. Его дед был так рад рождению внука, что пообещал сделать моего деда, графа де Мариско, герцогом, с тем чтобы Чарли унаследовал его поместье. И сдержал слово. А, вот и Адали! Леди Джейн, сэр Шейн, отведайте вина из французских владений семьи де Мариско.
Глаза Уильяма весело блеснули. Он искренне надеялся, что его будущая жена похожа на свою острую на язык мамашу, и едва не рассмеялся, когда его мать, забыв о хороших манерах, схватила серебряный кубок и выпила едва не половину вина еще до того, как был предложен тост. Всю жизнь он пытался вывести ее из себя, поколебать хваленое самообладание, но так и не сумел. Это не удавалось даже старшему брату: мать, раздраженная его поведением, никогда этого не показывала. Восхитительно, что будущая теща оказалась столь грозным противником.
– За детей! – провозгласила Жасмин, поднимая кубок. – Будем надеяться, что этот брак из тех, что совершаются на небесах.
– За детей! – отозвались сэр Шейн и герцог. Джейн промолчала, неожиданно для самой себя потеряв уверенность в том, что хочет видеть своей невесткой леди Фортейн Линдли. У ее брата миленькая дочь, Эмили Энн Эллиот. Вот кто будет идеальной женой для Уильяма! Слава Богу, что еще ничего не решено! Еще есть время уберечь дорогого мальчика от этого ужасного мезальянса. Никакие деньги в мире не смогут возместить позор невестки, чья мать бесстыдно, напоказ всему свету валялась в постели с любовником и произвела бастарда!
Но тут Джейн ахнула, схватившись за сердце, при виде священника, входившего в зал вместе с преподобным Стином.
– Кузен! – обрадовалась Жасмин. – Выпей с нами вина! И вы тоже, Сэмюел Стин. Адали, еще два кубка.
– Кузен?! Шейн! Она назвала паписта кузеном! – лихорадочно шептала Джейн мужу. – Если она протестантка, откуда у нее родственники-католики?
– Я был католиком, прежде чем женился на тебе, дорогая, – напомнил сэр Шейн. – Во многих англо-ирландских семьях есть и католики, и протестанты. Не расстраивайся, Джейн. Все подсказывает мне, что это выгодный брак. Смотри, он и девушка уже поладили. Уильям в два счета покорит ее сердце.
– Но мне все это не нравится, особенно распутство этой женщины. Возможно, Эмили Энн будет лучшей женой для Уильяма. Что, если Фортейн унаследовала нрав своей матери? Страшно подумать, сколько несчастий причинит она нашему сыну!
– Признаю, девушка кажется чересчур резвой, но молодые и должны быть такими, – возразил сэр Шейн. – Ничего плохого в этом не вижу.
– Почему она не смогла найти мужа в Англии или Шотландии? – шипела Джейн. – Что, задумался? Возможно, у нее слишком сомнительная репутация, о которой мы в нашей глуши ничего не ведаем и узнаем, когда будет слишком поздно!
Она нервно осушила кубок.
– Прояви хоть чуточку милосердия, девочка, – шепнул муж Жасмин. – Бедняжка уже не знает, куда деваться.
– Мы совершили ошибку, – отрезала Жасмин. – Не желаю, чтобы моя дочь связала жизнь с сыном этой женщины. Ты понятия не имеешь, что я узнала о ней!
– Надеюсь, ты поделишься со мной, – хмыкнул герцог. – Забудь о леди Джейн, дорогая Жасмин, и посмотри на Фортейн. Похоже, молодые люди нашли общий язык. Решать не нам, а ей. Через несколько месяцев ей исполнится двадцать лет, и она уже успела отказать доброй полудюжине лучших женихов в Англии и Шотландии, с поместьями и титулами. Если ей понравится Уильям, так тому и быть.
– Посмотрим, посмотрим, – пробормотала Жасмин, не спуская глаз с парочки. В самом деле, Уильям похож на мать разве что глазами. Это уже неплохо. И улыбка чарующая, только Фортейн этим не возьмешь. Она и не такое видела. Все же он, похоже, искренне интересуется девушкой, и Джемми прав: Фортейн слишком разборчива. Может, лучше купить им дом в Англии? Кто сказал, что им обязательно жить в Эрн-Роке? Молодому Деверсу наверняка понравится в Англии. Можно подыскать что-нибудь вблизи Королевского Молверна или Кэдби, родового поместья Линдли. Будут навещать Гленкирк каждый год, а когда Фортейн родит первенца, вся семья приедет посмотреть на нового родственника. Да, именно так! Нужно купить им красивый дом в Англии в качестве второго свадебного подарка.
