Бертрис Смолл
Любовь бессмертна
– И кроме того, ты позаботилась обо мне и моем Тэме, – с благодарностью добавила Флора. – Я рада, что покинула дом на горе. Мне никогда там не нравилось, но твоя ма была нашей госпожой, и когда она умерла, мы не могли оставить ее малышек.
– Знаю, – кивнула Фиона, – но теперь ты будешь мирно стариться у теплого очага, наблюдая, как подрастают мои сестры. Я ни за что не оставила бы тебя в горах.
– Перед отъездом я должна кое-что тебе поведать, – вспомнила Флора. – Если не хочешь раньше времени забеременеть, придется поостеречься. Знаешь дикую морковь – то растение с кружевными белыми цветами? Оно спасет тебя. Проглоти горстку семян и запей теплой водой. Или прожуй хорошенько и проглоти. Неплохо помогает также отвар болотной мяты. Не стоит производить на свет бастардов, дорогая, их и без того слишком много.
– Греймур не так далеко отсюда, – заметила Фиона. – Я буду приезжать к тебе за советами и наставлениями, родная. Лэрд обещал подарить мне лошадь.
– Хорошо, детка, но мне следовало бы сказать это прежде, чем лэрд взял тебя. Если окажется, что ты уже с ребеночком, немедленно повидайся со мной и я помогу тебе избавиться от него.
Фиона, удивленная столь обширными познаниями служанки, благодарно кивнула.
– Как часто нужно принимать семя?
– Раз в день, и я дам твоей Нелли целый мешочек. Хватит до следующего лета, когда морковь вновь зацветет. Твоя ма пила это зелье каждый раз, когда хотела лишить мужа возможности получить наследника, хотя это бывало редко. Она боялась возбудить подозрения и навлечь на себя гнев Дугала – ведь он сеял бастардов направо и налево.
– Верно, – согласилась Фиона. – Он в два счета раскусил бы обман, тем более что очень уж хотел заполучить земли в долине. – Поднявшись, она отряхнула юбки и помогла Флоре встать. – Пора спать, старушка.
Сам Хеймиш Стюарт приехал за сестрами Хей.
– Умная женщина твоя сестрица, – сообщил он Энгусу с довольной улыбкой. – Кажется, она вновь понесла. Надеюсь, это будет сыночек, уж очень много женщин у меня в доме, лишний мужчина не помешает!
Хмыкнув, он оглядел Джинни и Мораг веселыми темно-карими глазами:
– Это и есть малышки Хей, Энгус?
Девочки потрясенно уставились на Хеймиша Стюарта. Такого великана им еще не приходилось встречать. Не человек, а башня! А волосы! Красные, как пламя, и лицо поросло густой рыжей бородой.
– Ну и великан! – не выдержала Мораг, распахнув глазенки. – Прямо из сказки.
Хохот Хеймиша раскатился по залу. Подхватив Мораг на руки, он широко улыбнулся.
– Таким уж уродился!
Толстый палец пощекотал Мораг под подбородком, и девочка хихикнула.
– Ты и есть мистрис Мораг Хей? – осведомился Хеймиш.
– Да, сэр, – кивнула она и неожиданно для всех поинтересовалась: – Теперь ты будешь нашим папой?
– Мораг, что за вопрос? – мягко упрекнула Фиона. – Лорд Стюарт – твой опекун.
– А я хочу папу! – заупрямилась Мораг. – У меня его никогда не было.
– Она совсем не помнит отца, – пояснила Фиона.
Лорд Стюарт сочувственно кивнул:
– Буду счастлив стать твоим папой, мышка.
Он погладил Мораг по голове и поставил на ноги. Фиона подтолкнула Джинни, и девочка почтительно присела.
– Я Джин Хей, милорд, – сообщила она.
– Ты недостаточно взрослая, чтобы оправдать упреки моего юного зятя. Не могу поверить, что ты в самом деле настолько бесстыдна, – усмехнулся лорд Стюарт. – Ты действительно такая бойкая, как он рассказывал?
– Только в тех случаях, когда дело касается Джейми-малыша, – шепнула Джинни. – Что же до всего остального, обязуюсь вести себя как подобает истинной леди.
Хеймиш Стюарт снова разразился оглушительным смехом.
– Вижу, скучать нам не придется, – сказал он лэрду, – особенно теперь, когда в доме появятся такие забавные малышки. – И, взяв руку Фионы, учтиво поцеловал. – Вы, должно быть, мистрис Фиона Хей, – тихо заметил он. – Заверяю, мистрис Хей, что позабочусь о ваших сестрах, как о собственных отпрысках, а с вашими слугами будут хорошо обращаться. Вы всегда желанная гостья в Греймуре, девушка.
– Спасибо, милорд, – пробормотала Фиона. Слезы обожгли ей глаза, но она крепилась. Не стоит расстраивать сестричек. – Пожалуйста, передайте мои поздравления вашей доброй жене по поводу предстоящего разрешения от бремени. Я невыразимо благодарна вам за доброту к моим сестрам.
Она сделала реверанс и царственно наклонила голову. В глазах Хеймиша мелькнуло одобрение. Его жена, как всегда, права. Фиона Хей – прекрасная пара Энгусу и станет ему хорошей женой, если только проклятый дурень поборет свою чрезмерную гордость.
Вещи девочек погрузили в запряженную мулом повозку. Туда же уселись Флора и Тэм.
– Я оставила Нелли мешочек с семенами, – шепнула Флора Фионе.
Девушка поцеловала морщинистую щеку служанки.
– Я привел вам лошадок, которые будут отныне считаться вашими, – сообщил владелец Греймура своим подопечным. Он помог Джинни сесть на смирную серую кобылку в яблоках, а Мораг – на толстого вороного пони.
– Джинни, твою кобылку зовут Мисти, а пони, моя милая Мораг, кличут Блеки.
– О! – радостно воскликнула Фиона. – Какие вы счастливицы, что получили таких чудесных животинок!
Она чмокнула Мораг в розовую щечку и стиснула худенькую руку Джинни.
– Благослови вас Господь, сестренки. Я скоро приеду к вам в гости.
Хеймиш Стюарт поспешил распрощаться, поняв, что еще немного, и девочки разрыдаются. Фиона проводила их до моста и, помахав рукой, повернула к замку, прислушиваясь к неспешному топоту копыт по доскам. Джинни была непривычно молчалива, а Мораг что-то оживленно щебетала Хеймишу Стюарту. Девушка горько усмехнулась. Что ни говори, а она поступила правильно. Правильно!
Но на сердце лежал тяжелый камень, и остаток дня Фиона бесцельно прослонялась по маленькому острову. Наконец у самого берега она набрела на большой валун с глубокой выбоиной. Устроившись поудобнее, она долго смотрела на голубую воду. Тишина и покой немного утешили ее, помогли унять страх и сомнения. Хорошо ли она сделала, что так быстро решила судьбу девочек? И что теперь будет с ней? Вряд ли лэрд сильно увлекся ею, хотя и не спешит расстаться со своей невольницей. Он не приходил к ней с той первой ночи. Наверное, ему нужна была лишь ее девственность, несмотря на заверения в обратном?
Фиона прислушивалась к шороху невысоких волн, накатывавших на камни. Противоположный берег порос деревьями до самых зубчатых замшелых скал, протянувшихся вдоль линии воды. Там и сям виднелись небольшие песчаные прогалины. Деревья уже облачились в осенний наряд – зазолотились осины, на рябинах повисли гроздья оранжевых ягод. Ржаво-красные дубовые листья пламенели на фоне темно-зеленых сосен. Фиона глубоко вздохнула. Осень, ее любимое время года, на этот раз была окрашена грустью. Впервые в жизни она осталась одна, без дома и без родных.
Над верхушками деревьев начали сгущаться тучи. В рваных просветах проглядывали синие лужицы неба.
Закатный свет окрасил стены замка в золотистые тона. Последние отблески играли на воде. Как чудесно! Она никогда еще не видела такой красоты! Отец в своей неустанной погоне за наследством так много отнял у них и под конец оставил ни с чем. Если бы он вовремя помирился с дедом, все было бы по-иному и, возможно, ее даже обручили бы с лэрдом Лох-Бре.
Фиона покачала головой и негромко рассмеялась. Дугал Хей сошел в могилу, проклиная тестя и злую судьбу, лишившую его того, что, по его мнению, по праву ему принадлежало. Он оставил дочерей нищенками. И вот она, дитя гордого клана, продалась Энгусу ради счастья сестер.
Девушка поднялась и медленно побрела к замку. Стоило ей войти в свою спальню, как Нелли встревоженно воскликнула:
– Где вы были, леди? Черный Энгус нигде не мог вас отыскать и ужасно зол!
– Я привыкла к вольной жизни и не могу долго оставаться в четырех стенах, – пояснила Фиона. – Я не покидала острова. У берега есть большой валун с выбоиной. Прекрасное место для тех, кто хочет немного отдохнуть и посмотреть на воду.
– Вы скучаете по сестрам! – догадалась Нелли.
Фиона кивнула.
– Трудно остаться одинокой. Не знаю, что теперь и делать.
– Я согрела воду для купания, – постаралась утешить Нелли. – Хорошенько отмокнете в лохани, и сразу легче станет. Сегодня в зале будет играть волынщик.
После мытья Фиона надела чистые юбку и блузу и последовала за Нелли в зал, где за «высоким столом» уже сидел Энгус Гордон.
– Где ты была?! – взорвался он, сверкая глазами. – Я думал, что ты убежала и придется посылать на поиски!
Он рывком подвинул ей блюдо с жареным окороком и знаком велел слуге наполнить ее кубок.
Фиона отрезала кусочек мяса и, откусив, принялась энергично жевать.
– Мне ведомо, что такое честь, даже если я твоя любовница, милорд. Мы заключили соглашение, и я намереваюсь сдержать слово.
Она запила оленину вином, отломила горбушку от каравая и, намазав маслом, отправила в рот. Казалось, резкие слова лэрда ничуть ее не тронули. Она не позволит запугивать себя Энгусу Гордону и ему подобным!
Больше они не разговаривали. Когда со стола убрали посуду, вперед выступил волынщик и начал играть. Легкая улыбка коснулась губ Фионы. Хотя музыка была грубой и немелодичной, все же трогала ее до глубины души, будила неведомые чувства, утоляла печаль, гасила отчаяние.
Лишь только смолкли пронзительные звуки, Фиона встала и в сопровождении Нелли поднялась к себе. Энгус задумчиво смотрел ей вслед.
Нелли помогла хозяйке раздеться и подала мягкую полотняную камизу с широкими рукавами. Фиона завязала ее у ворота, протерла мокрой тряпочкой лицо и руки, тщательно вычистила зубы измельченной пемзой. Нелли в это время складывала одежду. Фиона подошла к окну и открыла ставни. В ночном воздухе веяло осенней прохладой.
– Ложись спать, Нелли, – распорядилась она. – Я еще немного посижу. Сна ни в одном глазу. Слишком многое произошло сегодня.
– Да пребудет с вами Господь, миледи, – пожелала Нелли, затворяя за собой дверь.
По небу плыл тонкий полумесяц. Лунный свет играл на воде, серебря кудрявые гребни волн. Легкий ветерок взметнул пряди, обрамлявшие лицо Фионы. Она подхватила непокорные локоны и стала их заплетать. Подвязав толстую косу обрывком ленты, она перегнулась через подоконник и принялась вглядываться в ночь. Она одна. Впервые в жизни по-настоящему одна. Сестры далеко. Старые Тэм и Флора покинули ее. Какое странное ощущение… Она словно листок, подхваченный ураганом, который несется неведомо куда. Что с ней станется?
Однако Фиона не грустила и не боялась того, что ждет впереди. Просто интересно, что еще приготовила ей жизнь. Она с самого детства привыкла заботиться о младшеньких. Сейчас, когда все устроены, что осталось ей?
Чья-то рука обвилась вокруг ее талии. Фиона не удивилась. Не вскрикнула. Она знала, что сегодня он придет. Прошло больше недели с тех пор, как Энгус ее взял, и теперь она снова залилась краской смущения. Но по крайней мере на этот раз она знала, чего ожидать.
– О чем ты думаешь? – неожиданно спросил он.
– О сестрах, – ответила она, гадая, поймет ли он ее.
– Тоскуешь по ним?
– Да, и кроме того, в толк не возьму, как жить теперь, когда больше не о ком заботиться, – честно призналась девушка.
– Ты моя любовница, – напомнил Энгус, наклоняясь, чтобы прижаться теплыми губами к тому местечку, где кончался вырез камизы. Фиона невольно рассмеялась.
– Интересно, каковы же обязанности любовницы, милорд? – лукаво осведомилась она.
– Ну… любовница должна… должна…
Энгус растерянно осекся.
– Вот именно, – кивнула Фиона. – Будь я твоей женой, пришлось бы хлопотать по хозяйству, следить за порядком в замке, но я не твоя жена. Чем же прикажешь заняться? Я ведь не игрушка, которую можно швырнуть в угол, как только надоест!
Лэрд потрясенно уставился на нее. Слышать такие слова от молодой женщины! Немыслимо! Да что ей нужно от него?
– Уна и Олей прекрасно справляются со своей работой, – начал он, но тут же сообразил, что женщинам пришлось бы непременно подчиняться законной хозяйке замка, которая каждое утро отдавала бы им повеления.
– Они на своем месте, – возразила Фиона, – как, впрочем, и остальные слуги. И точно знают, что от них требуется. Я же… я словно осенняя травинка. Одинокая и неприкаянная.
Горькие слезы обожгли глаза Фионы, но девушка плотно сжала губы и выпрямилась. Зачем она вообще затеяла этот бессмысленный разговор? Энгус может посчитать, что она набивается ему в жены.
– Твое место в моих объятиях и в моей постели, – твердо заключил он. – Это и есть главная обязанность любовницы, девушка.
– Но нельзя же проводить дни и ночи напролет в любовных утехах, – с отчаянием вздохнула Фиона. – Мне нужно чем-то заняться. Я не привыкла к безделью.
Мать Энгуса умерла много лет назад, и он почти не помнил, как она проводила время. Да и признаться, не интересовался: слишком рано на его плечи легла тяжкая ответственность. Он с головой ушел в новую, непривычную жизнь и мало обращал внимания на женщин замка. Ему казалось, что Уна и Олей всегда хлопотали по дому.
– Так что же ты желаешь делать? – спросил он наконец.
Фиона на секунду задумалась.
– Хочу научиться читать и писать, – объявила она. – Ты знаешь грамоту? Отец считал это ненужной роскошью, но мама умела писать свое имя и ничего больше. Правда, при мне она этого никогда не делала.
– Я научился читать и писать в Англии еще мальчиком, когда гостил у короля, – медленно выговорил лэрд. – Мой брат Роберт получил неплохое образование в Гленкиркском аббатстве, но ни Джейми-малыш, ни мои сестры, ни Хеймиш Стюарт грамоте не обучены. Я готов стать твоим наставником, если не возражаешь.
Фиона удовлетворенно закивала.
– Как ярко сегодня светит луна, верно? – прошептал Энгус.
– Да…
Ловкие пальцы принялись развязывать ленты у шеи. Камиза распахнулась до самого пупка. Рука Энгуса скользнула внутрь, чтобы забрать в плен круглое яблочко ее груди. Оно уютно улеглось в его ладони. Под мягкой и теплой кожей напряженно пульсировала жилка. Энгус стал потирать большим пальцем мгновенно набухший сосок. Губы вновь нашли крохотную ложбинку у шеи. Нашли и надолго припали к нежной плоти.
– Я так сильно желал тебя все эти дни, но старался не приближаться, чтобы ты смогла подольше побыть с Джинни и Мораг, – пробормотал он ей на ухо, проникнув языком в изящную розовую раковину.
– Знаю и благодарна тебе за это, – тихо ответила Фиона, вздрагивая от невыносимо приятного ощущения. Любовные игры, затеянные Энгусом, одновременно возбуждали и немного пугали ее. Девушка нервно поежилась, безуспешно пытаясь сосредоточить внимание на необычайно яркой звезде, сиявшей над вершинами гор. Ей ужасно хотелось оттолкнуть Энгуса, но уговор есть уговор. Она бессильно опустила руки, судорожно сжимая и разжимая пальцы.
Энгус Гордон чувствовал, как напряжена девушка, и неудивительно: хотя он сумел той ночью преодолеть ее страхи и сомнения и обнаружить, что под внешней робостью и скованностью пылает жаркий огонь, Фиона по-прежнему оставалась неопытной и невинной.
Он осторожно совлек камизу с плеч девушки. Рубашка скользнула вниз и светлой лужицей улеглась у ног. Энгус жадно потянулся к упругим холмикам нежной плоти и сжал их в ладонях. Дыхание Фионы пресеклось. Не в силах совладать с собой, она затрепетала.
– Нет, нет, ягненочек мой милый, – словно издалека донесся до нее голос Энгуса. – Тебе нечего страшиться. Неужели не помнишь, как сладостно мы любили друг друга в прошлую ночь?
– Д-да, – с трудом выдавила Фиона.
В тот единственный раз, когда они были вместе, ураган страсти захватил обоих, унося с собой ее непорочность.
– Сегодня будет еще слаще, клянусь, милая, – простонал Энгус, припадая к ее губам. Только тут Фиона с изумлением поняла, что он успел скинуть одежду. Она была так поглощена собой и своими переживаниями, что не почувствовала прикосновения его обнаженного торса. Огромные руки сжали ее ягодицы и притянули Фиону к могучей груди. Набухшая мужская плоть уткнулась ей в бедро, и ее щеки вновь загорелись.
– Мой Горди истосковался по тебе, девушка, – тихо признался Энгус.
– Он смелый паренек, – согласилась Фиона, робко гладя его. – Ах, какой же вы твердый, милорд!
– Я хочу тебя, – хрипло охнул Энгус. – Если бы ты знала, как я сгорал от желания. Эти несколько дней дались мне нелегко – трудно было удержаться, чтобы не заключить тебя в объятия каждый раз, когда ты проходила мимо, но приходилось соблюдать приличия – ради твоих сестер.
Он снова завладел ее губами, но на сей раз поцелуй был требовательным и властным. Фиона, отдавшись на волю приливной волне желания, обвила руками его шею и прильнула теснее. Энгус подхватил ее и, посадив на сплетенные руки, вошел в тугой, тесный грот. Фиона инстинктивно обхватила его ногами, потрясенная тем, что он сделал… что такое возможно. Он прижал ее к подоконнику, и Фиона ощутила, как холодные камни врезаются в спину, но Энгус с громкими стонами неумолимо вращал бедрами, с силой вторгаясь в нее. К собственному удивлению, Фиона мгновенно подладилась под его ритм и, насилу отстранившись, выдохнула:
– Ты искалечишь меня, Энгус Гордон, или мы оба выпадем из окна, если сию секунду не найдешь местечка поудобнее.
Энгус на миг замер, но не выпустил Фиону. Ему удалось пересечь комнату и, осторожно положив девушку на край кровати, возобновить свой неистовый штурм, погружаясь все глубже и глубже в опаляюще-жаркую бездну.
Фиона судорожно вцепилась ногтями ему в спину. Страсть разгоралась с каждой минутой все ярче и ярче, и девушка удивлялась, что в комнате царит мрак. Энгус словно поглощал ее заживо, но она ничего не боялась. Даже когда он стиснул ее запястья и, навалившись всем телом, глухо проворчал:
– Да перестань же царапаться, дикая кошка!
Последний отчаянный выпад… и все исчезло в слепящей вспышке экстаза.
Фиона медленно возвратилась на землю с невероятной высоты, маленького уголка рая, куда вознес ее Энгус. И тут нетерпеливо пульсирующая плоть, переполнявшая ее, точно взорвалась. Энгус с негромким криком упал ей на грудь, почти всхлипнув от облегчения. Фиона гладила темные волосы, умиротворенная и счастливая. На этот раз боли не было. Лишь неимоверное, благословенное наслаждение. Неужели всем женщинам дано это испытать? И женам тоже? Или это привилегия любовниц, которым повезло больше, чем законным супругам?
Энгус дышал глубоко и размеренно, пытаясь прийти в себя. Такого он не ожидал. Поразительно, как это он забылся настолько, чтобы взять ее стоя, словно нетерпеливый мальчишка. Правда, Фиона, кажется, ничуть не возражала, разве что пожаловалась на боль в спине.
Фиона вытянула ноги и чуть пошевелилась. Энгус приподнялся на локтях и всмотрелся в ее лицо.
– Ты, как всегда, неукротима, девушка, – заверил он.
– Да отпусти же, медведь, – притворно нахмурилась она, ловко высвободилась и, спрыгнув с кровати, метнулась в угол, налила воды в большую миску, обтерлась мокрой тряпкой и попросила: – Подойди поближе и позволь мне вымыть твоего Горди, милорд. Не хочешь же ты, чтобы он оставался грязным всю ночь.
Энгус удивленно поднял брови, но повиновался.
– Где ты узнала о таких вещах, девушка?
– Старая Флора сказала, что, если этого не делать, мужское достоинство может поразить злая болезнь.
Оттянув крайнюю плоть, Фиона хладнокровно и умело, так, будто проделывала подобное множество раз, принялась орудовать тряпкой. Вытерев его насухо, она улыбнулась и потрепала усмиренного Горди.
– Ну вот, теперь можно ложиться спать.
Энгус рассмеялся, очарованный безыскусностью девушки, но тут же поддразнил:
– Твои нежные хлопоты скорее воскресили моего Горди, крошка.
Фиона изумленно распахнула глаза:
– Хочешь сказать, что способен снова… второй раз за ночь? – К его удивлению, во взгляде девушки светилась надежда.
– Когда я был в твоем возрасте, Фиона Хей, мог без устали брать женщину ночь напролет. Сейчас, увы, я постарел и больше трех-четырех раз мне не осилить. Ложись в постель, – приказал он, притворно-зловеще хмурясь.
Фиона нерешительно прикусила губку, но Энгус тут же услышал озорной смешок.
– А как насчет сегодняшней ночи? – ехидно осведомилась она. – Учти, мне понравилось все, что ты делаешь, Энгус Гордон.
– Я уже заметил, – заверил он. – Да идем же, девочка!
Фиона кокетливо провела языком по губам.
– Так три или четыре раза, милорд?
– Ни за что не узнаешь, девочка, пока не ляжешь со мной, – хмыкнул он. – Впрочем, отважусь на четыре.
Фиона нетерпеливо потянула его к кровати и, когда они вновь лежали, стараясь отдышаться, подумала, что участь любовницы не так уж плоха.
Она не изменила своего мнения, проснувшись утром. Между ног отчаянно саднило, но жизнь казалась прекрасной.
