Берта Ландау
Загадай – исполнится!
© Ландау Б., 2017
© Симонов В., портрет Б. Ландау, 2017
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
***
Ранее книга выходила под названием «Девочка по имени Ривер», автор – Галина Артемьева
На обложке использован портрет Берты Ландау художника Владимира Симонова
***
Бессмысленно выпрашивать подарки у жизни. Она ведь не скрывает своих даров. Вопрос в том, что ты можешь дать ей взамен. От человека требуется пройти свой путь, смотреть и видеть, слушать и слышать. И во всех испытаниях оставаться человеком. Возможно ли это? Ответ на этот вопрос каждый находит сам.
Берта Ландау
***
У стен есть уши, у тьмы – глаза, у страдания – время, у любви – бесконечность…
Под звездами
– А у кого-нибудь бывает такое: вот ты одна в темноте, и кажется, что за тобой кто-то стоит и дышит в спину?
Совершенно закономерный вопрос, если сидишь у костра, а из-за яркого огня которого летняя ночная мгла кажется особенно плотной, наполненной тайной и чужой жизнью.
Маруся оглядела любимые лица людей, улыбавшихся ей сквозь языки пламени. Рядом с ней сидела бабушка, милая, дорогая, – друг, все понимающий. Справа от бабушки примостилась на чурбачке младшая Марусина сестра Маринка, появившаяся на свет на шестнадцать с половиной лет позже Маруси и, справедливо говоря, благодаря исключительному Марусиному терпению. Четырнадцатилетняя Марусина дочка Аля, стройностью и тревожной робостью подобная олененку, смотрела прямо в глаза матери, ожидая ответа на прозвучавший вопрос. Варя, главная и самая давняя подруга Маруси, молча кивнула, явно не собираясь отвечать первой.
Маруся словно со стороны взглянула на собравшуюся у костра компанию. Пять женщин разных возрастов.
«Надо же, – подумала она, – только женщины собрались. Странно. Одни женщины. Что-то в этом грустное, ненадежное. Такая ясная ночь. Поднимаешь голову к небу и встречаешься глазами с мириадами звезд. Все эти тысячи тысяч светил и планет обещают тебе вечную любовь и надежду на счастье. Голова кружится от этого звездного гула, и поневоле ждешь объятий любимого человека или хотя бы нежного его прикосновения. В такие моменты веришь в гармонию жизни и ее справедливость. Почему же вместо блаженного наслаждения редким покоем возникает беспокойство и ощущение, что во тьме за твоей спиной притаился кто-то страшный?»
– Марусь, у меня все школьные годы такое было, и не в темноте, а при свете дня, – послышался добрый Варин голос. – У меня даже игра особая возникла: поднимаюсь в подъезде по лестнице и чувствую ЭТО САМОЕ за спиной. Я – хоп: оборачиваюсь. Конечно же, совершенно неожиданно для ЭТОГО. И, ясное дело, никого и ничего не обнаруживаю. Но я-то уверена: за мной никого нет не потому, что ЭТОГО не существует. Просто ОНО теперь впереди. ОНО всегда оказывалось быстрее меня. В общем, бежала я домой через три ступеньки, чтобы поскорее избавиться от этой жуткой жути. За школьные годы личный рекорд поставила по скорости бега вверх по лестнице.
Маруся поежилась. Она хорошо знала, что у Вари с лестницей собственного подъезда связаны по-настоящему трагические воспоминания. Столько лет прошло, а тот ужас не забыть.
– А у меня днем ничего такого не возникало, – бодро заявила она, чтобы отвлечь подругу от ее печалей. – Только вот так: ночью, на даче. И кажется: из кустов ОНО выглядывает.
Последние слова Маруся произнесла с подвыванием.
– Да ну! Чего вы всё выдумываете! – презрительно фыркнула сестрица Мариша. – Никогда и ничего я такого не чувствовала. Реальных людей надо бояться, живодеров, а не это самое ваше ОНО.
– А я тебе скажу, почему ты ничего такого не испытывала, – слегка обиделась Маруся. – Это потому, сестричка, что за твоей спиной всегда были мы! В частности я. Ты когда-нибудь одна в школу – из школы ходила? Не было такого!
– Было. В старших классах, – запротестовала Маришка.
– Ха! В старших! В старших уже не то! – по-девчоночьи хмыкнула Маруся. – У тебя к тому времени выработалась полная уверенность в надежности собственного тыла.
– Эй, ты спросила – я ответила, – возразила сестра.
– Мариша права, – вздохнула бабушка. – Бояться надо не самой тьмы и не своих фантазий, а людей. Такие темные люди иной раз встречаются, что и днем от них шарахаешься, как от пропасти.
– Хорошо, если шарахаешься, а иногда так и тянет к ним, как мотылька на огонь, – назидательно произнесла Маруся, пристально глядя на дочь.
В последнее время она особенно остро чувствовала беззащитность своего ребенка перед жизнью: девочка выглядела уже вполне взрослой, оставаясь при этом доверчивой, по-детски открытой глупышкой. Маруся помнила свои юношеские приключения и с ужасом понимала, что от многого она свою дочь не убережет. Да что там – от многого! Ни от чего не убережет. Каждый живет свою жизнь сам. В этом и заключается главная жестокость и главное приключение человеческого существования.
– А я еще вот о чем недавно думала, – продолжила Маруся. – Вот говорят: страх – удел неверующих. Верующий человек полностью полагается на Бога, потому и страха не знает. Ну хорошо. Вот ты верующий, допустим. Идешь себе, страха не ведаешь. А за тобой крадется неверующий с ружьем или с каменюкой. Всегда ли Бог сбережет?
– Это практически тот же самый вопрос, как «всегда ли добро побеждает зло», – задумалась Варя. – И знаешь, на моей памяти – практически всегда. Только добру порой очень много времени требуется, чтобы победить. Потому и возникает ложное ощущение торжества зла. Мы же нетерпеливы. Нам сразу и все подавай. Являй чудо, и все тут. Кстати. Верующие разве не боятся? Они боятся Бога. Разве не так?
– А что такое – Бога бояться? – спросила бабушка. – Это жить по Его законам. Всего-навсего. Не отступать. И будь что будет. Все принимать. Положено, чтобы тебе удар в спину нанесли, – это все равно случится. Но почему? Может, сила молитвы твоей была невелика? Или вера слаба? Вон, Серафим Саровский лютого медведя укротил верой и безбоязненностью.
– Эх, – вздохнула Варя, – вот это «будь что будет» – самое страшное и есть. Никогда заранее не знаешь, что будет. Ведь приключиться может очень даже страшное. И совсем неожиданно. Можно ли быть готовым? Ко всему ведь не подготовишься. Человек слаб…
Маруся подумала: вот посмотрел бы на них кто-то совсем чужой, запросто мог бы подумать, что они колдуют тут, у костра. Их же пять! Пентакль! Пятиконечная звезда – заветный символ ведьмовства. У колдунов пентаграмма – символ позитивной силы и защиты. Пятиконечная звезда – амулет чародеев. Она защищает их от нападений демонов и духов, к тому же позволяет им общаться с демонами и даже повелевать ими.
Маруся еще девчонкой, когда в стране шли повальные разоблачения коммунистических идеалов, вычитала занимательные факты, связанные с любовью большевиков к пятиконечным звездам. Кто-то даже сделал открытие: руководство страны, все поголовно, увлекалось сатанизмом. И вовлекало все население в поклонение духу зла. Отсюда и октябрятские звездочки. Чтоб с детства приобщались, незаметно для себя.
Вторым открытием для Маруси был факт, что обвинение коммуняк в сатанизме – чистейшей воды клевета. Сатанисты считают своим главным амулетом перевернутую звезду, тогда как все советские звезды, включая кремлевские, были звездами с одной верхней точкой. Однако мысль о том, что магия и колдовские обряды серьезно изучались строителями новой идеологии и применялись ими на практике, казалась бесспорной. Кто, как не демоны, были в подчинении у строителей новой жизни, истреблявших миллионы людей «именем народа»? Древние колдуны использовали для своих обрядов круглые диски из глины, воска, меди или серебра, на которых выдавливалась пентаграмма. А сколько таких невинных значков – «звездочка в кружочке» – носили на груди ни о чем не подозревающие советские человеки?
Ну какие из них, собравшихся у костра, ведьмы? Хотя – каждая женщина обладает колдовской силой, в каждой таится возможность созидания и мощь разрушения. И вся эта сила дается ради продолжения рода, ради обретения спутника. Так ли? И почему тогда они одни сидят в такую чудесную ночь под звездным небом?
Бабушка, словно услышав Марусины мысли, заговорила задумчиво:
– Смотрю я на нас со стороны и думаю: как же так? Почему мы здесь одни? Словно в нашей семье мужчины не водятся. И мы даже привыкли без них обходиться.
– Ба, ты как всегда! Я только подумала, а ты уже говоришь, – восхитилась Маруся.
– А о чем еще думать? Где они, далекие наши?
– Вернутся, вернутся, съедутся скоро, сама еще будешь не рада шуму и хлопотам, – засмеялась Маринка.
– Ну-ка, давайте подсчитаем, сколько их и сколько нас, – не сдавалась бабуля.
Итак. Бабуля давным-давно одна. Дедушка ушел слишком рано, в расцвете сил, в пятьдесят шесть лет. Марусе было тогда четырнадцать, как Альке сейчас. Дедушка именно ушел. Ложился спать, позвонил сыну, поговорил, подозвал внучку, пообещал, что в субботу пойдут на лыжах кататься, а утром его уже не было. Во сне остановилось сердце. Почему так? Исследовательский институт, которым он руководил, расформировывали, а по факту разрушали, действуя подло, никчемно. Он боролся, отстаивал и – ушел. Не сдался. Видимо, высшие силы решили, что дальше крест будет ему не по силам. Так и осталась бабушка одна. Полная еще жизненных сил, интереса к окружающему. Маруся хорошо помнила ее молодой. Она привыкла, что все ее детство бабушку принимали за ее маму, а потом удивлялись: «Когда это вы успели?»
Удивляло Марусю то, что дедушка ушел, а бабуля так с ним и осталась. За ней пытались ухаживать, делали предложения, но она неизменно отказывалась: «Как же я потом с Мишенькой встречусь?» Она твердо верила, что встреча им еще предстоит, и жила так, словно ей придется перед ним отчитаться о годах, проведенных в разлуке.
После ухода дедушки главным мужчиной в семье стал Марусин папа. Потом Маруся вышла замуж, родила дочь, четыре года спустя появился у них еще один мужчина, сын Андрейка. Вот и все пока их мужчины. Правда, есть еще Маринкин жених. Все у них давно решено. Наверняка. Потому что подобрались – два сапога пара.
– Мариш, слушай, а правда – где Федя? – вдруг запоздало удивилась старшая сестра.
Она так была обрадована неожиданному Вариному приезду и так увлечена их разговорами, что упустила из виду отсутствие Феди. Видимо, слишком привыкла к тому, что он есть.
С десятого класса Маришкиной школы объявился у нее Федя, нескладный, высоченный, тощий. На первый взгляд, ничего общего с ладной красавицей Маришкой. Но родство душ не предусматривает внешнего сходства. Главное в другом. Сдружились они в один миг, хотя учились в параллельных классах все годы, видели друг друга каждый день и – не замечали, пока не настал особый момент.
Маришка в тот день возвращалась домой из школы и в проходном дворе соседнего дома заметила страшное: на протоптанной дорожке между домами лежал мертвый голубь с глубокой кровавой раной в груди. Кто его знает, что с ним случилось? Может, кошка дворовая на него напала? О том, что в смерти птицы может быть виноват человек, даже думать было невыносимо.
Однако девочку поразил не только вид безжизненного существа. Рядом с бездыханным, растерзанным тельцем стоял другой голубь. Живой. Он стоял, не двигаясь, глядя в одну точку. Он не сделал ни шажка и не отвел взгляда даже тогда, когда Маришка подошла совсем близко. Живой голубь словно окаменел в своем горе. Ему явно было безразлично, что с ним самим произойдет. Девочка читала о такой птичьей верности, но никогда в реальности не сталкивалась с проявлением горя живого существа. Она испугалась за птицу.
– Кыш, – сказала она тихо, почти шепотом. – Улетай отсюда. Тебя могут убить. Улетай.
Голубь глядел куда-то вдаль и не реагировал на ее предупреждение.
– Он не уйдет, – услышала она за спиной мальчишеский голос. – Так и будет стоять рядом с подругой. Долго-долго. Может, и его прибьют. Только ему все равно. Он сам жить не хочет.
Маришка оглянулась и увидела Федины глаза. Прежде всего – глаза! В них стояли слезы. Он протянул руку и вытер слезу на ее щеке. А она и не заметила, что плачет.
– Что же делать? – спросила она.
– Он так не уйдет, – повторил Федя. – Знаешь, надо похоронить. Тогда, может быть, этот как-то опомнится.
Маришка прежде никогда никого не хоронила. Наоборот. Она оживляла. Подбирала всякое зверье, лечила. Просто редкостным специалистом была по возвращению к жизни несчастных братьев наших меньших, на которых постоянно изливалась безумная человеческая жестокость.
– А как хоронить? – почти беззвучно спросила она. – Я не умею.
– Как сможем, так и похороним, – решительно ответил Федя.
Он завернул птицу в пакет из-под сменки. В мягкой рыхлой земле под деревом металлической линейкой вырыли ямку, уложили в нее останки. Живой голубь все еще не шевелился. И только когда Марина с Федей отошли от могилки, вдруг встрепенулся.
– Улетай! – сказала ему громко девочка. – Ты лучше улетай!
– Живи! – велел Федя и свистнул, как заправский голубятник.
Голубь, словно послушавшись, взмыл в воздух.
– Летит! – радовалась Маришка. – Летит!
С тех самых пор голубиная любовь досталась в наследство Марине и Феде. Они были рядом, и по-другому происходить попросту не могло. Вместе, получив аттестаты зрелости, поступили в ветеринарную академию, вместе мечтали о будущем.
– Так где Федя? – повторила Маруся. – Что за дела?
– А Федю кошка укусила, – объяснила Мариша. – И теперь у него палец гноится. И уколы от бешенства приходится делать.
– Что это за бредятина такая? Какая кошка? Вы, похоже, совсем обезумели со своими зверями! – пораженно воскликнула бабушка.
– Не, ба, не обезумели. И не бредятина. Кошка соседская. Но с редкой судьбой. Соседи считают, что она понимает человеческую речь. И даже несколько слов говорит. Она у них умела говорить «мама», «мясо», «ау»…
– Ну, это часто хозяева желаемое за действительное выдают. На самом деле это все «мяу». Обычное кошачье «мяу», – возразила бабушка.
– Нет, бабуль. Она все по делу произносила. Когда хозяйка домой возвращалась, кошка бежала ее встречать и кричала «мама», когда есть хотела, говорила «мясо», а если ее звали, отвечала «ау». Бывают такие кошки.
Все дружно засмеялись.
– Ах, Маришка, какая ты у меня еще маленькая, – нежно проговорила Маруся сквозь смех.
– Мне двадцать лет, я скоро диплом о высшем образовании получу! – обиделась Маришка.
И эта искренняя обида доказывала, что детство ее никуда не ушло, так и жило в ней.
– Мариш, а что дальше с говорящей кошкой? – настойчиво потребовала продолжения истории Алька.
– А дальше то, что семья поехала на машине в Воронеж навестить старших родственников. Кошку не на кого было оставить, да и не хотели они. Приехали, погостили там за городом. А ее выпускать боялись: вдруг, мол, убежит, нагуляет котят и все такое. Она у них все время в комнате сидела взаперти и очень обижалась, ругалась на них, орала. Наконец собрались в обратную дорогу, сели в машину, поехали и стали между собой разговаривать о том, что надо уже кошку стерилизовать, тогда она гулять сможет, а то душа болит за беднягу. А она, видно, все поняла, – я ж говорю, что она у них все-все понимала, – и как сиганет в окно! Прямо на трассе! Они остановились, звали-звали, кричали-кричали, мать плакала, винила себя, клялась, что никто ей ничего не сделает, лишь бы только вернулась. Потом пришлось ехать без кошки домой. Месяц они переживали, страдали. А потом, представьте, она сама вернулась! Дошла до дому из Воронежа в Москву! Вот характер, а! Пришла и стала кричать у дверей квартиры. Они ушам не поверили. «Мама», – слышат. Открывают дверь, там она сидит. Ну, конечно, она уже не та, что была. Не домашняя котюлечка, а хищная, худая, с горящими глазами. Шерсть клочьями. Дикая кошка. Они ей так обрадовались, запричитали. А она в дом не вошла. Смотрит на них, и они понимают, о чем она. Короче, она им телепатически сообщила, что в дом не пойдет, но кормить ее они должны. Они все поняли. Тут же ей в миску навалили мяса, она сожрала, распушилась вся, но даже умываться не стала, как обычно кошки делают после еды, а убежала куда-то вверх по лестнице.
– Ничего себе кошечка! Вот сила! – восхитилась Варя. – Дошла сама из Воронежа! Это она им доказывала, выходит, что они не вправе на ее свободу посягать. Да, Мариш?
– Кто ее знает, чего она доказывала. В общем, позвали соседи Федю как специалиста, чтобы тот им помог кошку домой вернуть. Он, конечно, согласился. Его все звери любят, доверяют ему. Он поднялся на верхний этаж, там она и сидела, отдыхала от еды. Ну, он присел на ступеньку, стал ей объяснять, что надо бы домой, что никто ничего ей не сделает, что все плакали-рыдали, тосковали без нее. И она вроде слушала благосклонно. Даже мяукнула пару раз в ответ. А когда Федя руку протянул, хотел попробовать погладить, она его за палец и цапнула. Не поверила до конца. Так и живет сейчас отдельно от своих. Но за едой приходит. Хотя ее, конечно, надо бы отнести к ветеринару, обследовать. И в ближайшее время Федя сумеет ее уговорить. А палец тяпнутый нагноился, хотя он сразу рану тщательно обработал. Значит, надо ее обследовать и лечить.
– Ну как же так? Это же опасно! Это не шутки! – всполошилась бабушка.
– А никто про шутки и не говорит. Все будет хорошо, бабуль, не волнуйся. Вот он меня на дачу отправил, потому что видит, что я тоже переживаю за него, боюсь. А ему надо сейчас просто палец вылечить и от бешенства проколоться. Хотя он уверен, что бешенства у нее нет, по внешним признакам, по крайней мере.
– Если бешенство, их ведь сразу уничтожают? – спросила Маруся.
– Давай пока не будем об этом. Федя уверен, что завтра сможет с кошкой договориться. И все будет тогда понятно. Обследуют, диагноз поставят. Я вам все расскажу.
– Ох, грехи наши тяжкие. Каждый день сюрпризы, – пожаловалась бабушка, – Теперь вот за Федю еще бояться…
– А неужели ты боишься, бабуль? – поразилась Маруся.
Бабушка всегда выглядела такой уверенной и спокойной, что казалось, страх ей неведом.
– Боюсь, – спокойно ответила бабушка. – Больше всего боюсь кого-то из близких потерять. Боюсь пережить кого-то из любимых. Потому что это неправильно и несправедливо. Молюсь о вас всех, о том, чтоб здоровые были. Остальное – беситесь, как хотите.
– А мы разве бесимся? – удивилась Алька.
– А то нет? Каждый по-своему. Со своими закидонами. Вон папа твой: зачем он при жене и двух детях по горам шастает? Альпинизм – это риск для жизни ежеминутный. Покоряет горные вершины, а мама твоя изводится. И я вместе с ней.
– Не надо, бабуль! Все будет хорошо. Главное – о плохом не думать, – встревожилась Маруся.
В сердце ее многие годы жил страх за мужа. Она научилась с ним договариваться, справляться. Самое важное было: молчать и думать только о хорошем. Они обо всем договорились перед свадьбой. Маруся знала, что ее любимый не представляет себе жизнь без покорения вершин, без экстремальных путешествий. И без нее, Маруси, тоже не представляет. Но, зная себя, Саша честно предупредил, что не сможет вынести монотонное существование по формуле «работа – дом» больше трех месяцев. Да, он тогда готовился к защите кандидатской, да, он преподавал в университете, да, он был однолюбом, мечтающим прожить со своей избранницей всю оставшуюся жизнь. И при этом силу свою он черпал в опасных восхождениях. И про жизнь понимал там же. Он говорил про риск, нешуточный, настоящий риск, от которого отказаться не сможет, даже если сейчас она попытается заставить его отречься от гор. Он просил только об одном: понять его и принять их будущую жизнь именно такой, со всеми ее сложностями.
– Я не пью, не курю, у меня отличные профессиональные перспективы. Но раз в несколько месяцев я буду покидать тебя ради путешествий. Ты принимаешь меня? Ты согласна?
– Я постараюсь все принять, я люблю тебя, – пообещала тогда Маруся.
Она и принимала, и старалась привыкнуть, молилась о нем, заставляя себя не мучиться страхом за его жизнь. Но не всегда это давалось легко. Бывало, в голову лезли рассказы о Черном Альпинисте, которыми развлекал ее Саша в первые дни их знакомства.
Маруся, знавшая кучу всяких страшилок и всегда смеявшаяся над «черной рукой, идущей по вашему городу», была тогда почему-то очень напугана. Призрак Черного Альпиниста когда-то был человеком, погибшим в горах при странных обстоятельствах. Обстоятельства эти в разных легендах звучали по-разному. Одна история повествовала о двух друзьях, совершавших восхождение. Они оба были влюблены в одну девушку. Они шли в связке, и один из них сорвался, а другой перерезал соединявший их канат. Несчастный соперник разбился в пропасти. Тело его так и не было найдено. Но вскоре после этого выжившему альпинисту явился тот, кто погиб по его вине. Он был в черном, лица не различить, но живой сразу понял, что обречен. Нашли его утром неподалеку от палатки, где он устроился на ночлег. Следов насилия обнаружено не было. Но все шептались о Черном Альпинисте и о том, что в горы можно идти только с чистым сердцем.
В другой легенде речь шла о целой группе альпинистов, которые во время восхождения постоянно ссорились между собой и гибли один за другим. Самый сильный и справедливый из них все время пытался примирить ссорящихся, но ему это не удавалось. Наконец он остался в живых один, но прожил недолго: на той высоте, на которую они забрались, выжить в одиночку было бы равноценно чуду. Получилось, что погубили всех ссоры и неумение примириться. А потом… Потом стал в тех местах появляться призрак Черного Альпиниста, который забирал с собой тех, кто не умел сосуществовать с товарищами в мире.
Все настоящие альпинисты, сильные и мужественные люди, привыкшие полагаться на себя, почему-то по-детски верили в существование этого зловещего призрака и опасались даже лишний раз говорить о нем, чтобы не накликать беду. И Маруся изо всех сил старалась не вспоминать о нем, не думать. И не бояться.
Муж ни в чем не отступил от обещанного: в тридцать пять защитил докторскую, стал профессором, видным специалистом в своей области. И путешествовал регулярно и неуклонно.
Иногда Маруся думала, что, может быть, именно из-за его путешествий и сохранялась свежесть их чувств? Она так и чувствовала себя влюбленной в мужа, все эти пятнадцать лет, прошедшие со дня их свадьбы.
– Не надо, бабуль! Ты же знаешь…
– Не будем, не будем, Марусенька! Вырвалось, прости. Ну что? Четыре мужика мы насчитали. Дай им Бог здоровья. Через пару недель, надеюсь, вернутся ваши родители с Андрейкой из Испании, Саша с гор спустится, пир закатим. Все будет хорошо. Может, и твой спутник жизни, Варюша, к нам пожалует? Понимаю, что дела у него, но иногда и отдохнуть не грех среди друзей, – старательно заглаживала тревожную тему бабуля.
– Спутник жизни больше не приедет, – вздохнув, проговорила Варя. – Нет больше спутника.
– Да что ж такое-то! – расстроенно воскликнула бабушка. – Прости меня, Варенька, полезла я со своими разговорами…
– Вы не волнуйтесь, Мария Андреевна, мы же родные. Почему и не спросить? К тому же спутник жизни ни в чем не виноват. Это я приняла решение расстаться. И изо всех сил стараюсь решение свое осуществить.
– Уверена, что надо было расставаться? – осторожно уточнила бабушка.
– Да. Уже долгое время была уверена. Сил набиралась. У нас цели разные. И не совпадают они. И не совпали бы.
– Ну, раз решила, держись тогда, Варюша. Жизнь все управит, как ей надо. – Бабушка внезапно спохватилась: – Да что ж мы болтаем, а про картошку-то и забыли? Наверняка ведь готова! Мариша, раздавай-ка миски, соль неси. Сейчас будем колдовать!
Маруся заулыбалась, вспомнив, что совсем недавно представляла себе, что могли бы подумать о них чужие, глядя со стороны. Пентакль, колдовство… А они всего-навсего картошку молодую в костре пекли. Но бабуля всегда чего-нибудь придумает. Умеет она отвлечь от грустных мыслей, развеселить.
– А как колдовать, бабуль? – заинтересовалась Алька. – Про что колдовство?
– Доброе колдовство, про то, у кого какая семья будет. Сколько картофелинок попадется, столько человек в семье и окажется.
– На всю оставшуюся жизнь гадаем? – деловито спросила сестричка Маришка.
– Нет, на ближайший год. От лета и до лета, – определила мудрая бабушка.
Вот хитренькая, подумала Маруся, это когда же она придумала? Прямо сейчас или еще когда картофелины в фольгу заворачивала? Сказала, чтоб не мешали, что сама управится. Наверное, уже тогда решила развлечься.
Бабушка тем временем вооружилась железными каминными щипцами и скомандовала:
– Подходите с мисками. Сейчас все узнаем про каждую из вас.
– Кидай, бабуль, – резво подскочила первой Маришка.
– Только, чур – разворачивать все вместе будем! – велела бабуля, ухватив щипцами первый пакет. – На, получай!
Наконец, все расселись в прежнем порядке, вполне готовые узнать свое будущее.
– Давайте по очереди раскрывать, – предложила бабуля. – Начнем с меня. А у вас пока фольга чуть остынет.
Она ловко подцепила вилкой фольгу, надорвала.
– Видите, какое верное гадание? Одна у меня картофелина! Зато самая большая. Я еще, когда заворачивала, думала, кому же такая красота достанется?
– Как это одна? Значит, твоя семья – это только ты? И все? А мы как же? – расстроилась правнучка Алька.
– Моя семья – это вы, мои ненаглядные! Вы все! Но живу-то я одна. Так и продолжу, – ласково засмеялась бабушка. – И все тут правильно, все совпадает.
– Сейчас и у меня будет одна, – безнадежно сообщила Варя.
– Исключено, – отвергла бабушка Варино предположение. – Сразу скажу: там одна картофелина была в единственном числе. Такая судьба. Остальные уродились пока что маленькими. Так что – все по справедливости! Только мне быть одной, девчонки, не бойтесь!
Варя раскрыла свой пакет.
– Три! – удивленно протянула она.
– Ну, видишь! Значит, ждет тебя новая жизнь. И не быть тебе одной! – возрадовалась бабуля.
– Ну-ка, ну-ка, а у меня что? – нетерпеливо развернула свой пакет Мариша. – Ой! Ну, как хочешь, бабуль, не может быть! Четыре штуки! Даже если мы с Федей… Прям в ближайшее время… Но чтобы за год двоих!
– А вот и посмотрим! – торжествующе засмеялась бабушка. – Вот было бы здорово, а! Мне надо успеть побольше правнуков увидеть.
– Еще и праправнуков дождешься, не за горами, – пообещала Маня, раскрывая свою фольгу. – Ого! У меня, смотрите-ка, пять! Смотри, Алька, пять! Папа, я, ты, Андрейка и – вот! Еще кто-то! Неужели, бабуль?
– А чего ты меня спрашиваешь? Это судьба тебе сулит, не я! – таинственно провозгласила бабушка.
– Смотрите! И у меня пять!!! А я не замужем, – протянула разочарованно четырнадцатилетняя Алька.
– А твоя семья – это пока что те, кто живут с тобой в родительском доме, солнышко! И гадание посулило тебе пять и мне пять. Значит, все верно, – пояснила Маруся дочери.
– Да будет так! – провозгласила бабушка. – Давайте-ка попробуем, какая картошечка получилась. Пахнет бесподобно! И там в костре еще несколько пакетиков осталось, но те уже просто так, без волшебства. Добавка. Достань, Маруся.
Что может быть вкуснее картошки из костра? Рассыпчатая, душистая, с солью… Как хорошо! И никаких страхов! Хотя бы в ближайший год. Пусть будет, как бабушка нагадала.
– Звезды падают! Звезды падают! Смотрите! Загадайте желание!
Счастливая Алька руками тянулась к небу.
– Загадали! Только говорить никому нельзя, иначе не сбудется! – предупредила Мариша.
– Волшебная ночь! – улыбнулась Варя.
Когда все разошлись наконец по своим комнатам, Маруся, укладываясь, почему-то вспомнила про свои мысли у костра, про пентакли, про бабушкино волшебство. Она давно уже поняла, что никакие мысли просто так в голову не приходят. Надо бы посмотреть, что значит пятерка пентаклей. Почему пятерка – это понятно. Их было пять. А почему именно пентаклей? Тут она легко ответила себе, что человек, если встанет, расставив руки и ноги, сам уподобится пятиконечной звезде. Она набрала в поиске свой вопрос и получила сто тысяч ответов, которые сводились к тому, что искомая карта Таро обозначает возможную утрату любви, неудовлетворенность в эмоциональных связях и просто дефицит любви. Ключевые слова, относящиеся к пятерке пентаклей: любовник, любовница, супруга, друг, страсть, склонность, любить, лелеять, обожать. Карта хороша для любви, но не для денег.
Жалко, конечно, что денег много не обещают, подумала Маруся, зато чувств и сердечных отношений должно быть огромное количество. И забавно: ко всем из них подходит: и к Варе, с ее утратой любви, и к ней, Марусе, ждущей мужа, и к сестре, скучающей без своего Феди, и даже к Альке.
В этот момент в дверь к Марусе тихонько поскреблась дочка:
– Мам, а можно я с тобой сегодня посплю?
– Прыгай, сокровище, – пригласила Маруся. – Давай, пока папа не вернулся.
– Мам, а можно я скажу, что загадала, когда звезды падали?
– Нет. Не сбудется ведь!
– Хорошо. Тогда я тебя просто спрошу. Можно?
– Конечно.
– Ну вот если человек сказал, что позвонит, а сам не звонит… Он позвонит или нет?
– Вот ты о чем, моя маленькая! Что ж мне сказать тебе? Позвонит или нет? Я не знаю. Я ничего не понимаю в мужчинах. Я не знаю, что и почему происходит. Почему человек обещает позвонить или приехать, а потом не объявляется совсем. Никогда. Хотя обещал. Случаются странные вещи. Просто знай это. И не жди так, чтобы сердечко рвалось. Может быть, позвонит, может быть, не позвонит. Может быть, стерся твой номер, может, потерялся телефон. В любом случае знай: все к лучшему.
– А у тебя так тоже было? – жадно спросила Алька.
– Было. И я до сих пор не знаю ответа на один вопрос из времен моей юности. Но смотри: у меня есть любимый муж, вы. Все же к лучшему? Разве не так?
– Так, но… Но, может быть, он позвонит?
– Спи, моя радость, усни. Завтра будет новый день. И все произойдет, чему суждено. Спи.
