Федор Березин
Экипаж черного корабля
Часть первая
ПЕРЕМЕЩЕНИЕ ТЯЖЕСТЕЙ
И помчался гонец, и догнал пандавов, отъехавших уже далеко, и сказал Юдхиштхире: «Вернись и сыграй в кости еще раз, о царь! Так велел передать тебе царь Дхритараштра».
«Все живущие в мире получают хорошее и плохое по определению Творца, разве избегну я плохого отказавшись? К тому же это вызов на игру и приказание старшего, я знаю исход, но не могу отказаться», – ответствовал Юдхиштхира.
И вернулись пандавы, и вошли в зал собраний, и уселись, чтобы снова начать игру, на погибель многих людей.
«Махабхарата, или сказаниео великой битве потомков Бхараты».
1. Масштабные обстоятельства
Это было не в притерпевшихся нам пространствах, хуже того, это происходило даже не в привычные нам времена. И не в те, конечно, когда Вселенная вспухла, выпрыгивая из утрамбованной вакуумной пены, бросилась завоевывать собой же иссторженную протяжность мира. В гораздо более поздние, когда львиная доля стабильных структур, таких, к примеру, как спиральные галактики, распались на составляющие: центробежные силы сбросили с них брызги звезд входящих в корону, а центры их схлопнулись, засасывая массивной черной дырой своего нутра близкие к жерлу солнца, причем не десятками, а миллионами штук, эдакой лавиной пылающего крупнозернистого песка. Но все эти процессы протекали так долго, так последовательно и незаметно, что для наблюдателя того времени не представлялись какой-то катастрофой – они были естественным состоянием окружающей среды.
А звезды, унесшиеся вакуумом от своих мам-галактик в автономное плавание, разбежались друг от дружки так далеко, что равномерно плескающий из них свет не был способен достигнуть даже ближайшего соседа, по крайней мере, в пределах шести звездных величин. Скучное небо окружало большинство миров того времени в ночную пору – безбрежная, не нарушаемая ничем чернота, пустыня, не проколотая булавками звезд. Правда, большинство миров к тому часу тихонько вымерзло, предварительно вскипев – их центральные светила убавили мощность, сколлапсировавшись в красные карлики или, того хуже, в пульсирующие рентгеном, нейтронные точки, десятикилометрового радиуса.
Редко, в этом море пустоты, одиночества и льда, встречались исключения. Некоторые звезды покинули галактические рукава группами, тесными кратными системами, и потому были обречены на вечное соседство. Их совместное действо, взаимная энергетическая подпитка и гравитационная связность смогли на некоторое время противостоять воцарившейся во Вселенной энтропии. А в их планетарных мирах, нарезающих окружности и петли вокруг своих солнц, местами еще теплилась жизнь. Странная это была жизнь, и возможно, деструктивность и хаотичность окружения наложила свою лапу даже на самых разумных из местных обитателей. Еще бы нет, ведь они были продуктами природы и воспитанниками среды. У них была психика. Был разум. А причин, для того чтобы он имел странную направленность, хватало.
2. Зов трубы
И однажды ударило, поволокло по трубам судьбы, стукнуло по ушам, с сухим кабинетным покашливанием, уставилось в зрачки круглой министерской печатью с угадываемым смыслом шифрованной сути в нутре, дунуло в ухо мортирной краткостью телефонной мембраны. И привычный, приевшийся до механического жевания мир вокруг шатнулся, заколол сердечко ностальгией тоскливого ужаса, шевельнул волосы холодом вытолкнутых из черепа потных капель. И ошарашил, саданув с размаху молотом, обух конечной истины, и ожил, запикал в голове нарастающей трелью неподъемный, оттесненный суетностью за линию горизонта колокол рока, и гахнул, вынимая внутренности, его оживший язык, а коготки надежды ухватились за последнюю плинтусную опору неверия, отвернули прозрачность век от воротной распахнутости всасывающей пасти. И зависла над Мальстремом бренность бытия на треснутом ногте, в эмали которого вытравлено жиденькими чернилами, что мол обман все и шуточка, ученье, только – для выпаривания реакции, и для чистоплюйства эксперимента – приближенные к научному реализму. Но недолог, краткосрочен век того, выхоленного канувшим бытом, лакированного ногтя, скользит он по стеклу карнизной гладкости и, до жути скоренько, тоже аукает в падении. Это все ж таки стряслось…
Всеобщая атомная бойня с высыпанием из закромов всех стратегических запасов!
И он тоже, так же как многие тысячи облаченных лампасами дядей, со все еще не выветренным детством романтики в головах, ошарашен, убит наповал этой опавшей пухлостью вытряхнутой сути сейфового пакета. Но прежде чем броситься, сломя голову, жать кнопки уходящих вниз карьерных цепочек военного братства, прежде чем заставить взвыть гигатонную силищу плазменной турбины, тикающей в ожидании восемью палубами ниже, прежде чем… Прямое соединение с морским генералиссимусом, или с заместителем – тоже допустимо. И, набравши в легкие уплотнившейся воздушной ваты, откровенно-чистосердечный, но кодируемый электрической машиной, вопрос: «Это ученья?». И оттуда декодированной лавиной, сглаженной трансформацией из цифр-импульсов, мат-перемат вышитых платиново-золотой нитью погон: «Вы что там, генерал-канонир, офонарели?! Сводку читайте! Не пришла?! Ну, так придет, сожри вас с потрохами Красный Пожиратель! «Баки» нанесли сверхмощный удар по острову Мадогос. Базы «Возмездие» уже нет!». «О!». «Вот вам и «О», генерал-канонир Тутор. Не теряйте больше секунд. Срочно гоните «Сонный ящер» в бухту – «перевозчик» ждет. Пусть хранит вас Рыжая Мать!». И тонкой, ласковой плетью по позвоночнику – щекочущая струистость пота. И мышечная судорога в лице, в преддверии пришпиливающего визга сирены. И дурацкую парадность кителя с глаз долой, под замково-шкафную стражу. И уверенность поступи в стиснутость коридорных изгибов гигантской машины. И наконец, наваливающийся сиренный вопль.
3. Остриё копья
«Сонный ящер» относился к силам передового базирования Южной Республики Брашей. Дабы запутать разведку Эйрарбии, он периодически перемещался с места на место, например с архипелага Суа, его тяжелое тело иногда отправляли в находящийся на экваторе остров Мадогос или еще куда-либо. Однако ни разу за последние несколько циклов «Сонный ящер» не попадал в родное Южное полушарие, а уж тем паче на милую сердцу Брашпутиду. Нет, экипаж, посменно бывая в отпуске, туда все же добирался, ведь люди, в отличие от металлической «боевой горы», относительно быстро изнашиваемые и хрупкие системы. Но самое главное, конечно, не это – они крайне дешевы, возить их через пол мира, просто-напросто, дармовщина, сравнительно с рокировками между островными грядами миллионотонных танковых исполинов. И потому, люди хоть иногда отдыхали, расслаблялись душой и телом на пляжных отмелях бывшей столицы и в ночном бурлении оточенных небоскребными скалами улиц – как широко они смотрелись после коридорной узости внутренностей «Ящера».
А гига-танк спокойно подремывал, врывшись в болотную пойму острова Кибирири, ожидая их возвращения, или невозвращения: он давно привык к плановому предательству этих хрупких, прописанных внутри, козявок. Возможно, кто-то из них убывал на пенсию, отдежурив в его недрах нужное количество циклов; кто-то выдергивался служебной ниточкой в повышение, накопив в царапанье отверткой болтов достаточный опыт; а кто-то, помимо нашивок-лычек, набрал несовместимое с жизнью количество рентген, что было не совсем уж как два пальца…, но все же вполне вероятно в машине, имеющей в качестве моторов три разнотипных реактора, да еще, в довесок, полный склад ядерных снарядов тактической мощности. Так что, с точки зрения «Ящера», люди вовсе не относились к хозяевам положения, скорее они соотносились с расходным материалом, типа свежей смазки, коей, между прочим, в «боевой горе» использовалось двадцать два вида. Некоторые виды поступали в малюсеньких тюбиках – из них аккуратнейшим образом капали на внутренность развинченных книппелей блоков синхронизации оружия, другие же – бочками, именно такими дозами следовало доливать (не наполнять впервые – о том речи нет) смазку в механизм поворотной шестерни внутренних башен главного калибра. «Сонный ящер» считался очень серьезной и разорительной штукой.
Был ли он, и ему подобные, необходим? Пожалуй, если рассматривать будущую войну с точки зрения обороны, не очень. Допустим, в месте базирования, в окрестностях архипелага Суа, использовать его было бы даже не с руки – обычные линейные корабли отработали бы здесь не хуже, и, кроме того, их дешевая свора могла бы перекрыть гораздо большую площадь морей и островов. Самым лучшим образом «боевую гору» можно использовался в нападении, в тех местах, куда впаянным в башни мореходным калибрам не добраться и не дострелить. А значит, на суше! Но стоит ли уродовать родную землю Брашпутиды для гонок гигантских «утюгов» гига-танков, кроме всего несущих в чреве ядерные боеголовки не только для балласта? Да и вообще, если «боевым горам» назначено встречать вражью силу на брашской земле, зачем хранить их в несусветной дали Кибирири?
Поэтому есть только одно место, где «Сонный ящер» и ему подобные могут оправдать свое тяжеловесное существование и вложенные в них триллионы рашидов. Это место – намеченная к захвату северная территория. Да, им не влезть в горы, но на самом большом материке Геи можно найти достаточное количество относительно ровных долин и речных пойм. И именно там назначено секретными генеральскими планами, и тремя божественными светилами порезвиться когда-нибудь миллионотонным «боевым горам», там испытают они радость осеменения мегаполисов пятидесятитонными сперматозоидами гига-снарядов – все, в пределах власти физики баллистических траекторий, будет трепетать в предчувствие близости знакомства с сухопутными линкорами.
Относясь к силам передового базирования, «Сонный ящер», в случае внепланового начала войны, то есть в том нехорошем сценарии, когда Республика вынуждена начать битву внезапно и не совсем по своей инициативе, должен был попасть на предназначенный к захвату и нападению континент раньше своих «братьев», успешно хранящихся на родном Южном материке. Ведь многие из них, покоятся в «законсервированном» виде: реакторы их заглушены, гига-снаряды складированы отдельно, двери боевых рубок опломбированы. Нужно время, дабы все это ввести в норму. Именно «Ящер» и подобные ему, выдвинутые на север боевые единицы и должны были, в случае чего, отвоевать это время, этот суточный и недельный период, нужный гигантским машинам для того чтобы взбодриться от многоциклового сна.
Ясно, что если бы война свершилась по спланированной инициативе Брашской Республики, базирующиеся в метрополии «горы» оказались бы в полной готовности, но даже тогда «Сонный ящер» успешно их опережал за счет близости к северянам. И потому и в том, и в другом случае, он делал то, чему учили. Нет, не захват плацдарма, даже его силенок, по привычкам планеты Геи, маловато для такой акции. Скорее, освоение «пред-плацдарма», уверенный перехват инициативы. Конечно, перед этим следует сделать только одно – высадиться на берег Эйрарбии.
Нет, «Ящер» не собирался там быстротечно умирать, меряясь с превосходящими толпами, он надеялся жить, и пускать противнику кровь до неторопливого подхода основных амфибийных сил с далекого южного континента – Брашпутиды.
4. Суета
– «Ящер» в «корыте», генерал-канонир! – бодро, молодцевато докладывает броне-полковник, с лицом неопределенного возраста, таким, что если бы не наплечное серебро погон, не уверенная сталь отработанного голоса, вполне, вполне можно принять за свеженького выпускника академии.
– Доклад принят! – кивает, качнувшись в амортизационном кресле, генерал Тутор-Рор. Вот теперь можно расслабиться, не то что совсем, но сравнительно с предстоящим в будущем напряжением, когда «боевая гора» выползет, точней влетит, на бережок, хмурым, дождливым утром, или пылающим одинокой солнечной желтизной вечером, или в полдень, в двойной, синфазный удар малиново-белого зенита, или… Впрочем, все вранье. Даже двойное, или, как с некоторых пор, тройное светило, не пробьет черно-серую дымовую взвесь, которой окутает себя «Сонный ящер», для маскировки и следуя параграфу наставлений о методах высадки на вражеское побережье. Потому – не сравнить.
И расслабиться можно только немного, совсем чуть-чуть, ведь плыть покуда упакованному под завязку экипажем и бомбами «Ящеру» не своим ходом, а в огромной, двухкилометровой секции тяжеловоза, именуемого в амфибийном народе «корытом». И плыть до самой суши Эйрарбии, неизвестно, правда, с причаливанием к берегу или – как получится. А окончательно нельзя расслабиться потому, что кишит океан Бесконечности, и внутри и снаружи, враждебно настроенным железом, эйрарбакского происхождения. И в любой момент может полыхнуть под раскинутостью «корыта» порожденный атомо-торпедой водоворот – и тогда у Тутора-Рора ничего уже не останется, но если повезет, то сохранятся секунды, в очень небольшом количестве. И нужно будет успеть сгрести мощь дежурного реактора, дабы выиграть в плавучести еще некоторую долю времени, пока плазменная точка Главного – термоядерного – пыхнет первыми мегаваттами и возьмет на себя устойчивость и непотопляемость гига-танка. Дойдет ли он до берега на собственной воздушной подушке? Не знает того, наверное, не только генерал Тутор, но возможно и сама Рыжая Мать.
И еще, полностью впасть в дрему не получится потому, что и с обесточенными движителями есть у Тутора-Рора и его экипажа масса организационной, механической и всякой прочей работы. От скуки не умрешь, и даже благо, что выдали звездные божества этот многосуточный зазор. Нужно проверить, еще и еще раз проверить, каждую схему, каждый блок из схем, каждый шкаф из блоков, каждую отсековую систему из шкафов, каждую палубу из отсеков и всё в общем, всю синхронность электромеханического наполнения «Сонного ящера». А еще надо снять смазку с покоящейся в хранилище техники – танков и дирижаблей. Последние, до поры, нельзя накачать и влить в положенный пространственный объем, но с первыми – другая крайность: стоят так плотно, что экипажам надо добираться до дальних машин ползком, и там с фонариками – пусть не обслужить, но хоть осмотреть, и то иногда нет возможности. Кстати именно здесь, первое мелкое ЧП: у самого дальнего танка, в одном из сжатых переборками коридоров, отсутствуют гусеницы. Даже смешно и, между прочим, интересно, как его умудрились загнать в гараж без гусениц, или же, что еще более невероятно, как с него сперли тяжеленные резиново-стальные ленты, сумев перетащить их через девять стоящих впереди машин. Вообще-то, здесь нет проблемы – запаса гусениц на «Ящере» достаточно – но это «первая ласточка». То-то еще будет.
В ожидании чудес, а скорее, в качестве страховки от них, Тутор-Рор назначает комиссию из штабистов – пересчитать атомные заряды. Слава Красному Пожирателю Крови, здесь все в норме – все пятьдесят пять штук аккуратными коконами на своих местах, и рентгеновский счетчик – переносной, не тот штатно тикающий возле каждого – показал, что это они и есть, а не искусные чугунные муляжи. Офицерам из комиссии два часа на сон, порционный шоколад и, с той же задачей, в погреба химических, бактериологических и прочих, вплоть до подкалиберных, снарядов. Сейчас не до шуток, «Сонный ящер» уже разбужен и спешит на войну.
5. Процессы
В гонке вооружений не все идет гладко, равномерно и постоянно ввысь, впрочем, как и всюду. Иногда средства нападения опережают защиту, иногда наоборот. Однако с достижением термоядерного порога обычным состоянием является перевес возможностей нападать над возможностью отразить атаку. Допускаю, что где-то, у более везучих цивилизаций, периодически мельтешащих в бесконечной цикличности Вселенной, указанный этап сменяется периодом благодати, однако планета Гея угодила в невезучее множество, а потому шла по стандартной, отъюстированной на катастрофу тропке. Межконтинентальный конфликт свалился на ее поверхность с плановой неожиданностью: обе задействованные стороны были вроде бы готовы и, в тоже время, не так чтоб очень. Во-первых, как указывалось, кулаки у обеих были до ужаса увесисты, а способность перехватывать удары относительно скромна. И браши, и эйрарбаки рассчитывали первым, гробовым ударом свалить партнера навзничь, а потом сверху, с нависающей позиции, спокойно месить в пыль. В этом сценарии, умение отражать вражеские плюхи было напрочь лишним. И, как все ведают, разработка всякий противоракетных, а тем паче, противоснарядных щитов, требует немереное количество сил, в десятки раз большее, чем создание ударной мощи. Сторона, которая бы решилась, на существующем технологическом этапе, интенсивно развивать оборону, рисковала проиграть гонку вооружений на первичной ступени. Текущие дела всюду перевешивают перспективу, как водится.
Потому, когда Империя Эйрарбаков и Южная Республика Брашей перешагнули черту, стало уже неважно, кто и почему начал. Если покопаться в разнообразии событий непосредственно предшествовавших бойне, а тем более не в самих событиях, а в их интерпретации и понимании противоположной стороной, на тот момент, то поводов для начала имелось достаточно. Определяющим фактором решения была та, указанная выше концепция: «ударил – выиграл, не успел – погиб». Так же, теперь когда процесс был в развитии, не стоило вникать, кто первым применил всю подвластную мощь. Что с того, что это сделали браши? Как только их налитый силищей кулак начал короткий, но все же не мгновенный путь к цели, его активность тут же стала предметом наипервейшего внимания на северном материке. И что с того, что возможности уклонения от удара не было никакой? Точнее, кое-что имелось, но как мизерно оно смотрелось даже в шапкозакидательной перспективе. И понятно ежу, единственно достойным ответом стало нанесение собственного громящего удара. Кулаки прошли сквозь (над, под) друг другом, легко прошибли возникшие на пути ладони и шарахнули в лицо, круша челюсти, носы, глаза, уши, мозги и прочее имеющееся в наличии добро.
И пусть, после этого, оба военных монстра опрокинулись кверху лапками: их приобретшие самостоятельность, заряженные первичным импульсом, кулаки продолжили плановое, теоретически предписанное добивание. Вы, как сторонний и всезнающий наблюдатель считаете, что, сразу по получению такого урока, нужно было бы направить силу на что-нибудь иное? Извините, начатый и частично пущенный на самотек процесс остановить никак не получается – правда, и попыток нет. А кроме того, микроскоп использовать в качестве молотка как-нибудь можно, но сделать обратную операцию почему-то не выходит.
6. Жара
– Надеюсь, никто из «палубных» не соврал? – лениво спросил Тутор-Рор для поддержания беседы с ближайшим помощником. – Наш родной налично-личный состав весь на борту?
– Уж если я на борту, генерал, то об остальных можете не волноваться, – вяло пошутил броне-полковник Огер-Дуд.
– Не сомневаюсь, – кивнул Тутор-Рор. – Всех девиц на острове осеменил?
– Нет, не получилось, служба сильно отвлекает.
– Сочувствую, Огер, – генерал-канонир подвинул сифон и выстрелил в чашку шипящий холод струи. – Я только не пойму, тебе что, наших экипажных женщин не хватает?
– Вы же знаете мои принципы, генерал, – расплылся в улыбочке полковник. – Интимные отношения с подчиненными мешают нормальному служебному процессу.
– Ой-ой, Огер, только мне не ври, – отмахнулся Тутор-Рор.
– Хорошо, не буду. У расовых наблюдателей небось папка с моим делом пухнет? Но, думаю, теперь у нас долго не будет никаких контактов, кроме как с собственным экипажем, да?
– Правильно думаете, броне-полковник. И по этому же поводу, вы в санитарной части проверились?
– С какой стати, генерал-канонир? – удивился броне-полковник. – На предмет облучения? Все горазд.
– Нет, по венерической части?
– Обижаете, генерал-канонир. Вообще, странно, что вас начали волновать такие вещи.
– Именно по причине раскрытой выше. Теперь нам долго-долго вариться в собственном соку. Так что проверьтесь – это приказ.
– Понял вас, генерал-канонир, – привстал с кресла броне-полковник.
– Сядь, не дуйся, – скривившись, махнул ему командир «боевой горы».
– Хорошо, принял к сведению, – воссел обратно Огер-Дуд. Он ни сколько не обиделся на начальника – они служили вместе достаточно долго. А ведь даже высшему эшелону управления танкового легиона требовалась отдушина для человеческого общения. – Да, вот что, генерал Тутор-Рор: на счет лично-наличного состава. Прибывших на борт «Сони» ученых разместили на палубе «три». Так что в нашем полку прибыло. Пока солдаты втаскивали их багаж, я приказал тихонечко проверить его содержимое. Там все в норме: мизер личного, в основном приборы.
– Думаю, РНК уже дублировал твои начинания, – предположил генерал Тутор.
– Это их дело. Кстати техно-аналитик Брочи-Фуф, узнав о прибытии бывших коллег, сразу помчался к ним.
– Пусть Весельчак отведет душу, – Тутор-Рор снова повернулся к сифону. На борту «Сонного ящера» было жарко – транспортирующее его «корыто» все еще прозябало недалеко от экватора, а поскольку в рабочем режиме держали только один реактор, да и тот для всяких неожиданностей походной судьбы, энергию экономили на охлаждении помещений. – А эти пришлые ребятки – чует мое сердце – еще зададут нам хлопот.
– Все может быт, генерал-канонир. Для чего они нужны там, на войне?
– Я думаю на побережье Эйрарбии, да и не только на побережье, сейчас происходит много чего интересного – для «Мозгового пузыря», имею в виду.
Командир «боевой горы» «Сонный ящер» имел большой жизненный опыт.
