Бенджамин Торп
Нордическая мифология

Аббревиатуры и литература

Торп пользуется как Старшей (стихотворной) Эддой, так и Младшей (прозаической) Эддой, называя их соответственно Сэмундовой Эддой и Эддой Снорри. Видение Гюльви (Gylfaginning) и Язык поэзии (Skáldskaparmál) представляют собой разделы последней, a Сага об Инглингах (Ynglingasaga), еще одна работа Снорри, посвященная первым королям Норвегии, содержит некоторый мифологический материал. По собственным названиям часто цитируются входящие в состав Старшей Эдды поэмы, важнейшими среди которых являются Речи Гримнира (Grímnismál), где описано происхождение мира, Валгаллы, чертогов и сокровищ богов; Перебранка Локи (Lokaglepsa, теперь называемая Lokasenna), обмен оскорблениями между Локи и прочими богами и богинями; Речи Вафтруднира (Vafprúodismál), состязание в мифологических познаниях между Одином и великаном; a также Прорицание Вёльвы (Völuspa), повествующее о сотворении, разрушении и возрождении мира. Часто упоминаются следующие работы (иногда в сокращении):

Afzelius, A.A., Swenska Folkets Sago-Häfder (11 томов, первый – в 1844).

Asbjørnsen, P. Chr., Norske Huldreeventyr og Folkesagn, 1845–1848.

Faye, Andreas, Norske Folke-Sagn, Christiana, 1844.

Grimm, Jacob, Deutsche Mythologie, 1835 (2nd ed. 1844); обычно «Grimm D.M.».

Grimm, Jacob and Wilhelm, Kinder- und Hausmärchen, 1st ed. 1812–1815; обычно «Grimm K. and H. M.». Эта работа известна английскому читателю как Сказки Братьев Гримм.

Grimm, Jacob and Wilhelm, Deutsche Sagen, Berlin 1816–1818; обычно «Grimm D.S.».

Keightley, T., The Fairy Mythology, London 1828.

Keyser, R., Nordmaendenes Religionsforfatning i Hedendommen, 1847.

Kuhn and Schwartz, Norddeutsche Sagen, Märchen und Gebrdäche, Leipzig, 1848.

Magnusen, Finn, Priscae Veterum Borealium Mythologiae Lexicon. 1828; обычно «Lex Myth».

Mullenhof, Sagen, Märchen, und Lieder der Herzogthümer Schleswig, Holstein und Lauenburg, Kiel, 1845.

Müller, W., Geschichte und Systeme der altdeutschen Religion, 1844.

Petersen, N. M., Nordisk Mythologi, Copenhagen 1849.

Saxo Grammaticus, Gesta Danorum (1202).

Thiele, J. M., Danske Folkesagn, Copenhagen, 1818–1823.

Wolf, P., Niederländische Sagen, Leipzig, 1843.

Дополнительное чтение

Мифология и героические легенды

Davidson, H. R. E., Scandinavian Mythology, 1982.

Davidson, H. R. E., Viking and Norse Mythology, 1996.

Faulkes, A., Snorri Sturluson: Edda, London, 1987.

Finch, R. G., The Saga of the Volsungs, Edinburgh and London, 1965.

Page, R. I., Norse Myths, London, 1990.

Saxo Grammaticus, Gesta Danorum, transl. Peter Fisher and H. R. E. Davidson, London, 1979.

Stallybrass, J. S., Teutonic Mythology (4 vols.), London, 1880–1900: репринт New York, Dover eds. 1966. Перевод четвертого издания Deutsche Mythologie Якоба Гримма.

Turville-Petre, E. O. G., Myth and Religion of the North, London, 1964.

Народные легенды

Christiansen, R. Th., Folktales of Norway, London, 1964.

Kvideland, R., and Sehmsdorf, H. K., Scandinavian Folk Belief and Legend, Minneapolis and Oxford, 1988.

Lindow, J., Swedish Legends and Folktales, Berkeley and London, 1978.

Simpson, J., Icelandic Folktales and Legends, London, 1972.

Simpson, J., Scandinavian Folktales, London, 1980.

Simpson, J., The Danish Legends of E. T. Kristensen (в печати).

Ward, D., ред. и перевод, The German Legends of the Brothers Grimm (2 vols.), London, 1981. Перевод Deutsche Sagen братьев Гримм с полным комментарием.

West. J., Faroese Folktales and Legends, Lerwick, 1980.

Предисловие

ИСТИННО ДОСТОЧТИМОМУ ФРЭНСИСУ, ГРАФУ ЭЛЛЕСМИРУ, ВИКОНТУ БРЕКЛИ, ДАНЬ УВАЖЕНИЯ ОТ ИЗДАТЕЛЯ

Северная литература и, в частности, та часть ее, которая связана с ранними временами и древностями Скандинавии и севера Германии, недавно сделались предметом растущего интереса во многих частях Европы, и мне пришло в голову, что доступная и не слишком объемистая работа, касающаяся древней мифологии и основных мифoлогических преданий этих стран, может показаться полезной и занимательной не только знатокам северной культуры и англичанам, путешествующим по этим интересным краям, но и английскому антиквару, – учитывая неразрывную связь между язычеством германских народов континента и наших собственных саксонских предков, явные следы которой обнаруживаются в работах наших ранних хронистов и поэтов. Указанное побуждение и заставило меня предпринять настоящую работу.

Первая, чисто мифологическая, часть первоначально должна была состоять из перевода Asalaere копенгагенского профессора Н. M. Петерсена, однако после сравнения нескольких мифов¹  в изложении этой работы с текстами обеих Эдд, кажется, что краткость, достигнутая профессором Петерсеном, которую он, вне сомнения, находил необходимой для своего предмета² , достаточно часто наносила ущерб целям повествования, и я решил, следуя плану Asalaere, обратиться к самим Эддам, и представить несколько сказок или мифов без сокращений, во всей полноте, какими они появляются в этих авторитетных источниках.

Интерпретация этих мифов, образующая вторую часть первого тома, за малыми исключениями заимствована из труда профессора Петерсена, хотя и существенно сокращена, в особенности в своей этимологической части, которая, будучи приведенной целиком, безусловно, показалась бы нудной большинству читателей в этой стране, и тем более потому, что внушительная доля его по необходимости основана на догадках; от коего недостатка, по моим опасениям, не свободна и настоящая работа. Учитывая это, мною было отдано предпочтение толкованиям профессора Петерсена в том виде, в котором они содержатся в Asalaere и в его последующих ценных работах на ту же самую тему³ , поскольку они, по крайней мере с моей точки зрения, ближе всего соответствуют наиболее вероятной картине, чем все прочие, с которыми я знаком; хотя и выражают, быть может, слишком точное следование мифологической теории, с которой я уже выразил свое несогласие. Полезные справки неоднократно удавалось мне почерпнуть и из небольшой, но ценной работы профессора Кейзера из Христиании⁴.

Загадочная природа многих нордических мифов является прискорбным фактом; вполне вероятно, что не менее темными были они и для самих северных язычников, чьи предки, как можно вполне разумно предположить, принесли свой не слишком объемистый багаж тайного знания с гор Центральной Азии в поселения нынешней Скандинавии. Отчасти эта невразумительность может быть объяснена той формой, в которой они сохранялись; поскольку даже в Сэмундовой Эдде, их древнейшем источнике, они появляются в одеянии, заставляющем предполагать, что целостность мифа временами приносилась в жертву последовательности и законченности поэмы; в то время как в более поздней Эдде Снорри их искажение становится по крайней мере в нескольких местах очевидным, и некоторые из них приобретают облик вопиющей нелепицы⁵ ; причем обстоятельство это, быть может, хотя бы отчасти можно приписать ревности и сообразительности христианских миссионеров и первых среди неофитов, которые вполне разумным образом видели в осмеивании один из самых эффективных методов борьбы с язычеством, еще владевшим народными массами.

Однако мифам Одиновой веры было суждено подвергнуться еще большему ниспровержению – их следующему и окончательному падению в разряд средневековых россказней и детских сказок, сделавшему их едва узнаваемыми в новой одежде. Несколько примеров подобной метаморфозы можно обнаружить и в настоящей работе, еще большее количество их присутствует в народных сказках Скандинавии, Германии, Нидерландов и Италии⁶.

Однако, кроме упомянутых преданий и суеверий, обладая равной, если не большей древностью, существуют многие, которые не могут быть связаны с тем, что нам известно об Одинической вере. И их вполне разумным образом можно соотнести с остатками мифологии финнов и других примитивных обитателей Скандинавии, загнанных на Крайний Север или в горы Одином и его последователями, в ком и в потомках их мы видим великанов (jotnar, jaetter, jutuler и др.), а также гномов и эльфов, которыми суеверия более поздних времен населили леса, холмы, реки и горные пещеры Севера.

До сих пор я говорил только о мифологии и ранних преданиях трех северных королевств, которыми первоначально и намеревался ограничиться, однако по предложению весьма уважаемого мной человека мне пришлось продолжить свой труд, добавив к нему подборку основных более поздних преданий и суеверий Скандинавии, Северной Германии и Нидерландов, таким образом представив читателю обзор германской мифологии и народных верований от севера Норвегии до Бельгии и от самых ранних времен до настоящего времени. Для многих – если моя книга, в отличие от предшествовавших ей, попадет во многие руки, – эта часть, быть может, сделается наиболее интересной, поскольку она предоставляет материал для сравнения с народными суевериями и традициями нашей родной страны, среди которых будет обнаружено существенное количество близких параллелей. Тема эта не оставит равнодушным этнографа, и даже средний читатель ощутит удивление, осознав существенное сходство, а часто и полную идентичность преданий и суеверий столь удаленных друг от друга стран, казалось бы, лишенных тесной связи между собой. Tо, что многие предания и суеверия Англии и Шотландии имеют свои соответствия в Скандинавии и на севере Германии, можно без особого труда связать с постоянным взаимодействием нескольких стран в качестве друзей или врагов; однако, когда предание обнаруживается на Крайнем Севере континента и аналогичное ему присутствует не только на юге Германии, но и на юге Франции, и отмечено даже в Неаполе, какая теория миграций народов может объяснить этот феномен? Тем не менее с определенной уверенностью можно сделать только один вывод – о великой древности многих из этих легенд, причем некоторые из них восходят к еврейским и индийским источникам⁷.

В порядке введения к материалам, содержащимся в третьем томе, я дал в находящемся в конце этого тома Приложении краткий очерк старинной германской мифологии, воспользовавшись в основном работой Вильяма Мюллера⁸  по старой германской мифологии, с учетом ее отличия от скандинавской.

Из огромного числа преданий, упоминаемых в отмеченных мною работах, я выбрал в основном те, которые проистекают из старой северной мифологии или по меньшей мере из старинной мифологии как таковой, поскольку многие из сверхъестественных созданий, о которых мы читаем в преданиях трех северных королевств, не присутствуют в Одинической системе и по всей видимости никогда не были связаны с ней; однако, как мы уже говорили, представляли собой божества тех ранних народов, которые, как нетрудно предположить, путем браков со своими готскими завоевателями и постепенным возвращением в свой древний дом оказали не меньшее воздействие на народные массы. Этим и объясняется последующее признание этих фигур поздним населением как объектов поклонения или суеверного ужаса.

Чтобы по возможности облегчить среднему читателю восприятие Нордической мифологии, тексты из Эдд и саг обыкновенно приводятся далее в буквальном английском переводе. Поэтические отрывки приводятся в аллитерации, смиренно пытающейся сымитировать оригиналы.

По отношению к орфографии, принятой в Мифологии, можно отметить, что в наиболее часто встречающихся именах присущее старонорвежскому окончание r (n) именительного падежа мужского (иногда женского) рода в соответствии с принятым обычаем опускается; a старыеþ иð (th, dh) обыкновенно заменяются d: так вместо Freyr пишется Frey, вместо Odinn – Odin, вместо Brynhildr – Brynhild. Шведское (a в древности также датское) a и его датский эквивалент aa произносятся как a в слове warm, или oa в слове broad. Произношение достаточно напоминает германское, j произносится как английское y, а g перед i и e всегда твердое, как в give, get и других английских словах англо-саксонского происхождения.

Бенджамин Торп

Том I. Северная мифология с пояснениями

Введение

Всякий, кто оглядывается на свою прошлую жизнь, видит ее скорее через приукрашивающее стекло фантазии, чем в верном зеркале памяти; и такое положение тем вернее, чем дальше в прошлое отодвигается ретроспектива, чем больше растворяется она в расплывчатых, не имеющих четкого контура образах, чем ближе придвигается она к самым ранним детским воспоминаниям, – в общем, чем более стремимся мы придать новую жизнь старым и наполовину забытым воспоминаниям. И тогда один-единственный случай, который на самом деле мог иметь совершенно ординарный характер, вдруг превращается в удивительное событие, сердце бьется, и возникшая из душевного мира память об утраченном счастье создает мечту, состояние, которое вне зависимости от человека как бы не существует, но все-таки глубоко гнездится в его душе. То же самое чувство присуще и народам в целом; они также рисуют радужными красками собственное младенчество; чем меньше у народа сохранилось преданий, тем больше люди приукрашивают их; чем менее правдоподобны эти предания, тем более расцвечены они одолженным фантазией блеском, тем более будут чтить их в своем тщеславии люди, облагораживать и передавать из поколения в поколения в последующие века. Честолюбие человека двояко: он не только хочет остаться в памяти потомков; ему хочется обитать и в веках давно прошедших; он смотрит не только внутрь себя, но и назад, и ни один народ на земле не остается безразличным к надуманной чести иметь возможность возвести свое происхождение к богам, объявить себя подданным древней расы.

И тот, кто берется обрисовывать состояние народа в древние времена, берет на себя трудное дело. Он разделяет со всеми своими предшественниками общее чувство, в соответствии с которым ушедшее привлекает к себе тем, что его нет, сама тьма слепит его своей чернотой, те, кто мог бы повести его, оказываются слепцами… те же, кто скитался в этой земле до него, чаще всего, вне сомнения, проходили другими путями.

Любое изучение внутреннего состояния народа непременно должно обратиться к трем пунктам: земельному, национальному и государственному устройству, но все три эти фактора столь разным образом переплетаются между собой, что исследование их должно разделиться на несколько подчиненных отраслей: начинается оно с религии как фактора, определяющего все остальные и определяемого ими. Поэтому свое исследование мы начинаем с самого сложного вопроса – общей мифологии Севера, которую мы рассмотрим в трех разделах, посвященных: 1) изложению мифов; 2) способам их интерпретации; 3) попыткам истолкования, следующим из самого мифологического материала и основанным на оригинальных источниках.

Раздел первый

Обзор Нордической мифологии начинается от сотворения мира. В начале времен на Севере существовал мир, носящий название Нифльхейм (Niflheimr), посреди которого располагался источник Хвергельмир, из которого текли двенадцать рек⁹. В южной части располагался другой мир, Муспельхейм (Muspellzheimr)¹⁰ , светлый и жаркий, пылающий и лучистый, границы которого охраняет Сурт (Surtr), вооруженный пылающим мечом. Холод и жара состязались между собой. Из Нифльхейма текли ядовитые холодные потоки, носившие название Эливагар¹¹ , становившиеся льдом, слой за слоем сваливавшимся в Гиннунгагап¹² , обращенную к северу пропасть пропастей; однако с юга, из Муспельхейма, доносилось тепло, сверкали искры, и в южной части Гиннунгагапа было светло. Тепло соприкасалось со льдом, который таял и сочился водой; капли, силой посылавшего жар, обретали жизнь, так обрел человеческий облик Имир¹³ , предок инеистых великанов (Hrímthursar), которого инеистые великаны звали Аургельмиром, то есть древней грудой или хаосом. Он не был богом, но был злым, как все его племя. Тогда не существовало еще ни песка, и ни моря, ни его холодных волн, не было земли, травы и свода небесного, и существовала только Мировая Бездна Гиннунгагап. Имир питался четырьмя потоками молока, исходившими из вымени коровы Аудумлы, существа, обретшего бытие силой Сурта. Имир породил отпрысков: когда он вспотел во сне, под левой рукой его выросли мужчина и женщина, a одна из его ног вместе с другою родила сына. В то время, прежде чем начали быть небо и земля, Всеотец (Al-födr) пребывал среди гримтурсаров, или инеистых великанов.

Корова Аудумла лизала покрытые инеем соленые камни, и в первый день, к вечеру, из них появились волосы, на второй день голова, а на третий день человек. Его звали Бури (родитель); он был пригож, высок и могуч. Его сын Бор (рожденный) был женат на Бестле (или Белсте), дочери великана Бёльторна, и у них было трое сыновей: Один (Одинн), Вили и Ве. Три брата были богами и сотворили небо и землю.

Сыны Бора убили великана Имира, и из его ран натекло столько крови, что в ней утонули все инеистые великаны, за исключением Бергельмира (отцом которого был Трудгельмир (Thrúdgelmir), a дедом Аургельмир), спасшегося со своей женой на ящике или ковчеге (lúdr) и продолжившего племя инеистых великанов. Сыновья Бора поместили тело Имира в середину Гиннунгагап и образовали из него землю, из его крови моря и потоки, из костей горы, из передних и коренных зубов и осколков костей камни и скалы; кровь из ран Имира стала окружившим землю великим и непреодолимым океаном, в который они поместили ее; из черепа великана они сделали небеса и поставили их над землей на четырех углах, в каждом из которых поместили по карлику, имена которым Аустри (Восточный), Вестри (Западный), Нортри (Северный) и Сутри (Южный); из мозга сделали тяжелые тучи, из волос всякую растительность, a из бровей стену, ограждавшую от великанов Мидгард (Midgardr), серединную часть земли, обиталище сынов человеческих. А потом они взяли искры и тлеющие угольки, сыпавшиеся из Муспельхейма, и поместили их в небе, внизу и вверху, чтобы освещать небо и землю. Они назначили свое место в небе молнии и огненным метеорам, a другим дали волю под небом и назначили пути и тем и другим. Отсюда, «как говорят старые философы», взялось разделение по годам и дням. Затем сыны Бора подняли небесные диски, и солнце осветило холодные камни, и земля покрылась зеленью. Солнце с юга последовала¹⁴  за луной, правой своей рукой удерживая дверь небесных коней (восток); но она не знала, где жить ей, луна также не знала своей власти, звездам не было ведомо свое место. Тогда святые боги, посовещавшись, назначили каждому свету его место, дали новой луне имя Нюи (Nyi) и луне убывающей – Нити (Nithi), назвали утро и полдень, время предполуденное (undern) и вечер, чтобы дети человеческие, дети времени, могли потом считать годы.

Ночь (Nótt) и День (Dagr) принадлежали к различным племенам. Нотт из племени великанов была темна, как ее отец, великан Норви (или Нарви). Сперва она была замужем за Нагльфари и имела от него сына по имени Ауд (Audr); потом мужем ее был Анар (или Онар); дочь их звалась Землей (Iörd); наконец мужем ее стал Деллинг из племени Асов, их сыном стал День, светлый, ясный и красивый, ликом в отца. Всеотец призвал к себе Ночь и День, дал им двух коней и две колесницы и поместил на небо, чтобы они следом друг за другом за сутки объезжали землю. Ночь едет первой, конь ее зовется Гримфакси (Инеистая Грива), и пена с его удил каждое утро орошает землю росою. Он также зовется Фиорсвартнир (Fiörsvartnir)¹⁵. Конь, принадлежащий Дню носит имя Скинфакси (Ясная Грива), и светлая грива его освещает своими лучами небо и землю. Он также носит имена Глад (Gladr) и Драсул. Луна и солнце – брат и сестра друг другу; они дети Мундильфари, который за красоту назвал своего сына Мани, a дочь Соль; боги прогневались на них за такую гордыню, в гневе своем переместили брата и сестру на небо и повелели Соль править лошадьми, влекущими колесницу солнца, которое боги сделали из сыпавшихся из Муспельхейма искр, чтобы оно освещало мир. Соль была замужем за человеком по имени Глен (Glenur, Glanur), и в колесницу ее были впряжены кони Арвакур (внимательный) и Алсвит (проворный), на плечи которых по воле богов веет прохладный ветер, чтобы им не было жарко. Свалин (прохлада) – вот имя, которое носит щит, стоящий перед солнцем, которое иначе сжигало бы волны и горы. Мани направляет путь луны и следит за сменой Нюи и Нити. Некогда он взял вверх с земли двух детей, Билля и Хьюки (Хвики), когда те шли от колодца Бюргир, с ведром Сэг на коромысле Симуль. Отец их носил имя Видфинн; они следуют за Мани, что можно видеть с земли. Следует также упомянуть двух волков, oдин из которых, носящий имя Сколль, следует за солнцем, грозя проглотить ее; другой волк, по имени Хад, сын Хродвитнира, бежит впереди солнца и хочет схватить месяц¹⁶ , как и случится в конце концов. Матерью этих волков является великанша, живущая на востоке от Мидгарда, в лесу, носящем имя Ярнвид (Jarnvid, Jarnvidr), в котором обитают демоницы (tröllkonur), зовущиеся Ярнвидами (Jarnvids, Járnvidjur). Она родила многих сыновей-великанов, и все они имели обличье волков. Говорят, что наибольшим могуществом из этого племени обладает некий Манагарм; он насытится жизнями всех умирающих; он поглотит луну и обрызжет небо и воздух кровью. Тогда солнце померкнет, и ветры с яростным воем разнесутся во все стороны, как сказано:

 
Сидела старуха
в железном лесу
и породила там
Фенрира род.
Из этого рода
станет один
мерзостный тролль
похитителем солнца.
Будет он грызть
трупы людей,
кровью зальет
жилище богов;
солнце померкнет
в летнюю пору,
бури взъярятся…
 

Здесь и далее Прорицание Вёльвы цитируется по изданию Младшей Эдды, пер. О.Ф. Смирницкой. Л., 1970.)

Отец Зимы (Vetur) носил имя Виндсваль, Лета (Sumar) – Свасуд (Svasudr). Оба они должны править год за годом до смерти богов. В конце небес восседает великан Хресвельг в орлином облачении (arna ham)¹⁷. Движения крыльев его рождают пролетающий над людьми ветер.

Итак, первым были сотворены Имир и его племя, род великанов; следующими были боги, создавшие небо и землю; и только после этого, когда для них были уже готовы места обитания, были сотворены гномы и люди¹⁸.

Могучие боги Асы¹⁹  собрались на поле Ида (Idavöllr) в середине своего города Асгард. Там они возвели себе чертог (hof), в котором были седалища для всех двенадцати и самое высокое место для Всеотца; и величественный град или чертог (havrgr) для богинь, звавшийся Вингольф. Они построили кузницу, сделали молоты, клещи, наковальни, в общем все необходимое. Они работали по металлу, камню и дереву, однако предпочитали золото, и вся их домашняя утварь была сделана из него, отчего и век получил название Золотого. Но порядок этот в конце концов испортили женщины, пришедшие из Йотунхейма, мира великанов:

 
Селились асы
на Идавёлль-поле,
дома и храмы
высоко рубили,
ремесла спознали,
горны раздули,
снасти ковали,
казну и утварь,
играли в тавлеи
весело жили,
злата имели
всегда в достатке,
доколе три девы,
три великанши
к ним не явились
из Йотунхейма…
 

Прорицание Вёльвы, пер. В. Тихомирова)

Тогда боги принялись держать совет, сидя на своих высоких престолах. Они обдумывали, как вдохнуть жизнь в гномов, зародившихся в земной плоти, подобно червям в мертвом теле²⁰ : ибо гномы сперва были сотворены²¹  и получили жизнь в трупе Имира, но теперь по воле богов получили людской разум и человеческие тела, хотя живут они в земле и камнях²². Первым из них был Модсогнир (Módsognir), вторым Дурин, как сказано в Вёлуспе: «Святые боги решили, кому создавать племя гномов из крови Имира и синих костей». Гномы племени Лофара перешли из Скального Чертога (Salar-Steinn) по земле (Aurvángur) на равнины Йоры (Jóruvellir)²³. Некоторые их имена связаны с подчиненными им силами природы в минеральном и растительном царствах и выражают действующую силу, которая проникает в почву, скальные жилы, в сок растений; ими производятся также холод и жара, свет и краски.

Люди обрели существование, когда трое могущественных и благих богов – Один, Хёнир и Лодур²⁴ , – оставили божественное собрание ради прогулки. На земле они нашли Ясень и Вяз (Аск и Эмблу), не имевших ни сил, ни судьбы: у них не было души, чувств и крови, способности двигаться и прекрасного цвета. Один дал им душу (дыхание), Хёнир разумение, Лодур кровь и прекрасный цвет. В Эдде Снорри рассказывается менее обстоятельно, но наглядно, что сыны Бора (Один, Вили и Ве), прогуливаясь по морскому берегу, нашли два дерева и сделали из них людей. Первый из богов дал им душу и жизнь; второй разумение и способность двигаться; третий – облик, речь, слух и зрение. Мужчину назвали Ясенем, женщину Ивой. От этой пары произошел весь человеческий род, которому было определено жить в Мидгарде.