Белла Берт
(Не)желанная невеста повелителя драконов
Глава 3. Тацуда в бешенстве и взгляд, полный боли
Как же хорошо на душе!
И испытание прошла, и разрешила давнюю загадку по поводу своей невинности. Все же риск стоил того – моего, пусть и временного, спокойствия.
Я была последняя в очереди и, пройдя под аркой, завершила вступительное испытание отбора.
Как только глашатай отпустил мою руку, в зале торжественно загремели бубны и, беря высокие ноты, запела флейта. С иллюзорного неба на потолке посыпались сверкающие искорки, заполняя пространство и создавая сказочный мираж. Гости как ошпаренные подскочили со стульев, бурно аплодируя дивному чуду.
Затем император величественно поднялся с высокого трона и подошел к узорчатым перилам балкона. За ним тенью следовала его супруга – первая красавица Эрийи.
О ней, точнее, о том, как она добилась своей неземной красоты, по миру ходят разные слухи. Одни твердят, что ее внешность сплошная иллюзия, другие – что императрица вовсе не из местных, а какое-то чужеземное создание, а третьи верят, что она воспользовалась легендарными артефактами.
Последнее вполне может оказаться правдой. Кому как не мне знать, каким образом действует проклятая магия древних памятников природы? На своей шкуре испытала это мерзкое, ядовитое волшебство. Не по собственному желанию, естественно, – меня заставили.
Тайному обществу было необходимо сделать из меня такую красотку, чтобы ни один мужчина не смог отвести глаз, иначе их ожидало фиаско. А этого они допустить не могли. Поэтому и таскали меня по всей империи через пространственные порталы то к одному артефакту, то к другому.
Чтобы мои волосы стали шелковыми, как нить шелкопряда, и наполнились здоровым блеском. Чтобы кожа насытилась живительной влагой, приобрела бархатистость, как у спелого персика, налилась свежестью, естественным сиянием. Чтобы тело приобрело идеальные по меркам Эльгота женские формы: тонкая талия, в меру пышные бедра и грудь.
Именно так сейчас выглядела эрийская императрица. Как распустившийся среди поганок цветок, как воплощение самых сладких мужских фантазий.
Именно так теперь выгляжу и я.
Поначалу было сложно привыкнуть ко всем изменениям, пусть и не столь кардинальным. Казалось, будто я – это две совсем отдельные половинки: тело и мозг. Но спустя какое-то время все же свыклась, приноровилась.
Однако, признаться, только недавно начала чувствовать себя единым целым…
Между тем правитель легким жестом руки пригласил женихов, расположившихся на соседнем балконе, встать со своих мест.
Аплодисменты смолкли, и я наряду с остальными невестами и гостями отвесила глубокий поклон самой популярной супружеской паре в Эрийе.
Вскоре оркестр умолк, а вместе с ним в душном воздухе растворились и чудные искры. Внимание всех присутствующих было приковано к его величеству Салазао Асторио, начавшему свою вступительную речь.
Император, словно дирижер, жестикулировал руками, унизанными драгоценными перстнями, и воодушевленно произносил фразу за фразой, которые наверняка вызубрил, потому что не споткнулся ну ни на одном слове.
По всему широкому, прямо-таки безграничному залу, окунувшемуся в звенящую тишину, горделиво плыл его басистый голос. И было в этом голосе столько энтузиазма, а заодно и нетерпения, желания поскорей завершить речь и открыть бал, посвященный отбору невест, что праздничное настроение успело передаться не только гостям, но и участницам. Глаза невест сияли, ликующие взгляды были устремлены на эрийского правителя.
Спустя несколько минут император вновь вскинул руки к иллюзорному небу и объявил начало торжественного события: первого бала.
Зал снова взорвался аплодисментами. Из толпы даже послышался радостный свист, хоть это и не приветствовалось местным этикетом. Потом заиграла громкая оркестровая музыка.
И в этот момент со всех сторон, как будто из воздуха, возникли официанты. Подтянутые, как солдатики, облаченные в серые одежды: приталенный жилет поверх серой рубахи; из-под широких штанов виднеются начищенные до блеска туфли; в руках, окутанных серой тканью перчаток, сверкают серебряные подносы. Каких угощений и напитков на них только не было! Наливные фрукты и ягоды, душистые вина в хрустальных бокалах, аппетитные десерты на изысканных миниатюрных тарелочках… Все, что душе угодно.
Правда, моей душе хотелось покоя, а не бальных танцев.
Последние несколько месяцев меня держали взаперти.
Общалась я лишь с Тацудой да еще с парой-тройкой угрюмых бледнолицых стариков, одетых во все черное и напоминающих мрачные тени, что, в принципе, соответствовало моему сложившемуся стереотипу о членах тайного общества.
Никогда в жизни мне не приходилось столь долго пребывать в полнейшем одиночестве. Весь мой мир сузился до четырех стен крохотной комнаты, в которой даже окон не было, и стопки пыльных фолиантов.
Столь мрачные условия проживания отбивали охоту даже подниматься с кровати. Смысла начинать новый день я тогда не видела. Но Тацуда не давала и этой возможности – поваляться в постели и поразмышлять о том, какая я несчастная и какая трудная у меня сложилась судьба.
– Если не заучишь все эти книги от корки до корки, то твоей семье не поздоровится! – ворчала надсмотрщица каждое утро, когда без стука врывалась в мою каморку с подносом еды.
А потом вихрем покидала ее, вновь оставляя меня одну, придавленную грузом ответственности за судьбу своих родных.
Признаться, не раз подумывала сдаться. Вот откажусь помогать тайному обществу – и будь что будет! Но так и не решилась на мятеж.
Если на собственную участь было уже плевать, то за жизнь близких я просто не могла не бороться. Поэтому продолжала беспрекословно следовать всем указаниям этих религиозных фанатиков и от всего сердца проклинала их, когда приходилось терпеть мучительную боль во время магических опытов.
Последние месяцы моя жизнь представляла собой паршивую комбинацию непрекращающихся пыток, неконтролируемого страха за родных и мучительного, почти невыносимого одиночества…
Думала, выбравшись на свободу, то есть в данном случае на отбор, больше никогда и ни при каких обстоятельствах не захочу быть одна. Надеялась: заведу кучу подруг и буду постоянно вертеться вокруг них.
Как я ошибалась!
Наблюдала за радостными лицами гостей, невест, официантов, наслаждалась чудной оркестровой музыкой, вдыхала душноватый воздух, пропитанный сладким ароматом зимних роз, и размышляла на разные темы – впервые с момента похищения без присутствия постороннего шпиона в голове.
Это было прекрасно. Ощущать, что ты сама себе хозяйка. Вот бы остаться наедине со своими мыслями, подальше от шумного празднества, от непривычной суеты! Вдруг захотелось… одиночества. Насладиться пусть призрачной и давно позабытой, но такой долгожданной свободой.
Воспоминания, будто фильм в режиме перемотки, стремительно пролетели в голове, и, кажется, я не смогла скрыть своих эмоций, потому что фэйковая мамаша уже бежала ко мне со всех ног, путаясь в многочисленных подолах пышной юбки.
Небось, как опытная ищейка, учуяла приподнятое настроение подопечной и теперь на всех парах несется, чтобы обрубить на корню первые ростки независимости, напомнить о том, что моя судьба находится в руках тайного общества. Даже если оно и так, по крайней мере, сейчас не позволю отобрать у себя то, что по праву рождения принадлежит мне! Мою свободу!
Я быстренько огляделась. Герцог Керрилон стоял в сторонке, не заметить его рослую богатырскую фигуру было нельзя. Возле мужчины кружили многочисленные невесты и их семьи. По выражению его лица я поняла: бедняге не хочется здесь находиться так же, как и мне. Где угодно, но не здесь – в обществе неугомонно щебечущих хищниц, вышедших на охоту.
От герцога я решила держаться на расстоянии. Причем чем дальше, тем лучше. Если он – цель тайного общества, то моя задача сделать так, чтобы этой цели рядом не было.
Так, остальные принцы тоже окружены целой армией невест. Однако взгляды обоих устремлены на меня. Видимо, клюнули на мою красоту, как рыбки на вкусную наживку. Ну хоть не зря терпела все эти муки.
Мне больше импонировала внешность белокурого нарцисса, принца Эрийи. Но обычно такие красавчики используют свое очарование, чтобы манипулировать другими. Выбраться из одних оков и тут же угодить в следующие… Нет, не хочу!
Поэтому я мило улыбнулась темному, как ворон, принцу Пасканы и стремительным шагом направилась прямиком к нему.
Его светлость, заметив мой порыв, тут же прекратил разговор с густо облепившими его девицами и двинулся мне навстречу. Стайка конкуренток озадаченно вылупилась на сбегающую от них добычу. Проследив взглядами траекторию движения принца, невинные девы увидели меня и в тот же миг превратились в рассерженных гадюк. Еще чуть-чуть – и зашипят, обнажив ядовитые клыки.
Со стороны все выглядело даже забавно. Только веселого на самом деле было мало, ведь в один миг вместо желанных подруг я приобрела мстительных соперниц.
– Леди Ювиэль, – звучным бархатным голосом поприветствовал меня принц и, склонившись в учтивом поклоне, протянул руку.
Как полагается по этикету, я сделала легкий реверанс и вложила свою ладонь в руку мужчины. Кожей ощутила легкое как перышко прикосновение теплых губ, после чего брюнет выпрямился и спросил:
– Подарите мне танец?
В голове вихрем пронеслась мысль о том, правильно ли я поступаю. Игнорирую указание тайного общества первый тур танцевать с герцогом Керрилоном, нарочито избегаю контакта с Тацудой…
Сомнения улетучились так же быстро, как появились.
Конечно правильно! Наконец-то появился шанс разоблачить тайное общество. А налаживание дружеских отношений с его высочеством – первый маленький шаг на пути к грандиозной цели. Только вот как избавиться от панического ужаса, сковывающего тело, я не знала. От слова «совсем».
С трудом растянула губы в полуулыбке и робко ответила:
– С удовольствием.
Крепкие пальцы аккуратно ухватили мою ладонь, и мужчина, увлекая меня за собой, направился к пустующей сцене. Окружающие встрепенулись, заметив, что мы движемся к танцевальному пьедесталу и собираемся стать первой открывающей бал парой.
Оркестр быстренько завершил композицию, сменив ее на более чувственную, лиричную мелодию. Такую, которая сразу достигает сердца и вселяет в душу странную щекочущую надежду: а вдруг между только что повстречавшимися молодыми людьми вспыхнет сказочная влюбленность? У кого-то, наверное, в такие моменты порхают бабочки внизу живота.
Но не у меня. У меня там трещали жуки какие-то. А в душе царил все тот же муторный страх, потому что спиной я ощущала острый, холодный взгляд своей надсмотрщицы и понимала, что ничего светлого и радостного на самом деле впереди меня не ждет. Своим поведением я объявила войну тайному обществу и теперь одна против целого войска.
А пути назад уже нет…
Между тем мы подобрались вплотную к ступеням, ведущим на сцену, и тут случилась неприятность, заставившая меня резко остановиться и невольно выпустить руку принца. На меня опрокинули поднос с красным вином.
Все происходило как в замедленной съемке. Вот краем глаза вижу, как одна из участниц, белокурая девушка в голубом платье, толкает официанта и тут же фальшиво охает. Паренек балансирует и пытается удержаться на ногах. Хрусталь дрожит на серебряном подносе, который все же переворачивается, и сверкающие бокалы летят вниз. Багровая жидкость выплескивается из них на мое светлое платье, которое немедленно окрашивается темными неряшливыми кляксами. По залу разносится звон разбивающейся посуды, осколки разлетаются во все стороны.
Я медленно вобрала воздух в легкие, ощутила душистый аромат вишневого вина, впитавшегося в ажурный подол платья, затем окинула быстрым взглядом ошарашенную и затихшую, как партизаны, толпу. Перевела взгляд на блондинку, которая «случайно» – ах, какая неуклюжая! – задела официанта. Девица, поймав мой гневный взгляд, тут же отвернулась и артистично кинулась на шею своей родительницы. Официант бросился к моим ногам, извиняясь и начиная собирать осколки…
– Вы не поранились? – заботливо спросил принц.
Я наконец вышла из кратковременного транса и поняла, что оркестр прекратил играть. Наступила гробовая тишина. Внимание всех присутствующих было приковано к нам.
М-да.
Чего-чего, но вот этого точно не ожидала. Зато, признаться, теперь я точно выделилась из безликой массы невест. Правда, не с лучшей стороны.
Ну и ладно. Главное, жива, невредима и все еще свободна. Да и принц вон как волнуется: глазки беспокойно бегают по всей моей фигуре.
– Все в порядке, ваше высочество, – тихо ответила я и робко улыбнулась. Уж очень неловко, когда все на тебя смотрят и ловят каждое твое слово!
– Зовите меня Бомиан, – ласково улыбнулся в ответ мой кавалер и вновь протянул руку.
В этот миг в толпе загудели возмущенные голоса.
Действительно, где это видано, чтобы принц при первой встрече с девушкой позволил ей называть себя по имени? Кошмар! Такого не случалось за всю историю отборов!
Я повела плечами, стряхивая напряжение, которым пропитался душный воздух бального зала, и во второй уже раз вложила свою ладонь в руку принца, темного, как сама ночь.
– А вы меня – Наилией, – все тем же тихим, мелодичным голоском промурлыкала в ответ.
Казалось, Бомиан желает более близкого знакомства, но в темных глазах мужчины я вдруг с сожалением прочла: передумал. Причем сразу после того, как увидел кого-то за моей спиной.
В следующий миг маленьким злобным ураганом к нам подлетела Тацуда, крепко ухватила меня за локоток и принялась трещать подобно сороке. Нетрудно было догадаться, что это она спугнула моего кавалера.
– Доченька, какой ужас! Какой позор! – вопила скрипучим голоском опекунша.
Прямо-таки идеально отыгрывала роль взволнованной мамаши. Взгляд темных глаз наполнен неподдельным ужасом, губы дрожат, щеки горят стыдливым румянцем.
Я смотрела и удивлялась выдающемуся актерскому мастерству. Теперь понятно, почему тайное общество выбрало именно ее для этой миссии. Ну очень правдоподобно у Тацуды получалось изображать самую обычную светскую леди, беспокоящуюся за свою дочь, которую опозорили в первый же день отбора у всей знати на глазах. Хоть «Оскара» вручай!
Тем временем женщина заботливо погладила меня по руке и жалобно запричитала:
– Ваше высочество, прошу простить нас с Наилией, но мы вынуждены откланяться. Платье испортили, доброе имя оклеветали! Нам здесь совсем не рады… – Притворщица всхлипнула для пущего эффекта и кинулась прочь, увлекая меня за собой и не переставая бормотать себе под нос так, чтобы ее непременно услышали окружающие: – Какой позор! За что же на нас так сильно разгневались боги! Никто не заслуживает такого наказания…
С этими словами она достала из внутреннего кармана юбки белоснежный кружевной платок и принялась смахивать с ресниц невидимые слезы. При этом не переставала довольно громко всхлипывать.
Точно говорю: звезды российского театра лицедейке в подметки не годятся! Какая классная импровизация! Сумела сделать из нас несчастных жертв, выставив блондинку, которая все это затеяла, в нехорошем свете. Не удивлюсь, если после такого переполоха девушке и ее семье сделают выговор.
Не успели мы добежать до входных дверей, как прямо перед нами, буквально из ниоткуда, вырос глашатай. Мы резко остановились, а тот подобрался, вытянулся в струнку и с важным видом королевского посла произнес, сопровождая свои слова учтивым поклоном:
– Леди Ювиэль, ее величество распорядилась, чтобы я проводил вас до ваших покоев.
Фэйковая мамаша удивленно распахнула глаза, недоуменно похлопала ресницами.
– Ну, раз сама императрица… – потрясенно заговорила она и, убрав платок от лица, спрятала его обратно в карман. Потом вздернула острый подбородок и уверенным тоном продолжила: – Тогда ведите, уважаемый! Чего стоите? Моя доченька очень расстроена из-за того, что произошло, так что чем быстрее мы отсюда исчезнем, тем лучше! Давайте-давайте, скорее! – Тацуда отмахнулась от глашатая, как от какого-то недоразумения, и двинулась на выход, резко потянув меня за руку.
У слуги аж глаз дернулся, но он сумел сохранить невозмутимое выражение лица и молча последовал за нами. А что ему еще оставалось? Императорские приказы не обсуждаются.
Вскоре мы оказались в комнате, отведенной мне на время отбора. Если бы не знала – никогда бы не подумала, что она находится во дворце.
Помещение было совсем небольшим, освещение – тусклым. Из мебели, простенькой на вид, хотя и сделанной из добротного темного дерева, – односпальная кровать, шкаф, трельяж с зеркалом да пара стульев.
Лишь несколько предметов напоминали, что мы находимся в императорской резиденции. Они-то и придавали серой каморке хоть немного царственного шарма. Настенные светильники с горящими восковыми свечами отбрасывали колыхающиеся тени на красно-золотые узорчатые обои. На трельяже в хрустальной вазе красовался букет зимних роз, наполняя комнату уникальным тонким ароматом. Посередине на каменном полу красовался цветастый махровый ковер, который так и манил снять наконец неудобные туфли и потоптаться по мягкому ворсу босыми ногами. Что я с удовольствием и сделала.
Тем временем Тацуда попрощалась с глашатаем и заперла дверь на ключ. «Ну, сейчас набросится на меня с претензиями», – подумала я с тоской. Но, к моему удивлению, ничего подобного не произошло.
Надсмотрщица принялась расхаживать по комнате, прощупывая ладонями стены, даже перчатки для этого сняла. Я не сразу сообразила, чем магесса занимается, но потом, когда та начала заглядывать в ящики, поняла: ищет подслушивающие артефакты.
Об этих и еще многих других магических устройствах я узнала из книг, которыми меня снабдило тайное общество. Хоть я и должна была исполнять роль невинной эрийской девы, но базовые знания по магии благодаря им все-таки получила.
Признаться, с большим интересом изучала магические законы, аксиомы и правила. Колдовать, правда, не могла, поэтому ограничилась тем, что запоем проштудировала пособия от корки до корки и зазубрила каждое заклинание, чтобы потом, когда с меня снимут подчиняющие браслеты, попробовать использовать свою силу. Очень не терпелось что-нибудь наколдовать.
Тацуда, разумеется, уверяла, что я все равно не смогу. В эрийках, в отличие от мужчин, магия пробуждается после первой брачной ночи. Оттого девушек и стараются выдать замуж пораньше, чтобы поскорей высвободить магию, которая с каждым годом растет внутри них. Иначе юные тела могут не выдержать – перегорят. То есть попросту умрут…
Сначала я не поверила в эту белиберду, но однажды надсмотрщица принесла пособие по магической биологии. Там я и нашла подтверждение ее слов. В книге все объяснялось в мельчайших подробностях: и про лишение невинности, и про открытие магических каналов.
Бывали и исключения из правил. Это когда сила выбиралась наружу у девственниц. Свободные магессы – так их называли.
Сие случалось редко, и сведения о них хранились в тайне. Потому и оброс этот феномен великим множеством разнообразных легенд. Но суть всех сводилась к одному: подобные девушки прокляты Беспутным Аргором, а тот мужчина, который вступит с ними в интимные отношения, будет поглощен их силой и превратится в прах.
– Естественно, доказательств этим поверьям нет, да и свободных магесс уже не встречалось несколько столетий, – пояснила Тацуда на одном из наших уроков и положила фолиант в стопку к остальным.
До сих пор помню тот поздний вечер. Ураганный ветер свистел за окном, дождь бил в стекло.
– А если они появляются, что с ними делают? – поинтересовалась я на всякий случай, хотя ответ, кажется, уже знала.
Взгляд женщины стал серьезным как никогда, и она ответила холодным голосом:
– Ничего не делают.
После чего быстро закончила наш урок и поспешно удалилась.
Я была уверена, что она соврала. Потому что каждое слово, как бы сильно наставница не пыталась это скрыть, было пропитано болью потери. Мне эта боль была знакома не понаслышке, поэтому я не могла ошибиться. В темных глазах Тацуды ее было не меньше, чем когда-то давным-давно у меня. И что-то мне подсказывало – участи свободных магесс не позавидуешь. Скорее всего, их не оставляют в живых…
Из омута воспоминаний меня выдернула Тацуда. Она вышла из крохотной ванной и, подойдя к кровати, на которой я сидела, бросила на покрывало остро заточенный карандаш и гребень из белой кости.
– Нашла всего два, причем с очень слабой магией. Это странно, – доложила она, как солдат перед командиром, и тихо вздохнула.
Женщина выглядела как увядший цветок. Через плотный слой пудры проглядывали темные круги под глазами; несколько локонов выбилось из высокой прически; на коротком лбу блестели капельки пота, а взгляд магессы был поникшим и немного отстраненным.
Я впервые видела ее такой. До сего момента казалось, что маги из тайного общества всемогущие и непобедимые, как злодеи в американских фильмах, но, выходит, это не совсем так. Они, как и мы, тоже иногда устают.
– А ты ожидала чего-то другого? – спросила я, пожав плечами, и тут же пояснила: – В отборе участвует пятьдесят невест. И все они, плюс их родительницы или опекуны, на время испытаний будут жить во дворце. Вот и представь, сколько комнат нужно снабдить рабочими артефактами хорошего качества. При таком раскладе имперская казна опустеет наполовину! Ты ведь сама говорила, что достойные магические устройства на вес золота. Вот охрана и установила их средненького уровня, по два в каждой комнате, на всякий случай, если один вдруг забарахлит. По крайней мере, я бы сделала именно так.
Тацуда прищурилась и несколько мгновений глядела на меня, после чего традиционно задрала свой аккуратный носик. Похоже, фэйковой мамаше не понравилось то, что она услышала. Не рассчитывала, видимо, что я окажусь такой смышленой, и, скорее всего, поняла, что за мной нужен глаз да глаз.
Ну, пусть будет усиленный контроль. Зато теперь моя надсмотрщица знает, с кем имеет дело. Поостережется лишний раз выходить со мной на конфликт.
– Как я понимаю, ты их деактивировала? – поинтересовалась я, взяв гребень и проведя подушечками пальцев по вырезанным на кости символам.
– Ну конечно! – выпалила магесса.
– А научишь меня их активировать? – не унималась я.
Уж больно хотелось попробовать поколдовать.
Да, моя магия все еще спит, но знаю из учебников, что мелкие заклинания под силу таким, как я. Непробудившимся.
Изогнутая черная бровь Тацуды взмыла вверх.
– Зачем? – опешила она.
– Чтобы активировать их, когда ты уйдешь. Вызовет подозрение, если артефакты перестанут работать сразу после того, как я заселилась в комнату. Императорская охрана – не сборище Иванушек-дурачков. Такие только в фильмах бывают.
Пока я излагала свои соображения, выражение лица наставницы кардинально изменилось: густые брови сошлись у переносицы, придав суровой серьезности, а взгляд обычно коварных глаз из ошеломленно-обиженного стал крайне озадаченным. Женщина пребывала в молчании несколько минут, а я опасалась вновь заговорить. Уж больно тяжело она смотрела на меня. На секунду показалось, что Тацуда вновь поселилась в моей голове. Я аж подпрыгнула на кровати.
Наконец надсмотрщица с такой силой схватила меня за запястье, что ее ногти впились в кожу.
– Ничего показывать не буду, – отчеканила магесса. – Артефакты останутся нерабочими, потому что на их место я установила свои. И это не обсуждается. – Крючковатые пальцы стиснули мою руку сильнее прежнего. – Приказы здесь раздаю я. А тебе советую сидеть да помалкивать! Поняла?! – Лицо фэйковой мамаши находилось близко-близко. Она смотрела на меня в упор.
Может, еще несколько месяцев назад мне бы стало страшно. Но не сейчас. Больше ни ей, ни ужасному тайному обществу не удастся меня запугать.
Наверное, я достигла того самого пика отчаяния и безысходности, когда становится все равно, что с тобой могут сделать, будь то болезненные магические опыты, вторичное овладение сознанием или тотальный контроль действий и мыслей – да что угодно.
Мне действительно было плевать. Можно сказать, у меня выработался своего рода иммунитет к их угрозам. И это очень хорошо, потому что я больше не чувствую страха, по крайней мере, сильного страха, сковывающего мышцы, как раньше.
Не знаю, может, это называют отвагой, а может, я просто привыкла к такому обращению, вот их методы больше и не действуют. Правда, не уверена, стоит ли Тацуде знать об этом. Лучше пусть думает, что мой ужас никуда не делся и что у нее по-прежнему есть власть надо мной…