bannerbannerbanner
Вальс ведьмы

Белен Мартинес
Вальс ведьмы

Полная версия

Мне следовало бы успокоить их; заверить, что Шарлотте ничего не угрожает, что она не навсегда останется золотой статуей. Но я ничего не сказала. Вместо этого я резко отступила к выходу, не оглядываясь, сбросив несколько цветочных горшков, ваз и книг. Все, чего я касалась, даже случайно, приобретало золотистый оттенок.

Подавив стон, я бросилась бежать.

Я пролетела через огромный коридор и вниз по главной лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Выбежав в холл, я столкнулась с дворецким и пронеслась мимо. Ему удалось задержать меня, но, едва он коснулся моей кожи, его постигла та же участь, что и Шарлотту.

Я не взяла пальто, хотя в то утро было холодно, и вылетела на улицу, не сбавляя скорости. Чуть было не сбила с ног пару прохожих, но вовремя остановилась, увернулась и так же бесцельно понеслась дальше. Мне просто хотелось исчезнуть, я ненавидела себя за то, что сделала.

Не знаю, как долго бежала, но постепенно Лондон, который был мне так хорошо знаком, начал исчезать. Широкие белые дома с изящной решеткой и чистыми полами стали превращаться в низкие, коричневые, закопченные. Грязные лужи, моча и разбитые бутылки покрывали землю. Даже воздух стал странным. Но мне было все равно. Я продолжала бежать, пока грудь, казалось, не взорвалась, а колени не согнулись и не стали молить об остановке.

Я подползла к почерневшей лестнице, ведущей в небольшое здание, входная дверь которого была наполовину сломана. Улица оказалась пустой, за исключением нескольких мужчин и пожилой женщины, обращенных ко мне грязными лицами.

Один из мужчин сделал попытку подойти ближе, но пожилая женщина покачала головой.

– Даже не пытайся, – прохрипела она, выплюнув изо рта что-то черное и густое. – Эта девочка проклята.

Мужчина замер на месте, что-то прорычал и наконец попятился от меня. Понятия не имею, хотела ли эта женщина мне помочь или действительно знала, кем я была на самом деле.

В любом случае мне было все равно. Единственное, на что хватило моих сил, – это подняться на лестницу, сесть и обнять себя дрожащими руками. Стиснутые зубы, закрытые глаза и ногти, впившиеся в мою кожу.

Никто не подошел, и я осталась сидеть с плотно сжатыми губами, дрожащая и напуганная. Я ненавидела себя больше, чем когда-либо.

Не знаю, сколько прошло времени, но, когда ощутила чье-то присутствие и подняла голову, чтобы лучше видеть, я почувствовала, что мое тело сковано, а кожа на руках и ногах замерзла.

Вдалеке быстрыми шагами шел мой отец, одетый в элегантное бархатное черное пальто, а его Страж следовал за ним по пятам.

Я резко повернулась и отступила назад, пока спиной не уперлась в стену, после чего посмотрела на отца, не зная, чувствовать ли страх или облегчение.

Люди, окружившие меня словно огромным забором, не решаясь подойти после того, что сказала старуха, обратили на него взгляды. Те казались потухшими спичками рядом с ослепительной люстрой. Люди расходились с его пути, словно отец был окутан невидимым ветром, который не подпускал никого достаточно близко.

Я знала, что дело было не в каком-то ветре, а в силе, окружавшей его подобно защитному щиту, которая одинаково действовала на людей как Красных, так и Черных кровей.

Он подошел ко мне и остановился у подножия лестницы. Его начищенные до блеска туфли резко контрастировали с грязью камней на земле.

Голос вырвался, прежде чем я подумала о том, что сказать.

– Мне очень жаль, папа. Нужно было что-то сделать, мне нужно было…

– Если бы ты хоть раз проявила хотя бы какой-то интерес к нашему миру, ты бы знала, что ничего не можешь с этим поделать, – прервал он меня серьезным бархатистым голосом. – Ковен позаботится о произошедшем.

Он подошел ко мне и нетерпеливо протянул руку. Я не двигалась, боясь превратить и его в золото, но он нахмурился и схватил меня за запястье. А затем потянул за собой и заставил идти.

– Глупо с твоей стороны было прийти сюда в одиночку… особенно учитывая, что он сбежал, – бубнил отец себе под нос в размышлениях. Он не назвал имени человека, о котором говорил, а у меня не хватило смелости спросить.

Постепенно я начала осознавать, что меня окружает. Мы без остановок прошли тот старый незнакомый район Лондона. Наша яркая одежда бросалась в глаза так же сильно, как снег летом, и тем не менее пешеходы и уличные торговцы по-прежнему не обращали на нас внимания. Те, кто осмеливался это сделать, в конечном счете бледнели, когда отец смотрел на них в ответ.

– Куда мы идем? – осмелилась я спросить не своим голосом.

– В регистратуру.

Эти слова были единственным, что он сказал мне за всю дорогу. Мы взяли карету и поехали по мощеным центральным улочкам города. Несмотря на то что узкие улицы были забиты людьми, другими экипажами и повозками, все они расступались, словно чувствовали, кто был внутри.

Регистратура представляла собой огромное здание, которое располагалось в конце Трафальгарской площади. Его фасад был похожим на те, что его окружали, по крайней мере, таким он был для Красных кровей. Просторный и серый, с прямоугольными окнами с белыми занавесками. Я же видела его цветом более темным, состоящим из фигурок людей Черных кровей и кишащим демонами, каких вы могли видеть в ваших худших кошмарах. Не важно, в какой части площади ты находился, их каменные глаза всегда смотрели на тебя с осуждением.

Внутри оказалось так же прохладно, как и снаружи. Было полно бархата, широких кожаных кресел и мебели из красного дерева, которое при свете свечей казалось алым.

Отцу не нужно было спрашивать, куда идти. Мы поднялись по винтовой лестнице и оказались в широком коридоре, который вел в небольшой кабинет с закрытой дверью. На золотой табличке читалась надпись:

РЕГИСТРАЦИЯ НОВОЙ ЧЕРНОЙ КРОВИ

– Подожди здесь, – велел отец и указал на ряд стульев, стоявших слева.

Там сидел только один человек. Мне не удалось его разглядеть, лацканы пальто были подняты и закрывали часть лица.

Отец на него даже не взглянул, он сразу направился в кабинет.

Стиснув зубы, я рухнула на ближайший стул. Мне не хотелось плакать, но глаза наполнились слезами, и вскоре с моего дрожащего подбородка потекла река.

У меня не было носовых платков, поэтому я изо всех сил старалась незаметно вытереть нос рукавами своего платья.

– Ты не слишком взрослая, чтобы быть здесь?

Меня застал врасплох мужской голос, прозвучавший так близко. Я повернула голову и увидела, что мужчина, который также сидел в ожидании, подошел и занял стул рядом с моим.

Несмотря на то что лацканы оставались поднятыми, теперь, когда он был ближе, я могла частично его разглядеть: золотистую кожу, лицо без бороды, волнистые светлые волосы и очень голубые глаза.

Я распахнула глаза от удивления.

– Я знаю, кто ты, – пробормотала я.

Он улыбнулся мне в тот самый момент, когда отец в другой комнате повернулся и выкрикнул мое имя. И все вдруг стало черным. Это было последнее, что я видела.

Сама не зная как, я погрузилась в долгий и пустой сон. А когда очнулась, обнаружила себя в центре схемы призыва, начерченной свернувшейся кровью. На одной из вершин лежали тела моих родителей рядом с телами их Стражей, а на другой, без сознания и раненый, тот человек, который улыбался мне в зале ожидания в регистрации, тот самый, которого я узнала.

Его звали Алистер Вейл.

Много лет назад он был лучшим другом моих родителей и, как и я, был исключен из Академии Ковенант.

4
Поместье Лэнсдаун

Когда мы остановились на юго-западе, на углу Беркли-сквер, напротив нашего поместья Лэнсдаун, солнце поднялось в небе. Не знаю, сколько часов мы провели в этой чертовой карете, но, когда кучер наконец открыл нам дверцу, чтобы мы сошли, я едва могла стоять.

Мне не удалось уснуть из-за грохота на дороге и криков тети Эстер, не прекращавшихся ни на одну чертову минуту. Когда мы проезжали через Лондон, у нее случился приступ, и из-за этого всех нас настигла ужасная головная боль.

– Мне нужно поспать, – пробормотала я, закрывая лицо руками в перчатках.

– Поспать? Тебе? – повторила тетя Эстер, потрясенная. – Разве я смогу уснуть после того, что вы, девочки, сделали? Смогу ли я уснуть после того унижения, которому подверглась эта семья?

– Не преувеличивай, дорогая, – вмешался дядя Гораций, безуспешно поправляя жилет, мятый после многочасовой поездки.

– Преувеличивать? Преувеличивать? – сказала она в притворном шоке. – Дорогой, мне напомнить тебе, кого, кроме этих двух барышень, которым плевать на мои бедные нервы, исключили из Академии Ковенант? Мне нужно произнести его имя вслух?

Дядя немного побледнел.

– Нет. В этом нет необходимости.

Кейт вздрогнула и посмотрела на меня, но я лишь покачала головой. На этот раз в тишине, немного успокоившей мое головокружение, мы двинулись по мощеной дорожке ко входу в дом.

Как только мы подъехали к массивным парадным воротам из дуба, кучер опустил сундуки и чемоданы, которые мы с Кейт привезли неделей ранее, со всеми нашими вещами на грядущий учебный год. Кружевной рукав формы, что мы носили столько лет, выглядывал из одного из сундуков, который я плохо закрыла, и Тринадцатый возился с ним, царапая его.

Обычно наш дворецкий был внимателен к посетителям, и редко чьи руки дотрагивались до звонка, прежде чем он открывал, но на этот раз дверь не поддалась, когда тетя остановилась перед ней. Хмыкнув, она с силой дернула колокольчик, и тот эхом отозвался в тишине.

Мы ждали, пока кучер заканчивал с багажом, оставляя его в паре метров от нас. Мы продолжали ждать, даже когда мужчина снова сел в карету, хлестнул лошадей и исчез за воротами, что окружали территорию поместья. Поскольку рядом никого не было, ему пришлось выйти из кареты и закрыть их самостоятельно.

А мы продолжали ждать.

– Куда запропастились слуги? – рявкнула тетя Эстер. – Какие бесстыдники, как они смеют заставлять нас ждать?

 

На самом деле она могла открыть входную дверь простым заклятием, но это был вопрос принципа. Тетя Эстер отказывалась что-либо делать, если за нее это мог сделать кто-то другой.

Через пару бесконечных минут мы услышали отдаленные шаги, торопливо приближавшиеся к нам. И вдруг дверь открылась, и я увидела Лироя в ночной рубашке и нижнем белье. Его Стража не было с ним.

Глаза брата расширились, в них отчетливо виднелась смесь ужаса и удивления.

– Что вы здесь делаете?

– Как ты можешь открывать нам дверь в таком виде, сынок? Кто-нибудь может тебя увидеть! – воскликнула тетя Эстер. Она втолкнула его внутрь, бросив взгляд через плечо. – Где все слуги?

Мы вошли в огромный вестибюль. Пол, выложенный плиткой с черно-белыми геометрическими узорами, не блестел как раньше, и подошвы моих ботинок оставляли на нем следы. За скамьей из темного красного дерева я увидела бокал, все еще наполненный желтоватой жидкостью. Скорее всего, шампанское. Тяжелые и плотные струящиеся ярко-красные шторы, которые закрывали створчатые окна, еще больше утяжеляли вид комнаты. Воздух показался одновременно сладким и терпким. Из окон на нас смотрели детские лица с игривыми улыбками на губах, но, лишенные цвета, выглядели они жутковато. Изначально фигуры были ангелами, но тетя приказала оторвать им гипсовые крылья.

Лирой поморщился от смущения и провел рукой по своим блестящим черным волосам, хотя в тот момент они были в беспорядке.

– Я дал им выходной.

– Что? – воскликнула тетя. Она прижала руки к груди. – Всем до единого?

– Вы должны были остаться в Шэдоу-Хилл до начала сезона, – ответил он, извиняясь. – Мне не нужно столько внимания, сколько тебе, мама. Я почти не выхожу из своей комнаты, я весь день учусь.

«Похоже, его ночи проходят куда более занимательно», – прошептал Тринадцатый у меня в голове.

Я выгнула бровь и уставилась на красноватые отметины у брата на шее и на части груди, выглядывающие из его расстегнутой рубашки. Он уловил мое выражение лица и пошевелил губами, произнося имя, которое я очень хорошо знала. Когда его родители не видели, он указал на верхние этажи, на свою комнату.

Мне пришлось сдержать улыбку. Ого, похоже, я была не единственной Черной кровью, которая совершала плохие поступки.

– Мне очень жаль, Гораций, – вздохнула моя тетя и повернулась к мужу. – Но тебе придется самому позаботиться о багаже.

Она даже не дала ему времени ответить. Тетя прошла еще немного в глубь вестибюля и свернула в малую гостиную, где обычно принимали гостей, которые не задерживались надолго. Страж тети хлопал ее по плечу, наблюдая за всем с таким же отвращением, что и она. Прошло всего несколько секунд, прежде чем ее голос снова взревел:

– Что за сатанистский ритуал ты устроил?!

Лирой поднял глаза к потолку, такой же усталый, как и мы. Он приблизился и прошептал:

– Я ее отвлеку.

Я чуть было не спросила зачем, когда увидела, как наверху лестницы появилась кудрявая шевелюра. Кейт, стоявшая рядом со мной, прикрыла рот ладонью и покраснела.

Томас Сент-Клер спускался по двум ступенькам зараз, босой, с туфлями в одной руке и тем, что осталось от его галстука-бабочки, в другой. Шляпы и пальто на нем не было. Кудри развевались во все стороны, а глаза блестели от возбуждения. Он совершенно не выглядел смущенным.

Томас легко подбежал к нам и остановился лишь для того, чтобы отвесить легкий поклон. Тетя в соседней гостиной совершенно не обращала внимания на молодого человека, который прошел перед нами в распахнутой рубашке, и только и делала, что продолжала возмущенно расспрашивать Лироя, почему особняк оказался в таком состоянии.

– Насыщенная ночь, дамы? – спросил он, подмигнув.

– Это мы должны спросить у вас, мистер Сент-Клер, – ответила я, выгнув бровь; румянец Кейт только усилился.

Он одарил нас игривой улыбкой и уже перешагнул порог, когда дядя Гораций с помощью заклятия поднял наши сундуки на высоту бедра. Несмотря на то что некоторые люди Красных кровей гуляли по Беркли-сквер, высокие стены, обширность участка и листва сада защищали нас от посторонних глаз.

– Доброе утро, сэр, – поздоровался Томас, вежливый, как всегда. Заклятие дяди внезапно дало сбой, и мой сундук упал на пол. Шум тотчас же привлек внимание тети, которая выглянула из гостиной, застигнутая грохотом врасплох.

– И что произошло на сей раз?

Дядя перевел взгляд на Лироя, который жестикулировал за спиной тети Эстер.

– Ничего, дорогая, – ответил он, быстро запихивая вещи обратно. – Абсолютно ничего.

– Надеюсь, что так, – сказала она, снова приближаясь к нам и не замечая голову с вьющимися волосами, быстро скрывшуюся за входной дверью. – Потому что здесь ничего не произошло. Эта поездка посреди ночи была не более чем моей прихотью, а Кейт и Элизу не исключили из Академии, ведь мы решили, что обучение Кейт было неподходящим, и она вернется домой, чтобы получить лучшее образование. Что касается Элизы… – Она сверлила меня взглядом, пока Тринадцатый возился с моим нижним бельем, оттаскивая его из рук дяди. – Мы решили, что повторение курса для нее – не вариант. Учитывая ее природный дар, мы считаем, что она прекрасно сформирована и уже достаточно взрослая, чтобы проявить себя в обществе. Я ясно выражаюсь?

Я побледнела, как только поняла, что это означало. Появление молодой девушки в обществе могло значить только одно: замужество. И если Кейт любила подглядывать через перила лестницы за вечеринками, которые тетя и дядя устраивали как здесь, так и в Шэдоу-Хилл, то мне они ужасно надоедали. В моем случае все всегда заканчивалось тем, что я засыпала на ступеньках, пока сестра с горящими глазами наблюдала за бокалами шампанского, танцами и музыкантами.

– До начала сезона еще несколько месяцев. На дворе едва наступил сентябрь, – пробормотала я, стиснув зубы.

– Значит, придется довольствоваться Малым сезоном. Конечно, светских мероприятий будет не так много и, боюсь, погода тоже будет не на нашей стороне. Но кто знает, может, кто-то из претендентов решит вернуться из своих загородных поместий.

– Мне всего семнадцать.

– Идеальный возраст для дебюта, – тут же возразила тетя.

Я почувствовала, как магия заискрилась между пальцами. Над нашими с тетей головами у входа раскачивалась огромная бронзовая люстра, и это притом, что ни малейшего ветерка не проникало в открытую дверь.

– Ты не можешь так поступить со мной, – пробормотала я.

– Дорогая племянница, – вздохнул дядя. – А что, по-твоему, должно было произойти после того, как ты пробудишь всех этих бедных мертвецов на кладбище?

Во-первых, у меня и мысли не было о том, что меня исключат. Хотя, конечно, это произошло бы, если бы призыв прошел так, как я планировала. Позже, когда до меня окончательно дошел смысл тетиных слов, сказанных в карете, я подумала, что смогу найти какую-нибудь работу или, возможно, вернуться в деревню, где мне всегда было спокойно. Но без окончания Академии меня не приняли бы ни в какое серьезное место, я бы не смогла занять даже второстепенную должность в Ковене. Мне было на самом деле все равно, но для тети и дяди это, конечно, было важно. Кейтлер, как я, должна была занять престижную должность, а если нет, то, как в свое время решила тетя Эстер, придется стать образцовой женой.

– У тебя подходящий возраст. Ты не сможешь оставаться с нами вечно, если только не хочешь, чтобы люди начали болтать. И ты уже знаешь, о чем они любят говорить. – Я выгнула брови, но тетя не уловила намека. – Тебе нужно найти кого-то, какое-то место, чтобы создать собственную семью.

Это уже перебор. Гораздо больше, чем чересчур. Кейт бросила на меня обеспокоенный взгляд, и Лирой поднял руки, готовый, как всегда, провозгласить мир между нами, но я была быстрее. Не сказав ни единого слова, я двинулась в сторону лестницы.

– Куда это ты идешь? – спросила тетя.

– Я иду спать.

– Я сказала, что…

– Здесь ничего не произошло, не так ли? – спросила я, повторяя ее слова. – Раз уж так вышло, я пойду прилягу, потому что устала. Не утруждайтесь и не будите меня.

5
Наряды для бала

От холодной земли знобило.

Я в замешательстве открыла глаза, и на мгновение меня ослепил свет от нескольких факелов. Я моргнула и попыталась закрыть лицо руками, но, согнув их, ощутила пронзительный приступ боли. Я опустила взгляд и с удивлением посмотрела на два длинных глубоких пореза, которые шли по моим ладоням.

Я подавила стон боли, в испуге и растерянности, и попыталась приподняться на локтях, но сил едва хватило повернуть голову, чтобы внимательно оглядеться по сторонам. Неужели вся эта кровь была моей? Мои раны все еще кровоточили, но эта гигантская красная лужа, в которой я лежала, не могла принадлежать мне.

Терпкий металлический запах обжигал легкие.

Я вздохнула и перевернулась на бок. Мой обезумевший взгляд оторвался от факелов и проследил за широким кровавым следом, образующим арабески, круги и геометрические формы. Я никогда не изучала ее, но знала, на чем лежала.

Схема призыва.

В паре метров, близко, но недосягаемо для меня, лежали мои родители. У обоих были открыты глаза, но никто из них меня не видел. Я поняла это, как только осознала, в какой форме находились их тела. Нарядная одежда изодрана в клочья, на руках ожоги, пальцы украшали бриллиантовые кольца. Возле тел лежали их Стражи. Такие же мертвые.

Мы были не одни. В одном из углов схемы лежал еще один человек. Мужчина. Я видела, как его грудь поднималась и опускалась, но он казался раненым. На его руках виднелись глубокие порезы. Лицом он лежал ко мне. У него были светлые волнистые волосы, и сквозь прорезь его век мне удалось разглядеть очень бледную, небесную радужку.

Хотя прошли годы, я узнала его, потому что видела это лицо на старой фотографии, спрятанной среди документов родителей. Фото было сложено вдвое, часть отсутствовала, но на нем были родители, когда учились в Академии Ковенант. Они были одеты в форму, а Стражи крепко прижимались к их плечам. Оба улыбались, счастливые, хотя тогда еще и не были вместе. Между ними стоял человек, их лучший друг на протяжении всего их пребывания в Академии: Алистер Вейл.

Конечно, я знала, кто это. До меня доходили слухи. Также знала и то, что даже самому Ковену пришлось изрядно потрудиться, чтобы поймать его, а сам он сошел с ума; он творил ужасные вещи, и его годами преследовали, пока наконец не заключили в тюрьму. Порой я была свидетельницей того, как тетя Эстер приводила его в пример, чтобы приструнить моих двоюродных брата и сестру, если те плохо себя вели.

Я вздохнула, снова и снова переводя взгляд с пустых маминых глаз на израненное тело Алистера Вейла.

– Ма… ма… ма? – прошептала я, но знала, что она больше никогда не сможет мне ответить. – Папа! – закричала я срывающимся голосом.

Но он не двигался. Он остался лежать на спине, с руками на животе. Даже мертвый, папа сохранил свое достоинство, свою элегантность. Он был похож на каменного короля, который навеки упокоился в соборе Красных кровей.

Вдруг раздался резкий вдох, как у Лироя, когда он слишком долго держал голову под водой, в озере Шэдоу-Хилл, где мы плавали летом. Я повернула голову, и внезапно небесные глаза посмотрели на меня в ответ.

Алистер Вейл пришел в себя.

Я попыталась закричать, но паника заглушила крик в горле. Моя кожа, покрытая кровью и засохшими корочками, начала обильно потеть, когда я увидела, как он попытался привстать.

Я не понимала, что происходит, равно как и не знала, где находилась. Почему я была жива, а мои родители – нет. Но понимала одно: этот человек пытался меня убить. Я попыталась встать, но руки подвели меня, когда я оперлась ранеными ладонями о каменный пол. Ему тоже не удалось подняться, но он повернулся в мою сторону, чтобы подползти ко мне.

Я заозиралась в ужасе. У меня не было возможности защитить себя. Моим единственным проявлением магии было превращение лучшей подруги в золото. Родители не могли мне помочь, и их Стражи лежали мертвыми.

Глаза Алистера сверкнули, когда он смог приблизиться ко мне еще на сантиметр.

Внезапно в голове всплыло воспоминание о том самом лете. Тогда Кейт была рядом со мной, в библиотеке в Шэдоу-Хилл, в окружении книг. Она специально порезала палец и нарисовала на полу странный круг. Я украдкой наблюдала за ней, пока притворялась, что играю.

«Что ты делаешь?»

«Я хочу призвать своего Стража, – ответила она, не переставая чертить линии собственной кровью. – Лирой получил своего еще до того, как поступил в Академию. Он его защитник, и мне тоже хочется себе своего».

Я знала Стражей своих родителей с самого рождения, но так и не удосужилась спросить, как они их получили. Я даже не была в курсе, нравилась ли я им, или они презирали меня так же сильно, как родители.

 

В тот момент, даже если мне этого не хотелось, Кейт невольно привлекла все мое внимание.

«Стражи в своей первоначальной форме довольно страшны, – предупредила она меня, слегка улыбнувшись. – Не паникуй».

Я покачала головой, но, несмотря на это, все же крепко сжала книгу, которую держала в руках.

Кейт встала по одну сторону круга и начала кружить вокруг него, снова и снова повторяя несколько слов. В тот раз ничего не произошло. Она не переставала кружить по этому кругу, пока кровь не высохла и служанка не позвала нас на обед. Ей не удалось вызвать ни одного Стража, но я не могла забыть ее слов.

Теперь же, в отчаянии, менее чем в двух метрах от этого человека, который ползком пытался добраться до меня, я повторила тот же рисунок, что нарисовала моя двоюродная сестра на блестящем паркете загородного особняка. Я знала, что наверняка нарисовала неправильно и что это ни к чему не приведет, но моя рука двигалась сама по себе, рисуя на полу, используя в качестве чернил кровь, стекавшую с ладони. Страж. Защитник. Именно в нем я отчаянно нуждалась в тот момент.

Я стиснула зубы, закрыла глаза и из последних сил заставила себя сказать те же слова, которые однажды произнесла Кейт.

Мой первый призыв:

 
Демон, что охраняет меня,
Ты моя страшная компания.
Предлагаю тебе свою кровь,
предлагаю тебе свою жизнь.
Сопровождай меня с этого дня и навечно.
Не оставляй меня одну ни днем ни ночью.
 

Когда слова стихли, я внезапно осознала тишину, заполнившую комнату. Больше не было слышно ни шипения от усилий, которые Алистер Вейл прилагал каждый раз, когда полз ко мне, ни того, как шуршала его одежда по полу, когда он продвигался чуть дальше.

Я открыла глаза, но темнота не отступила. Факелы погасли, хотя все еще дымили. Все стало тускло-серым, начиная с трупов моих родителей и заканчивая телом их бывшего друга, внезапно замершим. Его рука, все еще поднятая в моем направлении, его широко раскрытые небесные глаза и приоткрытые губы.

Словно что-то остановило время.

Или кто-то.

– Элиза Кейтлер, ты звала меня?

Голос, если тот пронзительный гортанный звук можно было так назвать, доносился откуда-то из-за моей спины. Я с трудом повернула голову и в полумраке увидела гигантскую тень, притаившуюся в углу. Она едва помещалась в комнате, согнувшись так, чтобы длинные рога, торчащие из ее головы, не царапали потолок. Будь у меня силы, я бы заплакала навзрыд. Я плохо видела из-за усталости и полумрака, но того, что уловили мои глаза, хватило с лихвой. Чересчур длинные руки и ноги, покрытые чем-то похожим на змеиную чешую. Белое свечение. Вытянутое лицо, гигантские и острые, как кинжалы, когти. Когда он немного подвинулся ко мне, послышался скрип складывающихся крыльев.

Отвратительное зрелище.

– Ты… мой Страж? – прошептала я.

– Только если ты сама этого захочешь. Но ты знаешь цену: моя жизнь за твою, – ответил он голосом, который эхом отдавался в моем собственном мозгу. – Твоя смерть за мою.

Лирой сказал мне что-то подобное, когда я стала видеть его собственного Стража, странную собаку с короткой темно-серой шерстью, которая повсюду следовала за ним. Если его Страж умрет, умрет и он. Взамен защита будет вечной.

Он призвал его. Он хотел этого. Но мне это было нужно. У меня не было выбора.

Я кивнула, мой взгляд затуманился.

– Как тебя зовут? – шепотом спросила я.

– Мое имя не могут произнести смертные, даже Черных кровей, – ответил он.

Я чувствовала, как он приближался ко мне, как его острые когти перебирали мои волосы с тем же любопытством, с каким ребенок дразнит насекомое палочкой.

– Какой сегодня день? – пробормотала я. Мой голос был нитью, готовой вот-вот оборваться.

– По календарю смертных: тринадцатое декабря тысяча восемьсот восемьдесят четвертого года.

Это было абсурдно, но мои губы слегка дернулись в легкой улыбке.

– Тринадцатое, – повторила я. – Мое любимое число.

Гигантская тень, практически нависшая надо мной, тоже улыбнулась, и последним, что я увидела перед тем, как потерять сознание, был рот, полный зубов, испачканных красным.

* * *

Чьи-то нежные руки убрали волосы от моих глаз.

Когда я открыла их, то обнаружила Кейт склонившейся в мою сторону с печальной улыбкой на губах. Тринадцатый спал, свернувшись калачиком у моих ног.

– Похоже, тебе приснился кошмар, – заметила она.

– Что-то вроде того. – Я моргнула и нахмурилась, взглядом пробежав по ней сверху вниз. – Почему ты так рано оделась?

– Мама хочет, чтобы мы были внизу меньше чем через пятнадцать минут.

– Ты, должно быть, шутишь, – прошептала я.

В этот момент вся комната содрогнулась от предостережения, и с полок упало несколько книг.

– К сожалению, нет. Поднимись. – Заклятие резко сдернуло покрывало с моего тела. Я взвизгнула, и Тринадцатый проснулся от испуга. – Пойдем, я помогу тебе одеться.

– А как же ваши слуги? – спросила я, пока Кейт направлялась к шкафу.

– Наслаждаются самым продолжительным отпуском в своей жизни благодаря Лирою. Мама не перестает удивляться, чем могут так долго заниматься Изгнанники вместо того, чтобы работать.

Мой смех оборвался, когда я услышала это слово. Изгнанники. Слышать его всегда было странно; в первый раз, когда мне довелось его услышать, оно было связано с Алистером Вейлом. Его изгнали. Разлучили их с его Стражем и лишили всей магии. Но, в конце концов, он был убийцей. Все становилось куда проще после того, как Ковен принимал решение изгнать кого-то. Энн, одна из наших горничных, лишь пыталась спасти жизнь маленького ребенка Красной крови после несчастного случая. Поскольку она использовала магию на глазах у людей, не принадлежащих нашему миру, и не стерла их воспоминания, Ковен приговорил ее к девятнадцати годам. Сдается мне, на ситуацию повлияло и то, что она была родом не из важной семьи. В конце концов, то, что мы с Кейт совершили на кладбище Литтл-Хилл, было гораздо опаснее, а слово «изгнание» даже не было никем произнесено.

Мое напряженное выражение лица окончательно изменилось, когда я увидела корсет в руках сестры. В Академии носить его было совсем не обязательно. Во время некоторых практик нам требовалась свобода движений, но здесь, в обычной жизни, это даже не обсуждалось. К счастью, Кейт не слишком туго его завязала. Возможно, потому, что она знала, как сильно я его ненавижу, а может, потому что у нее не было времени вправлять мне ребра в попытке меня впихнуть.

Спальня снова предостерегающе содрогнулась. Тетя хотела, чтобы мы спустились вниз немедленно.

Кейт собрала мои длинные темные волосы в простой пучок, а поверх надела прогулочную шляпку, которая выглядела, будто на ней умерла птица. В конце она бросила быстрый взгляд на Тринадцатого.

– Мама говорит, что сегодня Стражи не понадобятся.

Тринадцатый не ответил, но бросил на меня взгляд, которого было более чем достаточно. И без слов понятно, что он никогда меня не оставит.

Я неловко спустилась по лестнице, держась за перила. Мне уже довольно давно не приходилось так одеваться. Обычно в Шэдоу-Хилл, за исключением скучных чаепитий и нескольких обедов, я могла одеваться в свободную одежду, без корсета. Не потому, что тетя разрешила, просто особняк был слишком большим и всегда заполнен гостями, чтобы волноваться еще и о непослушной племяннице.

Мои пальцы сжали перила, когда я увидела тетю, угрюмо ожидающую на пороге особняка. Свободной рукой я обхватила тонкое запястье сестры.

– Ты не представляешь, как я рада, что ты меня сопровождаешь, – сказала я.

– Только сегодня. Днем я позабочусь о том, чтобы нанять достойную гувернантку, которая займется ее обучением до июня, – ответила тетя, прежде чем Кейт успела открыть рот. Я вздохнула и нахмурилась, разочарованная, а затем спустилась по оставшимся ступенькам и, ступив на пол, повернулась к приоткрытой двери слева от меня. – Элиза, куда, по-твоему, ты собралась?

– Мне нужно позавтракать, – возмутилась я.

– На это нет времени. Я договорилась о встрече с нашей портнихой через десять минут, – ответила тетя, указывая на настенные часы в зале. – Ну же, мои дорогие. Сегодня такой прекрасный день.

Я плелась, а не шла, следуя за тетей Эстер и Кейт на улицу. В одном она была права: солнце ярко светило на совершенно безоблачном небе, а деревья на Беркли-сквер сияли насыщенным зеленым светом.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28 
Рейтинг@Mail.ru