Бекка Фитцпатрик
Финал
– Ого, – встряла я, – вы только взгляните, который уже час! Разве ты не спешишь… куда-то, Данте?
– У меня вся ночь свободна. – Он растянул губы в улыбке, и я поняла, что он наслаждается каждым моментом этого вмешательства в мою личную жизнь. Сегодня утром я четко дала ему понять, что любые контакты между нами должны быть приватными, никто не должен знать о них. И вот сейчас он наглядно демонстрирует, насколько ему плевать на мои «правила». В отчаянной попытке сравнять счет я посмотрела на него своим самым холодным и презрительным взглядом.
– Да ты везунчик! – воскликнула Ви. – Ведь теперь понятно, как ты проведешь эту ночь. Будешь тусить с двумя самыми клевыми девчонками во всем Колдуотере, мистер Данте Матерацци!
– Данте не танцует, – торопливо предупредила я.
– Пожалуй, сегодня сделаю исключение, – ответил он, открывая перед нами дверь.
Ви захлопала в ладоши, прыгая на месте.
– Я знала, знала, что эта ночь будет офигительной! – завопила она, ныряя под рукой Данте.
– После вас. – Данте положил руку мне на спину, слегка подталкивая внутрь. Я сбросила его руку, но он, к моему великому раздражению, только наклонился к моему уху и прошептал:
– Я рад, что мы поговорили.
«Мы ни о чем не договорились, – предупредила я, на этот раз мысленно. – Насчет моего потенциального бойфренда. Мы ничего не решили! Просто мелочь, о которой я согласна подумать на досуге. И к слову, моя подруга вообще-то не должна была знать о твоем существовании».
«Твоя подруга считает, что я вполне мог бы дать фору твоему нынешнему бойфренду». – Данте развлекала эта ситуация.
«Она вообще считает, что любой, у кого в груди бьется сердце, может занять его место. У них много разногласий».
«Звучит многообещающе».
Он шел за мной по короткому коридору к танцполу, и я все время чувствовала, как он высокомерно и гаденько улыбается.
Громкая монотонная музыка била мне по мозгам словно кувалда. Я чувствовала, как наливается болью голова, боль пульсировала в висках и переносице. Облокотившись одной рукой на барную стойку, другой рукой я прижала стакан с ледяной водой ко лбу.
– Уже устала? – спросил Данте, оставив Ви на танцполе одну и скользнув на табурет рядом со мной.
– Как ты думаешь, на сколько ее еще хватит? – спросила я обреченно.
– Ну, похоже, у нее открылось второе дыхание.
– В следующий раз в магазине лучших друзей напомни мне ни в коем случае не брать Кролика Энерджайзера. Она ведь никогда не остановится…
– А вот ты, похоже, готова, чтобы тебя подвезли домой хоть сию секунду.
Я покачала головой.
– Я за рулем и не могу оставить Ви тут одну. Нет, серьезно, когда же у нее кончатся силы?
Я задавалась этим вопросом вот уже час.
– Знаешь что, езжай-ка ты домой. А я останусь с Ви. Когда она, наконец, выдохнется, подвезу ее.
– Думаю, тебе не стоит вмешиваться в мою личную жизнь. – Я старалась, чтобы мой голос звучал уверенно, но я была слишком измучена, и убежденности мне явно не хватало.
– Ты устанавливаешь правила, не я.
Я закусила губу.
– Ну… разве что один раз. И потом, ты понравился Ви. И у тебя достаточно сил, чтобы составить ей компанию в танцах. Возможно, не такая уж это плохая идея…
Он слегка толкнул мою ногу.
– Хватит тут рассуждать, иди уже домой.
К своему изумлению, я вздохнула с облегчением:
– Спасибо, Данте. За мной должок.
– Ты можешь заплатить его уже завтра. Нам надо закончить наш разговор.
Разумеется, все мои теплые чувства тут же улетучились. Этот Данте снова стал занозой у меня в заднице.
– Если что-нибудь случится с Ви, отвечать будешь лично ты.
– С ней все будет в порядке, и ты это знаешь.
Нравился мне Данте или нет, но тому, что он говорил, я верила безоговорочно. В конце концов, он ведь был в моем подчинении, присягнул мне на верность. Может быть, в роли лидера нефилимов найдутся и некоторые положительные моменты, а не только неприятности. С этой мыслью я покинула клуб.
Ночь была безоблачной, луна лила с небес свой голубоватый свет, разгоняя темноту. Я шла к машине, а вдогонку мне неслась музыка из «Дьявольской сумы». Головная боль начала потихоньку уходить.
В сумочке у меня зазвонил телефон, который дал мне Патч (его невозможно было прослушать).
– Как ваш девичник, закончился? – спросил Патч.
– Если Ви дать волю, мы бы веселились всю ночь. – Я скинула туфли и подцепила их указательным пальцем руки. – А я могу думать только о постели.
– Значит, мы думаем об одном и том же.
– Ты тоже думаешь о постели?! – Но Патч говорил мне, что редко ложится спать.
– Я думаю о тебе в моей постели.
Внизу живота у меня стало горячо.
Прошлой ночью я впервые осталась у Патча, но мы решили пока спать в разных комнатах, чтобы противостоять страсти и соблазну. Я еще не была уверена в том, как далеко готова зайти в наших отношениях, но инстинкт подсказывал мне, что Патч никаких колебаний и сомнений не испытывает.
– Меня ждет мама, – сказала я. – Время не самое подходящее.
В этот момент я вспомнила недавнюю беседу с Данте. Надо бы ввести Патча в курс дела.
– Мы можем встретиться завтра? Надо поговорить.
– Звучит как-то нехорошо.
Я чмокнула трубку:
– Я скучала по тебе сегодня.
– Ночь еще не окончена. Я закончу дела и могу заскочить к тебе. Оставь окно своей комнаты открытым.
– А что у тебя за дела?
– Я кое за кем слежу.
Я нахмурилась.
– Довольно расплывчато.
– Так, мой объект начал движение, мне пора, – проговорил он. – Приду, как только смогу.
И отключился.
Я брела по тротуару, размышляя, за кем же может следить Патч и зачем ему это надо. И почему все это выглядит таким зловещим. Наконец показалась моя машина – белый «Фольсваген Кабриолет» 1984 года выпуска. Закинув туфли на заднее сиденье, я села за руль и включила зажигание, но машина не заводилась. Она снова и снова издавала рычащие и хрипящие звуки, а я в ответ изобретала все новые и новые ругательства в адрес этой бесполезной кучи металла.
Эта машина свалилась мне в руки в качестве подарка от Скотта, и часов, проведенных в ней в горьких слезах, было почти столько же, сколько километров на счетчике. Я вышла из машины и открыла капот, задумчиво уставившись на сплетение проводов и деталей под крышкой. У нас уже были проблемы с карбюратором, мотором и свечами зажигания. Что оставалось?
– Проблемы с машиной?
Я обернулась, чуть не подпрыгнув от неожиданности, на гнусавый голос за спиной. Я и не слышала, как подошел его обладатель. И что еще более странно, не почувствовала.
– Похоже на то, – ответила я.
– Помощь нужна?
– Скорее мне нужна новая машина.
Он издал короткий, нервный смешок.
– А что, если я вас подвезу? Вы вроде симпатичная девушка. Мы могли бы приятно побеседовать по дороге.
Я держалась от него на расстоянии, судорожно пытаясь сообразить, кто же это может быть. Интуиция подсказывала мне, что он не человек. Но и нефилимом он тоже не был. Забавно, но в падшие ангелы он тоже явно не годился. У него было круглое лицо херувима с невинным выражением, светлые волосы желтоватого оттенка и уши, как у Дамбо[2]. Выглядел он настолько безобидным, что это немедленно заставило меня насторожиться. Немедленно напрячься.
– Спасибо за предложение, но я лучше попрошу свою подругу подвезти меня.
Его улыбка растаяла, и он схватил меня за рукав.
– Не уходите.
В голосе его звучало буквально отчаяние.
Пораженная, я слегка попятилась.
– То есть… я имею в виду… я хотел сказать… – булькал он, а потом уставил на меня горящие глаза: – Мне нужно поговорить с вашим бойфрендом.
Сердце у меня бешено заколотилось, волна паники накрыла меня с головой. А если он все-таки нефилим, а я просто не смогла его распознать? Что, если он действительно знает про нас с Патчем? Что, если он пришел сюда, чтобы донести до меня послание от нефилимов: нефилим и падший ангел не могут быть вместе? Я же совсем новенький нефилим, можно сказать, новорожденный и не смогу противостоять ему, если дело дойдет до физической конфронтации.
– У меня нет бойфренда. – Я старалась успокоиться, продвигаясь в сторону «Дьявольской сумы».
– Помоги мне связаться с Патчем! – крикнул он мне вслед, и голос его прервался снова, сорвавшись на отчаянный писк. – Он избегает меня!
Я ускорила шаги.
– Скажи ему, что, если он будет продолжать прятаться от меня, я… я выкурю его из укрытия! Я сожгу весь Дельфийский парк аттракционов, если понадобится!
Я бросила осторожный взгляд через плечо. Я понятия не имела, какое Патч имеет к этому отношение, но у меня неприятно засосало под ложечкой. Кто бы ни был этот внешне безобидный человек, он был настроен решительно.
– Он не сможет избегать меня вечно!
И незнакомец пошел прочь, перекатываясь на своих коротеньких ножках, насвистывая какую-то мелодию, а у меня от этого по спине побежали мурашки.
Глава 2
Полчаса спустя я наконец-то подъехала к дому.
Я живу с мамой в самой что ни на есть типичной фермерской усадьбе. Белые стены, синие ставни, а вокруг почти всегда туман. Была осень, поэтому деревья горели красным и золотым, а воздух был наполнен горьким ароматом сосновой смолы, опавшей листвы и дыма. Я взбежала на крыльцо, со ступенек которого на меня взирали пять осанистых тыкв, и вошла в дом.
– Я дома! – крикнула я маме: свет в гостиной недвусмысленно намекал, что она именно там. Я бросила ключи на комод и пошла к ней.
Мама загнула уголок страницы книги, которую читала, встала с дивана и крепко меня обняла.
– Ну, как прошел вечер?
– Я официально сообщаю, что у меня совершенно нет ни на что сил. – Я показала наверх. – Если мне удастся добраться до собственной постели, это будет величайшим усилием воли с моей стороны.
– Пока тебя не было, тебя спрашивал какой-то мужчина.
Я нахмурилась. Что это еще за мужчина?
– Он не назвал своего имени и не сказал мне, откуда тебя знает, – продолжала мама. – Мне уже начинать волноваться?
– А как он выглядел?
– Круглое лицо, плотненький такой, волосы светлые.
Хм, однако. Это, похоже, тот самый человек, который разыскивает Патча. Я изобразила беззаботную улыбку:
– А, точно! Это продавец. И он все еще пытается уговорить меня поработать в его студии. Наверное, скоро будет втюхивать мне приглашения на выпускной. Слушай, а это будет совсем ужасно, если я не буду умываться сегодня на ночь? Если я не лягу спать в течение следующих двух минут, я просто упаду.
Мама поцеловала меня в лоб:
– Сладких снов, дорогая.
Я поднялась наверх в свою комнату, закрыла дверь и рухнула на постель. Музыка из «Дьявольской сумы» все еще звучала у меня в голове, но я слишком устала, чтобы это меня беспокоило. Глаза у меня закрывались, но я вспомнила про окно, со стоном поднялась и открыла шпингалет. Патч сможет войти, но ему потребуется удача, если он хочет найти меня бодрствующей.
Я натянула одеяло до самого подбородка, чувствуя, как мягкие волны сна накатывают на меня и уносят с собой… все дальше, покачивая и баюкая…
И тут матрас прогнулся под тяжестью еще одного тела.
– Не понимаю, что ты нашла такого притягательного в этой кровати, – произнес Патч. – В длину ей не хватает как минимум сантиметров двадцати, в ширину как минимум пару метров, а фиолетовые простыни – это точно не мой выбор. Вот моя кровать, напротив…
Я открыла глаза и увидела, что он вытянулся рядом со мной, закинув руки за голову. Его темные глаза смотрели прямо на меня, а его запах сводил меня с ума. И кроме того, он крепко прижимался ко мне. И несмотря на все мои благие намерения, когда он был так близко, почему-то спать не так уж и хотелось.
– Ха, – ответила я. – На самом деле я ведь понимаю, что тебе плевать, насколько удобна моя кровать. Ты неплохо устроишься и на куче кирпичей.
Патч был падшим ангелом. И одной из неприятных сторон этого было то, что он не мог испытывать физических ощущений. Никаких – ни боли, ни наслаждения. Мне приходилось мириться с тем, что, когда я целую его, он чувствует это только на эмоциональном уровне. Я старалась сделать вид, что это не имеет значения, но мне хотелось, чтобы он чувствовал возбуждение и волнение от моих прикосновений.
Он легонько коснулся моих губ.
– О чем ты хотела поговорить?
Я не могла вспомнить. Что-то такое насчет Данте… Что бы там ни было, все это казалось пустяком. И вообще любые разговоры сейчас казались мне пустяками. Я придвинулась ближе, Патч поглаживал меня по обнаженной руке, и теплая волна удовольствия прокатилась по мне до самых кончиков пальцев ног.
– Когда же я смогу увидеть, как ты танцуешь? – спросил он. – Мы никогда не ходили в «Дьявольскую суму» вместе.
– Ты немного потерял. Сегодня мне как раз сказали, что мой танец напоминает трепыхания рыбы, выброшенной на берег.
– Ви могла бы быть поделикатнее с тобой, – промурлыкал он, нежно целуя меня в ухо.
– Ви в данном случае ни при чем. Это Данте Матерацци сказал, – призналась я, не подумав. Просто я и не могла сейчас думать – поцелуи Патча приводят меня в такое состояние, когда говоришь все, что приходит в голову.
– Данте? – повторил Патч, и тон у него был довольно неприятный.
О, черт!
– Видимо, я забыла сказать, что Данте тоже был там, – сказала я.
Патч сегодня утром тоже присутствовал при нашей первой встрече с Данте. И на протяжении всей очень напряженной встречи я чувствовала, что они готовы вцепиться друг другу в горло. И это явно не была любовь с первого взгляда. Патчу не понравилось, что Данте вел себя как мой политический советник и втягивал меня в войну с падшими ангелами… А Данте – ну, Данте ненавидел падших ангелов в принципе.
Взгляд Патча стал холодным.
– Что ему было нужно?
– Ой, теперь я вспомнила, о чем хотела с тобой поговорить. – Я щелкнула пальцами. – Данте старается продать меня получше расе нефилимов. Я ведь их лидер теперь. Проблема в том, что они мне не доверяют. Они меня попросту не знают. И Данте решил, что его миссия – изменить этот факт.
– Расскажи-ка мне то, чего я не знаю.
– Данте думает, что было бы неплохо, если бы я… ну, если бы я начала с ним встречаться. Не волнуйся! – заторопилась я. – Это понарошку. Только для публики. Чтобы заставить нефилимов думать, что их лидер в порядке. Таким образом, мы смогли бы избавиться от слухов, что я встречаюсь с падшим ангелом. Если бы я встречалась с себе подобным, это очень укрепило бы мои позиции. Нас могли бы называть Норанте. Или Данора. Тебе нравится, как это звучит? – Я пыталась свести разговор к шутке.
Рот Патча искривился в гримасе.
– Вообще-то мне НЕ нравится, как это звучит.
– Надеюсь, что это тебя утешит: я не выношу Данте. Так что не переживай.
– А чего переживать? Моя девушка хочет встречаться с другим парнем, всего-то.
– Это только фикция. Попробуй взглянуть на это с хорошей стороны…
Патч рассмеялся, но смех его был невеселым.
– А есть еще и хорошая сторона?
– Это все только на время Хешвана. Нефилимы Хэнка повсюду готовятся к нему. Он обещал им освобождение, и они все еще верят в то, что это произойдет. Когда этот Хешван начнется, а потом закончится так, как заканчивался любой другой Хешван в истории, они поймут, что потерпели поражение. И постепенно все встанет на свои места. А сейчас они слишком верят в то, что я могу освободить их от падших ангелов. Слишком сильно надеются на это, и нам нужно, чтобы они были довольны.
– А тебе не приходило в голову, что, когда освобождение не состоится, нефилимы могут обвинить в этом тебя? Хэнк слишком много им обещал, но, когда они проиграют, никто не станет винить его. Ты их новый лидер. Ты будешь стоять во главе этой кампании, Ангел, – сказал он серьезно.
Я уставилась в потолок. Конечно, я об этом думала. Сегодня я думала об этом гораздо больше, чем хотела. До безумия много.
Только прошлой ночью архангелы сделали мне предложение, от которого я не могла отказаться. Они пообещали дать мне силу, чтобы убить Хэнка, если я остановлю восстание нефилимов. Поначалу я не планировала идти на эту сделку, но Хэнк вынудил меня. Он пытался сжечь перо Патча и таким образом отправить его в ад. И я его застрелила.
Теперь Хэнк был мертв, а архангелы ждали, что я смогу предотвратить войну.
Но на самом деле все было сложнее. За несколько часов до смерти Хэнка я дала ему клятву возглавить его армию нефилимов. Не могла поступить иначе – он грозил смертью мне и моей маме.
Как одновременно выполнить обещание, данное архангелам, и не нарушить клятву? Я видела только один выход: я все-таки должна возглавить армию Хэнка. Но для мира. Конечно, вряд ли он имел в виду именно это, когда заставлял меня произнести слова клятвы, но теперь его уже не было в живых и он не смог поспорить со мной о деталях.
При этом я никак не могла избавиться от неприятных мыслей, что, если восстание будет подавлено, нефилимы так и останутся в рабстве у падших ангелов. Это было как-то неправильно, но жизнь полна трудных решений, это я знала слишком хорошо. И сейчас меня больше заботило, чтобы довольными остались архангелы, а не нефилимы.
– Что мы знаем про эту мою клятву? – спросила я Патча. – Данте говорит, она вступила в силу, когда Хэнк умер, но кто определяет, выполнила я ее или нет? Кто решает, что я могу и что не могу делать в соответствии с этой клятвой? Ну, вот, например, взять тебя. Я доверяю тебе, падшему ангелу и заклятому врагу нефилимов. Разве я не должна упасть замертво?
– Клятва, которую ты дала, звучала очень расплывчато и неопределенно. К счастью. – В голосе Патча и правда слышалось облегчение.
О да, она была неопределенной, тут он прав: «Если ты умрешь, я возглавлю твою армию, Хэнк». И все, ни слова больше.
– До тех пор, пока ты у власти и возглавляешь нефилимов, думаю, ты соблюдаешь клятву, – сказал Патч. – Ты никогда не обещала Хэнку начинать войну.
– Другими словами, план состоит в том, чтобы предотвратить войну и тем самым удовлетворить архангелов.
Патч вздохнул, почти незаметно.
– Есть вещи, которые не меняются.
– После Хешвана, когда нефилимы отступятся и мы увидим торжествующие улыбки на лицах архангелов, все будет позади. – Я поцеловала его. – И останемся только ты и я.
Патч застонал:
– Но это будет еще так не скоро!
– Эй, слушай. – Мне хотелось перевести разговор на любую тему, далекую от войны. – Я сегодня столкнулась с одним человеком. И этот человек очень хочет поговорить с тобой.
Патч кивнул:
– Пеппер Фрайберг.
– А у этого Пеппера лицо круглое, как баскетбольный мяч?
Патч снова кивнул:
– Он преследует меня, потому что думает, что я могу вернуться к тому договору, что между нами был. Он вовсе не хочет разговаривать со мной, Нора. Он хочет отправить меня в ад и таким образом избавиться от меня.
– А это только мне кажется довольно серьезным?
– Пеппер Фрайберг – архангел, но он пытался усидеть на двух стульях. Он ведет двойную жизнь, половину времени являясь архангелом, а другую половину проводит как человек. До сих пор ему удавалось брать от этих двух миров лучшее. У него имеется сила архангелов, которую он далеко не всегда использует с добрыми намерениями, ведь ни один из человеческих пороков ему не чужд.
Так значит, Пеппер – архангел. Ничего удивительного, что я не смогла его идентифицировать. У меня не слишком большой опыт в общении с архангелами.
Патч продолжил:
– Кто-то прознал про его делишки и, говорят, начал его шантажировать. Если Пеппер не заплатит в ближайшее время, его каникулы на земле станут вечными. Архангелы отберут у него силу и вырвут ему крылья, если обнаружат, что он тут творил. И тогда он застрянет здесь навечно.
Кусочки пазла встали на место.
– И он думает, что ты его шантажируешь.
– Некоторое время назад я узнал, чем он занимается. Я согласился хранить его тайну в обмен на его обещание помочь мне достать копию Книги Еноха. Он свое обещание не выполнил, и вполне логично с его стороны предположить, что я в ярости. Но я думаю, он где-то допустил промах, и теперь какой-то другой падший ангел хочет использовать информацию о его проделках.
– А ты Пепперу об этом говорил?
Патч улыбнулся.
– Я работаю над этим. Он не слишком расположен к разговорам.
– Он говорит, он сожжет Дельфийский парк, если будет нужно, чтобы выкурить тебя оттуда.
Я знала, что архангелы не осмеливаются заходить внутрь Дельфийского парка аттракционов, в котором полно падших ангелов – это небезопасно для них. Поэтому угроза Пеппера явно имела смысл.
– Он ходит по лезвию бритвы и близок к отчаянию Мне нужно залечь на дно.
– Залечь на дно?
– Да, спрятаться. Пригнуться.
Я приподнялась на локте и уставилась на Патча:
– И как же в эту картинку вписываюсь я?
– Он думает, что ты – его путь ко мне. Он сейчас скорей всего прилипнет к тебе как банный лист. Пока мы с тобой тут разговариваем, он припарковался на соседней улице и шарит вокруг в поисках моей машины. – Патч провел пальцем по моей щеке: – Он хорош. Но не настолько хорош, чтобы лишить меня возможности проводить время с моей девушкой.
– Обещай мне, что всегда будешь на два шага впереди него.
Мысль о том, что этот Пеппер может найти Патча и отправить его скорым поездом прямиком в ад, обдала меня волной жара.
Патч подцепил пальцем вырез моей майки, подтянул меня к себе и поцеловал.
– Не волнуйся, Ангел. У меня опыта в подобных делах побольше, чем у него.
* * *
Когда я проснулась, постель рядом со мной была пуста и уже остыла.
Я улыбалась, вспоминая, как сладко было засыпать в объятиях Патча, и старалась не думать о том, что, возможно, этот Пеппер Фрайберг, или мистер-архангел-с-грязным-секретом, провел всю ночь, сидя около моего дома и играя в шпионов.
Мысленно я вернулась на год назад, когда уже второй год училась в старшей школе. Я тогда не думала ни о чем, кроме мальчиков, и даже представить себе не могла, что будет дальше. Патч для меня значил гораздо больше, чем я могла выразить словами. Его любовь и вера в меня давали мне силы принимать те сложные решения, к которым в последнее время меня подталкивала жизнь. Если вдруг у меня появлялись хоть какие-то сомнения или сожаления, стоило только подумать о Патче, и все становилось на свои места. Я не была так уж уверена, что всегда и во всем делаю правильный выбор, но одно знала точно: с Патчем я точно не ошиблась.
Я никогда не откажусь от него. Никогда.
Около полудня позвонила Ви.
– Как насчет того, чтобы пробежаться? – спросила она. – У меня как раз есть пара новых теннисных туфель, и мне нужно проверить этих ребят в деле.
– Ви, у меня от наших ночных танцев мозоли на ногах! И постой-ка. Когда это ты полюбила бегать?
– Не секрет, что у меня имеется парочка лишних килограммов, – ответила она. – Кость у меня, конечно, широкая, но все же это не оправдание для слабых мышц. Есть тут парень, и зовут его Скотт Парнелл, и возможно, потеряв эту парочку лишних килограммов, я все же наберусь храбрости и подойду к нему. По крайней мере я собираюсь это сделать. Хочу, чтобы Скотт смотрел на меня так, как Патч смотрит на тебя. Конечно, я никогда раньше не заморачивалась всякими этими диетами и прочими штучками, но теперь я начинаю новую жизнь. И начиная с сегодняшнего дня люблю спорт. Это мое новое кредо.
– Да? А я тут при чем?
– Но ты же моя лучшая подруга! Я заеду за тобой через двадцать минут. Не забудь повязочку на голову – от влажности твои волосы встают дыбом.
Повесив трубку, я надела спортивный лифчик, натянула через голову футболку и сунула ноги в теннисные туфли.
Ви приехала минута в минуту. И почти сразу стало понятно, что мы едем совсем не на школьный стадион. Она вела свой фиолетовый «Неон» в противоположную от школы сторону, что-то мыча себе под нос.
– Куда мы едем? – спросила я.
– Я подумала, что бегать лучше всего по холмам. Хорошо развивает ягодичные мышцы. – Она свернула на Дайкон-роад, и тут меня осенило:
– Постой-ка… На Дайкон-роад живет Скотт!
– Дай-ка подумать… точно, да.
– Мы будем бегать рядом с домом Скотта? Но это как-то… я не знаю… не слишком ли?
– Это очень грустный взгляд на вещи, Нора. Не будь занудой! Подумай, разве это плохая мотивация? Видеть цель прямо перед глазами.
– Что, если он нас увидит?
– Ты дружишь со Скоттом. Если он увидит нас, скорей всего подойдет и заговорит с нами. И будет невежливо с нашей стороны, если мы не остановимся и не уделим ему пару минут нашего драгоценного времени.
– Другими словами, бег тут совершенно ни при чем. Ты просто хочешь подцепить Скотта.
Ви покачала головой:
– Какая же ты скучная, Нора.
Она ехала по Дайкон-роад, живописной улице, с обеих сторон обсаженной живыми изгородями, – еще буквально пара дней, и их буйная зелень скроется под снегом.
Скотт жил со своей матерью, Линн Парнелл, в жилом комплексе, который находился прямо за следующим поворотом. Летом Скотт сбежал отсюда и скрывался. Он дезертировал из армии Хэнка Миллара, и Хэнк устроил на него настоящую охоту, чтобы преподать наглядный урок остальным. А когда я убила Хэнка, Скотт смог вернуться домой.
Бетонный забор защищал границы частной собственности, и хотя я была уверена, что его назначение – закрывать от посторонних глаз личное пространство, я все же не могла отделаться от ассоциаций с лагерем для военнопленных. Ви въехала в ворота, а у меня в голове вдруг вспыхнуло воспоминание о том, как она помогала мне влезть в спальню Скотта. Тогда я считала его ублюдком, не способным ни на что хорошее. Да уж, как все изменилось.
Ви припарковалась около теннисных кортов. Сетки уже давно сняли, а покрытие кто-то разрисовал граффити.
Мы вышли и пару минут разминались. Потом Ви сказала:
– Что-то я побаиваюсь оставлять машину без присмотра в таком месте. Может, давай побегаем вокруг комплекса, чтобы я могла видеть свою малышку.
– Ага-ага. А еще чтобы Скотт наверняка мог случайно нас увидеть.
На Ви были надеты розовые спортивные штаны с золотой надписью «Дива» через всю попу, и розовая же флисовая куртка. Она была при полном макияже, в ушах покачивались бриллиантовые сережки, на пальце сверкало кольцо с рубином, и пахла она духами Pure Poison от Кристиана Диора. Что и говорить, самый подходящий прикид для пробежки.
Мы медленно побежали по грязной дорожке, которая вела в глубь комплекса. Солнце уже было высоко, и через три круга я сняла кофту и обвязала ее вокруг бедер. Ви подбежала к одной из скамеек и тяжело плюхнулась на нее, жадно хватая ртом воздух:
– Фух… мы, наверно, километров десять уже пробежали, – заявила она.
Я посмотрела на дорожку. Да уж… десять. Если пробежать еще девять.
– А давай заглянем к Скотту в окошко, – предложила Ви. – Сегодня же воскресенье. Вдруг он заспался и нужно, чтобы хороший друг разбудил его своим звонком.
– Скотт живет на третьем этаже. И если у тебя в багажнике твоего «Неона» не припрятана раскладная пожарная лестница, то с заглядыванием в окно вряд ли что-то выйдет.
– Ну, тогда можно поступить проще: можно просто постучать в его дверь.
В эту секунду на парковку с ревом ворвался оранжевый «Плимут Барракуда» 1970 года. Из него вышел Скотт. Как и у всех нефилимов, сложение у Скотта было вполне атлетическое. А еще он был очень высоким, почти под два метра. Волосы он подстриг совсем коротко, почти под ноль, и надо признать, что выглядел действительно очень привлекательно: такой мужественный и крепкий на вид. Одет он был сегодня в мешковатые баскетбольные шорты и футболку с оторванными рукавами.
Ви начала обмахиваться.
– Ни фига себе.
Я уже подняла руку, собираясь помахать, чтобы привлечь внимание Скотта, но тут пассажирская дверь «Барракуды» открылась и появился Данте.
– О, смотри-ка, – обрадовалась Ви. – Это же Данте. Простая математика – их двое, нас двое. Я же говорила, я люблю бегать.
– Ага, а теперь вот и я чувствую неодолимую потребность немедленно побежать, – буркнула я. Бежать и бежать, как можно быстрее и дальше отсюда, пока между мной и Данте не будет приличного расстояния. Я была совсем не настроена продолжать вчерашний наш разговор. И терпеть Ви в качестве свахи я тоже была не настроена. Она слишком вживалась в эту роль.
– Поздно. Нас заметили. – Ви завертела рукой над головой, как будто это был винт вертолета.
Она была права: Скотт и Данте, стоя около машины, покачивали головами и усмехались.
– Ты преследуешь меня, Грей? – крикнул Скотт.
– Он твой, – сказала я Ви. – А я собираюсь закончить пробежку.
– А как же Данте? Он же будет чувствовать себя третьим лишним, – возразила Ви.
– Ничего, ему это только на пользу, поверь мне.
– Где пожар, Грей? – закричал мне вслед Скотт, и, к моей досаде, они с Данте двинулись к нам.
– Я тренируюсь, – ответила я. – Я подумываю о… подумываю об участии в соревнованиях по бегу.
– Но соревнования будут только весной, – вмешалась Ви.
Да чтоб тебя!
– Ух-ах, у меня давление падает! – крикнула я Скотту и поспешно рванула в противоположном направлении.
Я слышала, как Скотт бежит за мной. Через минуту он схватил меня за лямку майки и шутливо потянул к себе:
– Расскажешь мне, что происходит?
Я повернулась к нему лицом:
– А на что это похоже?
– Похоже на то, что вы с Ви приехали сюда, чтобы увидеть меня, притворяясь, что совершаете пробежку.
Я стукнула его по плечу в знак одобрения:
– Отличная работа, мастер.
– Тогда почему ты убегаешь? И почему Ви благоухает как парфюмерная фабрика?
Я стояла молча, давая ему возможность догадаться самостоятельно.
– А-а-а… – протянул он наконец.
Я развела руками:
– Что ж, я свое дело сделала.
– Не пойми меня неправильно, но… я не уверен, что готов провести наедине с Ви целый день. Она… ее очень много.
Не успела я открыть рот и дать ему мудрый совет «Расслабься и получай удовольствие», как у меня за спиной возник Данте.
– Можно тебя на пару слов? – спросил он.
– О господи, – вздохнула я.
– Я, в свою очередь, откланяюсь, – заявил Скотт и, к моему неудовольствию, потрусил прочь, оставляя меня наедине с Данте.
– Ты можешь бежать и разговаривать одновременно? – спросила я Данте, здраво рассудив, что все-таки лучше мне будет не смотреть ему в глаза, когда он будет снова излагать мне планы относительно наших с ним отношений, а то он случайно может прочитать мои мысли на этот счет.
Вместо ответа Данте побежал рядом со мной.
– Приятно видеть, что ты тренируешься, – заметил он.
– Это почему же? – выдохнула я, сдувая прилипшие пряди волос с потного лица. – Тебе доставляет удовольствие смотреть на меня, когда я отвратительно выгляжу?
– Поэтому тоже. Но в основном потому, что хорошая пробежка очень поможет в свете тех планов, что я на тебя имею.
– Ты имеешь на меня какие-то планы? Почему у меня такое чувство, что мне совсем не хочется слышать о них?
– Нора, сейчас ты, возможно, и стала нефилимом, но ты находишься в невыигрышном положении. Ты не отличаешься высоким ростом, и у тебя нет той физической силы, которой обладают урожденные нефилимы.
– Я гораздо сильнее, чем ты думаешь, – возразила я.
– Ты сильнее, чем была раньше. Но не такая сильная, как урожденная женщина-нефилим. У тебя то же обычное человеческое тело, что было раньше, и если раньше оно тебе вполне годилось, то сейчас его будет явно недостаточно. Ты слишком субтильная и удручающе маленькая по сравнению со мной. И мышцы у тебя не в лучшей форме.
