bannerbannerbanner
Крещендо

Бекка Фитцпатрик
Крещендо

Полная версия

Дженн Мартин и Ребекке Саттон

за вашу сверхчеловеческую дружбу!

Так же благодарю Ти Джея Фритша

за предложение ввести героя

по имени Иканус.


Пролог

Колдуотер, штат Мэн
Четырнадцать месяцев назад

Ветки боярышника царапнули по стеклу за спиной Харрисона Грея, и он загнул уголок странички: читать в таком шуме было невозможно. Всю ночь яростный весенний ветер снова и снова набрасывался на дом, завывал, свистел, стучал ставнями об обшивку монотонным бум! бум! бум! Ну и что, что на календаре был уже март – Харрисон был не настолько глуп, чтобы верить, что весна близко. После такого урагана он даже не удивится, если утром окрестные поля покроются ледяной коркой. Чтобы заглушить пронзительные вопли ветра, Харрисон ткнул в кнопки пульта, включив «Омбра май фю» Бонончини. Потом подкинул еще одно полено в огонь, уже не в первый раз спрашивая себя, купил бы он этот фермерский дом, зная, сколько топлива уходит на обогрев одной комнатки, не говоря уж о всех девяти.

Телефон пронзительно зазвонил.

Харрисон поднял трубку примерно на середине второго звонка. Он думал, что услышит голос лучшей подруги своей дочери: у той появилась раздражающая привычка звонить чуть ли не посреди ночи накануне сдачи домашнего задания.

В трубке раздалось чье-то частое, прерывистое дыхание, прежде чем голос прорвался через помехи.

– Нам нужно встретиться. Когда ты будешь на месте?

От звука этого голоса Харрисон почувствовал, как холод пробрал его до костей. Призрак из прошлого. Он уже давно не слышал этого голоса, и слышать его теперь могло значить только одно: что-то пошло неправильно. Катастрофически неправильно. Он вдруг понял, что ладони у него вспотели и стоит он в жутко неудобной, напряженной позе.

– Через час, – ответил он ровным тоном. Медленно повесил трубку. Закрыл глаза, невольно возвращаясь мыслями в прошлое.

Было время, пятнадцать лет назад, когда он замирал при звуке телефонного звонка, секунды мучительно стучали, как барабан, пока он ждал, что на другом конце заговорят. Постепенно, по мере того как один спокойный год сменялся другим, он в конце концов убедил себя, что убежал от тайн своего прошлого. Он жил нормальной жизнью, у него была прекрасная семья. Ему нечего было бояться.

Стоя над раковиной на кухне, Харрисон машинально налил себе стакан воды и тут же отшвырнул его. Снаружи было совершенно темно, а из черного окна на него смотрело собственное бледное отражение. Харрисон кивнул, будто пытаясь убедить себя, что все будет хорошо. Но взгляд его потяжелел от попытки обмануть себя самого.

Он ослабил галстук, как будто это могло выпустить дикое напряжение, которое буквально распирало его изнутри, и налил второй стакан воды. С трудом выпил, заставляя себя делать один глоток за другим. Поставив стакан на край раковины, он еще секунду поколебался, словно раздумывая, а потом схватил со стола ключи от машины.


Харрисон осторожно съехал на обочину и погасил фары. Он закурил и медленно двинулся в темноте мимо разваливающихся кирпичных таунхаусов неблагополучного района Портленда. Прошли годы – пятнадцать лет, если быть точным, – с тех пор как он последний раз бывал в этом районе, и, вынужденный доверять своим старым воспоминаниям, он отнюдь не был уверен, что находится в нужном месте. Он со щелчком открыл бардачок и достал пожелтевший от времени обрывок бумаги. Монро, 1565. Он уже собирался вылезти из машины, но тишина на улице испугала его. Засунув руку под сиденье, он достал заряженный «Смит энд Вессон» и прицепил его к ремню за поясницей. Оружия Харрисон не держал в руках со времен колледжа, да и тогда они стреляли лишь в тире. В голове было пусто, пульсировала лишь одна отчетливая мысль: успел, как и обещал… приехал через час… успел.

Каблуки его ботинок громко стучали по пустому тротуару, но он не обращал внимания на этот звук, сосредоточив внимание на тенях в свете серебряной луны. Кутаясь в свое пальто, он шел мимо узких, огороженных сеткой-рабицей дворов, в домах за сеткой было темно и пугающе тихо. Дважды ему казалось, что его преследуют, но когда он оглядывался, то никого не видел.

У дома 1565 по улице Монро он просочился через калитку и обогнул здание. Коротко постучал в заднюю дверь и увидел, как за занавеской колыхнулась тень.

Дверь скрипнула.

– Это я, – негромко сказал Харрисон.

Дверь открылась ровно настолько, чтобы пропустить ночного гостя.

– За тобой следили? – спросили его.

– Нет.

– Она в опасности.

Сердце Харрисона забилось сильнее.

– Что за опасность?

– Когда ей исполнится шестнадцать, он придет за ней. Тебе нужно спрятать ее как можно дальше. Где-нибудь, где он ее никогда не найдет.

Харрисон покачал головой.

– Я не понимаю…

Под угрожающим ледяным взглядом он тут же заткнулся.

– Когда мы заключали соглашение, я предупреждал, что будут вещи, которых ты не поймешь. Шестнадцать лет в моем мире – это проклятый возраст. Это все, что тебе нужно знать, – бесцеремонно закончил холодный голос.

Мужчины смотрели друг на друга, пока Харрисон осторожно не кивнул.

– Вам нужно замести следы, – продолжил его собеседник. – Куда бы вы ни отправились, все нужно будет начать заново. Никто не должен знать, что вы приехали из Мэна. Никто. Он никогда не перестанет искать ее. Ты понимаешь?

– Я понимаю.

Но поймет ли его жена? Поймет ли Нора?

Зрение Харрисона постепенно приспосабливалось к сумраку, и он вдруг с изумлением обнаружил, что стоящий перед ним человек выглядел почти не постаревшим со времен их последней встречи. Честно говоря, он не состарился ни на день со времен колледжа, когда они стали соседями по комнате и быстро сдружились. Оптический обман, игра теней? Харрисону было любопытно, но ничего другого он предположить не смог. Кое-что, впрочем, изменилось: внизу на шее у его друга появился маленький шрам. Харрисон повнимательнее присмотрелся к шраму и вздрогнул. Это был след от ожога, выпуклый и светлее кожи, небольшой – едва ли больше четвертака. По форме шрам напоминал кулак. С ужасом Харрисон осознал, что его друга клеймили. Как скот.

Тот почувствовал направление взгляда Харрисона, и глаза его налились сталью:

– Есть люди, которые хотят меня уничтожить. Которые хотят меня сломать, хотят разрушить мою личность. Вместе с одним моим верным другом мы основали общество. Все новые и новые члены вступают в него постоянно…

Он замолчал, будто сомневаясь, говорить ли дальше, а потом торопливо закончил:

– Это общество мы организовали для нашей защиты, и я поклялся ему в верности. Ты меня неплохо знаешь, поэтому понимаешь, что я ничем не поступлюсь, чтобы защитить собственные интересы, – он помолчал и добавил как-то рассеянно: – И свое будущее.

– Они тебя клеймили, – сказал Харрисон, надеясь, что в его голосе не прозвучало охватившее его отвращение.

Его друг просто смотрел на него.

Спустя мгновение Харрисон кивнул, демонстрируя понимание, пусть и не мог принять всего этого. Меньше знаешь, лучше спишь. Его друг дал ему понять это несчетное число раз.

– Могу я еще что-нибудь сделать?

– Просто береги ее.

Харрисон поправил очки на носу и неловко начал:

– Я подумал, тебе, может быть, интересно, что она выросла здоровой и сильной. Мы назвали ее Нор…

– Не напоминай ее имя, – резко прервал его друг. – Я сделал все, что в моих силах, чтобы вытравить его из своей памяти. Не хочу ничего знать о ней. Я хочу, чтобы из моего разума были смыты все следы воспоминаний о ней. Чтобы мне нечего было выдать этому ублюдку.

Его друг повернулся спиной, и Харрисон понял, что разговор окончен. Он постоял минуту: так много вопросов крутилось у него на кончике языка. И в то же время он знал, что попытка добиться ответа ни к чему хорошему не приведет. Задушив в себе потребность понять этот темный мир, связь с которым его дочь ничем не заслужила, он вышел из комнаты.

Он прошел всего полквартала, когда ночь прорезал выстрел. Инстинктивно Харрисон упал на землю и откатился в сторону. Его друг. Послышался второй выстрел, и, не раздумывая, Харрисон вскочил и со всех ног побежал обратно к дому. Он протиснулся через калитку и понесся напрямую через сад. Он уже почти завернул за угол, когда вдруг услышал голоса – и остановился. Несмотря на холод, он был весь мокрый от пота.

Сад был окутан тьмой, и Харрисон медленно крался вдоль стены, аккуратно, чтобы случайно не наступить на ветку или не споткнуться об камень. Звуки могли бы его выдать. Наконец он увидел заднюю дверь дома.

– Последний шанс, – послышался мягкий спокойный голос, который Харрисон не узнал.

– Иди к черту, – с ненавистью выплюнул его друг.

Третий выстрел. Его друг взревел от боли, а стрелявший спокойно спросил:

– Где она?

Хотя сердце бешено стучало, Харрисон знал, что ему нужно действовать. Еще пять секунд, и будет поздно! Он завел руку за спину и вынул пистолет. Взяв его двумя руками для надежности, он двинулся к двери, за спину стоящего у двери темноволосого стрелка. За стрелком Харрисон увидел своего друга. Когда их глаза встретились, лицо друга исказилось тревогой.

«Уходи!»

Приказ ударил в мозгу словно колокол, и на секунду Харрисон поверил, что друг прокричал это вслух. Но стрелок не обернулся, и Харрисон с холодным удивлением понял, что голос его друга прозвучал у него в голове.

«Нет», – мысленно ответил Харрисон, молча покачав головой. Преданность мешала ему уйти, хотя он и не понимал происходящего. С этим человеком он провел лучшие годы жизни. Именно этот человек познакомил его с будущей женой. И он не собирался бросать его здесь в руках убийцы.

 

Харрисон нажал на курок. Он услышал оглушительный выстрел и ждал, что стрелок сейчас упадет. На всякий случай он выстрелил еще раз. И еще.

Темноволосый молодой человек медленно повернулся. Впервые в жизни Харрисон по-настоящему испугался. Испугался этого юноши, стоящего перед ним с оружием в руках. Испугался смерти. Испугался того, что станет с его семьей.

Он почувствовал, как выстрелы прошили его опаляющим огнем, разбивая на тысячи кусочков. Он упал на колени. Перед его глазами медленно проплыл образ жены, а потом дочери. Он разлепил губы, пытаясь произнести их имена, он так хотел сказать им о том, как сильно их любит, пока не стало слишком поздно.

Молодой человек тащил его по земле волоком к дорожке за домом. Харрисон чувствовал, что сознание покидает его, он пытался бороться, но тщетно. Он не мог подвести свою дочь. Ее некому будет защитить. Этот темноволосый стрелок найдет ее, и если его друг был прав, убьет.

– Кто ты? – спросил Харрисон, хотя слова жгли его грудь огнем.

Он цеплялся за надежду, что у него еще есть время. Может быть, он сможет предупредить Нору из другого мира – мира, стремительно приближавшегося к нему мириадами опадающих черных перьев.

Молодой человек на мгновение задержал свой взгляд на Харрисоне, а потом его холодное лицо осветила слабая улыбка:

– Ты ошибаешься. Совершенно точно, уже слишком поздно.

Харрисон впился в него глазами, ошарашенный тем, что убийца знал обо всем, и невольно подумал, сколько раз этот юноша стоял вот так же над умирающей жертвой, читая ее последние мысли. Наверно, немало.

Будто демонстрируя, что это действительно для него привычное дело, молодой человек без малейшего колебания поднял оружие, и Харрисон обнаружил, что смотрит прямо в отверстие ствола. Вспыхнул яркий свет, и это было последнее, что видел Харрисон в своей жизни.

Глава 1

Дельфик-Бич, Мэн
Настоящее время

Патч стоял позади меня, держа руки на моих бедрах, совершенно расслабленный. Он был метр восемьдесят семь ростом, поджарый, атлетичный – отличную фигуру не могли скрыть даже широкие штаны и майка. Цвет его волос вполне мог составить конкуренцию самой темной ночи, глаза тоже были под стать. А его улыбка… сексуальная, словно предупреждающая об опасности… Но я уже давно решила, что опасность опасности рознь.

Наверху фейерверки зажигали ночное небо, проливая водопады цветных искр в Атлантику. Толпа охала и ахала. Был конец июня, и в Мэне воцарилось летнее настроение, ознаменовавшее начало двух месяцев солнца, песка и туристов с тугими кошельками. Меня лично ожидали два месяца солнца, песка и времени, проведенного исключительно с Патчем. Я записалась только на один летний школьный курс – по химии – и собиралась позволить Патчу монополизировать все мое остальное свободное время.

До того места в доках, откуда запускали фейерверки, было не больше двухсот метров, и я чувствовала, как при взрыве каждой ракеты вибрирует песок у меня под ногами. Волны с шумом накатывали на пляж внизу, и гремела карнавальная музыка. Воздух наполнился вкусными запахами сладкой ваты, попкорна и шкворчащего мяса, и мой желудок напомнил, что я ничего не ела с самого утра.

– Я собираюсь перехватить чизбургер, – повернулась я к Патчу. – Хочешь чего-нибудь?

– Ничего из того, что есть в меню.

Я улыбнулась.

– Боже, Патч, ты что, флиртуешь со мной?

Он поцеловал меня в макушку.

– Пока нет. Я принесу тебе чизбургер. А ты наслаждайся последними залпами.

Я удержала его за ремень:

– Спасибо, но я сама. Не могу больше чувствовать себя виноватой…

Он вопросительно поднял брови.

– Когда в последний раз девушка, продающая чизбургеры, брала с тебя деньги?

– Давненько.

– Никогда. Так что стой тут. Если она увидит тебя, я проведу остаток вечера в угрызениях совести.

Патч открыл бумажник и достал двадцатку:

– Оставь ей хорошие чаевые.

Настала моя очередь удивляться:

– Хочешь искупить вину за все разы, когда брал еду бесплатно?

– Когда я заплатил в последний раз, она побежала за мной и засунула деньги мне в карман. Мне бы не хотелось, чтобы меня в очередной раз трогали руками…

Звучало не очень правдоподобно, но, зная Патча, я была склонна предположить, что так и было.

Вокруг ларька с гамбургерами петляла очередь; конец ее упирался аж в карусель. Оценив длину очереди, я прикинула, что ждать придется никак не меньше пятнадцати минут. Одна палатка с гамбургерами на весь пляж. Как-то совсем не по-американски.

Через несколько минут томительного ожидания, наверное, в десятый раз оглядываясь по сторонам, я заметила Марси Миллар, стоящую в паре человек за мной.

Мы с Марси вместе ходили в школу еще с начальных классов, и за эти одиннадцать лет я видела ее часто. Слишком часто. Из-за нее вся школа знала в подробностях, какое нижнее белье я ношу. В старших классах Марси не раз воровала мой лифчик из шкафчика в раздевалке и прикалывала к доске объявлений около канцелярии, а иногда она подходила к делу творчески и использовала его в качестве украшения кафетерия, наполнив обе мои А-чашечки ванильным пудингом и сервировав консервированными вишенками. Шикарно, я знаю.

Юбки Марси были на два размера меньше и минимум на пять сантиметров короче, чем следовало бы. У нее были пшеничного цвета волосы, и фигура, похожая на фруктовый лед на палочке: поверни ее боком – и она практически исчезала. Если бы существовала на свете доска, на которой велся бы счет наших с Марси побед и поражений, у нее было бы как минимум вдвое больше очков, чем у меня.

– Привет. – Мы нечаянно столкнулись взглядами, и пришлось хотя бы поздороваться.

– Привет, – процедила она в ответ, старательно изображая вежливость.

Марси на Дельфик-Бич – все равно что иллюстрация к игре «Что лишнее на картинке». Отец Марси владел автосалоном «Тойота» в Колдуотере, ее семья жила в роскошном доме на склоне холма, и Миллары гордились тем, что они, единственные из жителей Колдуотера, являются членами престижного яхт-клуба «Харрасикет». В этот самый момент родители Марси, скорее всего, были во Фрипорте, участвуя в регате или заказывая лососину.

По контрасту Дельфик-Бич казался практически трущобами. Мысль о яхт-клубе здесь была нелепа. Единственным рестораном здесь был вот этот перекрашенный ларек с гамбургерами с кетчупом и горчицей на выбор. В хороший день можно было даже получить картошку фри. Все развлечения сводились к шумным игровым автоматам и электрическим машинкам, а после захода солнца на стоянке выбор определенного вида порошков и таблеток был больше, чем любой аптечный ассортимент.

Мистер и Миссис Миллар точно не хотели бы, чтобы их дочь отравляла себя подобной атмосферой.

– А еще медленнее мы можем двигаться, люди? – воззвала Марси к очереди. – Некоторые с голоду умирают тут, сзади.

– Там за прилавком всего один человек работает, – сказала я ей.

– И? Могли бы нанять еще людей. Спрос и предложение.

Вообще-то если судить по оценкам, Марси была последней, кому стоило разглагольствовать об экономике.

Десять минут спустя я стояла уже настолько близко к ларьку, что даже могла прочитать слово «Горчица», накорябанное черным маркером на желтой бутылке. За моей спиной Марси нетерпеливо переступала с ноги на ногу и раздраженно вздыхала.

– Я ужасно голодна. Голодна с большой буквы Г, – пожаловалась она.

Парень передо мной расплатился и унес свою еду.

– Чизбургер и колу, пожалуйста, – попросила я и, пока девушка готовила мой заказ, повернулась к Марси: – Итак. Ты с кем здесь?

На самом деле мне было абсолютно все равно, с кем она пришла – у нас даже не было общих друзей. Просто вежливость не позволяла мне больше молчать. Кроме того, Марси уже несколько недель не делала ничего, очевидно, грубого в отношении меня. И мы провели в относительном покое последние пятнадцать минут. Может, это было начало перемирия. Дела давно минувших дней и все такое.

Она зевнула, как будто говорить со мной было скучнее, чем ждать в очереди, глядя людям в затылки.

– Без обид, но я не в настроении болтать. По ощущениям я стою в очереди уже пять часов, дожидаясь обслуживания некомпетентной и ленивой девушки, которая, очевидно, не может готовить два гамбургера одновременно.

Девушка за прилавком низко опустила голову, вынимая полуфабрикаты гамбургеров из вощеной бумаги, но я знала, что она все слышала. Наверняка она ненавидела свою работу. Наверняка незаметно плевала в котлеты, когда поворачивалась спиной. И я бы не удивилась, узнав, что после смены она сидела в машине и плакала.

– Разве твой папа одобряет, что ты тусуешься на Дельфик-Бич? – спросила я Марси, слегка прищурясь. – Это ведь может подмочить безупречную репутацию семьи Миллар. Особенно теперь, когда твоего папу приняли в яхт-клуб «Харрасикет».

Лицо Марси застыло.

– А я удивлена, что твой папа позволяет тебе тусоваться здесь. Хотя… погоди… А, точно! Он же умер, – процедила она.

Моей первой реакцией был шок. Второй – возмущение ее жестокостью. Я задохнулась от гнева.

– А что такого? – заявила она, дернув плечом. – Он же мертв. Это факт. Хочешь, чтобы я перевирала факты?

– Да что я тебе такого сделала?

– Родилась.

Ее безжалостность потрясла меня до глубины души, настолько, что я даже не нашлась что ответить. Я схватила свой чизбургер с колой со стойки, оставив вместо них двадцатку. Я очень хотела скорее вернуться к Патчу, но все это должно было остаться между мной и Марси. Если я вернусь сейчас, один взгляд на мое лицо скажет Патчу, что что-то не так. Мне не хотелось втягивать его в это.

Я решила немного побыть в одиночестве, чтобы собраться, нашла скамейку неподалеку и села, стараясь держать спину прямо и не позволить Марси окончательно испортить вечер. Нельзя доставить ей удовольствие и показать, что она загнала меня в маленькую черную дыру жалости к себе.

Я откусила кусок чизбургера, но во рту остался неприятный привкус. Мертвечина – вот единственная мысль, которая билась у меня в голове. Мертвые коровы. Мой мертвый отец.

Я выкинула чизбургер в мусорку и пошла дальше к кабинкам туалета, чувствуя, как слезы душат меня. Обхватив себя руками за плечи, я поспешила к кабинкам, установленным на краю парковки, надеясь добежать туда, пока эти слезы не хлынули у меня из глаз у всех на виду. В женский туалет стояла вечная очередь, но я протиснулась сквозь толпу и встала перед почерневшим от старости и влаги зеркалом. Даже в этом полумраке было видно, что глаза у меня красные и блестят от слез. Я намочила бумажное полотенце и прижала к глазам. Что такое с этой Марси? Чем я умудрилась так насолить ей?

Сделав несколько глубоких вдохов, я расправила плечи и мысленно выстроила кирпичную стену между собой и Марси. Какое мне дело, что она сказала? Мне она даже не нравится. Ее мнение ничего для меня не значит. Она грубая и эгоцентричная, и она ударила меня ниже пояса. Она меня совсем не знала и уж точно не знала моего отца. Поэтому плакать из-за любых слов, вылетевших из ее рта, было просто напрасной тратой времени и сил.

«Выбрось это из головы», – сказала я себе.

Я подождала, пока краснота сошла с глаз, и вышла из туалета. Пробираясь через толпу, я принялась искать Патча. Он бросал мяч на одном из аттракционов, стоя спиной ко мне. Рядом с ним был Риксон: он, наверно, поспорил на деньги, что Патч не сможет выбить ни одной тяжелой кегли для боулинга. Риксон был падшим ангелом, и с Патчем его связывала долгая история, они были практически братьями. Патч немногих пускал в свою жизнь, а доверял и подавно единицам, но если кто и знал все его секреты, так это Риксон.

Еще пару месяцев назад Патч тоже был падшим ангелом. Потом он спас мне жизнь, получил назад свои крылья и стал моим ангелом-хранителем. Теперь он должен был быть на стороне хороших ребят, но я втайне чувствовала, что его связь с Риксоном и миром падших ангелов значила для него много больше. И хотя мне не хотелось этого признавать, я чувствовала, что он жалел о решении архангелов сделать его моим хранителем. В конце концов, он хотел совсем другого.

Он хотел стать человеком.

Зазвонил мой сотовый телефон, вырывая меня из задумчивости. Звонила моя лучшая подруга Ви, но я предоставила автоответчику разобраться с ее звонком. Было немного стыдно, что это уже второй ее звонок, которого я избегаю за сегодня. В собственных глазах я оправдалась тем, что завтра первым делом повидаюсь с ней. Патча же я не увижу до завтрашнего вечера. Поэтому я планировала не упустить ни единой минуты общения с ним.

Патч прицелился и бросил мяч, кегли посыпались в разные стороны, и я почувствовала, как в животе запорхали бабочки, когда футболка у него на спине задралась и обнажила полоску кожи. Я точно знала, что на ощупь его тело гладкое и мускулистое. И спина у него тоже была гладкой и совершенной, даже несмотря на шрамы, на месте которых снова выросли крылья – крылья, которые ни я, ни любой другой человек не может видеть.

 

– Пять долларов на то, что ты не сможешь это повторить, – сказала я, вставая позади него.

Патч обернулся, улыбаясь.

– Мне твои деньги не нужны, Ангел.

– Эй, ребятки, аккуратнее, здесь ходят дети, – предупредил Риксон.

– Все три оставшиеся кегли, – поддразнила я Патча.

– Какой приз имеется в виду? – спросил он.

– Какого черта, – ругнулся Риксон. – Вы что, не можете дождаться, пока останетесь наедине?

Патч одарил меня улыбкой, а потом чуть откинулся назад, держа мяч перед грудью, опустил правое плечо, широко размахнулся и отправил мяч вперед с огромной силой. Раздался громкий стук – и оставшиеся три кегли повалились на бок.

– Ой-ой, теперь у тебя неприятности, милашка, – крикнул мне Риксон, перекрикивая болельщиков Патча, улюлюкавших и азартно хлопающих в ладоши.

Патч облокотился на стойку и выразительно приподнял брови, глядя на меня. Этот жест мог означать только одно: расплачивайся.

– Тебе повезло, – сказала я.

– Мне вот-вот повезет, – согласился он.

– Выбирайте приз, – буркнул старый владелец аттракциона, кряхтя и наклоняясь, чтобы поднять упавшие кегли.

– Вот этот фиолетовый медведь, – показал Патч и протянул мне свой трофей: плюшевый медведь невразумительного цвета.

– Это мне? – ахнула я и прижала руки к груди.

– Ты любишь бедняжек. В продуктовом ты всегда берешь помятые банки. Я заметил. – Он подцепил пальцем петельку для ремня на моих джинсах и притянул меня поближе к себе. – Давай-ка уберемся отсюда.

– Что это ты задумал? – спросила я, чувствуя, как внутри нарастает теплая волна возбуждения, потому что я точно знала, чтó было у него на уме.

– Поехали к тебе.

Я покачала головой.

– Не вариант. Мама дома. Но мы могли бы пойти к тебе, – подсказала я.

Мы были вместе два месяца, и я до сих пор не знала, где Патч живет. И не потому, что не пыталась узнать. Двух недель отношений уже было бы вполне достаточно, чтобы получить приглашение, особенно учитывая, что Патч живет один. Два месяца это чересчур. Я пыталась проявлять терпение, но любопытство не давало мне покоя. Я ничего не знала о личных, интимных деталях жизни Патча, вроде того, в какой цвет выкрашены стены у него дома, ручная у него открывашка для банок или электрическая, мылом какой марки он моется, хлопковые у него простыни или шелковые.

– Дай угадаю, – сказала я. – Ты живешь в секретном комплексе, который находится в шахте под городом.

– Ангел…

– Там грязная посуда в раковине? Грязное белье на полу? Это ведь куда более безопасное место, чем мой дом.

– Верно, но ответ все еще отрицательный.

– А Риксон у тебя бывал?

– Риксон должен знать.

– А я, значит, не тот, кто «должен знать»?

Он слегка дернул губой:

– В этом «должен знать» есть и темная сторона.

– Если ты мне покажешь, тебе придется меня убить, да? – догадалась я.

Он обнял меня двумя руками и поцеловал в лоб.

– Почти угадала. Когда у нас комендантский час?

– В десять. Завтра начинается летняя школа.

Да, школа. А еще мама с упорством, достойным лучшего применения, пытается вбить клин между мной и Патчем. Я могла бы с абсолютной уверенностью сказать, что комендантский час продлился бы до десяти тридцати, если бы я была с Ви, а не с Патчем. Я не могла винить маму в ее недоверии к Патчу – ведь одно время я и сама ему не доверяла, но было бы куда удобнее, если бы она время от времени ослабляла свою бдительность.

Например, сегодня. И потом, ведь со мной ничего не может случиться. Мой ангел-хранитель – вот он, в нескольких шагах от меня.

Патч посмотрел на часы.

– Что ж, тогда пора двигаться.

В 10.04 Патч развернулся перед нашим домом и припарковался у почтового ящика. Он выключил мотор и фары, и мы остались в темноте пригорода. Мы посидели так несколько минут, а потом он спросил:

– Ты чего такая тихая, Ангел?

Я мгновенно встрепенулась:

– Я тихая? Да нет. Просто задумалась.

Едва заметная улыбка изогнула губы Патча.

– Врушка. Что случилось?

– Тебя не проведешь, – с нажимом сказала я.

Его улыбка стала чуть заметнее.

– Да, меня не проведешь.

– Наткнулась на Марси Миллар у ларька с гамбургерами, – призналась я.

Вот тебе и спрятала свои проблемы внутри. Очевидно, что они все еще были на поверхности. С другой стороны, если я не могу поговорить об этом с Патчем, то с кем могу? Два месяца назад наши отношения складывались из бесконечных сумасшедших поцелуев в машинах, не в машинах, на трибунах, на кухонном столе. Они состояли из горячечных блуждающих рук, размазанного блеска для губ и растрепанных волос. Но теперь все стало гораздо глубже. Теперь я чувствовала с Патчем эмоциональную связь. Его дружба для меня значила больше, чем сотня обычных знакомств. Со смертью отца во мне образовалась огромная пустота, угрожавшая сожрать меня изнутри. Теперь, с появлением Патча, пустота никуда не девалась, но боль стала гораздо меньше. Мне больше не было смысла застревать в прошлом, тревожить старые раны, ведь у меня теперь было все, о чем я могла мечтать, прямо сейчас. И за это я должна сказать спасибо Патчу.

– Марси была очень тактична и деликатна: она не преминула мне напомнить, что мой отец умер.

– Хочешь, я с ней поговорю?

– Звучит прямо как в «Крестном отце»!

– С чего вообще между вами началась эта война?

– В том-то и дело, что я даже не знаю! Сначала дело было только в том, кому достанется последнее шоколадное молоко на обеде. Потом однажды в старших классах Марси пришла в школу и краской из баллончика написала «шлюха» на моем шкафчике. Она даже не пыталась этого скрыть. Вся школа видела!

– Она чокнулась просто так? Без причины?

– Ну да, – по крайней мере, мне эта причина неизвестна.

Он заложил мне прядь волос за ухо.

– И кто выигрывает эту войну?

– Марси. Но отрыв совсем небольшой!

Его улыбка стала шире.

– Задай ей жару, тигр.

– А еще знаешь что? Да как она могла назвать меня шлюхой! Я в школе даже не целовалась ни с кем. Марси стоило разукрасить собственный шкафчик!

– Похоже, кое-кто зациклился на этой проблеме, Ангел. – Его рука скользнула под мою майку на бретельках, его прикосновения будто посылали разряды электричества всему моему телу. – Бьюсь об заклад, я заставлю тебя забыть о Марси.

На втором этаже моего дома горел свет, но я не видела маминого лица, прижатого к какому-нибудь окну, поэтому решила, что у нас есть немного времени. Я отстегнула свой ремень безопасности и, перегнувшись через коробку передач, нашла губы Патча в темноте. Медленно поцеловала его, смакуя вкус морской соли на его коже. Он брился с утра, но сейчас его щетина слегка покалывала мою кожу. Его губы скользнули к моей шее, и я почувствовала прикосновение языка, заставившее мое сердце выскакивать из груди.

Он покрывал поцелуями мое обнаженное плечо, потом нежно спустил бретельку моего топика и быстро провел губами вниз по руке. Мне хотелось быть к нему как можно ближе, никуда и никогда не отпускать. Он был необходим мне прямо сейчас, и завтра, и послезавтра. Он был нужен мне как никто раньше.

Я переползла к нему на колени. Мои руки скользнули по его груди ему за спину и притянули его еще ближе. Он крепко обнял меня, и я растворилась в его объятиях.

Наслаждаясь моментом, я забралась ему под майку, думая лишь о том, как сильно люблю это ощущение, когда тепло его тела расходится по моим рукам. Когда мои пальцы пробегали по тому месту, где были шрамы от крыльев, где-то в глубине моего сознания вспыхнул яркий свет. Полная темнота, а в ней – луч, один-единственный луч света, прорезающий ее насквозь. Это было похоже на какое-то фантастическое космическое явление, которое находится за сотни тысяч километров от тебя. Я почувствовала, как мое сознание погружается в сознание Патча, во все тысячи хранившихся там личных воспоминаний… когда внезапно он взял мою руку и опустил ниже, подальше от места, где вновь росли его крылья. И все резко вернулось на круги своя.

– Хорошая попытка, – он легко коснулся моих губ своими.

Я прикусила его нижнюю губу.

– Если бы ты мог видеть мое прошлое, просто дотрагиваясь до моей спины, – тебе бы тоже было непросто удержаться от соблазна.

– Мне непросто удерживаться от соблазна и без этого дополнительного бонуса.

Я засмеялась, но быстро снова посерьезнела. Даже если очень постараться, я с трудом могла вспомнить, как жила без Патча. Вечером, ложась в кровать, я в деталях вспоминала его смех, его улыбку – правый уголок губ поднимается чуть выше… прикосновения его рук – теплых, мягких, которые так приятны коже. И только с очень большими усилиями я могла вспомнить события предыдущих шестнадцати лет моей жизни. Может, это потому, что эти воспоминания бледнели и казались такими незначительными в сравнении с Патчем. Или, может, потому, что там вообще нечего было вспоминать?

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21 
Рейтинг@Mail.ru