Бекка Фитцпатрик
Черный лед
Глава 6
Ледяной страх пульсировал у меня в венах, но я сделала все, как он велел.
Поднявшись из-за стола, оцепенело позволила Шону вывести меня из комнаты. Корби шла прямо за мной, я слышала ее всхлипывания. Я знала, о чем она думала, потому что та же мысль пронзила и меня: сколько времени пройдет, пока Келвин осознает, что мы в беде, и отправится на поиски?
А когда отправится, как будет искать нас, если метет пурга, я, скорее всего, свернула не на ту дорогу и мы далеко ушли от машины? То, что Кэл нас сможет отыскать, находилось за гранью реальности.
Шон провел нас через комнату и рывком распахнул дверь, за которой открылась маленькая кладовка с пустыми пластиковыми полками по стенам. Сперва мне показалось, что от пола до потолка шла водопроводная труба, но потом парень щелкнул фонариком, и я увидела, что это металлический шест. Что-то в нем придавало комнате зловещий вид. На металлической поверхности виднелись царапины, которые могли быть оставлены цепями, которые скользили по ней. Замкнутое пространство переполнял запах несвежей мочи и мокрой псины. Мне пришлось заставить себя не делать дальнейших выводов.
– Держи Корби здесь, – бросил Шон, повернувшись к Мэйсону. – Я хочу поговорить с Бритт наедине.
– Вы не можете так поступать! – пронзительно завопила Корби. – Вы знаете, кто я? Вы вообще представляете, кто я?
Последние слова вышли смазанными – Шон ударил ее пистолетом по лицу, оставив красную полосу на коже.
Я ахнула. По отношению ко мне мой папа никогда не позволял себе ни малейшей грубости. Даже не повышал голоса. С насилием я была знакома только из кинофильмов и телепередач, а вживую видела, как человек ударил другого человека, только один раз. Много лет назад меня пригласили переночевать у Корби, и среди ночи, выбравшись из спальни попить, в темном коридоре я стала свидетельницей того, как мистер Верстеег резко ударил Келвина по голове, сбив сына с ног. Верстеег-старший рявкнул, чтобы Келвин встал и принял наказание как мужчина, но Кэл неподвижно растянулся на полу. Со своего места я даже не видела, дышал ли он. Отец оттянул сыну веки и пощупал пульс на шее. Потом отнес в кровать. Я бросилась обратно в спальню, но заснуть уже не смогла – беспокоилась, в порядке ли Келвин. Хотела даже сбегать проверить, но что, если мистер Верстеег бы вернулся? Я никогда не говорила Келвину о том, что видела, и долгие годы пыталась стереть это из памяти.
Схватившись за щеку, Корби захныкала.
Как и той ночью в коридоре у Верстеегов, меня бросило в жар и затошнило, хотелось разреветься, хотя физическую боль испытывала Корби, а не я.
В глазах Мэйсона вспыхнули ненависть и отвращение, но тут же исчезли, и парень послушно проводил Корби в кладовку, а Шон резким тычком пистолета направил меня по коридору в ванную. Мотнув головой в сторону сиденья унитаза, он грубо бросил:
– Сядь.
Дверь осталась приоткрытой, сквозь щель в комнату просачивалось немного света. Постепенно глаза привыкли к темноте, и из мрака вылепилось его лицо, глаза черными дырками пристально наблюдали за мной, оценивая, вычисляя, прикидывая.
– Дом на самом же деле не твой, так? – тихо спросила я.
Шон не ответил, но я и так уже догадалась.
– Вы взломали дверь? – продолжала я. – Вы с Мэйсоном в бегах?
Если за ними гналась полиция, для нас с Корби это было плохой новостью. Мы могли их опознать. Знали много чего еще: например, на какой машине они приехали. Я могла бы привести полицию к камерам в «Севен-Элевен» и показать, как в точности выглядит Мэйсон. Мы с Корби становились для них обузой. Ничто не могло помешать Шону убить нас.
Он расхохотался грубо и жестоко.
– Ты всерьез думаешь, что я стану тебе отвечать, Бритт? – Опершись кулаком о стену, он склонился ко мне. – Снаряга, о которой ты нам рассказывала, – вот что нам нужно.
– Она в моей машине.
– Сможешь найти к ней дорогу?
Меня подмывало грубо ответить «Нет», однако на краю сознания вспыхнуло предупреждение, и я, повинуясь чутью, ответила:
– Да, думаю, да.
Он кивнул, рука, державшая пистолет, немного расслабилась, и я поняла, что выбрала правильный ответ.
– Далеко идти?
– По снегу около часа.
– Хорошо. А теперь опиши мне лучший пеший маршрут с гор на равнину. Без дорог и троп, я хочу оставаться в лесу.
Я вздрогнула.
– Вы хотите идти пешком? Через лес?
– Выходим сегодня. Как только раздобудем снаряжение и припасы.
У Шона явно были проблемы с законом. Если он собрался идти через лес, то лишь для того, чтобы ни с кем больше не столкнуться. Другого объяснения в голову не приходило. Отправиться в лес – ночью, в метель – слишком опасно. Это я и без многоопытного Келвина понимала. Сейчас землю покрывали уже несколько сантиметров снега – быстро по нему не пойдешь, и ногам будет жутко холодно. А если мы собьемся с пути, никто нас не найдет.
– Ты знаешь дорогу или нет? – допытывался у меня Шон.
В этот миг мысль, бешено зудевшая на задворках моего сознания, наконец, прорвалась на свет, и я яснее ясного увидела, что затеял Шон. Это была проверка. Я – первая, затем Корби. Он сравнит наши ответы, чтобы понять, можем ли мы вывести его с гор. В противном случае мы становились бесполезным довеском.
Заставляя себя быть смелее, я посмотрела ему прямо в лицо.
– Я давно езжу в эти горы и хорошо их знаю. Много раз проходила с рюкзаком разные отрезки туристического маршрута «Хребет Титон» и обследовала весь кряж. Да, я могу вывести вас отсюда. Идти по снегу и в бурю будет намного труднее, но я могу это сделать.
– А ты полезная штучка, Бритт. Это хорошо. Мне нужно, чтобы ты привела нас куда-нибудь, где я смогу найти машину. Что ты на это скажешь? – Шон наклонился ближе, упираясь руками в колени. Лицо подонка поравнялось со мной, и я почти буквально слышала, как ворочаются мозги в его голове. Если ошибусь сейчас, все кончено.
– Я проведу вас через лес к шоссе – одному из первых, которое расчистят. – Я понятия не имела, в каком направлении от нас это шоссе. Я даже где мы не понимала. Но у меня была карта Келвина. Если удастся ускользнуть от пристального взгляда Шона на несколько минут, можно попробовать определить по ней наше положение и решить, куда идти. Я действительно хотела вывести Шона на шоссе. Шоссе – это машины. Люди. Помощь.
– Сколько до него?
– Километров десять, – наугад ответила я. – Но мы же не пойдем напрямик. Может, семь.
– Умница. – Он выглянул в дверь и окликнул Мэйсона, а я облегченно закрыла глаза. Эту часть проверки я прошла – на какое-то время продлила нам жизнь. Очевидно, самая трудная часть: во время похода по лесу убедить их в том, что я знаю, что делаю, – была еще впереди. – Пора меняться. Корби – следующая.
Поравнявшись друг с другом в коридоре, мы с Корби ничего не сказали друг другу. На короткое время наши взгляды встретились, и я увидела, что ее глаза покраснели и остекленели. Нос распух, нижняя губа тряслась. У меня тоже задрожали пальцы, так что я стиснула их в кулаки и кивнула ей, пытаясь передать тайное послание: «Келвин с Медведем найдут нас».
Но сама толком в него не верила.
* * *
Ветер облеплял окна кладовки большими влажными снежинками, кружившими вихрями, словно косяки белых рыбок.
Выбрав место у дальней стены, так чтобы шест не торчал прямо перед глазами, я откинулась назад и прижала колени к груди. Ледяной холод снаружи просачивался сквозь бетонные стены, и я подскочила, выпрямившись.
– Мне холодно, – пожаловалась я Мэйсону, стоявшему между мною и дверью, охраняя выход. Картина почти комическая: неужели он действительно думал, что я собиралась проскочить мимо него? И куда я пойду: в метель?
– Принеси мне хотя бы куртку! – упорно настаивала я. На мне был красный шарф, который я так и проносила весь вечер, но защититься от холода кладовки это не помогало. – Кажется, я оставила ее в кухне.
– Отличная попытка.
– И что же, по-твоему, я «пыталась» сделать?
Он не ответил.
– Если я смогу улизнуть и заблужусь в лесу, случится трагедия, правда? – продолжила я, внезапно разозлившись. – Тогда некому будет вывести вас с гор. У вас с Шоном проблемы. Что вы натворили? Убегаете от полиции, а?
Мэйсон стоял, плотно сжав губы.
– Что произошло в «Севен-Элевен» утром? – Я пыталась говорить жестким и обвиняющим тоном, но на последнем слове голос все же сломался, обнаружив всю мою боль. – Если ты такой хладнокровный преступник, зачем помогал мне?
Он бросил на меня короткий отчужденный взгляд. Но, по крайней мере, признал, что я существую, – считай, половина ответа.
– Ты подыграл мне, – продолжала я. – Помог обдурить моего бывшего. Ты знал мое имя. Где тот парень теперь?
– Имя было у тебя на футболке.
– Я в курсе, – нервно продолжала я. – Но ты не поленился прочитать его и запомнить. Ты был другим, помог мне. А теперь держишь в заложницах. Я хочу получить объяснение.
Бесстрастное выражение лица вернулось снова.
– Вы что, с Шоном всерьез думаете, что сумеете выкрутиться? Метель кончится, и люди снова поедут в горы. Вы не сможете долго держать нас с Корби в плену так, чтобы никто этого не обнаружил. Люди увидят нас четверых в лесу – походники, отдыхающие, рейнджеры. Им захочется поговорить, потому что в горах все разговаривают. Люди здесь становятся дружелюбными и общительными. Они быстро догадаются, что не все в порядке.
– Значит, уведи нас подальше от них.
– Чем глубже я заведу нас в лес, тем больше вероятность, что мы заблудимся.
– А ты не заблудись.
– Я знаю: ты не такой, как Шон, – не сдавалась я. – Ты не хотел впускать нас в дом сегодня. Знал, что случится дальше, правда? Что твой напарник возьмет нас в заложники. И ты пытался помешать этому.
– Если и так, это не сработало.
– Ты действительно знаешь, что Шон убьет нас? Почему ты не хочешь рассказать мне, что происходит?
– А с чего мне это тебе говорить? – раздраженно огрызнулся он. – Я участвую во всем этом по своим причинам. Если беспокоишься о том, что станет с тобой, подумай, как выбраться из этих гор. Выведи нас – и мы вас отпустим.
– Откуда мне знать, что отпустите?
Он просто посмотрел на меня.
– Ты лжешь! – прошептала я внезапно охрипшим голосом. – Вы не собираетесь отпускать нас.
Его лицо ожесточилось. Красноречивый ответ ужаснул меня.
Меня осенила безумная идея, рискованная, но если нам с Корби предстояло умереть, я должна была сделать хоть что-то. Мэйсону и Шону не нужны были мы обе – только я. Шон уже уверился, что Корби совершенно бесполезна, – она не готовилась к этой поездке так, как я, и это было видно. Я не думала, что смогу вытащить нас обеих из этой ямы, но оставался шанс спасти хотя бы ее. Требовалось лишь заставить Шона поверить, что Корби совершенно бесполезна и ничем ему не угрожает. И что ему лучше оставить ее здесь.
Я тяжело сглотнула. Никогда не считала себя смелой. Я была избалованной папиной дочкой, это да. Если собираюсь следовать своему плану до конца, значит, придется расстаться с Корби. Уверенности, хватит ли мне духу пойти через лес одной с Шоном и Мэйсоном, у меня не было. Но других вариантов я не видела.
– У Корби диабет первого типа, – проговорила я. – Ей нужно принимать инсулин, без него она впадет в кому, и, если надолго, то – все.
Однажды в летнем лагере мы убедили старших в том, что у Корби диабет и для того, чтобы участвовать в общественно полезных работах, она чувствует себя неважно. И пока все остальные собирали мусор на берегу реки, мы уплетали в своем домике пирожные с мороженым, которые стащили с кухни. Если Шон или Мэйсон начнут расспрашивать Корби про диабет, я была уверена: она вспомнит тот обман и поддержит его.
– Врешь.
– Она принимает «Хумалог» и «Лантус» каждый день, чтобы поддерживать концентрацию сахара на уровне как можно ближе к нормальному. – Я знала подробности о диабете первого типа, потому что им болел мой старший брат, Иэн. Если Мэйсон начнет расспрашивать подробнее, я смогу долго рассказывать – эту байку я «продам» легко.
– Где ее лекарства?
– В машине. Сейчас они наверняка замерзли – только выбросить. Долго без инсулина она не протянет. Это серьезно, Мэйсон. Вы должны отпустить ее. Я понимаю: Шона не волнует, выживем мы или нет, но тебе ведь не хочется «вешать» на себя смерть Корби, правда?
Мэйсон пристально смотрел на меня.
– Вы не так уж долго здесь находитесь, лекарство, скорее всего, еще не замерзло. Расскажи, как дойти до машины, я принесу инсулин.
– Мы здесь уже два часа, инсулин замерз в камень.
Волна чего-то неуловимого пробежала по его лицу. Не успела я расшифровать его эмоции, как в дверях возникла тень, и я поняла, что за его спиной стоит Шон. Я не знала, сколько он успел услышать, но глаза его смотрели остро и внимательно. Губы его неприятно скривились.
– Инсулин? Это нехорошо… – наконец процедил он.
– Я принесу его, – сказал Мэйсон. – Заодно захвачу их барахло. Бритт пойдет со мной, покажет дорогу.
У меня подпрыгнуло сердце от этого внезапного поворота событий. Улизнув из дома вместе с Мэйсоном, я могла бы попытаться найти Келвина. Он, должно быть, уже искал наc с Корби, прочесывая дороги около Айдлвайлда. Сколько неверных поворотов я сделала? Один? Мы должны были быть недалеко от Айдлвайлда – в нескольких километрах самое большее.
– Нет, – отрезал Шон. – Бритт останется здесь. Не хочу рисковать: вдруг с нею что-нибудь случится? Она – наш единственный билет из этих чертовых гор. Бритт, расскажи Мэйсону, куда идти. Без глупостей. Если он не вернется через два с половиной часа, мне придется признать, что ты соврала. – И вид у него стал еще более мрачный. – Поверь, детка, тебе не хочется мне врать.
Нужно было убедить Шона выпустить меня.
– Ты же не знаешь, что искать, – повернулась я к Мэйсону. – Ты хоть раз видел инсулин или инсулиновый шприц-ручку?
– Соображу.
– Я не помню точно, куда положила их.
– Это машина, – оборвал меня Мэйсон. – Обыскать ее всю займет не так уж много времени. У тебя оранжевый Wrangler, так?
Я вздрогнула.
– Откуда ты знаешь?
– Заправка, – грубо буркнул он и, не успела я вставить слово, продолжил: – Так как отсюда дойти до твоего джипа?
– Было бы легче, если бы я пошла с тобой.
– Нет, – твердо повторил Шон.
Я почувствовала, что обливаюсь по́том. Шанс ускользал у меня из рук. Если не найду Кэла до того, как мы отправимся в лес, то, возможно, там погибну. Кроме того, Шон неизбежно догадается, что я наврала про инсулин. Вся моя легенда рушилась на глазах.
Конечно, можно было направить Мэйсона не туда, но если он уйдет надолго, Шон поймет, что я его обманула. У меня не было другого выхода, кроме как рассказать, где машина.
А тем временем придумать новую легенду. Когда Мэйсон вернется без инсулина, скажу, что, наверное, забыла его. Внезапно вспомню, как выкладывала упаковку дома на кухонный столик. Возможно, так даже лучше – если они будут думать, что у них нет лекарства для Корби, скорее оставят ее в доме. Особенно если поверят, что она в любом случае обречена умереть. Да и Шон, вероятно, решит, что его не обвинят в убийстве Корби, если она умрет естественной смертью.
– Если стоять к дому лицом, мы подошли слева, – рассказала я. – Пересеки напрямик перелесок, пока не выйдешь на большую дорогу. По ней вниз – и придешь к машине.
– Скорее всего, большую часть пути мне удастся идти по вашим следам, – размышлял Мэйсон. – Снега насыпало уже достаточно, но я увижу, где он был придавлен.
Когда Мэйсон вышел из кладовой, Шон предостерегающе потряс пальцем:
– Оставайся здесь, и чтобы ни звука. Мне нужно пораскинуть мозгами.
Он выключил в кладовке свет, но оставил дверь приоткрытой, и я стояла в одиночестве, уговаривая себя не плакать. Мое дыхание перешло в короткие беспорядочные всхлипы, и я засунула в рот кулак, чтобы приглушить рыдания. Мною все больше овладевало беспокойство: что, если я не смогу убедить Шона оставить Корби здесь? Если он потащит ее с нами, она не дойдет. Даже если выдержит тяжелый и опасный поход по горам, я боялась, что ее нытье и болтовня быстро доведут Шона до ручки.
Вытерев слезы и пошмыгав носом, я постепенно успокоилась. Нужно быть умной. Мозг оставался моим лучшим орудием, и за оставшееся время нужно было оценить положение, в каком мы оказались.
Я перебрала все, что знала о Мэйсоне с Шоном. Шон вооружен, значит, он главарь. Хотя… шестеркой Мэйсон не выглядел. У меня не было времени как следует «прочитать» их дружбу, но я чувствовала напряженное «тяни-толкай» между ними, то, как они словно мерились силами. По большей части Мэйсон позволял Шону делать, что тот хотел. Но не из страха. Я видела, какими глазами Мэйсон смотрел на Шона, когда напарник отворачивался. Ледяной блеск в них означал что-то гораздо большее, чем неуважение. Презрение? И, возможно, я это придумала, но мне показалось, он записывает каждый ход Шона, словно высматривает его слабые стороны и копит сведения на будущее. Но зачем?
В щели между дверью и косяком то и дело мелькал Шон, вышагивающий взад-вперед перед потухающим камином. Он надел черную ковбойскую шляпу «стетсон», надвинув ее на глаза. Возможно, это было совпадение, но я не могла не вспомнить, что Лорен Хантсмен, как сообщалось, последний раз видели в долине Джексон-Хоул в компании ковбоя в черном «стетсоне». При мысли о том, что Шон мог оказаться тем самым ковбоем, я содрогнулась от внезапного холода, растекшегося по телу.
Шон все вышагивал взад и вперед, кусая ноготь большого пальца на левой руке, сутулился, ноги напряжены, челюсти плотно сжаты. Он явно находился на взводе.
И мог взорваться в любую минуту.
Глава 7
Оказывается, я уснула.
А сейчас, медленно перевернувшись на колени, морщилась от боли, пронзившей меня от плеча до бедра. Спать на цементном полу было жестко и холодно. Я вытерла ниточку слюны, свисавшую с уголка рта. И вдруг меня заколотило крупной дрожью. В запертой кладовке царила полная темнота. Струя холодного воздуха, тянувшаяся от тонкого окна, колола кожу. Снег все падал, только не большими кружащимися хлопьями, как раньше, а мелкими крупинками, с шумом, будто песчинки, ударявшими в стекло.
Я не знала, сколько времени прошло, но небо все еще оставалось темным. Не было слышно ни шагов Шона в комнате, ни тихих всхлипываний Корби в ванной.
Чтобы занять голову чем-то еще, кроме парализующего страха, я стала мысленно восстанавливать обстановку дома – что успела заметить, – прикидывая пути отступления. Входная дверь была, насколько я помнила, единственным выходом наружу и находилась на другом конце дома. Пришлось бы пробежать по коридору, схватить Корби и потом миновать комнату и прихожую, да чтобы при этом Шон ничего не увидел и не услышал. Помимо всего прочего, я понятия не имела, куда Шон дел наши куртки, а без них мы в такую метель долго не протянем. И даже если выберемся наружу, куда мы пойдем? По такой погоде никто по дороге не поедет – нечего и рассчитывать на помощь.
Я задумалась: не пошел ли Шон искать Мэйсона? Или просто заснул? Интересно, есть ли у меня хоть малейший шанс убежать?
Не успела я подойти к двери и приложить к ней ухо, как она отворилась.
В одной руке Шон держал складной стул, в другой – бутылку пива. Плюхнувшись на стул, он хмуро уставился на меня.
– В чем дело? – спросила я.
Он покачал пальцем перед моим лицом, его губы кривились от злобы:
– Не смей со мной пререкаться!
Внезапно я перестала чувствовать холод, тело покрыла испарина. Рот Шона сжался в тугую нить, глаза, затуманенные ненавистью, сузились в щелочки. Он со всей силы захлопнул дверь, и у меня так заколотилось сердце, что я не сомневалась: даже он слышит его биение.
Парень хлебнул пива и снова уставился на меня.
– Мэйсон не вернулся.
Поколебавшись, не уверенная, что он ждет от меня ответа, я осторожно спросила:
– Как давно его нет?
– Больше трех часов. Сейчас второй час ночи. Ты наврала мне, Бритт? Наврала про место, где оставила машину?
– Но он мог заблудиться, – быстро предположила я. – Или, может, снаряжение тяжелое, и поэтому Мэйсон идет медленно.
– Он взял санки – тащить вещи должно быть легко.
– Если бы ты отпустил меня с ним…
Шон вскочил со стула так быстро, что я даже не увидела, как он подлетел ко мне и вцепился рукой мне в горло, отбрасывая назад и вжимая в стену. Захваченная врасплох, я только через несколько секунд осознала, что чувствую боль. Я бешено скребла ногтями его руку, но пальцы только сильнее впивались в шею, перекрывая мне доступ воздуха. Комната стала расплываться.
– Ты наврала.
Шон чуть разжал хватку, дав мне сделать судорожный вдох. Воздух с хрипом пошел по горлу. Я замотала головой: «Нет, нет, нет!»
– Если Мэйсон заблудился, то лишь потому, что ты дала ему неправильное направление. Он ищет машину там, где ее нет. Скажешь, не так, Бритт? Думала уравнять шансы? Отослать его, чтобы остаться вдвоем с Корби против меня одного? Похоже, ты глупее, чем я думал, если рассчитывала на это.
Изо всех сил упираясь в его руки, я, задыхаясь, пыталась хотя бы чуть-чуть ослабить хватку на горле. Я не знала, собирается ли он меня убить, но боялась, что может.
– Ты забрала у меня Мэйсона, может, мне забрать у тебя Корби?
Мои глаза расширились от страха.
– Если ты решила сыграть, я тоже знаю кое-какие игры. – Его лицо было так близко, что я могла рассмотреть голубые глаза. В их глубине горела ярость. – Ладно, Бритт: ты сходила, теперь мой ход. Ведь так играют, правда?
Он немного расслабил пальцы, и я закашлялась, делая вдох. Едва я заглотила немного воздуха, он снова прижал меня за шею к стене.
– Ты отправила Мэйсона не туда, признавайся? Если так, мне это не понравится. Но если ты прямо сейчас честно во всем признаешься, с этим можно будет работать. Кивни, если поняла.
Я кивнула, будучи уже в полубредовом состоянии.
– Ты готова начать говорить правду?
«Да, да», – кивнула я. Легкие скребло болью, словно у меня в груди засел обломок бетонной плиты.
Рука Шона расслабилась, и из меня вылетел вскрик облегчения.
– Еще полчаса. Дай Мэйсону еще полчаса, пожалуйста, – взмолилась я. – Снег все идет, по сугробам до машины быстро не доберешься, да еще он тащит тяжелое снаряжение. Все в порядке, он просто передвигается медленнее, чем мы думали.
Я замолкла, ожидая очередной вспышки ярости.
Дверь кладовки задрожала от внезапной перемены давления в помещении, и практически под щель внизу просочилась струя ледяного воздуха. Мы с Шоном оба повернулись в сторону входной двери, закрывшейся с тяжелым хлопком; по полу загрохотали тяжелые шаги.
– Эйс?! – крикнул Шон. – Это ты, дружище?
Дверь в кладовку распахнулась, рука Шона в тот же миг невинно уперлась в бок, а я отшатнулась от него, вжимаясь спиной в угол и мечтая просочиться сквозь бетон.
Мэйсон похлопал по стене у двери, нащупывая выключатель.
– Что тут происходит? – спросил он, переводя взгляд с меня на Шона. Его лицо разрумянилось от мороза, на волосах и бровях блестел иней. Воротник и рукава куртки покрывал толстый слой снега.
– Просто разговариваем, – отозвался Шон как ни в чем не бывало. – Да, Бритт?
Я не ответила, порывистыми толчками заглатывая воздух, царапающий горло. Осторожно ощупала шею, глаза застилало туманом, когда я касалась синяков, горевших под кожей.
Взглянув на Шона, я увидела, как его лицо трескается угрожающей ухмылкой. Меня чуть не вырвало, я снова почувствовала неумолимые стальные тиски пальцев на шее. Закрыла глаза, но от этого переполненные ненавистью глаза зажглись передо мною лишь еще ярче.
– Ты добыл снарягу? – спросил Шон приятеля.
Бессвязные мысли в панике заметались в мозгу. Нужно выбираться отсюда. Бежать. Может, я и не замерзну в лесу, может, выживу. Стоит рискнуть, лишь бы слинять от Шона. Буду бежать и бежать, не останавливаясь ни на минуту, пока не окажусь в безопасности.
– Снаряга в порядке? Работает? – Шон торопил приятеля.
Мэйсон ответил не сразу, задержав на мне внимательный взгляд. А я хотела прожечь стену насквозь и укрыться в лесу. Как только представится шанс, нужно им воспользоваться – второго может и не быть.
– Что с ее шеей? – спросил Мэйсон.
– Застукал в петле, – хохотнув, ответил Шон, пнув ботинком мой красный шарф, валявшийся на полу. Я сняла его перед тем, как заснула, скатала в комочек и прижала к груди, чтобы в руках было хоть что-то родное. – Прикинь, еще бы пара минут, и она… фьють! Придется нам послеживать за ней – как бы снова руки на себя не наложила.
Я вздрогнула, когда его холодная ладонь потрепала меня по щеке.
– Давай без этих штучек, Бритт. Горы ты, возможно, знаешь и лучше, но твоя подружка, выходит, более приятная гостья. Может, я еще и переменю свое мнение насчет вас двоих.
– Можно мне поговорить с Корби? – Мой голос звучал тонким хриплым шепотом.
– Это еще зачем? – раздраженно спросил Шон. – Что, как ты думаешь, я отвечу?
– Хочу убедиться, что она в порядке.
– Она в порядке.
– Пожалуйста, можно мне ее увидеть? Я не буду пытаться ничего такого сделать, обещаю.
Я должна была рассказать ей, что нам нужно бежать, как только представится возможность. Никто не мог предвидеть, что взбредет Шону в голову в ближайшие часы.
– Не знаю, не знаю, – пробормотал Шон. – Ты уже попыталась убить себя. Все, что мне известно, это то, что тебе нельзя доверять.
Мэйсон долго не подавал голоса, а, подняв на него глаза, я обнаружила, что он вертит в руках мой шарф, цепкие карие глаза не отрываются от волокон шерсти. Может, у меня разыгралось воображение, но он, казалось, напрягся всем телом, а линия челюсти стала еще жестче. Поверил ли он Шону? Я не была уверена. Если разрыв между ними углубится, это может сыграть нам с Корби на руку. Возможно, мы могли бы перетянуть Мэйсона на свою сторону. Возможно, он помог бы нам улизнуть.
Я снова попыталась распутать загадочные взаимоотношения двух парней. Шон лгал Мэйсону, скрывая свои поступки. Кажется, это еще одно доказательство, что Шон не был лидером. Неужели он боялся возмездия со стороны приятеля, если тот догадается о пытках? Я ничего не знала о Мэйсоне, уж точно ничего, что бы позволяло доверять ему, но не сомневалась: его я боюсь намного меньше, чем Шона. Что бы ни случилось, лучше держаться Мэйсона. Если я права, он не позволит своему дружку снова мучить меня.
– Надо перебрать снаряжение, – наконец заговорил Мэйсон. – Решить, что нам нужно, а что можно оставить.
– Зачем было тащить лишнее? – набросился на него Шон.
– Было холодно, и я побросал все подряд, – огрызнулся парень. – Ты видел, что за окном творится? Снег валит, как из пушки. Поэтому-то я и ходил в два раза дольше, чем предполагал. А разобрать снаряжение можно и здесь.
Шон ворчливо согласился:
– Ладно, ладно. Время у нас есть. Все равно мы никуда не двинемся, пока снег не прекратится.
Выходя из каморки вслед за Шоном, Мэйсон обернулся ко мне, словно что-то вспомнил, и на мгновение встретился со мной взглядом:
– Кстати, я нашел инсулин Корби. Он не замерз; похоже, я пришел как раз вовремя.
