Жорж Байяр
Мишель и машина-призрак
14
Мальчик медленно повернул ручку. «Неплохо бы предупредить Даниеля», – подумалось ему.
Но главное – не упустить Скаффера… кстати, зачем он запер дверь на чердак? Что там спрятано?
Мальчик с опаской попробовал дверь – не ровен час, тоже окажется заперта. Послышался легкий скрип. Мишель почувствовал, как на лбу выступают капельки пота.
И тут створка резко распахнулась, увлекая за собой юношу, который не успел выпустить ручку. В нос ударил запах сухого сена, и в тот же миг сквозь темноту проступили контуры грузовика! Что было дальше, он разглядеть не успел. Запнувшись о порог, он едва удержался на ногах – и в этот миг кто-то стиснул ему правое запястье и резко заломил руку назад, одновременно грубо зажав рот.
Чисто инстинктивно Мишель стал отбиваться; ярость удесятерила его силы. Но противник оказался сильным, изворотливым и, несомненно, большим специалистом в своей области. Мальчик рассудил, что пытаться вырваться из этой мертвой хватки – гиблое дело, он только растеряет остаток сил. В памяти его всплыли слова Артура: «На меня напал какой-то тип, ручищи как клещи».
«Однако с виду про Скаффера не скажешь, что он такой уж силач!» – пронеслось у него в сознании.
Призвав на помощь всю свою выдержку, Мишель прекратил сопротивление, а как только почувствовал, что хватка ослабевает, изо всех сил укусил противника за ладонь. Взвыв от злобы и боли, тот отдернул руку.
– На помощь! Артур! Даниель! На помощь! На по…
Тип опять заткнул ему рот, но было поздно.
Мишель тем временем напряженно размышлял, как бы ему вырваться из хватки, парализующей правую руку. К счастью, он вовремя сообразил, что дело может кончиться вывихом, а то и переломом.
Левой рукой он попытался захватить голову неприятеля– не тут-то было. Тогда Мишель пустил в ход последнее средство: вцепился противнику в шевелюру и изо всех сил рванул… И тут же получил удар по голове, который если и не лишил его сознания, то во всяком случае прилично оглушил.
Едва соображая, что делает, Мишель всем телом рванулся вперед. Выпад был настолько неожиданным, что застал противника врасплох – тот с %рудом удержался на ногах. Мишель продолжал свой натиск. В тот миг, когда его плечо коснулось пола, он отчаянно лягнул ногой противника– и угодил ему в лодыжку: потеряв опору, тот рухнул на землю.
Почувствовав, что сжимающая его запястье хватка ослабла, Мишель высвободил руку, изо всех сил двинул локтем назад и с удовлетворением услышал, как противник застонал.
Но тут его сзади обхватили мощные руки, да так, что у юноши сперло дыхание.
В этот момент раздался голос Артура:
– Эй… Мишель! Где ты?
– Я здесь, в сарае… а-а…
Широкая ладонь опять зажала ему рот.
Но ненадолго: в сарай уже ворвались Артур с Даниелем, и началась настоящая куча мала. В самом скором времени трое друзей разбили в пух и прах неприятеля, которым и в самом деле оказался Скаффер. Теперь их недруг был обезврежен: он сидел в углу на полу, а правую его ногу цепко держал Мишель.
– Живо, надо найти, чем его связать! – приказал он.
– Вы мне еще за это заплатите! – прошипел Скаффер. – Много на себя берете!
Разинув рты, Артур с Даниелем разглядывали странный гараж, в котором стоял грузовик. Деревянные решетки образовывали прямоугольное сооружение, чем-то напоминающее африканскую хижину. Чтобы деревянные планки, скрепленные проволокой, не были заметны снаружи, к ним были привязаны пучки сена – да так ловко, что всю конструкцию было не отличить от натурального стога. На самом верху ближайшей к входным дверям перегородки имелось нечто вроде шарнира. Подойдя поближе к тому, что, по всей видимости, служило входом в сооружение, Даниель и Артур приметили на полу темную массу, которую прежде от них заслонял грузовик. Тускло поблескивающая в полумраке рыжая шевелюра могла принадлежать только Николь.
– Николь! – в один голос позвали двое друзей,
В ответ девушка лишь слабо застонала. Она была связана по рукам и ногам, а во рту торчал кляп. Артур достал из кармана нож, перерезал узлы и, не теряя времени даром, побежал к Мишелю, чтобы помочь скрутить Скаффера.
Бедняжка Николь, все тело которой онемело от долгого пребывания в неподвижности, не могла шевельнуться. Суетившийся вокруг нее Даниель с удивлением услышал, как она пробасила:
– Я охрипла: слишком долго кричала с кляпом во рту. Уже думала, меня никогда не освободят. Вы просто молодцы!
Слегка пошатываясь, девушка сделала несколько шагов, опираясь на плечи Мишеля и Артура.
– Эй, кто-нибудь… помогите открыть эту клетку! – крикнул Даниель. – Нужно приподнять решетку.
С помощью двух деревянных рогатин ребята подперли ворота, чтобы они держались в горизонтальном положении. Несколько минут – и тайник был открыт, а следом за ним и входные двери. В сарай хлынули потоки света.
– Уф-ф! Свежий воздух, наконец-то! – прошептала Николь.
Она заставила себя пошевелить руками. Запястья в тех местах, где их стягивали веревки, вспухли и болели. Бросив Скаффера в сарае, ребята вышли на лужайку.
– Значит, это Скаффер выкрал на празднике альбом, – сказал Мишель. – Но тебя он зачем по-хитл?
– А он меня и не похищал! – ответила девушка. – Я, можно сказать, сама полезла в волчью пасть.
– Как? Ты явилась сюда совершенно одна? – удивился Артур.
– Ну да! Решила, что хитрее всех. Меня взяло сомнение: вдруг в предыдущий раз мы что-нибудь упустили? А когда Скаффер поймал меня, я притворилась, что знаю гораздо больше, чем на самом деле. По-моему, этим-то я и довела его до бешенства. Никогда не видела, чтобы человек исходил такой злобой. Он обозвал меня лгуньей, отхлестал по щекам и связал – в таком виде вы меня и нашли. Да, он буквально бесился от ярости…
– Наверное, так оно все и было, – согласился Мишель. – Потеряв над собой контроль, Скаффер допустил серьезный промах. Применив силу, он уже не мог дать задний ход и выпустить тебя на свободу.
– Тем не менее у него хватило ума позвонить твоему дяде, – вмешался Даниель. – Твое исчезновение открывало прекрасную возможность для шантажа.
– Шантажа? Отнюдь не уверена, – ответила Николь не задумываясь. – Я начинаю склоняться к мысли, что дядя с ним заодно! Мое исчезновение было на руку им обоим.
Вдруг Мишель стукнул себя по лбу. Он метнулся в сарай и через пару минут вернулся.
– Если не ошибаюсь, виновник аварии найден! – заявил он. – На левом переднем крыле грузовика вмятина. Пусть Скаффер объяснит, откуда она взялась!
Внезапно молодые люди вздрогнули и насторожились. Со стороны дороги послышался шум мотора.
– Это дядина машина! – вскрикнула Николь. – Ну, что я говорила! Они сообщники!. Быстро прячемся! Дядя пока ни о чем не догадывается. Посмотрим на его реакцию. А то он увидит нас и начнет ломать комедию!
Ребята послушались девушку – правда, скрепя сердце, поскольку помнили о признании госпожи Рамадон. Стоит ли закрывать сарай? Но громкий рев мотора рассеял их сомнения – на это просто не оставалось времени. Они едва успели добежать до полянки и юркнуть в кусты так, чтобы ферма оставалась в поле их зрения.
На опушке в самом деле показалась машина Рамадона, которая резко затормозила возле входа в дом.
Из нее выпрыгнул дядя Николь – было заметно, что он очень торопится, – а следом за ним, ко всеобщему изумлению, Марсель Бури!
Впрочем, свидетелей этой сцены ожидало еще немало сюрпризов.
Прежде чем войти на ферму, Рамадон повернулся к своему юному спутнику.
– Стой возле машины. Если я крикну, со всех ног беги в город. Найди жандармов и приведи их сюда!
Марсель облокотился о крыло машины, меж тем как господин Рамадон двинулся к сараю, явно недоумевая, почему он открыт. Все его поведение выдавало крайнюю настороженность. Мишель не знал, что и думать. Неужели Рамадон так быстро отыскал свою машину… и напал на их след? И откуда взялся Марсель Бури?
Внезапно до ушей молодых людей долетели голоса.
15
– Что это за балаган? – громыхал Рамадон. – Где Николь, ничтожный ты проходимец? Где сообщник, который тебя связал?
Господина Рамадона душил гнев.
– Где Николь? Если ты прикоснулся к ней хоть пальцем, я… я…
В ту же секунду Мишель понял, что все его подозрения были напрасными. Николь растерянно взглянула на него. Она тоже осознала свою ошибку. Молодые люди выбрались из засады и направились к сараю. При виде их Марсель разинул рот от удивления, но Мишель подал ему знак молчать.
Они услышали, как Скаффер хмыкнул.
– Можете хмыкать сколько вам угодно, – продолжал господин Рамадон. – Только скажите, где Николь, и я заберу из полиции заявление о краже.
Николь не выдержала. Она бросилась в сарай с криком:
– Я здесь, дядя!… Я здесь!
Не веря собственным ушам, господин Рамадон кинулся навстречу племяннице и сжал ее в объятиях.
– Ты цела, скажи, ты цела?… Где ты пропадала? Тетя просто с ума сходит от беспокойства, а я… а. я…
– Все в порядке, дядя… Я не знала…
Смущенные этой семейной сценой, Мишель, Артур и Даниель вышли на улицу к Марселю Бури.
– Я же знал, что брат тут совершенно ни при чем! – произнес тот с гордостью.
– А как ты оказался здесь? – спросил Даниель.
– Я просто сидел дома… вдруг вижу, сюда направляется Скаффер, потом вы трое… Меня и разобрало любопытство. Ну, я сел на мопед и только въехал на мост через канал, гляжу – господин Рамадон беседует с хозяином кафе. Он только что отыскал свою машину, которую украли вовремя праздника, и спрашивал про вас. Ну, я и сказал, где вы, и…
Судя по всему, Николь все рассказала дяде, поскольку из сарая раздался голос:
– Заходите, друзья мои… Спасибо вам огромное за то, что спасли племянницу. Ну и дела, Господи Боже мой, ну и дела! Как вы обо всем догадались?
Рамадон, казалось, был абсолютно сбит с толку. Мишель поведал ему о краже альбома и последовавших за ней событиях.
– Извините меня за назойливость, – добавил он, – но почему вы так упорно стремились купить собственный альбом?
Господин Рамадон замялся. Он встретился глазами с Николь; во взгляде племянницы читалось живейшее любопытство.
– Я предпочел бы, – сказал он, – поговорить об этом позднее. – И добавил: – Кстати, милая Николь, ты должна успокоить тетю. Думаю, кто-нибудь из молодых людей согласится тебя проводить.
– Я на мопеде, – вызвался Артур. – По проселочной дороге мы в два счета доберемся до места.
– Ты так считаешь, дядя? – нерешительно пробормотала девушка.
– Конечно же, дорогая… Подумай, как волнуется твоя бедная тетя!
– Хорошо, я поеду… А ты здесь ненадолго, правда?
– Ну, естественно… только доставлю этого негодяя в жандармерию и сразу домой!
– Я тоже сейчас пойду, вот мать будет довольна! – воскликнул Марсель Бури.
Вскоре Мишель с Даниелем остались наедине с господином Рамадоном и Скаффером.
– Не удивляйтесь, друзья мои, – произнес господин Рамадон. – Сейчас вы поймете, почему я так себя вел… Но сначала пообещайте, что все останется между нами: это не только мой секрет!
Молодые люди пообещали молчать. Затем дядя Николь повернулся к Скафферу:
– Я предлагаю вам сделку, жалкий вы негодяй! Мне плевать на клад, если, конечно, он существует в природе. Я хочу одного: чтобы Николь не узнала, что стало с ее отцом. Слышите? На таких условиях, повторяю, я забираю жалобу из полиции. Вы признаетесь, что совершили наезд, и отделываетесь пустяковым наказанием. Насколько я понимаю, вы были знакомы с Марнье, иначе бы вы так упорно не охотились за альбомом. Итак, вы сидели в тюрьме? Готов спорить, у вас даже имеется письмо Марнье, которое он попросил передать мне, но которое вы, прочтя, оставили себе? На вас висит судимость, Скаффер; если делу о похищении будет дан ход, знаете, куда это нас заведет?
При этих словах братья застыли от изумления.
– Я-то тут при чем? – промямлил Скаффер уныло. – Она сама заявилась сюда, стала чего-то вынюхивать. Да еще пыталась мне запудрить мозги. Но я ей ничего не сказал: ни про отца, ни про то, где с ним познакомился.
– Надеюсь, вы говорите правду, Скаффер, это в ваших же интересах! Итак… третье письмо у вас?
– Допустим, но я его не отдам. В нем ключ к первым двум. Мне все равно крышка… но у меня нет ни малейшего желания помогать вам нагреть руки! Сколько лет я ждал этого момента, сидя в тюрьме! Я быстро смекнул, чем дело пахнет. В камере Марнье любил почесать языком. Он много чем похвалялся. Если бы в тот вечер, когда я залез к вам в дом, мне удалось забрать два других письма, меня бы здесь давно не было – ищи ветра в поле. Всю ночь со среды на четверг я бился над этой головоломкой – этим чертовым альбомом. Но без писем там ничего не разберешь. Я потерпел неудачу. Пришлось избавиться от всего, что я у вас взял, кроме альбома, разумеется, – у меня еще теплилась надежда найти разгадку. Естественно, не могло быть и речи о том, чтобы оставлять бумаги в гостинице, а уж тем более жечь их там. Марнье мне как-то рассказывал об этой ферме и о секретном гараже. В нем я и спрятал грузовик в среду вечером.
– Тем вечером, когда вы сбили несчастного мотоциклиста? – спросил Мишель.
– Да… но тогда мне было не до сантиментов. Я как чувствовал, что вокруг этого начнется катавасия! Потому-то и не поехал дальше по дороге, а спрятал машину за бывшую конюшню.
– А я решил из-за эха, что вы свернули на набережную!
– Хе-хе… Ваша трепотня в кафа здорово облегчила мне жизнь. Мне осталось только перегнать машину на ферму, и партия была окончена. Но, как назло, сюда завалилась эта пронырливая детвора в тот самый момент, когда я заканчивал жечь бумаги. Я же запер все двери… откуда мне было знать про лаз в кладовке? Хотя тут я сам виноват. Затянул это дело. Позволил себе малость вздремнуть после бессонной ночи. И проспал… иначе все бы сгорело задолго до их прихода. Если бы не рыбак, я бы их припугнул, отнял бы альбом… Все оборачивалось против меня.
– Так это вы лазили ночью в мастерскую? – спросил Даниель. – За альбомом?
– Да… Вам, молокососам, небось смешно, что „я попал впросак, – проворчал Скаффер.
– Ничего подобного, – откликнулся Мишель. – Не мы ведь начали первыми.
– Вы не могли знать, что письма лежат в банковском сейфе. Весьма благоразумная предосторожность, не так ли? – продолжал господин Рамадон.
– Вы говорите, что вам не нужен клад Марнье, а все-таки вы прочитали письма, предназначенные мадемуазель! Иначе вы бы не знали, что третье письмо – объяснение к предыдущим! Думаете меня надуть, сыграть на лучших чувствах?
– Вы заблуждаетесь, Скаффер. Письма из сейфа я забрал только вчера. После исчезновения Николь и вашего гнусного звонка! Да, вчера я их прочитал, но только ради того, чтобы избежать самого худшего, У меня уже давно закралось подозрение, что у Марнье были не все дома, но вбить себе в голову, что дочь воспользуется крадеными деньгами, – это уже слишком. Уяснили, Скаффер? Впрочем, с какой стати мне перед вами оправдываться?! И зарубите себе на носу: тайник шурина я хочу разыскать только для того, чтобы возвратить людям нечестно нажитое добро, чтобы Ни-коль не из-за чего было краснеть!
– Возвратить… возвратить… Да кто помнит сейчас про эти деньги?! Меня просто тошнит от вашей щепетильности!
Господин Рамадон побагровел от негодования.
– Наверное, вам, человеку без стыда и совести, я кажусь чудаком. Но мне лично больше по душе такое чудачество, чем то, как ведете себя вы. Порядочность нелепа только в глазах больных, господин Скаффер, в глазах тех, кто страдает гордыней, ставя себя над законом. К счастью, подобные люди всегда кончают тем, что возвращают долги обществу, за счет которого хотели устроить себе красивую жизнь. И уж поверьте, ваши взгляды не внушают мне ни капли зависти!
Скаффер ничего не ответил. Господин Рамадон вздохнул.
– Ну-ка, Скаффер, поднатужьтесь. Где альбом? Где последнее письмо Марнье?
– Сами ищите! Мне терять нечего!
Уже некоторое время Даниель вместо того, чтобы следить за разговором, обшаривал грузовик. Внезапно он торжествующе вскрикнул:
– Вот альбом! Он лежал под запасным колесом!
Мальчик протянул находку господину Рамадону. Из альбома выпал листок…
– Итак, Скаффер, вот оно, третье письмо. Вы совершенно напрасно обманули доверие своего сокамерника! – Выдержав паузу, дядя Николь продолжал: – Ладно… сейчас мы едем в жандармерию, и вы добровольно даете показания о несчастном случае. Я забираю свое заявление – и можете катиться на все четыре стороны! Но учтите, если вы попробуете выкинуть какой-нибудь финт, я волен изменить свое решение. Вам конец, Скаффер, и хоть раз в жизни примите свой проигрыш с достоинством. Я даже не требую от вас честного слова: вы, безусловно, не знаете, что это такое.
И господин Рамадон с помощью Мишеля принялся развязывать Скаффера. Тот поднялся на ноги, отряхнул одежду. Его лицо было мертвенно-бледным, глаза бегали.
– По-моему, мне лучше поехать на грузовике. Совершенно незачем напоминать жандармам о секретном гараже, ворошить дело Марнье! И потом, они увидят крыло… вещественное доказательство!
Господин Рамадон заколебался, бросив мимолетный взгляд на злоумышленника.
– Ладно, договорились, я поеду следом. Вам все равно не уйти…
Скаффер вывел грузовик из гаража, притворил сарай. Мишеля с Даниелем господин Рамадон посадил к себе в машину. Кузены обратили внимание, что Артур не ошибся в своих предположениях: для простоты управления зажигание здесь включалось обычным рычагом. Благодаря этому Скафферу и удалось так стремительно скрыться после кражи альбома на празднике.
На мосту через канал господин Рамадон высадил пассажиров: жандармерия находилась в противоположной от «Маргийери» стороне.
– Зайдите ко мне часика в три, – предложил Рамадон, – и прихватите, пожалуйста, третью открытку – она у ваших младших брата с сестрой. Мы вместе попытаемся пролить свет на эту тайну.
– Хорошо, мы придем, – заверил Мишель, переглянувшись с Даниелем. – По дороге предупредим Артура.
– Тогда до скорого!
Скаффер послушно дожидался господина Рамадона.
– Впредь будет ему наука, – заметил Мишель. – Может, изменит образ жизни.
– Будем надеяться, – вздохнул Даниель. И братья быстрым шагом направились к «Маргийери».
* * *
После полудня семейство Рамадонов вместе с Николь и молодыми людьми собралось поехать на ферму Нюма. После короткого обсуждения это решение было признано наилучшим. На трех открытках, которые Марнье упоминал в своих письмах как ключ к разгадке, в самом деле были изображены дом и лужайка под тремя различными углами.
Ребята были потрясены сияющим видом Рамадонов и Николь. Словно они разом избавились от висящей над ними смутной угрозы.
Остановившись на лужайке, господин Рамадон разложил открытки на капоте автомобиля.
Отойдя с Мишелем и Даниелем в сторонку, Николь чуть слышно шепнула:
– Тетя мне все рассказала. Теперь я понимаю, почему меня не пускали в Корби. И я ни капли не сержусь. Чтобы действовать с таким тактом, надо было очень любить меня…
Молодые люди подошли к машине, чтобы получше рассмотреть картинки. Это были фотографии, которые Марнье самолично сделал и искусно подретушировал, придав им вид невинных почтовых открыток. Ради осторожности он послал их на собственный даурский адрес. Скаффер не нашел их, так как близнецы, прочтя имя Марнье, вытащили открытки из альбома, чтобы сделать Николь сюрприз – хоть и не самый удачный.
Господин Рамадон достал из кармана два письма, которые много лет тому назад ему вручили бывшие заключенные – товарищи Марнье. Пробежав глазами начало, он отыскал нужный абзац. – Ну-ка, ну-ка… Да, вот…
«Каждую из трех картинок (каких именно, я уточню в самый последний момент, они – в альбоме) расчертить на диагонали. Затем, положив их перед собой, найти середину второй диагонали справа».
«Полученные таким образом исходные точки, – говорилось во втором письме, – соответственно нанести на землю или на фасад дома. Из следующего письма станет ясно, что делать с этими точками».
Господин Рамадон развернул третье письмо.
– Ладненько… Так-так… Вот продолжение.
«Три полученные точки соединить в треугольник. Через каждую из вершин провести прямую, параллельную основанию, так, чтобы они образовали другой треугольник. Сокровище зарыто в северной вершине второго треугольника».
Господин Рамадон отбросил шляпу.
– Как все это сложно!
Тем не менее первые три точки были найдены без особого труда – сначала на открытках, а затем и на местности, благодаря довольно простым ориентирам. Совсем другое дело оказалось провести прямые, параллельные основаниям треугольника, который был отмечен тремя колышками, подобранными тут же на земле. Тем не менее Мишель, Даниель и Артур справились с этой задачей, заменив циркуль веревкой. В конце концов искомая точка была вычислена.
На миг всю компанию охватило волнение, затем последовали первые удары лопаты. Господин Рамадон прихватил с собой целый набор инструментов. К счастью для них, почва была довольно рыхлой – из-за близости озера. Ребята вырыли яму почти в метр глубиной и полтора метра шириной, когда их лопаты наткнулись на завернутый в полиэтилен сверток, сверху заклеенный клейкой лентой. Он был приблизительно полметра в длину, сантиметров тридцать в ширину и примерно столько же в высоту.
Госпожа Рамадон и Николь пришли в лихорадочное возбуждение, что было вполне понятно.
Господин Рамадон решительно разорвал упаковку, под которой оказался металлический ящик, слегка тронутый ржавчиной. Стенки ящика были схвачены полиэтиленовой лентой. Без особого труда ящик открыли. Все, сгорая от любопытства, сгрудились вокруг дяди Николь.
Первым на глаза им попался продолговатый кожаный мешочек. Внутри его лежали две стальные пластины, на которых были выбиты лицевая и обратная сторона крупной банкноты. Работа была настолько тонкой, что оставалось только пожалеть о ее неблаговидном предназначении.
– Какой был замечательный художник, – вздохнула госпожа Рамадон. – Какая жалость, что он не сумел удержаться на правильном пути!
Со дна ящика были извлечены два завернутых в тряпку слитка золота.
– Ничего себе состояньице! – заметил господин Рамадон. – Да тут больше двух килограммов!
– Скорей неси ящик в полицию, – посоветовала госпожа Рамадон. – Чем раньше мы от него избавимся, тем лучше.
Даниель, который взял с собой фотоаппарат, получил разрешение сделать несколько снимков.
– Это немного утешит двойняшек, – сказал он. – Онорина не отпустила их с нами – и правильно сделала!
Господин Рамадон сложил пластины и золото в ящик и на скорую руку упаковал его в полиэтилен.
– Устроим сюрприз дежурному жандарму! – сказал он. – Кто со мной?
Госпожа Рамадон вопросительно взглянула на Николь.
– Поезжай, друг мой, – произнесла она. – Мы с Николь дойдем пешком. Может, молодые люди захотят нас проводить.
Мишель и его товарищи охотно согласились. Господин Рамадон уехал, а компания опять вступила на проселочную дорогу. Расставаясь на перекрестке улицы Четвертого сентября, Николь протянула Мишелю альбом.
– Сделай от меня подарок Ив и Мари-Франс, – попросила она. – Он им так нравился, а у меня с ним связано слишком много печальных воспоминаний.
– Спасибо огромное, – ответил Мишель. – Обязательно приходи в «Маргийери» вместе с господином и госпожой Рамадон. Мои родители будут очень рады познакомиться с вами.
– С удовольствием!
Они распрощались; ребята заторопились домой. На празднике вполне могли без них обойтись; они и так уже достаточно потрудились. К тому же надо было успокоить славную Онорину, которая любое незаурядное событие принимала слишком близко к сердцу.
* * *
Весть об освобождении Эрнеста Бури, которую в скором времени сообщила по телефону Николь, Мишель воспринял с ликованием.
– Теперь-то ты понимаешь, – заметил Даниель, – что самые незначительные причины могут повлечь за собой серьезнейшие последствия. Вот если бы Юпитер не разгневался на нимфу, он бы не превратил ее в скалу… Переводя на простой язык, у тебя было бы меньше забот.
Мишель был настолько сбит с толку этими мифологическими аллюзиями, что промолчал.
В углу возились близнецы, они были в восторге от подарка Николь, хотя еще немного дулись на Мишеля с Даниелем.
– Интересно, что бы они делали, если бы мы не нашли этот альбом? – прошептала Мари-Франс.
Ив придерживался такого же мнения. С этими взрослыми вечно одна и та же история!
Впрочем, какое это сейчас имеет значение! Николь и Рамадоны счастливы. Праздник удался. Марсель Бури вновь обрел старшего брата. Судебная ошибка исправлена.
А Мишель, Даниель и Артур в очередной раз помогли людям. Ведь не зря хорошим человеком называют того, кто творит добрые дела!
