Барбара Уоллес
Всегда говори «Да!»
The Courage To Say Yes © 2013 by Barbara Wallace
«Всегда говори «Да!» © ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014
© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014
Глава 1
– Куда это ты собралась?
Толстые пальцы ухватили Эбби за запястье. Она замерла, ненавидя себя за такую реакцию.
– Отпусти меня, Уоррен! – сказала она.
Ее бывший бойфренд замотал головой:
– Я еще не закончил с тобой.
– Нам больше не о чем говорить. – Эбби попыталась освободить руку, но Уоррен держал ее крепко.
– С каких это пор ты указываешь, что мне делать? – прошипел он.
Его пальцы впились в ее руку. Черт, у нее, наверное, останутся синяки.
– Уоррен, пожалуйста! – по привычке начала упрашивать Эбби. – Клиенты…
– Да плевать на клиентов!
Несколько человек повернули голову в их сторону. Эбби не осмеливалась посмотреть, видит ли Гай – ее босс – эту сцену.
– Знаешь, ты сама виновата! – продолжал Уоррен. – Я бы не пришел в эту… эту забегаловку, если бы ты не вела себя как ребенок.
– Привет, Эбби!
Звук ее имени был слышен сквозь шум завтракающих посетителей и заставил пульс резко участиться. Эбби сразу же узнала этот голос. Фотограф. Она ждала его последнюю дюжину дней. Он всегда садился за угловой столик и читал газету, в то время как его дорогущая камера лежала на стуле рядом с ним. Спокойный, расслабленный. Хантер, или как там его звали – Эбби никогда не придавала этому большого значения, – направлялся прямо к ним, прокладывая путь между столов с изящной аккуратностью. Уоррену явно не понравится такое вмешательство.
– Вам что-то нужно? – спросил он, прежде чем она успела сказать хоть слово.
– Я бы хотел еще немного кофе, – произнес Хантер, даже не взглянув на ее бывшего. – Конечно, если я вас не отвлеку от разговора.
– Хм… – Эбби посмотрела на Уоррена, пытаясь понять, какой будет его реакция.
После шести лет, проведенных вместе, она научилась отлично понимать выражение его лица. Потемневшие глаза не предвещали ничего хорошего. С другой стороны, Эбби знала, что он предпочитает не выносить сор из избы и обычно угрожает ей наедине.
– Ты слышала, что тебе сказал мужчина? Ему нужен свежий кофе, – произнес Уоррен. – Ты же не хочешь заставить своего клиента ждать?
Наклонившись к ней, он демонстративно поцеловал ее в щеку, словно отмечая свою территорию. Эбби подавила в себе желание стереть след от его губ со своей щеки.
– Увидимся позже, малышка!
От его обещания ее желудок сжался.
– Какой чудесный парень, – растягивая слова, произнес Хантер из-за ее плеча.
– Да уж, просто милашка. – Эбби потерла ноющее запястье.
Как она могла подумать, что сможет спокойно уйти от него? Он постоянно повторял, что она – просто бесполезный кусок дерьма, но это совсем не означало, что он был готов оставить ее в покое. По его глубокому убеждению, она была его собственностью.
Машина Уоррена отъехала от тротуара. Он, конечно, уехал, но ничего хорошего это не предвещало. Он обязательно вернется. Сегодня. Завтра. Через неделю. Будет давить, кричать и пытаться вернуть ее домой.
Ее завтрак запросился обратно, и Эбби ухватилась за стул.
– Вы в порядке? – Она едва расслышала вопрос Хантера.
– В-все н-нормально. – В тысячный раз за последние шесть недель она постаралась утихомирить свои нервы. Ее беспокойство означает только то, что Уоррен все еще контролирует ее. – Все в порядке, – повторила она. – Я пойду принесу вам кофе.
– Да забудьте вы о кофе! У меня все нормально, – ответил он.
– Но вы сказали… – Эбби резко остановилась, поняв, что Хантер имел в виду. Значит, он вмешался не случайно.
– Всегда пожалуйста! – Хантер развернулся и направился к своему обычному столику.
Эбби даже не знала, что сказать. С одной стороны, она должна быть ему благодарна, ведь он помог ей выпутаться из весьма сложной ситуации. За все годы, которые она провела с Уорреном, никто и никогда не заступался за нее. Но с другой стороны, она же не просила его о помощи.
И было нетрудно представить, что другие люди, например этот фотограф, могли подумать. Ее руки до сих пор тряслись от нервного напряжения, она пригладила волосы, прежде чем посмотреть на столик, за которым сидел Хантер, потягивая кофе. В своей выцветшей куртке и темных очках, поднятых на густые темные волосы, он выглядел именно так, как должен выглядеть фотограф, который, уворачиваясь от пуль, делает свои гениальные снимки. В таком виде – в потертых джинсах, поношенной спортивной рубашке – любой бы смотрелся глупо, если бы не походил на кинозвезду. Хантер глупо не выглядел. Его фигуре и форме скул позавидовал бы любой актер в Нью-Йорке. Хотя и в Лос-Анджелесе тоже, решила Эбби. Уоррен был мягким и рыхлым, Хантер же – подтянутым и жестким, очертания его тела состояли из углов и прямых линий. Неудивительно, что Уоррен сразу пошел на попятный. Он, может, и был хамом, но не тупицей.
– Эбби, заказ готов! – Гай высунул свою лохматую голову из окошка кухни и ударил по колокольчику. – Тащи быстро свою задницу сюда! Если хочешь и дальше стоять тут, то найди себе какой-нибудь угол на улице и стой там сколько хочешь!
Эбби подошла к стойке, чтобы забрать две тарелки с яичницей и беконом.
– Скажи своему бойфренду: если он хочет навестить тебя здесь, пусть делает заказ, как и все остальные. Я не собираюсь тебе платить за то, чтобы ты стояла и чесала языком. – Гай грохнул на стойку перед ней тарелки.
– Он не мой… А, да какая разница. – Эбби взяла тарелку, слегка поморщившись, когда ее больное запястье заныло от дополнительной нагрузки.
– Не обращай на него внимания, – посоветовала Эллен одна из официанток, когда проходила мимо. – Он сегодня с утра как медведь с больной головой.
Будучи редким скупердяем, босс тем не менее оказался единственным, кто был готов нанять неопытную официантку. Живя с Уорреном, Эбби не приобрела каких-либо ценных для работы навыков, если не считать ее умения распознавать плохое настроение и передвигаться по жизни как по минному полю. А эта работа уберегала ее от нищеты. Без кафе Эбби в буквальном смысле могла закончить на улице, стоя на углу.
Доливая свежий кофе посетителям, Эбби вдруг почувствовала, как волоски на затылке встали дыбом. Кто-то определенно наблюдал за ней. И не тот, кому нужна была официантка. Ее голова машинально повернулась в сторону входной двери. Пусто.
Ей не нравилось, что кто-то ее рассматривает. Из прежнего опыта она знала, что ничего хорошего потом не будет. Нахмурившись, Эбби обвела взглядом зал, пока не наткнулась на стол в дальнем конце, за которым сидел Хантер. Она могла поспорить, что его взгляд был направлен прямо на нее.
Впервые она заметила, какие у него глаза: странное сочетание голубого и серого. Они казались стальными под светом ламп.
Поняв, что привлек ее внимание, Хантер кивнул и протянул свой счет. Эбби почувствовала, как ее щеки загорелись. Ну конечно же! Зачем еще ему рассматривать ее, как не для того, чтобы оплатить заказ? После визита Уоррена ее мозги совсем перестали работать. В конце концов, она не та женщина, вслед которой оборачиваются мужчины. Да и день сегодня не из лучших. Лицо красное, потное. А волосы? Эбби уже несколько часов назад махнула рукой на свою прическу.
Она решила быстро взять его счет и пройти мимо, чтобы избежать неловких разговоров. Помня о сегодняшнем вмешательстве Хантера, она сомневалась, что сможет чувствовать себя комфортно рядом с ним.
К удивлению Эбби, когда она хотела взять счет, он не выпустил его из рук.
– Что случилось? – спросила она.
– Это вы мне скажите. – Его глаза опустились на ее запястье. На месте, где были пальцы Уоррена, теперь красовались синяки.
Черт. Эбби так надеялась, что не останется никаких следов. Отпустив счет, она натянула рукава своей блузки до самых пальцев.
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– У вас все пирожки выглядят как яичница?
– Что? – Его вопрос казался бессмысленным.
– Судя по счету, я заказал черничные пирожки и ржаные тосты.
– Простите, пожалуйста. Видимо, я по ошибке дала вам счет с другого стола.
– Опять.
– Опять, – повторила Эбби.
Все правильно. Вчера она допустила такую же ошибку.
– Это случается, когда вы чем-то расстроены.
– Или очень занята, – возразила Эбби, отказываясь заглотить наживку.
Она пыталась избавиться от мыслей об Уоррене, и до тех пор, пока ей это не удалось, не было никакого смысла обсуждать эту тему. Вытащив блокнот с бланками заказов, она пролистала страницы.
– Вот ваш заказ, – сказала она, отрывая новую страницу. – Обжаренная с двух сторон яичница, бекон и тост из цельного зерна. То же, что и обычно. Вы хотите, чтобы я вас рассчитала?
Чем скорее Хантер оплатит счет, тем быстрее уйдет. И тогда она сделает вид, что ничего не случилось.
– Да, пожалуйста.
Хантер заметил, что в этот раз Эбби потянулась за счетом правой рукой, спрятав левую. Зачем так сильно сжимать чью-то руку, чтобы оставить на ней такие следы? Похоже, Хантер был зол.
Потягивая остатки холодного кофе, он наблюдал, как Эбби оплачивает его счет, держа рукав блузки натянутым практически на пальцы. Безуспешная попытка скрыть очевидное. С первого же взгляда Хантер понял, что этот парень – первоклассный ублюдок. Чрезмерно дорогая кожаная куртка и прическа просто вопили о том, каким важным он себя чувствовал. Однако для Хантера стало сюрпризом, когда этот парень подошел к Эбби. Если кто и был полной противоположностью этому типу, так это официантка. С тех пор как Хантер вернулся, он каждый день приходил в кафе Гая, пытаясь понять, что же заставляет его изо дня в день сидеть на одном и том же месте. Уж не обслуживание точно – Эбби регулярно путала его заказы. Ее внешность? Она была слишком худа и угловата, так что красавицей назвать ее нельзя. Но было в ней что-то, что удерживало взгляд. Ее волосы цвета жженого сахара, убранные в пучок, жили собственной жизнью. Они постоянно сваливались то на одну сторону, то на другую, и с течением дня все больше и больше прядей вырывалось на свободу. Цвет ее волос напоминал ему пляжи Сицилии, теплые, золотые. К счастью, Гай, кажется, не особенно следил за соблюдением дресс-кода. Было бы жаль прятать этот восхитительный цвет под какой-нибудь уродливой косынкой.
Еще у нее были пленительные глаза. Большие карие глаза, размером с блюдце.
Звонок над входной дверью звякнул. Хантер заметил, как официантка напряглась и бросила нервный взгляд в сторону входа. Беспокоится, что это ничтожество опять вернется? Или не вернется? Все возможно. Теперь Хантер знал, что у его золотоволосой официантки имелась темная сторона жизни, и ей нравилось грубое обращение. Его уже ничего не удивляло.
Ну, почти ничего. Хантер умудрился удивить себя самого сегодня утром. С каких это пор он лез в чужие дела?
Деликатное покашливание прервало ход его мыслей. Взглянув вверх, он увидел, что Эбби стоит рядом со столом и держит кофейник. Опять в правой руке.
– Запястье болит? – не смог он удержаться от вопроса.
– Нет. – Ответ был быстрым, как будто она защищалась. – Почему оно должно болеть?
Ну, не хочет делиться, и не надо. В любом случае это не его дело.
– Можно мне ручку? Чек нужно подписать.
Ее щеки слегка порозовели, когда она передавала ему ручку из своего кармана. Хантер нацарапал свое имя и начал собирать вещи.
– Спасибо вам. – Слова долетели до него, как раз когда он вешал свою камеру на шею.
Он только услышал нежный голос и увидел, что официантка уже повернулась к нему спиной. Возможно, это была благодарность за тридцатипроцентные чаевые. А может быть, и нет. Он избавил их обоих от смущения, которое вызвал бы его ответ.
Слово «рассеянная» не могло в полной мере описать, в каком состоянии находилась Эбби остаток дня. Все свою смену она провела в ожидании, что Уоррен вот-вот схватит ее за плечо. К тому времени, как закончила работу, она умудрилась перепутать еще четыре заказа. Не все клиенты были столь же великодушными, как Хантер. Гай был готов вытолкать непутевую сотрудницу за дверь.
– Убедись, что завтра голова у тебя будет на месте! – ворчал он, когда Эбби собиралась домой.
Она наконец-то вышла на пустую улицу и стала ждать такси. Как же ей не хотелось вновь жить с оглядкой. После этих шести недель Эбби наивно начала думать, что ее время принадлежит только ей.
Выдохнув, она наклонилась к перилам напротив кафе. Она терпеть не могла ездить на такси, так как это было дорого. Но она боялась Уоррена, который несколько раз бил ее. А что, если он перейдет все границы дозволенного?
Слезы злости наполнили глаза Эбби, но она сморгнула их. Уоррен не выиграет. Она ему не позволит.
В этот момент какое-то движение привлекло ее взгляд. Она напряглась, ненавидя себя за неловкость и боязливость. Она посмотрела вокруг и увидела фотографа, идущего вниз по улице с камерой, болтающейся у него на шее. Солнцезащитные очки теперь скрывали неповторимый цвет глаз. Сердце ее затрепетало.
– Все в порядке? – спросил фотограф, когда подъехало ее такси.
Он и так уже знал гораздо больше, чем ему следовало. Эбби проскользнула на заднее сиденье, решив даже не отвечать ему.
Весь следующий день Хантер провел, снимая окрестности и достопримечательности города, собираясь обновить свое портфолио. Он уже сделал гораздо больше снимков, чем ему было нужно, но продолжал работу, просто чтобы занять себя. Он не любил сидеть без дела, его это нервировало – черта, доставшаяся в наследство от отца.
Стоило Хантеру завернуть за угол по пути к дому, как знакомая золотая вспышка притянула его взгляд. Это была Эбби. Она стояла, прислонившись к перилам лестницы в кафе, ее угловатая фигурка была закутана в шерстяное пальто. Судя по взгляду и выражению лица, мысленно она была за тысячи миль отсюда. Ее волосы, убранные когда-то в пучок, превратились в беспорядочную массу, спадающую на плечи, а большая часть прядей выбилась и обрамляла лицо.
Неожиданно Хантер почувствовал волнение, которое всегда появлялось перед созданием особенного кадра.
Эбби выглядела уставшей и измученной, как любая женщина, отработавшая восемь часов на ногах, но ее плечи и спина оставались на удивление прямыми. Как будто отказывались признавать тяжесть этого мира. Прежде чем она могла заметить его присутствие, Хантер поднял камеру и сделал полдюжины снимков. Он умудрился сделать последний кадр, когда она повернулась к нему. Хантер приблизил изображение, пока ее лицо не заняло весь кадр. И тогда он увидел слезы, наполнявшие глаза Эбби, отчего они казались сияющими карими зеркалами. Хантер не удивился бы, если бы разглядел в них свое отражение.
Сделав последний снимок, Хантер опустил камеру. Он заметил, как Эбби неожиданно сжала перила, и догадался, что она все еще нервничала. Собственная реакция встревожила его.
– Все в порядке? – спросил он, как раз когда подъехало такси.
Он не ожидал ответа, поэтому не был разочарован, когда Эбби молча села в машину.
Когда Хантер наконец добрался до своей квартиры, он обнаружил толстый конверт в почтовом ящике. Это была копия туристического путеводителя, для которого он делал снимки в начале года. Новая Зеландия, Новая Гвинея – одно из этих мест. Хантер бросил конверт на диван, отчего бумаги, лежавшие там, разлетелись в разные стороны вместе с меню из китайского ресторана. С тех пор как Кристина – его ассистентка – ушла, чтобы строить собственную карьеру фотографа, его квартира превратилась в склад. Кристине гораздо интереснее было делать собственные снимки, чем помогать боссу. Иногда Хантер подумывал нанять кого-то, чтобы навести порядок в этом хаосе, но он был гораздо больше заинтересован в съемках, чем в поисках замены.
Хантер подумал о снимках Эбби, которые только что сделал. Ему не терпелось увидеть, какими они окажутся на бумаге. Будут ли глаза Эбби такими же притягательными, как он ожидал? Когда дело касалось фотографий, инстинкты редко обманывали Хантера. К тому же он использовал лучшую аппаратуру.
«Никакой природный талант не заменит идеального кадра», – это он постоянно слышал от своего отца. Джозеф Смит провел всю свою жизнь охотясь за идеальным кадром.
Хантер включил компьютер, который стал единственным источником света в комнате. Современные технологии делали его работу быстрее и легче. Никаких переносных темных комнат, устраиваемых в отелях. Все, что нужно Хантеру – это ноутбук и карта памяти.
Однако временами Хантеру приходилось признавать, что он скучал по прежнему способу работы. Было что-то таинственное и родное в запахе химикатов. Когда он был подростком, этот запах был единственной постоянной в череде вечно меняющихся событий. Иногда, заходя в очередной номер в гостинице, Хантер с тоской надеялся, что его окружат знакомые запахи.
Файлы с фотографиями выстроились в ряд на экране компьютера. Хантер снял больше, чем собирался, – преимущество цифровой фотографии. Просмотрев все иконки, он дошел до кадров, где была изображена Эбби. Как он и ожидал, она напоминала актрису из старого кино. Хантер почти физически ощущал ее усталость. Но вместе с тем и ее решимость. Он видел таинственный отблеск в глубине больших печальных глаз.
К своему удивлению, Хантер почувствовал приступ желания. Но снимки были лишь иллюзией. Мир по ту сторону линз был не таким, каким выглядел на фотографиях. По другую сторону камеры жила боль, отсутствие интереса, одиночество, смерть.
Лучше держаться на расстоянии, так чтобы сердце было тщательно спрятано от мира, который мог причинить вред. Из всех уроков, которые преподал Хантеру отец, умение держать дистанцию было самым важным.
Однако Хантер обнаружил, что по каким-то причинам увлечен обычной фотографией официантки. Соблазнен теми эмоциями, которые разглядел в ее глазах. Бурей страстей, скрытых под ровной поверхностью… Но уже через мгновение Хантер моргнул, и способность держать дистанцию, которой он так гордился, вернулась к нему. Он опять превратился в наблюдателя, а лицо Эбби стало просто еще одной фотографией. Интригующим, но в конечном счете бессмысленным моментом времени.
Глава 2
Для большинства жителей Нью-Йорка дом Маккензи был неприметным кирпичным зданием с выцветшей зеленой дверью. Но для женщин, находящихся внутри, этот дом значил гораздо больше. Обветшалые комнаты означали начало новой жизни, в которой не было жестокости и насилия. Эбби прекрасно понимала, что ее история – просто цветочки по сравнению с тем, что пережили ее соседки по комнате. Но благодарность ее была не меньшей.
Эбби откинулась на спинку дивана в гостиной, и вскоре к ней подошла Кармелла, ее приятельница, одна из девушек, которые там жили.
– Ты выглядишь смертельно усталой. Долгий день? – спросила Кармелла.
– Самый долгий, какой только может быть. Уоррен сегодня объявился.
– Что? – Кармелла вздрогнула. – Он тебя выследил? Как?
– Я не…
Хотя подождите… Она, кажется, поняла. Как же глупо…
– Что? – спросила Кармелла.
– Это моя мать. Я позвонила ей и дала телефон кафе на случай срочной необходимости. – Эбби вытащила свой телефон и набрала номер. Буквально через два гудка она услышала усталый женский голос. – Привет, мама.
– Эбби… хм… привет! Какая неожиданность. – Джоанна Грей разговаривала так же, как и всегда, – немного испуганно. Хотя, может, именно так оно и было. – Я не могу говорить прямо сейчас, мне надо накрывать на стол.
Эбби посмотрела на часы. По ее подсчетам, было еще как минимум десять минут до обеда.
– Это не займет много времени, обещаю. Я просто хотела узнать, не звонил ли тебе кто-нибудь, кто пытался найти меня?
– Никто, кроме твоего молодого человека. Он сказал, что потерял номер телефона и твоей новой работы, и подумал, что я должна его знать.
Вот тайна и разгадана.
– Мама, я же тебе говорила, что мы с Уорреном расстались!
– Уоррен объяснил, что вы просто немного не поняли друг друга.
– Нет. Мы расстались. Я съехала из его квартиры. Помнишь, я тебе об этом рассказывала? – Не только это, но и всю остальную часть отвратительной истории.
– Я знаю, что именно ты говорила, милая. Но я решила, что ты передумала. Уоррен был таким вежливым по телефону. Кроме того, у него так хорошо идут дела. Тебе повезло, что такой мужчина, как он, готов принять тебя обратно.
Вот что для матери имело значение. В глазах Джоанны Грей самый паршивый мужчина был лучше одиночества.
– Джоанна! – Голос отчима Эбби был таким громким, что ей пришлось убрать трубку от уха. – Что ты там делаешь? Болтаешь по телефону?
– Извини, пожалуйста! – услышала она голос матери. – Это Эбби. У нее есть вопрос.
– Она должна придумать что-нибудь получше, чем звонить сюда во время обеда! Вешай трубку, я голоден!
Послышался какой-то шум, потом голос матери снова зазвучал в трубке, хотя и немного более измученный.
– Мне надо идти, милая.
– Да, конечно, мама. Я позвоню скоро.
Эбби не знала, услышала мама ее обещание или нет. Та просто повесила трубку. Некоторые вещи никогда не изменятся. По крайней мере, представления ее матери о жизни.
– Я была права, – сказала Эбби, уронив телефон на колени. – Уоррен позвонил ей.
Вот ведь ирония: пока они жили вместе, Уоррен не видел никакой пользы от ее родителей. Называл их бесполезным мусором и разговаривал-то с ними за все время от силы раза три. Но конечно же Джоанна дала ему телефон дочери.
Эбби потерла внезапно заболевшую голову.
– Я, честно, думала, что после всех этих недель он просто будет жить дальше.
– Ну, некоторые мужчины не любят терять то, что, по их мнению, им принадлежит.
Уж Кармелла-то знала много об этом. Ее бывший поджег их квартиру во время ссоры. По счастью, Уоррен не заходил дальше выкручивания рук или тумаков.
– Есть вероятность, что он тебя выследил? – спросила Кармелла.
– Нет. Он… м-м-м… ушел. – С подачи походной куртки и темных очков. – Я надеюсь, он понял меня и не вернется.
– Ага, конечно. А я окажусь на обложке «Вог» на следующей неделе. Ты врешь сама себе, если думаешь, что он оставит тебя в покое теперь, когда выследил.
Эбби была зла на себя за то, что верила, будто жизнь с Уорреном – это лучшее, на что она могла надеяться. В результате он полностью подчинил ее себе. Подобного больше не повторится. Эбби лучше останется одна, чем снова потеряет себя в отношениях с мужчиной.
Ее мысли вдруг вернулись к Хантеру. Стоило Эбби подумать о нем, и она разозлилась и на него тоже. Новое чувство присоединилось к тем, которые уже кипели внутри. Смущение. Она многое сделала, чтобы сбежать от Уоррена и начать новую жизнь. Меньше всего Эбби сейчас нужен был такой вот герой из числа клиентов, который думал, будто знает ее секреты. Или еще хуже – жалел ее.
Зная свою удачливость, Эбби была уверена, что Хантер вернется за свой стол завтра утром и опять будет проверять ее синяки.
Уж проще было бы встретиться с бывшим.
– Яичница, пшеничный тост, бекон, – повторила Эбби, держа блокнот с заказами перед лицом, как щит.
Если она не будет смотреть в лицо Хантеру, то не увидит выражения его глаз. Достаточно плохо уже то, что мысли о встрече с ним перебрались в ее сны. Вроде после вчерашнего Эбби должна беспокоиться об Уоррене, но, закрыв глаза, думать могла только о Хантере.
– И вы не собираетесь записать заказ? – спросил Хантер.
– Нет необходимости.
После продолжительной паузы он спросил:
– Вы уверены?
Вопреки своим лучшим намерениям, Эбби опустила блокнот и уставилась на него:
– Вы считаете, что я не способна запомнить?
– Разве я так сказал?
Его взгляд был красноречивее слов. Да, было дело: она забывала несколько заказов в самом начале, но с тех пор стала работать гораздо лучше.
– Вы заказываете одно и то же вот уже двенадцать дней, – сказала Эбби.
– Приятно знать, что я такой незабываемый.
Скорее предсказуемый, хотелось ей поправить.
Хотя это было бы не совсем правдой.
– Пойду принесу ваш кофе.
– Как ваше запястье?
Именно этой темы Эбби очень хотела избежать.
– Прекрасно, – сухо ответила она.
Ее пальцы так и дернулись от желания натянуть рукав, чтобы прикрыть бинт. Синяки еще больше потемнели к утру. Одних длинных рукавов было уже недостаточно, чтобы спрятать следы «любви» Уоррена, поэтому Эбби забинтовала запястье и решила говорить всем, что просто обожглась. И надо же было такому случиться, что первым же человеком, заговорившим с ней об этом, был тот, о ком она и слышать не хотела.
– Я сейчас вернусь с вашим кофе. – Она развернулась на каблуках.
Эбби спиной чувствовала взгляд Хантера все время, пока шла к стойке. Она не привыкла, чтобы ее так разглядывали. Фактически Уоррен был первым, кто уделил ей хоть какое-то внимание. И посмотрите, во что это вылилось? Нервы Эбби были на пределе. То, что со стороны Хантера это было не более чем сочувственное любопытство, делало ситуацию только хуже и заставляло Эбби чувствовать себя раненым зверем. Уголком глаза она поймала свое отражение на стальной поверхности. Мягкие, непослушные волосы, бледная кожа. Да уж, будто она может привлечь чье-то внимание. Страшно было подумать, что Уоррен окажется прав и это лучшее, что она когда-либо получит от жизни.
Натянув рукав до самых пальцев, Эбби отправилась к столу Хантера.
– Вы собираетесь окончательно растянуть свой рукав? – заметил он.
Это ее свитер. Если она хотела его растянуть, то имела полное право это сделать.
– Вам нужны сливки?
– Только не говорите, что вы уже забыли!
– Простите, пожалуйста. Видимо, вы все-таки не такой незабываемый. – Эбби потянулась в карман своего фартука за порционными сливками, которые она прихватила с собой, когда забирала кофе. Рукав кофты задрался. Не важно, смотрел Хантер на ее повязку или нет – не имело значения.
– Я знаю, что вы думаете, – сказала она вдруг.
– Вы знаете?
– Да. Вы ошибаетесь. Я не такая.
– Не какая?
– Я не… – Эбби подняла перевязанную руку. – Больше такого не повторится. Я ушла от Уоррена.
– О…
И это все? Просто «о»? Эбби смотрела, как Хантер подул на чашку, его губы слегка сжались – единственное, что изменилось в выражении его лица.
– Похоже, он не слишком хорошо воспринимает ваш разрыв, – сказал он в конце концов.
– Ничего, привыкнет. Вчера был… – Не было необходимости вдаваться в подробности. – Послушайте, я рассказываю это только потому, что вы….
– Увидел синяки?
– Почему бы вам не покричать об этом? Еще не во всех районах города вас услышали. – Прикрывая повязку, Эбби посмотрела на соседние столы. К счастью, никто ничего не услышал. А если и услышал, то предпочел не показывать этого. – Я просто хотела, чтобы вы поняли. Из-за вчерашнего. Не то чтобы я не оценила ваш поступок и все такое…
– Всегда пожалуйста.
– Но дело в том, что мне не нужна была помощь. Ситуация была под контролем.
– Да уж, я заметил.
– Серьезно, так и было. – Эбби не понравилось, как фальшиво прозвучал ее ответ. От этого она еще больше начала защищаться. Может, она и не контролировала ситуацию в тот конкретный момент, но она разобралась бы с этим потом. – Так что вам не придется повторять этот подвиг.
– Другими словами, занимайся своими делами?
– Я просто говорю, что в этом нет необходимости.
Хантер кивнул:
– Рад слышать. Я вообще не из разряда спасателей, начнем с этого.
– Разве?
– Не-а. Как вы сказали? Меня это не касается.
– Но тогда почему?..
– Почему я вмешался вчера? – Он пожал плечами. – Ну что я могу сказать? Моя мама была южанкой и учила меня быть джентльменом.
Значит, он защищал ее честь. Желудок Эбби сжался.
– Что ж, вы можете сказать своей маме, что ее уроки не прошли даром.
– Я бы сказал, но она умерла.
– О, мне очень жаль…
– Не стоит. Это было двадцать лет назад.
Когда он еще был ребенком. Значит, у ее героя было печальное прошлое. Человеческая сторона, которая уравновешивала его внешность кинозвезды.
– Эбби! Клиенты! – Голос Гая перекрыл звон тарелок и вилок. – Давай-ка шевелись!
– Долг зовет. – Все остальные разговоры могут подождать. – Я принесу вашу яичницу, как только она будет готова.
Под контролем, конечно же! Хантер наблюдал, как Эбби поспешила к двум бизнесменам, сидящим через два стола. Ее хвост подскакивал в такт шагам. Повязка на запястье сверкнула белизной, когда Эбби подняла блокнот. Кого она пыталась убедить? Его или себя?
Это не его дело. Раз леди сказала, что держит ситуацию под контролем, то дальнейшее его совершенно не касается. Хантера это абсолютно устраивает.
Он потянулся за своей сумкой и достал бумажную папку. Внутри находилось фото Эбби. После долгих размышлений Хантер все же решил, что черно-белый снимок более выразительно подчеркивает тени на ее щеках.
Хантер всмотрелся в глаза Эбби. Да, все очевидно. Печаль. Говорят, что глаза – зеркало души, а эта фотография смогла запечатлеть ее настроение. В случае с Эбби это был настоящий калейдоскоп эмоций. И что это за эмоции? Фотография, как и любой вид искусства, всегда оставляла пространство для нескольких интерпретаций.
Обслужив бизнесменов, Эбби вернулась к окну заказов и попыталась разойтись с другой официанткой, руки которой были заняты тарелками. Хантер позволил себе рассмотреть фигуру Эбби. Бесформенный кардиган, который она надевала каждый день, совершенно ее не красил. У Эбби были великолепные ноги, которые выглядели чудесно даже в страшной обуви. Хантер попытался представить, как бы они выглядели, надень она юбку покороче и туфли на высоком каблуке.
Он все еще рассматривал Эбби, когда она поставила тарелку с заказом на стол перед ним.
– Что это? – спросила она, увидев фотографию.
Поскольку эта тема требовала объяснений, Хантер сначала проглотил кусок яичницы.
– Вы, – кратко произнес он.
– Я знаю, что я. Когда вы это сняли?
– Вчера. Прямо здесь, на тротуаре.
Ее брови сошлись на переносице.
– Как? Вы что, преследовали меня?
– Не говорите ерунду. – Хотя, принимая во внимание случившееся, он понимал, как ей в голову могла прийти такая мысль. – Я живу на той стороне улицы. Этот кадр я снял, когда возвращался домой.
– Не сказав ни слова?
– Не хотел портить кадр.
– Вместо этого вы решили подкрасться.
Хантер положил вилку на стол:
– Я был осторожен. Так поступает хороший фотограф.
– Можно? – Нерешительно посмотрев на него, Эбби вытерла руки о свой фартук и взяла фотографию. – Ух ты… – произнесла она через минуту.
Точно такой же была и его реакция, когда Хантер закончил цифровую обработку. Обычно его не интересовали комплименты, он был достаточно уверен в своих способностях, чтобы мнение других не влияло на него. Но удивленный шепот Эбби и искреннее восхищение на ее лице наполнили его удовлетворением.
– Я выгляжу… – Подыскивая подходящее слово, она прикусила верхнюю губу.
Это был такой выразительный жест, что Хантер с трудом удержался, чтобы не схватить камеру и не снять это. Наконец она положила фотографию на стол.
– Уставшей, – сказала она. – Я выгляжу уставшей.
