Кристофер Банч
Крушение звёзд
Глава 18
– Благодарю вас, дамы, что нашли время послушать эту болтовню. У всех ли есть напитки и курево?
Десять из цирковых статисток, тщательно отобранные Иоситаро по подозрению в недостатке моральной устойчивости, собрались в одной из комнат отдыха «Большой Берты».
– Возможно, вы заметили, что люди, среди которых мы сейчас находимся, несколько, так сказать, более прямолинейны, чем те горожане, с которыми нам приходи лось сталкиваться до сих пор.
– Чертова прямолинейность, – заметила одна из женщин. – На последнем представлении я повернулась к паре таких ублюдков спиной. Так они попытались для смеха стянуть с меня трико! Я чертовски рада, что мы выступаем в корабле, а не в шапито. Сама непосредственность! – продолжала она. – Гопники и хулиганье. Думают, что им это сойдет с рук.
– Технический термин здесь будет, скорее, «варвары», – вставила другая женщина.
Ньянгу поскреб подбородок и подождал, пока утихнет смех.
– Чего мы хотим, чего хочет бригадир Янсма? Выступить пару раз там и сям в этой системе, а затем продолжить наш путь к Центруму. Протекторату же такая идея не нравится.
– Почему?
– Подозреваю, у них свои виды на то, что осталось от Конфедерации.
– А мы, вроде, конкуренты?
Ньянгу развел руками.
– Похоже, что так.
– Идиоты! – рявкнула одна из дам.
– Вполне вероятно, – согласился Ньянгу. – На этом и строится мой план. Я ищу добровольцев, которые были бы не прочь подружиться с некоторыми из здешних парней.
– Вы имеете в виду офицеров, высокопоставленных чиновников?
– Разумеется, я не думаю, что средний палубный матрос окажется способен рассуждать о вещах, которые нам было бы интересно услышать.
Одна из женщин, Далет Эйбар, взятая Ньянгу на заметку как более смышленая, чем остальные, скептически на него посмотрела.
– Вы имеете в виду беседу на подушке?
– Необязательно, – осторожно ответил Ньянгу, ощущая малую толику того, что, как он догадывался, прочие люди именовали «угрызениями совести». – Просто… беседу.
– Но также и не необязательно, – заметила Эйбар.
Ньянгу не ответил.
– Какие виды шпионажа вы еще осуществляете?
Ньянгу молча улыбнулся.
– О, я поняла. Если одна из нас возьмет и влюбится вместо того, чтобы наоборот, ей не следует самой пускаться в постельные откровения.
– Вы умная женщина, – сказал Иоситаро.
– Может быть, – ответила Эйбар. – Если… если я соглашусь на это предложение, то выбирать буду сама. Мне неохота, чтобы меня запихали в койку с каким-нибудь год не мывшимся жлобом.
– Согласен.
– Теперь, коль скоро это и есть способ быть «вообще полезной», могу я спросить, чего будет стоить этот кусок вишневого пирога?
– Если кто-то из вас согласится, можете удвоить цену своего контракта.
Среди статисток пробежал шепоток. Ньянгу поднялся.
– Обсудите это между собой. Я обещаю – никакого риска. И если что-нибудь покажется несколько шатким, мы будем держать с вами связь. Служба безопасности вас прикроет, и мы пресечем все, что покажется опасным.
– Безопасность, – прошептала одна из девушек. – Как этот Бен Дилл?
– Прошу прощения, – ответил Ньянгу. – Бен большой человек, но не более того.
– Да, – откликнулась Эйбар, – да, конечно. Да это и не важно, коль скоро ключи от его пояса целомудрия находятся у Кекри. Как бы то ни было, – продолжала она, – думаю, я очень, очень хорошо поняла, что вы ищете.
– А я думаю, – честно сознался Ньянгу, – что меня это немного пугает.
Моника Лир покачнулась, посмотрела игриво и поманила к себе печальноликого Фрауде. Он глянул вниз со своего насеста, покачнулся и, замахав руками, восстановил равновесие. Моника снова поманила его, и на этот раз Фрауде обнаружил шест, на каждом конце которого балансировал карлик. Данфин взял его и, как бы не заметив лилипутов, шагнул по проволоке к Лир.
Он поскользнулся, чуть не упал, и карлики замахали руками вместе с ним к вящему восторгу публики.
Моника, державшаяся на проволоке так уверенно, будто была к ней привинчена, глянула вниз на забитые трибуны. Происходило то, что называли «опилочным сбором», когда заняты все скамьи и люди сидят прямо на полу. Так продолжалось семь представлений подряд, и это нравилось ей не больше, чем предыдущие.
Толпа состояла исключительно из мужчин и женщин в форме. Ни детей, ни стариков, никаких гражданских, даже правительственных чиновников. Ягасти полагал, что все, кто связан с Протекторатом, должны быть военными.
Фрауде потерял равновесие и свалился, все еще держась за шест. Но почему-то не оторвался от проволоки, а описал полный круг и вместе с лилипутами и под громоподобные аплодисменты снова оказался наверху. Данфин выглядел слегка потрясенным – он еще не до конца освоился со всеми трюками, круто замешанными на антигравитационных устройствах, даже при наличии висящего над головой ра'фелана. С того момента, как Фрауде пришла в голову сама идея номера и они с Лир бесконечно долго репетировали в метре от земли над батутом, это был всего третий раз, когда они его исполняли.
Моника все гадала, как они избавятся от этих ублюдков и доберутся до Центрума. Вся эта цирковая бодяга, конечно, интересна, но энтузиазм начал угасать. Она мечтала снова надеть форму, собрать войска, выйти и начистить рыло некоторым уродам, которых ей пришлось терпеть последние несколько месяцев. Больше всего хотелось начать с идиотов внизу, называвших себя Протекторатом.
Ньянгу, Далет Эйбар и Байанти, младший брат Ягасти, сидели в закрытой кабине под самым куполом, наблюдая за гарцующими внизу цирковыми лошадьми. Байанти, как с удовлетворением отметил Иоситаро, украдкой бросал взгляды на Далет, когда думал, что Ньянгу не смотрит.
– У вас действительно такая жизнь? – спросил Байанти. – Просто путешествуете и даете представления?
– Мы сами себе ее выбрали, – ответил Ньянгу.
– Нам нравится… возбуждение, – пустила пробный шар Эйбар.
– По нынешним временам путешествовать без поддержки опасно, – заметил Байанти.
– Вот поэтому-то, – Далет улыбнулась, – нам нравится налаживать отношения с разными людьми.
Ньянгу решил, что для затравки достаточно, и коснулся датчика на поясном коме. Ком зажужжал, и Ньянгу ответил на ложный вызов из рубки, извинился перед Байанти, спросил Далет, не трудно ли ей будет провести гостя по кораблю и показать все, что он захочет, и смылся.
Он оставил на долю Эйбар объяснения, что между ней и Ньянгу ничего нет, что у нее вообще никого конкретного нет и что, на самом деле, она надеялась встретить кого-нибудь, кто показал бы ей эту замечательную планету, на которой приземлился их цирк.
Иоситаро также напомнил себе внести поправку в контракт Далет.
– Ты ведь когда-то был солдатом? – спросил у Аликхана Фрафас Фанон.
Мусфий подумал и решил, что не будет вреда, если сказать правду.
– Был.
– Мы хотели бы нанять тебя, чтобы ты обучил нас кое-чему, – сказал Фанон, а Танон оживленно закивал.
– Если я знаю что-нибудь полезное, вам надо только попросить, – ответил Аликхан. – Это поможет скоротать время. Меня достали эти стриженые идиоты. Они пялятся на меня и считают ужасным чудовищем.
– Мы хотим, чтобы ты научил нас пользоваться оружием.
От удивления Аликхан дернул вперед-назад головой и вскинул лапы.
– Зачем вам это?
– Времена нынче неспокойные, – ответил Фанон. – Мы чувствуем себя неуютно и хотели бы иметь возможность защитить наших серых друзей.
– Это нетрудно понять, – согласился Аликхан. – Но почему вы обратились ко мне?
– Во-первых, – пояснил Танон, – ты тот, кто с наибольшей вероятностью был, а может, и посейчас является солдатом, хотя мы подозреваем, что мистер Иоситаро и мистер Дилл имеют подобный опыт.
– Этого я не знаю, – сказал Аликхан. – Я думаю, Бен Дилл слишком жирный, чтобы быть солдатом.
Он был ужасно горд, что ему удалось придумать человеческую шутку, и теперь ему не терпелось поведать ее Диллу.
– Понимаешь, мы не уверены.
– Возникнут сложности, – заметил мусфий, – с тем, чтобы реально пострелять. Надеюсь, вы не имеете в виду освоение тех инструментов, которые я время от времени ношу с собой. У меня всего два комплекта, да и людям было бы непросто с ними управиться. Сомневаюсь также, что эти Протекторы поймут нас правильно, если мы возьмем корабельные бластеры и выйдем популять по банкам.
– Мы думали об этом. Не мог бы ты научить нас обращению с оружием: как заряжать, целиться, спускать курок. А потом, при более благоприятных обстоятельствах, может, нам удастся и пострелять по-настоящему?
Аликхан поразмыслил.
– Да. Да, мог бы. А в ответ я попрошу вас об услуге.
– Все, что у нас есть, твое.
– Мне хотелось бы, чтобы вы представили меня одному из ваших слонов и, возможно, если он не сочтет, что я представляю угрозу, дали мне прокатиться.
Ньянгу задействовал агентов: одних открыто направил в то, что осталось от планетарных библиотек, другие работали более тонко. По кусочкам, осторожно, скептически Иоситаро выстраивал историю Протектората. Все данные, естественно, подвергались классификации по проверенной временем схеме:
a) Участник излагаемых событий.
b) Свидетель.
c) Достоверный источник.
d) Недостоверно.
К этому добавлялась оценка информации:
1) Информация подтверждена дополнительно двумя источниками В и С уровней.
2) Информация, вероятно, достоверная, но без подтверждения высокого уровня.
3) Информация не подтверждена, но явно логична.
4) Слухи.
Малдун спрыгнул со своей тумбы к ожидающему его льву, грозно рыкнувшему на него. Леопард поджался в прыжке, и лев, подхватив его на лапы, перебросил тигру. Тигр отправил Малдуна к следующему коту, чуть не уронив его на сэра Дугласа, угрожающе щелкнувшего бичом.
Секунду публика молчала в ужасе, потом разразилась громкими аплодисментами. Малдун довольно зевнул в ответ на признание и облизал лапу.
– Чертовски здорово, – сказал Гарвин. – Люблю, когда каждый смотрит выступление другого…
– Вы имеете в виду плагиат? – ухмыльнулся сэр Дуглас.
– Я никогда не использую подобные слова. Поздравляю. Вы заставили это выглядеть опасным.
– Рядом со мной опасно не бывает, – высокопарно изрек сэр Дуглас.
Гарвин ухмыльнулся и отправился на боковую арену, пока кошек уводили из центральной клетки.
– Я не скажу бригадиру, что вы скрестили пальцы, когда говорили об опасности, – заметила Дарод Монтагна.
– Спасибо, – поклонился сэр Дуглас.
– Маев, если бы ты взяла на себя дверь, – попросил Ньянгу.
Она кивнула, расстегнула кобуру и вышла из небольшого конференц-зала в недрах командного модуля «Большой Берты».
Внутри находились высшие офицеры Легиона и доктора Фрауде и Ристори.
– Собрались мы здесь, – начал Гарвин, – чтобы прослушать небольшую историческую лекцию о том, кем являются эти типы из Протектората. Это может помочь нам сообразить, что делать дальше. Поскольку у доктора Фрауде лучше всех обстоит дело с синкретическим мышлением, я попросил его сделать доклад, основанный на том, что удалось раскопать ему, Ньянгу и их сотрудникам. Прошу, доктор.
Фрауде откинулся на спинку стула и начал.
– Около двадцати земных лет назад Конфедерация стала нанимать целые группы населения, считавшиеся воинственными, в целях обеспечения безопасности и содержала их как самостоятельные подразделения, вместо того чтобы полагаться на более традиционные военные силы типа флота или легионов.
Никто из присутствовавших никогда прежде не слыхал о подобной практике. Также никто не понимал, как могло начаться нечто столь примитивное и опасное.
– Был бы, – вздохнул Гарвин, – с нами кто-нибудь из старых солдат. Может, коуд Уильямс или Рао знали о таких подразделениях и почему Конфедерация пошла на это.
– Догадываюсь, – откликнулся Иоситаро. – Им платили добычей, и обходились они дешевле.
Среди собравшихся прокатился приглушенный смешок.
– Да я не шутил.
Смех оборвался.
– Моника, – обратился Гарвин к Лир, – ты больше всех из нас подходишь под определение старого солдата. Ты слышала когда-нибудь о чем-либо подобном?
– Нет, – ответила Моника. – Хотя, погодите секундочку. Прежде чем вступить в армию, я работала танцовщицей в опере, и кто-то из девчонок как-то говорил что-то насчет того, как она рада тому, что местный гарнизон из регулярных войск, поскольку, мол, устала отгонять этих лохматых кобелей. Не помню, чтобы она упоминала еще о чем-нибудь подобном.
– Интересно, – заметил Фрауде и продолжал: – Этих людей, которые теперь называют себя Протекторатом, постепенно перемещали все ближе к Центруму, очевидно, по мере усугубления проблем исходного мира. Потом Конфедерация прервала контакты со всеми, в том числе и с этими очаровашками. Отец наших трех братьев, правящих здесь теперь, пришел к интересной мысли. Он решил, что достаточно силен для захвата Капеллы и Центрума и может затем диктовать, что должно быть дальше. Конфедерацию вынудили бы распустить Парламент после «выборов» сильного лидера. Затем предполагалось собрать все воедино, не позволять никаким системам объявлять независимость и уничтожать любые миры, нападающие на членов Конфедерации. Это, похоже, был очень осторожный человек, так как первые шаги он сделал прочь от Центрума, взяв под контроль такие системы, как Сабин, и превратив в изгоев Маис и ему подобных. Мы уверены, что сейчас они контролируют как минимум двадцать систем, а может, и больше. Метод Протектората заключается в том, чтобы снимать с этих миров только сливки, оставляя что-то для более или менее сносного функционирования, не давя на них слишком сильно, чтобы не вызвать бунты, и, очевидно, немедленно опускаясь железной пятой на любого, кто все-таки окажется не согласен. Я слышал, по меньшей мере, о двух планетах, не внявших уговорам и получивших ядерное лечение. Мне не удалось выяснить, сколько конкретно времени потребуется Протекторату для подготовки тяжелого удара по Центруму. Хотя я раздобыл пару намеков на то, что разведывательные части были высланы, да так и не вернулись. Вероятно, их уничтожил какой-то военный флот Конфедерации, если они, конечно, еще действуют, подкрепленный механическими охранными устройствами вокруг Центрума.
Все шло хорошо. А затем старик имел бестактность умереть. Обожрался миногами или что-то в этом роде. Я не смог разобрать сквозь пышные славословия на холозаписи похорон.
Вряд ли кто-то из его сыновей предпринял обычный юношеский акт узурпации и разбавил радиоактивной водичкой вечерний бренди старому ублюдку или влил ему в уши яду.
Как бы то ни было, старый диктатор помер, и Ягасти, имевший репутацию самого благородного воина, занял трон Курила. В какой именно войне он сражался, не упоминается.
Сын и близко не обладал способностью своего отца держать всех этих головорезов под каким бы то ни было контролем. И потому сын номер два, очевидно воображающий себя Великим Вождем, сбежал со своими сподвижниками и теперь удерживает две системы, Дегастен и Хон, продолжая утверждать, что он законный Курил.
– А как насчет третьего сына? – спросил Гарвин. – Он прошлым вечером был в цирке.
– Я разрабатываю вокруг него определенные интересные ходы, – Ньянгу принял важный вид. – Байанти честолюбив, но не похоже, чтобы до сих пор ему приходило в голову шевелиться самостоятельно. Однако ведется работа над тем, как оное честолюбие вдохновить.
– Это очень краткий обзор данного Протектората, – закончил Фрауде. – Если кому интересно, у меня есть масса деталей. Вопрос в том, что мы теперь предпримем. Не похоже, чтобы Протекторат, по своим собственным параноидальным соображениям, позволил нам совершить оставшиеся четыре прыжка до Центрума.
– У меня есть соображение, – вставил Ньянгу. – Ягасти и его клика все больше думают о нас. С одной стороны, это хорошо, с другой – если мы попытаемся удалиться на цыпочках через заднюю дверь, Курил на нас ужасно, просто смертельно, обидится.
– Что нужно, – Гарвин погрузился в задумчивость, – так это найти способ подпустить вони так, чтобы в процессе игры самим не пропахнуть.
Люди в комнате поглядели друг на друга. Судя по выражениям их лиц, ни у кого из них не возникло ни малейшей идеи по этому поводу.
Губы Ньянгу продвигались по внутренней стороне бедра Маев, когда он вдруг сел торчком.
– Я урод!
– Несомненно, если не вернешься к тому, что сейчас делал. – Маев со свистом втянула воздух.
Но Иоситаро не обратил внимания. Он лихорадочно тыкал в кнопки коммуникатора.
– Это, – Гарвин тяжело дышал, – должно быть очень важным, Ньянгу. Всему свое время и место, особенно – использованию этого номера.
– Шеф, у меня есть план.
Глава 19
– Я предлагаю ухудшить положение, – сказал Ньянгу.
– Для кого? – Фрауде удивился, а Гарвин сонно зевнул и промолчал.
Эти трое собрались в кабинете при капитанской каюте в ожидании тоника.
– Разумеется, не для нас. По крайней мере, я на это надеюсь. Смотрите, что мы имеем. Три брата – варвары. Двое из них, по крайней мере, не общаются между собой. Они строят планы все захапать, но, как и их отец, не совсем готовы к большому прыжку и походу на Центрум. Полагаю, этот Геген, отчаливший на Дегастен с теми, кого удалось совратить, не слишком опечалится, если его Большой Брат случайно споткнется и напорется на собственный меч.
– Твои выкладки бесспорны, – согласился Фрауде.
– Таким образом, я предлагаю, как сказал Гарвин, подпустить вони.
В каюту вошел дежурный с подносом. Когда он удалился, разговор продолжился.
– И что за газы мы используем? – подал голос Янсма.
– Подозрение падет на каждую руку. И ногу, – пояснил Ньянгу. – Я собираюсь подкинуть этим троим деревенщинам мысль, что на них готовится покушение.
– Хорошо, – кивнул Гарвин. – А кто возглавит проект?
– Как это – кто? Я, конечно.
– На всех троих?
– Я что, не умею обманывать? – удивился Ньянгу, прихлебывая каф.
Ягасти о благородном спорте имел весьма своеобразное представление. Две команды – в каждой по десять оборудованных манипуляторами флаеров с двумя человеками экипажа – старались донести до цели флаг. Единственный на обе команды.
Насколько Ньянгу удалось разобрать, какие-либо особенные правила отсутствовали, за исключением того, что флаеры отступали на свой конец поля, пока скорая спасала выживших при крушении очередной машины.
По крайней мере, применение бластеров, кажется, запрещалось.
– Занятный спорт, Курил, – закинул удочку Иоситаро.
– Да! Это мужской спорт. Для настоящих мужчин! Вероятно, поначалу, у себя дома, мы занимались им верхом на зверях. Но так гораздо быстрее, – пояснил Ягасти.
– И гораздо больше лучших бойцов погибает, – добавил Байанти.
– Жизнь есть просто ожидание смерти, – нетерпеливо оборвал его Курил. – Мужчины, не испытывающие себя, слабеют и становятся как женщины.
Байанти собирался что-то ответить, когда два флаера взмыли вверх, а затем спикировали на знаменосца. Первый врезался в него, закрутив жертву на месте. Флаг унесло легким ветерком. Второй флаер подхватил его, дернулся вправо, затем влево и вошел в ворота.
Ягасти вскочил, выкрикивая похвалы, обещая награды авторам гола и защитникам.
Младший брат диктатора странно взглянул на Ньянгу и отвел взгляд.
Ягасти вернулся на свое место, складной парусиновый стул.
– Байанти, – сказал он. – Ступай, похвали тех пилотов и дай им… Дай им позволение присоединиться к моим Первым Империалам. Этот чужак хочет что-то обсудить со мной наедине.
– А твой брат недостоин слышать?
– Я подумаю над этим. Позже.
Байанти покинул сборное укрытие.
– Братья! – покачал головой Ягасти. – У вас они есть, Иоситаро?
– Не имел такого счастья.
– Нет, вы как раз счастливчик. Как чудесно, должно быть, расти, не будучи вынужденным следить за своей спиной, и бегать, не ожидая подножки. А потом, когда вы, наконец, почти у цели, родной по крови человек называет вас дураком, заявляет, что вы недостойны того, что завоевали, и объявляет себя вашим врагом. Вы еще молоды и не знаете, что это такое, когда собственная семья начинает вас предавать.
Ньянгу ждал.
– Не обращайте внимания, – закончил Ягасти. – Мои проблемы – это мои проблемы. Скажите, почему вы хотели меня видеть по секрету.
– Я хотел, – осторожно начал Иоситаро, – сделать ваши проблемы своими.
– Что это значит?
– Как вы, несомненно, догадались, Цирк Янсма немного больше того, чем кажется.
– Я знал! Я знал! – возликовал Курил. – Разве что полный дурак отправится в путь в наши кровавые времена только затем, чтобы раскачиваться в воздухе, надеясь что-нибудь за это получить. Скажите, чем еще вы занимаетесь?
– Зависит… – начал Ньянгу. – Иногда не больше, чем предлагаем поначалу. Но порой, когда мы имеем дело с правильным сортом людей и награда велика, мы предоставляем определенные услуги.
– Вы все еще говорите загадками.
– Тогда буду конкретен. За плату, которую мы получим вперед, думаю, мы могли бы избавить вас от вашего брата, Гегена, и расчистить вам дорогу для сбора сил против Центрума.
Ньянгу показалось, что глаза Ягасти полыхнули желтым, как у Малдуна, когда тот собирался вцепиться кому-нибудь в рожу.
– Чертовски дальний выстрел, – пожаловалась Дарод Монтагна. – Да еще эта дерьмовая платформа, с которой приходится стрелять.
Монтагна скорчилась за скелетоподобным сооружением – снайперской винтовкой, все еще находящейся на стадии разработки. Оружие выглядело так, будто ребенок собрал его из конструктора – сплошные распорки и винты. Вместо традиционных бластерных зарядов оружие выпускало старомодные твердые реактивки.
Калибр казался шокирующе большим – почти восемнадцать миллиметров. Крохотные антигравы, расположенные в носовой части, корректировали движение снарядика на шестикилометровой дистанции, не давая ветру и притяжению увести его в сторону.
В магазин входило три реактивки весом сто семьдесят граммов каждая. Летели они со скоростью чуть меньше 2000 м/сек. Над стволом крепился уродливый оптический прицел, дающий увеличение от двух до двухсот раз.
При отдаче в восемнадцать килограммов ни о какой стрельбе с плеча, разумеется, речи идти не могло. Максимально утяжеленное для устойчивости ружье помещалось на трехлапом станке и, снабженное двумя пружинами, позволяющими десять сантиметров отката, больше напоминало древнее артиллерийское орудие. Стрельба из этой штуки вряд ли могла доставлять удовольствие.
Монтагна оказалась права относительно устойчивости платформы для стрельбы – она лежала на палубе флаера, парящего в двух километрах над землей, причем оружие торчало из опушенного заднего люка.
– Прекрати ныть, Нимрод ты наш. – Лир затолкала полуметровый снаряд в казенную часть. – И помни, ты должна промахнуться по ублюдку.
– Да, – скривилась Монтагна. – Но мне надо хотя бы достаточно близко подобраться, чтобы клиент решил, что он мишень, верно?
Плотная снайперская куртка и система ремней с автоматическим натяжением сливали ее в единое целое с оружием, не давая поерзать, даже если б она и попыталась.
Флаер потащило по ветру, и Лир, пробормотав автопилоту «стоять неподвижно», задала три точки для ориентира – нос «Большой Берты», едва различимый в дюжине километров отсюда, вторую луну Мохи II над головой и далекую гору.
Монтагна вздохнула и уставилась сквозь прицел на усадьбу в пяти километрах от нее, чей каменный фасад позолотило восходящее солнце. Она нашла ступени, скользнула мимо ожидающего лимузина и поднялась к главному входу. Она вывела максимальное увеличение, решила, что лучше быть не может, и повернула колесико на оборот назад.
Лир также навела бинокль на главный вход в усадьбу.
Они ждали. Дарод чувствовала, как рассветный ветерок холодит ноздри.
– Водитель только что выскочил, – предупредила. Моника. – Он на подходе.
Дверь дома отворилась. Монтагна вдохнула, выдохнула, задержала дыхание и коснулась первого из очень старомодных спусковых крючков. Теперь стоило только дунуть на второй крючок, и винтовка выстрелит.
Человек… Байанти… вышел в поле зрения, оживленно с кем-то беседуя.
Монтагна тронула спуск, и винтовка, несмотря на шумовспышкопоглотитель в надульнике, громыхнула, словно труба в Судный день.
Дарод, игнорируя вопли собственного сознания «Ты дернулась, тупозадая сука!», с усилием навела чудовище обратно на цель, ожидая увидеть, что происходило, пока снаряд был в пути. К моменту, когда она снова настроила оптику, пуля-переросток проломила солидных размеров дырку в каменной кладке примерно в метре над тем местом, где только что находилась голова Байанти. Сам он распростерся на ступенях, а его спутник храбро лежал сверху, закрывая брата Курила от второго выстрела наемного убийцы.
– Думаю, твой выстрел заметили, – прокомментировала Лир.
– Полагаю, что так, – отозвалась Монтагна, отстегиваясь и потирая плечо. – Черт, ну и лупит эта сволочь.
– Достойный автограф, – похвалила Моника. – А теперь пошли домой и посмотрим, насколько это всколыхнуло ньянгино дерьмо.
А всколыхнуло изрядно.
Ягасти вызвал Ньянгу в тот же день.
– Кто-то, – ледяным тоном произнес он, – сегодня утром попытался убить моего младшего брата.
Ньянгу изобразил удивление.
– Утром черт-те что творилось. Нас дважды заворачивали из города.
– Вам повезло, что по вам не открыли огонь. Мои люди пребывали в шоке, чуть что хватались за оружие. Теперь я официально даю вам задание позаботиться о моем брате Гегене. Как вы сказали, вы можете.
– Я сказал, что могу попытаться.
– Вы сделаете это. Я не щажу провалившихся. Особенно если кто-нибудь, не слишком мне знакомый, вызывается добровольцем на задание и не выполняет его. Можете задействовать любые ресурсы, какие потребуются, и любое количество кредитов. А теперь идите и выполняйте свою миссию!
Дегастен/Огдай
Ньянгу хотелось, чтобы в «Большой Берте» была такая комнатка, куда можно спрятать небольшой истребитель или лучше один из мусфийских «велвов». Но секретные операции – в точности как пеший поход: в рюкзаке никогда не хватает места для всего, что может понадобиться. Пришлось довольствоваться нана-ботом. Один из боевых кораблей Протектората доставил его на два из трех прыжков до системы Дегастен, где засели Геген и его диссиденты.
Ньянгу взял с собой четверых: Бена Дилла пилотом, Монику Лир и Аликхана – чужак с большими ушами мог пригодиться, а в качестве его «хозяина» прилагался Данфин Фрауде.
Огдай был самым населенным миром Дегастена. Дилл вышел на открытую орбиту по направлению к планете, как только они покинули нуль-пространство, оставив сразу за навигационным пунктом небольшой контейнер.
Группа пробыла в нормальном пространстве всего час или два по корабельному времени, когда свалившаяся на них пара тяжелых крейсеров приказала остановиться для стыковки. Произошел обычный досмотр. Кучу различных предметов, хорошенько припрятанных Ньянгу, как обычно пропустили. Иоситаро начал соглашаться с Гарвином, утверждавшим, что профессиональный контрабандист всегда протащит через таможню все необходимое.
Ньянгу обозначил свои намерения как «реклама цирка». Нана-бот отконвоировали на отдаленное пустынное поле и велели подождать.
Приходили четыре чиновника в форме, каждый рангом выше предыдущего. Им по очереди рассказали про Цирк Янсма и его желание гастролировать на Огдае и других планетах системы Дегастен. У артистов, представленных хозяевам, челюсти отвалились, когда Ньянгу ляпнул, что цирк в данный момент выступает на Мохи II. Последнему и самому высокопоставленному чиновнику также сообщили о желании Иоситаро получить аудиенцию, если он правильно выразился, у Курила Гегена.
Офицер высокомерно посмотрел на Ньянгу.
– Курилу нет нужды принимать участие в решении вопроса о том, пускать или не пускать в нашу систему кучку скоморохов.
– Конечно, нет, – согласился Иоситаро. – Но его может заинтересовать нечто, касающееся его брата.
– Ягасти? Что? Вы можете сказать мне. Я лично доложу Курилу Гегену.
Ньянгу улыбнулся и ничего не ответил. Офицер некоторое время пялился на него, потом ушел.
Два дня спустя поступил вызов: Иоситаро должен быть готов на следующий день на рассвете. Один.
– Не думаю, – поделился он с Моникой, – что мне удастся спрятать в заднице ствол или что-нибудь в этом роде.
– За такие мысли можешь запихать себе туда долбаную гаубицу! Звучит так, будто ты непременно собираешься закончить свои дни в норе чьего-нибудь подземелья, – возмутился Дилл. – Не придумали еще оружия, которое не проявится хотя бы на детекторе плотности. Если в тебе бурлит жажда убийства, закусай их до смерти.
– Хмм, – отозвался Ньянгу.
На заре он мерил шагами площадку перед шлюзом нана-бота.
Рядом приземлился довольно объемистый флаер. Над ним парили два истребителя. Иоситаро затолкали на борт и безо всяких церемоний велели раздеться. Он изобразил негодование, которого на самом деле не испытывал, поскольку ждал чего-либо подобного. Затем два типа явно медицинского вида препроводили его в каюту с приказом ждать.
«Надеюсь, – размышлял Ньянгу, – они не увлекаются слабительными и рвотными. Никогда не знаешь, когда эти проклятые варвары наиграются со спрятанными в стенах механизмами подглядывания и пустят в ход старую добрую мыльную воду».
Приборы явно имели место быть, поскольку ему велели одеться и обращение сделалось заметно менее прохладным. Однако в отсек, где мог находиться экран или портал, Ньянгу не пустили.
Они приземлились примерно через два часа. Иоситаро выпихнули наружу, где его приветствовали четверо людей, чья серая одежда сидела на них, словно форма, и улыбающийся молодой человек, представившийся как май Карс. Как подметил Ньянгу, Карс улыбался только ртом, глаза оставались холодными и внимательными. Впрочем, его самого частенько обвиняли в точно таком же взгляде.
– Прошу извинить за такое обращение, – произнес май, – но мы сочли его оправданным, поскольку вы сказали, что хотите обсудить нечто, касающееся брата Курила, а Ягасти не из тех, кого стоит воспринимать беспечно.
– Да, – согласился Ньянгу, – он, безусловно, именно таков.
Посадочная платформа располагалась посреди огромной каменной крепости, возвышающейся над большим городом. Тысячелетнее укрепление до последнего времени вполне могло служить памятником. Но его приспособили под современные требования, оставив без внимания такие мелочи, как архитектурная ценность или историческое значение. Каменные орудийные турели снесли и на их месте воздвигли разнообразные антенны на стальных платформах. Купола приспособили для размещения в них пусковых ракетных установок. Вдоль стен и крыш, словно фурункулы, выступали пулеметные блистеры, а на месте бывших садов зияли траншеи и торчали доты.
Ньянгу проводили к открытой двери, и все шестеро вошли в лифт, очень долго стремительно падавший вниз. Иоситаро полагал, что они оказались на сто, если не больше, метров под землей, прежде чем его желудок вернулся на место. Лифт открылся, и его повели по длинному коридору.
Охраны в коридоре не было. Это наводило на мысль о том, что Геген, вероятно, держит свою службу безопасности там, где она всего нужнее, – под рукой.
