Баир Владимирович Жамбалов
Шаг эволюции
В его бытность тренером в ещё тогдашней ГДР, к нему приходили ребята одарённые, с конституцией тела не склонную к полноте, но не такие уж совсем худощавые как Раджи Рай, ибо среди европейских детей таковых найти трудно. Одарённость эта заключалась, прежде всего, в таких физических данных как максимальное потребление кислорода (МПК) лёгкими. Значению МПК для достижения спортивного результата для всех видов спорта дают пять оценок: отлично, очень хорошо, хорошо, удовлетворительно, неудовлетворительно. В этой шкале к самой высокой оценке – отлично относятся такие виды: конькобежный спорт( от 3000 до 10000 метров), лыжные гонки, биатлон, триатлон, гребля, спортивная ходьба, велоспорт (шоссе), плавание (длинные дистанции), лёгкая атлетика (бег на длинные дистанции). Всех роднит одно – цикличность движений на выносливость. Ребята в его группе как на подбор соответствовали оценке отлично. Раджи Рай после медико-биологического обследования соответствовал оценке удовлетворительно. По всему видать, нанороботы в его организме дремлют, в ожидании начала тренировок. К тому же вот эта болезнь. И всё-таки, несмотря на то, что он недавно высказывался против этого, в принципе, больного мальчика, он был счастлив не меньше, чем сам Раджи Рай. Ему предстояла его любимая работа, в чём он сейчас нисколько не сомневался, уж так сильны были впечатления от разительной перемены гепарда. Ожидание интересного и любопытного результата так довлело над ним, что он волновался не меньше самого создателя и вдохновителя этой идеи. Он вместе с Раджи Раем претворял в жизнь детище Раймона Анри – нанотехнологию в спорте.
Харизма Анри, его фанатичность к этому делу, постепенно передавалась и ему. Но с чего и как начать? Он поверил в могущество нанотехнологии, яркой иллюстрацией которому служил гепард. Все допинги мира не годились даже в подмётки этому достижению науки. Ведь нанороботы, по словам Анри, должны передаваться генетически. Они, уже войдя в организм, обозначились имплантантами. Не обошлось и без характеристик генетики как таковой. И был в этом вклад и в биофизику, и в биохимию. И значит это – допинг навсегда и в любое время суток. Только оправдает ли Раджи их надежды? Он не хотел, чтобы на дистанции бежал этакий мальчик-робот, у которого только мельтешение рук и ног. Анри утверждает, что эти первые нанороботы направлены на развитие выносливости, и в то же время он верит в их способность вылечить мальчика от болезни. В анатомии, биохимии они оба разбираются, можно сказать, на должном уровне. Он-то, Отто Майер, как профессиональный тренер обязан это знать, а вот он, Анри, до сих пор не сказал о своей истинной профессии. То, что он учёный – понятно, а вот какова специфика, направленность? Но это ладно. Выходит так, что нанороботы помимо развития выносливости, могут укрепить стенки капилляров, ликвидировать вот такую проницаемость. Из этого следует, что эти первые в мире нанороботы могут быть многофункциональными. Знает ли до конца Анри своё детище? А что если они помогут ему поставить технику бега мальчику посредством мышечной памяти, превалируя над сознанием. Конечно, он будет, как можно доходчивее, объяснять и показывать мальчику технику бега, подталкивать его к осознанному выполнению движений в заданной геометрической линии. Ну, а евклидовой геометрии подвластно всё трёхмерное пространство Вселенной. Конечно же, он начнёт, прежде всего, с техники бега. Техника – это краеугольный камень, можно сказать, венец любого вида спорта. Техника – это отличительная черта всех видов спорта.
Мальчик не обладал талантом. От мальчишек Тромбея, от тренеров они, Анри и Майер, знали о трагедии, произошедшей в его семье. В миг оборвалась счастливая, благополучная в духовном и материальном плане, жизнь.
Мальчик не обладал талантом. Все несчастья разом навалились на него. После такого потрясения и после такой болезни у него стал проявляться интровертивный характер. Он весь погрузился внутрь себя.
Мальчик не обладал талантом. Да. Было и такое, когда отворачивались от их семьи те, которые когда-то были, казалось, дружески расположены. Горечь обиды точила сердце. И вот тогда он стал тайком думать о счастливой звезде, где-то мерцающей, но затерянной в небе, которую безнадёжно подпирала его тусклая жизнь.
Мальчик не обладал талантом. Но неожиданно в его жизни возник волшебник по имени Раймон Анри и дал ему шанс. Через боль, через страдания, через «не могу» он пойдёт к своей звезде. Он, Отто Майер, поможет ему в этом пути. Он прекрасно осознаёт о психологическом состоянии своего необычного, теперь уже необыкновенного ученика. В этом мальчике никогда не было избалованности, капризности, вседозволенности, да и сама жизнь не позволяла этого.
Он, Отто Маейер, нисколько не сомневается в том, что мальчик будет «пахать». И всё же ему, мальчику, надо всё-таки, нужно полюбить бег, чтобы он получил от него удовольствие. Над этим он поработает. И появится скорость, и появятся силы, и появится соревновательный дух, и это будет. В этом должны помочь нанороботы, и он в это верил.
Так день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем он пестовал, ковал, лепил из него бегуна. Частенько на тренировках присутствовал Анри, иногда приходил Жан Копа. Казалось, они следили за чем-то сокровенным. Но так ли это? Он на нём применял все средства и методы для развития общей и специальной выносливости стайера: непрерывный равномерный и переменный бег, повторный и интервальный метод, комбинированный метод. Предусмотрел всё: и объём тренировки, и километраж. Включал в тренировку фартлек на местности, что так нравился Раджи. Он, фартлек, вносил разнообразие в тренировки на беговой дорожке. Ещё в 30-х годах двадцатого века шведский тренер Гост Холмер разработал метод – фартлек, что со шведского означает «игра скоростей». Раджи бегал посреди деревьев и по широкому полю, перепрыгивал через ручейки и мчался дальше обозревать всё вокруг. Майер для этого то и дело менял местность. Он, этот индийский мальчик, видел воочию достаток и богатство передовой европейской страны. Для него тренировки в стиле фартлек на местности являлись одновременно как бы уроком географии на ограниченной французской местности. Мальчик то и дело с лихой скоростью взбегал на гору, то также спускался с неё. Скорости варьировались по его настроению. Он был весь в стихии бега. Фартлек в тренировки Майер включал только раз в неделю, остальное время – беговая дорожка стадиона. Но и здесь он «пахал» в поте лица. На одной из тренировок ему Майер сообщил одну новость:
– Раджи. Мы с тобой не просто тренируемся, мы с тобой готовимся к соревнованиям.
– Да, а к каким?
– Через полгода поедем к тебе домой. Мы выступим на первенстве города Тромбей среди школьников.
Ничего не ответил мальчик, но в глазах его загорелись искорки изумления. После этого его не надо было особо подгонять, подстёгивать. Мальчик рвался в бой. И даже порой ему приходилось сдерживать его.
И вот в эти дни его, Отто Майера, стала, то подсознательно, а то и осознанно, преследовать мысль неотступно и навязчиво: «Когда-то со мной было такое, когда-то было». И он попытался разобраться в самом себе: «Что происходит, откуда такая мысль»? В это время по дорожке мимо в равномерном темпе пробегал Раджи Рай. «Ах, вот оно что». – схватился за голову Майер. Когда-то он готовил ребят на первенство страны. Его ребята не раз попадали в юниорскую сборную. Сейчас же, в данный момент, оказывается, он тренирует спортивно одарённого, гениального мальчика.
10
На следующее утро, после того как накануне вечером принял капсулу с неизвестным содержимым, он ничего не почувствовал. Никакой перемены. А чтобы была она, нужно тренироваться. Любит ли он бег? Это раньше только до остановки встречать отца. Все они, когда бежали на стадионе в надежде попасть в первую десятку, чтобы выиграть денежные призы, относились к бегу с прохладцей. Хоккей на траве – вот это дело, а бег… так себе. Конечно, хотели приглянуться иностранцам, а для этого готовы были делать хоть что. Потому и лезли все из кожи вон. И почему им, а конкретно Анри, приглянулся именно он, сошедший с дистанции? Повезло. Удача повернулась к нему. У матери теперь солидный счёт в банке, а у сестрёнки будущее. Да ради этого он готов упасть замертво на беговой дорожке, но «пахать» в этом беге, к которому он особых симпатий не питает. Он стерпит всё. Вероятно, он нужен им, но это не оставляет места для расслабления, тем более самолюбования. Он стерпит всё. Он будет «пахать», ему есть за что «пахать», и ради кого «пахать».
* * *
Первый десант из капсулы номер один высадился на феноменально здоровый организм. Лучший спринтер планеты был молод и не знал болезней. Но ведь задача их десанта совсем иная, чем у владельца этого замечательного организма. И вот тут-то, в плане их задачи, организм этот оказался далеко не совершенен. Вместилище огромного количества «белых» мышечных волокон, вобравших всю энергию для всплеска феноменальной резкости, быстроты, спринтерской скорости и совсем ничтожная доля выносливых «красных» мышечных волокон. Предстоит большая работа для поднятия их уровня до «белых». А количество митохондрий, этих «грузовых поездов» доставки кислорода? Их хватает мышцам на двадцать, тридцать секунд. А лёгкие? Тоже далеко не ушли. Уж очень мало литров кислорода в минуту качают они. А энергообеспечение? Такой же низкий уровень гликогена, а про аэробные возможности и говорить нечего. Только выраженный креатинфосфат.
Тем временем владельца этого организма усиленно тренировали. Эти двуногие бывало, сутками не кормили его и держали в закрытом пространстве. Затем в то же пространство заводили газель, трясущуюся от страха. Вот она еда. Он набрасывался на неё и больно ударялся о перегородку. Ох уж эти двуногие. А в свободных лапах, гордо именуемых руками, держали палку. Попробовал он одного проверить на смелость и сноровку, так тот выставил вперёд эту палку, после которой он долго лежал и не мог прийти в себя. Тело так и тряслось. Как всегда они выпускают газель из этого закрытого пространства под названием клетка. Скоро придёт и его черёд. Он мчится во весь опор, в надежде на организм, доставшегося ему от родителей. А газель далеко, далеко. А он голоден как никогда. И вокруг никого. И он бежит, бежит галопом. Резкое, отрывистое соприкосновение с последующим мгновенным толчком, словно невидимые пружины, вживлённые в мышцы. Вот он – эффект рекуперации мышц, работы накопленной механической энергии. Но совсем скоро он в изнеможении останавливается, не в силах продолжить погоню. Все «белые» мышцы в молочной кислоте. «Красные» ничтожно задействованы. Сколько энергии затрачено. Когда восстановиться? Вот подходят и они, двуногие. Кидают кусок мяса. Куда подевалась гордость хищника, одинокого охотника? А что поделаешь? И снова из раза в раз повторяется это. И с каждым разом он пробегает всё дальше и дальше.
Команда из капсулы номер два десантировалась на несовершенный организм. Первоочередная задача – найти и устранить имеющиеся неполадки. И они бросились на поиски. Долго искать не пришлось. Хрупкие стенки капилляров. Они склонны к проницаемости. Это может повториться вновь. И тогда они взялись за дело, и пошла работа, и началась капилляротерапия.
* * *
Тренер, Отто Майер, отнёсся к нему благожелательно, и даже, как-то по-отечески. Такое же расположение он ощущал и со стороны Анри, того самого, который посмотрел ему в глаза во время того забега и выделил его из всей толпы ребят. Жан Копа продолжал присматриваться к нему пристально и внимательно. Ему же оставалось только не подвести их.
Раз за разом пошли тренировки. Тяжёлые, порой монотонные. Это не в хоккей на траве играть. Там азарт, там удовольствие, а тут…, но он согласился, он шёл к этому сознательно, да и жизнь заставила. Бесконечный бег с приподниманием колена, с захлёстыванием голени. Бесконечное пробегание одного и того же отрезка в строго определённом темпе. После этого постоянная пульсометрия. Отто Майер объяснял ему всё, что он проделывал. Прыжки на одной ноге, с последующей заменой на другую в строго определённом темпе под музыку, для развития локальной мышечной выносливости. И многое, многое.
На первых порах какой-то отдушиной являлся фартлек. Он бегал посреди деревьев, мимо широких полей, задорно перепрыгивал через ручейки, журчанием своим словно приветствовавших его. Он, то с лихой скоростью взбегал на гору, то также спускался с неё. Каждая тренировка в стиле фартлек и новая местность. Он бежал и обозревал всё вокруг. Конечно, здесь не было такого буйства красок как в Индии, но он видел, он ощущал достаток и богатство передовой европейской страны. Всегда тренер давал ему плейер, и он на бегу окунался в родные мелодии индийской музыки, индийских песен. Он играл в бег.
Проходили дни, недели, и он к удивлению своему заметил, что тяжёлые, даже монотонные тренировки стали в радость. Тело жадными глотками пило нагрузки как выдержанное, игристое вино. Чем дальше, тем больше тренировки засасывали его организм как сильный наркотик. А когда тренер давал ему день отдыха, то тело его, как жаждущий в пустыне, ждало начало минуты новой тренировки. Не заметил когда же, но уловил про себя, что бежит он правильно, по всем канонам техники стайерского бега. Он становился легкоатлетом, и это многое означало. Любимый хоккей на траве отходил на задний план, уступая место новому увлечению, новой любви. А когда тренер сообщил о предстоящих соревнованиях, да ещё в его родном Тромбее, он изумился. Теперь тренировки приобретали особый смысл. Азарт, рвение перехлёстывали через край, что Майер порой сдерживал его. Но интуиция подсказывала ему, что в родном городе он удивит. В этом он не сомневался, ибо напрочь забыл про болезнь. Конечно, он не имел медицинского образования и не знал, что у него увеличилась капилляризация мышечных волокон. Его кровь, обогащённая кислородом и энергетическими субстратами, полно и эффективно обеспечивает мышцы этим драгоценным «топливом». Он не знал, что с каждым разом крепнет его опорно-двигательный аппарат и мышечная система. И вот однажды к нему обратился Раймон Анри:
– Раджи, скоро нам пора в Африку. У тебя будет встреча, можно сказать, с товарищем, братом по обстоятельству. Ты увидишь того самого гепарда.
* * *
После ярко-красочных великанов, каковыми являются Мумбаи и Париж, столица Ботсваны – Габороне казался этаким невзрачным карликом, хотя проблески современной архитектурной среды проглядывались и здесь. Страна, вне зависимости от богатства или бедности, всегда интересна своей самобытностью. Таковой оказалась и Ботсвана, занимающая полностью впадину Калахари. И река Калахари оказалась своеобразной по своей необыкновенности. Она не впадает ни в океан, ни в море, ни в озеро. Внутренний сток. Здесь также не царствует буйство красок как на его родине. Саванна и опустыненная саванна.
Цель их приезда была не на севере страны, в национальном парке, в Окаванго, где господствуют солёные болота, и где пёстрая разновидность мира животного, охраняемая законом. Они направились на юг, в сухую саванну, в частное владение под патронажем фирмы Жана Копа.
Он, уединённый от всех, шёл размеренно, мягкой поступью, весь в невидимых пружинах, готовых в любой миг выдать разряд невиданной энергии. Доходило ли до сознания его, что обладает он телом силы немереной, феноменальной, созданной по прихоти интеллекта властелина планеты? Нет и ещё раз нет. Слепая сила, повинующаяся природе хищника. Но какая революция нанотехнологии!
Они на миг встретились взглядами – два разных биологических вида, но два брата по обстоятельствам. Подозревает ли он, гепард, об этом. И если в глазах мальчика пылали огни любопытства и какой-то трепетной нежности, то глаза хищника выражали полное равнодушие. «Вы, оба, одни такие на планете». – тихо на ухо ему шепнул Анри. Их отделяла изгородь. Необыкновенный гепард, мягкой, пружинистой поступью, прошёл мимо необыкновенного мальчика.
Отсюда, на личном самолёте Жана Копы, на северо-восток через Индийский океан, они направились в Тромбей. Надвигались события не менее интересные.
11
В Индии любят состязания. И хотя в мире спорта индийцы добиваются успехов в основном в хоккее на траве, но состязания, будоражащие кровь, любят все. Построй в любом крупном городе двухсоттысячный стадион, и будет там играть сборная Индии по футболу, по тому же хоккею на траве, и сделай доступными цены на билеты, то стадион будет заполнен до отказа, и много желающих при этом останутся за её пределами.
О, земля, подарившая миру шахматы! Пусть будет у тебя много таких ребят как Видшванат Ананд!
В Индии любят зрелище. Будь это представление уличных циркачей, феноменальные достижения йогов или танец кобры под чарующую музыку флейты. Змеи глухи от природы, но заворожено следят за движениями рук заклинателя. И, кажется, нет более очарованного любителя музыки, чем эта кобра волнистых движений.
Анри и Жан Копа сидели в пятом ряду, рядом с матерью и сестрой Раджи. Мать его после смерти мужа никогда не была счастлива как в эти дни. Сын её вернулся из далёких краёв, но материнским чутьём поняла она, что он, самое главное, здоров и избавился от болезни. Сердце её безошибочно поставило этот диагноз, ибо он, Раджи, из чахлого кустарника превращался в цветущее дерево. А вот как он бегает, этого она действительно не знала, и это ей предстоит узнать сегодня. И окунулась мать в этот трепетный миг ожидания. Но и не только она.
А тем временем первенство Тромбея по лёгкой атлетике набирало полный ход. Прыгали в длину и в высоту, метали ядро, молот и диск, и бегали. Спортивной ходьбы почему-то не было. Шум на трибунах то нарастал, то утихал. В основном это были мальчишки и девчонки школ города. Были и взрослые, много взрослых. Каждый болел за свою команду. В Индии соревнования любого ранга не становятся какой-то дежурной галочкой. Соревнования – это праздник.
В углу стадиона, подальше от спортивных баталий, под руководством Майера разминался Раджи. На них никто внимания не обращал, кроме четверых зрителей из пятого ряда. Тренера и преподаватели физкультуры вместе со своими воспитанниками были целиком в пылу борьбы. Если бы кто-то посмотрел на Раджи, то наверняка заметил бы на необычность разминки Раджи. Школа Майера чувствовалась во всём. А Майер иногда поглядывал на то, что происходило на стадионе и, морщился, как морщится человек от неприятного запаха, но виду при этом старался не подавать, хотя это у него не очень получалось. А зрителям было не до него. На стадионе то и дело на хинди и английском объявляли результаты. Майер каждое объявление встречал покачиванием головой. С какой бы радостью он заткнул уши ватой. У победителя на 100 метров 11,9 секунды. Ну что это за результат в 16-17 лет?! Настоящий спринтер должен бежать в эти годы в районе одиннадцати секунд. А вон тот парень прыгнул в длину на 5 метров 68 сантиметров и выиграл. Да у них в команде все юноши без исключения прыгали в это время за 6 метров 50 сантиметров. Да. Где эта команда? Лучше не вспоминать. А в высоту? Прыгнуть на 1 метр 70 сантиметров и выиграть? В легкоатлетических странах ребята в таком возрасте берут два метра и выше. И только один результат заставил его встрепенуться. У победителя на 400 метров 52,7 секунды. Жаль, не видел бег. Стоит посмотреть на парня. Победитель не выглядел стройным атлетом. Ростом подходил. Высокий, но немного сухопарый. Спринтерские задатки ощущались. Отменное здоровье также. Поработать надо над физической силой в виде нарастания мышечной массы и, конечно, над спринтерской выносливостью. Ох уж эта дистанция. Наверное, самая тяжёлая. А разве лёгкие бывают? А какова его техника? Жаль, не видел этот забег. Ну, да ладно. Его ждёт его прямое дело. Сколько лет не занимался им.
– Раймон, посмотрите на Майера. Как будто ему вместо бургундского подали дешёвое пойло, – смеялся Жан Копа над каждой его реакцией.
– У него когда-то был другой уровень. Но, всё же, он вернулся в родную стихию. А ученик у него…, будем ждать, – также в ответ рассмеялся Анри.
Оба прекрасно понимали душевное состояние Майера. Он был как птица, выпущенная из клетки и почувствовавшая свободный полёт, порыв свежего ветра и обозрение земли с высоты. Пусть не тот уровень, но тот, же, огонь в душе.
Все участники соревнования на два, три года старше Раджи. Майер понимал это. В физическом плане его ученик готов вполне. Его беспокоило другое. На соревнованиях бывает так, что психический компонент выдвигается на первую роль. В настоящем случае над его учеником будет довлеть подростковое сознание о разнице в возрасте. И это существенный фактор, который нельзя не учитывать. «Хорошо, что ему не выходить на ринг, или на борцовский ковёр, или на татами. Хорошо, что он не бежит спринтерскую дистанцию. Пять тысяч метров. Есть время осмотреться и подумать». – старался успокоить себя Майер, которого волнение стало охватывать как в прежние времена. Да. Он старался ввести своего ученика в оптимальное боевое состояние. Да. Он накануне вводил своего ученика в умственную и психическую готовность. Дошло ли это всё до его сердца?
Майер подошёл к беговой дорожке и потрогал покрытие. Оно оказалось из тартана. «На нём можно показать результат». – подумал он. Покрытие имело значение. Тартан, рекортан, грастекс, акус, резиспорт, спортан, апу-флекс-спринт. Её величество химия! Научно-технические достижения во имя спорта и результата.
Ребята также были одеты соответственно. В Тромбее, на родине индийского атома, в одном из символов научно-технического прогресса страны, хорошие магазины спортивных товаров. Конечно, не на всех были шиповки «Карху», «Адидас», «Найк», «Пума», «Рибок». В плане экипировки Раджи выглядел не хуже, а может лучше.
Итак, тартановая дорожка – детище мексиканского инженера Хименеса. Резина с вулканическим пеплом. До сих пор идут споры специалистов вокруг одного результата. В 1936 году на одиннадцатых Олимпийских играх в Берлине легендарный Джесси Оуенс на дистанции 100 метров победил с результатом 10,2 секунды. Феноменальный по тем временам. Он и сейчас показатель международного класса. Бежал он тогда по гаревой дорожке, в примитивных по нынешним меркам шиповках. А если бы он бежал по современному покрытию? А если бы у него были современные шиповки сшитые гиперглассовыми нитками, с надёжным сцеплением подошвы, поглощающие удары, пружинящие при соприкосновении с покрытием? А если бы у него была за плечами современная методика тренировки спринтеров? Разменял бы он десятку? Вот в этом спор. Каждому своё в неумолимом течении реки-времени.
Майер чутьём своим тренерским чувствовал состояние Раджи. Да. Весь отлично проведённый тренировочный период, отличная физическая форма пойдут насмарку без сильной, поставленной психологии. До старта остались считанные минуты. Майер подошёл к нему и тихо сказал:
– Вспомни отца. Беги за мать, за сестрёнку.
12
Азарт, душевные переживания, эмоции болельщиков сцепившись в единый клубок, невидимыми волнами биорадиационного излучения накатывались на беговую дорожку. Они подхлёстывали, гнали участников ещё до старта. А те, то ли подгоняемые этими волнами, то ли в преддверии предстоящего состязания, скачками, вприпрыжку подбегали к стартовой отметке и продолжали там потихоньку, то прыгать с ноги на ногу, то проводить лёгкие разминочные упражнения.
Среди всех участников состязания его не заметить нельзя было. Он шёл как-то тихо, медленно, словно к зубному врачу или к директору школы получать крепкий нагоняй. Какой там лёгкий бег и разминка! Какая там игра на публику! Шёл к старту как отверженный. «Да что с ним такое? Может, нанороботы так действуют? Вот эта самая нанотехнология? Человек и гепард по организму хоть и млекопитающие, но всё-таки не одно и то же. Совсем разная психика. У человека интеллект. Ах, всё-таки дело в психологии! Всё дело в ней. Эх, Раджи, Раджи». – мысли обгоняя друг друга так и проносились в голове Майера. Он невольно посмотрел на Анри. Тот сидел неподвижно, бледный, пальцами сцепившись о край угла трибуны. Огоньки тревоги зажглись в глазах матери и передались сестрёнке. Только Жан Копа оставался невозмутим. Не прочитать душу, не разгадать. А что до остальных зрителей, то взору их открылся робкий, неуверенный в своих силах, мальчик. И зачем он решился на этот тяжёлый забег в пять километров?
Раджи тем временем как-то доковылял до стартовой отметки и скромно, даже застенчиво, пристроился в третьем ряду, как бы в ожидании чего-то грустного и тяжёлого. Волнение матери, волнение сестрёнки перехлестнули через край. И Майер, и Анри в этом плане не отставали от них. Кажется, ни один участник во всех дисциплинах не вёл себя так робко, как он. Будто водрузился тяжело на эшафот. Жалкое зрелище, да и только.
Наконец выстрел стартового пистолета хлопушкой возвестил о начале старта, будто положив конец утомительному ожиданию. Девятнадцать молодых ребят, не так стремительно как спринтеры, но рванулись с места, полные решимости и амбиций в погоне за лаврами чемпиона, за наградой материальной и не только. Среди них был и Раджи.
Пять километров, пять тысяч метров, двенадцать с половиной кругов на стандартном легкоатлетическом стадионе. Двенадцать раз он будет пробегать мимо матери и сестрёнки, мимо тренера, мимо учёного, мимо спонсора проекта, мимо своих болельщиков, мальчишек его улицы.
* * *
Надвигались события предвещающие напряжённость. Быстрое сокращение миокарда сопровождалось без никакого активного двигательного процесса организма. Сигнал, толкающий к этому действию, поступал оттуда, из коры больших полушарий, этакого слоя серого вещества, куда их деятельность не распространялась. Это неизвестное вещество, по связи центральной нервной системы, почему-то заставляло без всякой на то нужды интенсивно работать миокард. ( Понятие – волнение, психоэмоциональное состояние им было незнакомо). Мясо, кости, кровь плюс кислород, поступающий извне. Вот оно – пространство материи, пространство деятельности.
И вот она – напряжённость! В лёгкие всё чаще и чаще поступает кислород – газ без цвета, запаха и вкуса. Источник жизни! Организм стал больше получать необходимую для жизни энергию за счёт биохимического окисления различных веществ этим химическим элементом с атомным номером 8 в таблице Менделеева. Одна часть их команды в спешном порядке кинулась на помощь лёгким. Здесь шла вовсю работа. Кислород воздуха переходил в кровь, а двуокись углерода в воздух.
Дружная команда рассредоточилась по всему организму. Реагирование на событие как электрический ток пронеслось мгновенно. Вот одни устремились на помощь миокарду. Тот на этот раз с пользой и усиленно включился в работу в унисон с организмом. Совершеннейший природный двигатель мощными точками гнал горючее – кровь по всему организму.
Мышцы всё сильнее и сильнее сокращаются под влиянием нервных импульсов. Отдел управления, находящийся там, наверху, в загадочной коре больших полушарий, в загадочном слое серого вещества неустанно и беспрерывно даёт приказы сокращаться мышцам. Раньше отдел управления во взаимодействии с мышцами конструировал линию движения. Теперь же в этом отпала нужда. В мышцах сидит крепкая память. А в тканях мышечной системы химическая энергия беспрерывно превращается в механическую и тепловую. Волшебная машина! Их же задача – усилить эффективность.
Удлинён срок действия гликолитического механизма, работающего пока в малую силу. Максимальное потребление кислорода, дыхание, лёгкие, аэробный принцип энергообеспечения – вот что задействованы в первую очередь. Гликоген подождёт. Удлинён срок действия креатинфосфата – мощного, спринтерского энергетического вещества в клетках мышц. Он дремлет. Креатинфосфат подождёт.
Вперёд, вперёд митохондрии – органеллы, несущие в себе энергию и питающие клетки мышц. В вас протекают окислительно-восстановительные реакции. Когда высадился десант, их – митохондрий насчитывалось несколько на один квадратный сантиметр, а сейчас их за тысячу. Простые, нетренированные люди имеют несколько митохондрий на квадратный сантиметр, а бегуны-стайеры международного класса две, три тысячи митохондрий. Эти «энергетические ангары» мышечных волокон увеличиваются посредством тренировок.
Работа кипела независимо от того, давал приказы отдел управления или нет. Они будут делать всё для блага обладателя этого организма. А напряжение нарастает и нарастает.
* * *
Среди всех участников забега его не заметить нельзя было. Он отличался от всех, прежде всего, техникой. Сказывалась школа профессионала в своём деле. Его тренер родился и вырос в стране, некогда уважаемой в мире бега. Никто не обладал такой техникой, какой обладал Раджи. Он бежал, сильно согнув руки в локтевых суставах, да так что кисти соприкасались грудных мышц. Руки выполняли не только функцию поддержания равновесия, но становились ведущими, а ноги, несущие тело по дистанции, становились ведомыми. Знающий бег знает: чем чаще работают руки, тем чаще начинают работать ноги. Спринтеры сталкиваются с этим постоянно. У его собрата – необыкновенного гепарда именно передние лапы начинают движение, сам феноменальный бег на планете. Угол сгибания рук в локтевых суставах невелик. Майер учил этому дотошно и скрупулёзно. Минимум затраченной энергии.
Раджи отлично «садился» на опорную ногу. При этом она сильно сгибалась в голеностопном суставе и «заряжалась» как настоящая пружина. Опускающейся маховой ногой он как бы «захватывал» беговую дорожку. Она вытягивалась вперёд-вниз и почти выпрямлялась. Первой приземлялась пятка и снижала ударные нагрузки. Это – стайерский бег. У спринтеров приземление маховой ноги на носки. Среди всех участников забега его не заметить нельзя было. И его заметили. В воздух взвился и витал пьянящий запах интриги.
После двух кругов тесная толкучка преобразовывалась в цепочку, которая стала постепенно удлиняться. В третьем кругу Раджи из задних рядов стал пробираться в середину. Не раз Майер рассказывал ему про один эксперимент учёных: «Мимоза – это такое растение. Она не растёт в Индии. Мимоза – это кустарники, деревья, лианы, травы. Всего их пятьсот видов. Около того. Растут в тропиках и субтропиках Америки. На Черноморском побережье Кавказа мимозой называют серебристую акацию. Есть один вид, обладающий необычной способностью. Если прикоснуться к нему, то он начинает сжиматься. Тогда учёные подвесили груз и стали регулярно прикасаться к нему. Через три месяца обследовали. Оказалось, что сократительная способность этого вида мимозы увеличилась в четыреста раз. Попросту говоря – сила увеличилась в четыреста раз. Любой живой организм через тренировки меняется в качественную сторону». Слова его на его примере подтвердились очень быстро. Он ощущал это. Но ему казалось и до сих пор кажется, что организм его принадлежит не только ему. Он тренировался самозабвенно, но в одиночестве. Никакого контакта. В плане психики он тренировался в комфортной, уютной, домашней обстановке. Первое соревнование и сразу его бросили в бой, как не умеющего плавать кидают в воду. Конечно, он вместе с тренером часто смотрел на видео различные соревнования по лёгкой атлетике. Вместе изучали кинограмму бега больших мастеров. Майер старался всеми способами внушить ему уверенность и самообладание. Но что слова… . По прибытии на стадион всё это улетучилось куда-то. Парни постарше и ростом повыше весело разминались. В каждом из них чувствовалась какая-то сила, а самое главное опыт. Сердце его заколотилось. Неужели ему придётся состязаться с ними. Да. В тот раз он с какой-то надеждой побежал на километр. Но там были свои ребята, друзья, которых он знает с детства. А здесь… . В Тромбее есть школа лёгкой атлетики. Конечно, по популярности этому виду спорта далеко до хоккея на траве, и всё же. А парни эти никаким вниманием не удостоили его. Да кто он такой-то. Видать, они знают друг друга очень хорошо, и опасаются друг друга. А его страх перед поражением, а значит перед позором, как он считал, стал пробирать насквозь. К тому же он боялся подвести и тренера, и Анри, и Копа. Они предоставили ему все условия, они в него верят, особенно Анри. А мать с сестрёнкой, а друзья?… До старта оставались считанные минуты. Майер подошёл к нему и тихо сказал: «Вспомни отца. Беги за мать, за сестрёнку». Слова его пронзили как ток. Его семья, пусть и неполная, была здесь. Самое сокровенное. И это навсегда в его сердце. Да что он раскис? Ведь хватило же тогда смелости, будучи больным, бежать перед неизвестными иностранцами. Сейчас он снова дома. За него болеют. Те неизвестные иностранцы теперь его друзья. Они тоже переживают за него. Он пошёл к старту. И вдруг он почувствовал то, что никогда не чувствовал. Руки, ноги, тело яростно просились в бег. Были бы крылья, то он наверняка взлетел бы. Они умоляли, они просили об этом мозг, сердце, душу. Как будто организм принадлежит не только ему. Надо сдержаться до поры, до времени. Он шёл как-то тихо, медленно. Со стороны могло показаться, что он идёт к зубному врачу или к директору школы получать крепкий нагоняй. Так он дошёл до стартовой отметки и скромно, даже застенчиво, пристроился в третьем ряду. Будто водрузился тяжело на эшафот. Всей кожей своей он чувствовал состояние тех, кто за него болеет. А организм непонятным образом бурлил. Надо сдержаться до поры, до времени. После двух кругов тесная толкучка преобразовывалась в цепочку, которая стала постепенно удлиняться. В третьем кругу Раджи из задних рядов пробрался в середину.
