Бах Роуз
Вкус твоего голоса
– Искупаться захотел, – отшутился он.
– Я думала, ты врал про свою попытку суицида на другом мосту.
– А я, честно говоря, не верил, что ты прыгнешь, – он говорил так бесстрастно, спокойным гладким басом, выдыхая дым, и его голос производил какой-то магический эффект. А может и не голос, а его вид? – Ты очень смелая для такой маленькой и на вид хрупкой девицы.
Она слегка улыбнулась и попыталась скрыть смущение. Честно сказать, Лили не помнила, когда в последний раз ей делали комплименты, кроме похотливого старого соседа.
– Меня зовут Лили, – произнесла она. Бенито смотрел на нее в профиль и не мог понять, что, черт возьми, он чувствует?
– Меня Бенито.
– Знаю. Слышала, как доктор называл тебя по имени.
– Смотрю, ты ничего не упускаешь из виду, – он передал сигарету, она сделала маленький вдох, но смогла удержать кашель. На вкус противный дым начал действовать и закружил ей голову.
– Это хорошее качество, улавливать все на лету, – добавил он. Лили улыбнулась, но уже не стала скрывать, она подняла коленки, обхватила их, опустила на них голову и смотрела на Бенито. Тот, прислонившись к стене смотрел на нее и никуда больше.
– Мне кажется, я тебя где-то видел, но не могу вспомнить, где.
После этих его слов Лили вспомнила его. Это он стоял тогда под холодным дождем и ветром, наблюдая за безмятежной игрой уличного музыканта, это был точно его профиль; темные, волнистые волосы и щетина. Он не успел заметить ее лица, но она помнит.
Судьба непредсказуема, порой жестока и несправедлива, а порой щедра на лавры. Когда судьба наказывает, то не спрашивает твоего мнения, а значит, когда собирается порадовать то тоже не спросит. Как знать, может это ее подарок? Но это так глупо и наивно. Звучит как что-то притянутое за уши.
– Знаешь, – наконец заговорил он, – мы видим мир, слышим его подсказки, но не понимаем. Порой я думаю, что как бы ты не пытался понять все вокруг, это будет тщетно. Но есть кое-что, что мы понимаем полностью и безоговорочно.
– Что же?
– Чувства, которые мы испытываем. Может чувства пытаются объяснить нам истину? Может ответы приходят путем эмоциональным? Похоже, людям постепенно удается их объяснять, но я думаю, что мы все способны чувствовать ответы на вопросы, даже когда вопрос еще не задан.
– Это интересно, – улыбнулась Лили, мило сжимая губы и прикладывая щеку к коленям. – Значит, мы можем чувствовать мир вокруг себя?
– Не более, чем мое предположение, гипотеза дурака. Мы состоим из тех же элементов, что и весь мир, значит, мы часть этого мира. Информация, которая заключена в нас, может обмениваться эмоциями и чувствами. Мне кажется, будто я уже знаю тебя, словно когда-то чувствовал рядом.
Он говорил о вещах, о которых Лили не знала и никогда не интересовалась. Но казалось, о чем он не скажи, это будет звучать интересно. Его темные глаза блестели, как у ребенка, а недельная щетина сексуально завлекала погладить, но она не смела дотронуться. Что это за странное чувство, когда даже не знаешь человека, но хочешь его касаться, гладить… Целовать? И почему всегда тянет к безумцам?
Они говорили обо всем на свете, но не о своем поступке, не о своей жизни и не о прошлом. Похоже, последнее, о чем хочет думать самоубийца – это о своей жизни. Наверное потому, что стоит им вспомнить о реальности, как сразу не хочется в ней находиться.
Настала минутная тишина, и она словно пробудила их от мыслей и разговоров. Казалось бы, как тишина способна будить? Кто знает, может шум окружающего мира нужен нам, только чтобы не оглохнуть от тишины.
Сигарета грела пальцы, и он их расслабил, отпуская тлеющий табак. Взгляд Лили, большие, заинтересованные глаза, которые неотрывно смотрят на него, ее пухлые губы, морщинки в уголках губ – все это словно маленький стаканчик воды в сухой пустыне, а Бенито – умирающий от жажды странник. На него вдруг что-то нашло, он приблизился к Лили вплотную, та не двигалась и лишь наблюдала, от удивления или в ожидании, когда его губы коснутся ее. Он положил руку на ее щеку и поцеловал ее.
Она приподняла голову, он обхватил ее, и мягкий, нежный поцелуй превратился в страстный пожар, в горячее соперничество, кто из них сильнее засосет губу другого. Лили почувствовала, как его рука гладит ее бедро с внешней стороны, опускаясь ниже и вглубь. Она издала легкий стон, когда пальцы коснулись трусиков. Бенито вспоминал ее изящное, притягательное тело в щели между штор, когда она переодевалась. Но он понятия не имел и вряд ли когда-то узнает, что Лили специально оставила эту маленькую щель. От этой мысли она слегка усмехнулась. Его губы горячо прижимались к ее шее, он был так напорист, что ей приходилось отодвигаться, но вот она уже прижата спиной к решетке лестничного поручня, она раскинула руки и схватилась за прутья. Его пальцы отодвинули трусики в сторону, он чувствовал скользкую влагу, прошелся пальцами по вульве, круговыми движениями помассировал и наконец медленно, лишь на сантиметр, вошел в нее.
– Ох, – издала легкий вздох Лили.
Он взял ее волосы свободной рукой и потянул их назад, оголяя ее шею. Коснувшись ключиц, языком медленно двинулся вверх, проходя по горлу, подбородку, а затем губам, погружаясь в ее рот. Она с наслаждением приняла его язык и засосала. После поцелуя, Бенито обхватил Лили за ягодицы, приподнял, вынул член, снова отодвинул ее трусики пальцами, она неотрывно смотрела ему в глаза, пока он все это делал, и возбуждалась сильнее и сильнее. Наконец, она почувствовала его горячий член между ног, как он двигает им вверх, вниз, смазывая его, после чего он медленно вошел. Она обхватила его за ягодицы, на удивление мягкие, но холодные, сжала в руках, а потом прошлась пальцами по спине. Он прижал ее вплотную, окутав своими объятиями, вошел еще глубже и постепенно начал ускоряться. Через несколько минут он устал и замедлился.
Лили перебросила ногу через него и села сверху. Теперь уже Бенито издал вздох наслаждения. Лили пригнулась и с улыбкой произнесла:
– Ты, когда в туалете справлял нужду, вздыхал с большим наслаждением, чем сейчас. Это о чем-то говорит?
Бенито потянулся к ней, обнимая за талию.
– Искренние чувства не нуждаются в громкости.
Она просунула пальцы в его черные волосы, как вдруг он схватил ее за талию и полностью вошел внутрь, касаясь стенки, Лили не выдержала и застонала. Если бы не обезболивающие, то треснутые ребра и ссадины здорово подпортили бы им удовольствие. В глубине души Бенито был рад, что не реализовал свой замысел очередного побега, хоть и совсем не понимал почему не убежал. Эта девушка… Не хотелось уходить от нее.
Он лежал на своей койке, закинув правую руку на затылок и просто смотрел, как Лили спит в нескольких метрах напротив него. Она уснула сразу же, как они вернулись, и он бы тоже с радостью поспал, ведь секс был просто волшебный, но вот мысли, которые стали путаться и шептаться в его голове, словно в паутине, не позволяли этого сделать.
Он смотрел и думал о том, что же с ним не так, что же с ней не так, и что это еще за забытое чувство внутри? Вдруг вошел доктор, держа бумажный планшет под рукой с картой какого-то пациента. Бенито только с его появлением обратил внимание, что уже рассвело. Доктор направился вглубь комнаты к другому пациенту, но заметил, что Бенито не спит, а его рука освобождена. Доктор подошел к койке, внимательно осмотрел наручник, из которого виднелся ключик, бросил осуждающий взгляд на охранника, который все еще спал.
– Почему ты не сбежал? – полюбопытствовал доктор.
Бенито бросил взгляд на койку Лили, слегка улыбнулся.
– Я и сам не знаю.
***
Еще два дня они болтали, шептались, глупо шутили и неловко смеялись, пока смех не превращался в искренний хохот. Два дня они лечились, и близился день, когда за Бенито придут, чтобы перевести в клинику, как говорил доктор, с особым уходом, где проследят, чтобы он не навредил себе.
Лили казалось, что с той минуты на мосту, после прыжка, она погибла и возродилась вновь. Бенито испытывал нечто схожее: будто в момент, когда нечего было терять, он обрел то, что потерять покажется трагедией.
Бенито испытывал прилив сил, хотя до этого момента каждый день было лишь уныние, сонливость и апатия.
Они чувствовали, будто начинается новая глава их жизни, и не хотели этого терять, поэтому договорились сбежать.
Лили вышла из зоны своей койки, прошлась по залу, дошла до окон, покрутилась. Охранник, чье воплощение было сопоставимо с манекеном в комнате, пристально наблюдал, не выказывая эмоций.
– Эй, там вооруженный человек! – крикнула Лили, глядя в окно. Пациенты засуетились, открывая шторы вокруг своих коек.
– Что он собрался делать? Какой странный.
Некоторые пациенты подошли к окну.
– Синьор, – обратилась она к охраннику, – не могли бы вы доложить об этом патрульным? – она не верила самой себе, но это действительно сработало. Охранник двинулся с места к окну, Лили вдруг почувствовала силу, будто она способна на все лишь одним своим словом, умением лгать. Охранник протиснулся между пациентами, посмотрел в окно и увидел полицейского, который стоял у автомобиля и просто беседовал с гражданским. Охранник надулся, вены на лбу выпучились, он рассерженно посмотрел на Лили, но та лишь качнула головой.
– Он вооружен, синьор, видите?
– Это полицейский! – сквозь зубы прошипел охранник.
– Вооруженный полицейский, – добавила Лили, невинно убрав руки за спину, крутясь в стороны, словно шаловливая девочка. Охранник вернулся на место, но Бенито уже не было в общей палате.
Они встретились на служебной парковке. Лили пришла в своей одежде, так как могла беспрепятственно передвигаться по больнице. Увидев Бенито она расхохоталась, ему явно пришлось труднее: он был одет в голубые джинсы, на размера три больше его, старую гавайскую рубашку и босоножки.
– У кого ты их украл? – смеялась Лили, пытаясь сдерживать хохот ладонью, Бенито расправил руки и покрутился.
– А? Что ты там говоришь? Наверное, о том, как неотразимо я выгляжу?
– Очень сексуально.
***
Стоило им выйти из подземной парковки, как солнце выглянуло из облаков. Для Лили, проживающей многие годы в столь дождливом и пасмурном мегаполисе, яркое, теплое города было драгоценным подарком. Бенито смотрел на небо, прикрывая лучи рукой и думал, что за все хорошее нужно платить, чего он никогда не делал, но теперь решил начать. Чем же он может отплатить солнцу?
Лили заворожено смотрела на Бенито, как яркая улыбка появилась на его лице, будто это он наколдовал солнцу выйти к нему.
– Улыбка, добрая и теплая, будто костер в глубоком лесу, – еле слышно прошептала она.
– Что? – обернулся Бенито. Лили сразу отвела взгляд в смущении.
– Ничего.
– Нет, ты что-то говорила про улыбку?
Лили была готова сквозь землю провалиться. В душе она любила поэтично описывать интересные, завораживающие ее вещи, но раньше она никогда не давала своей романтичной натуре вырваться наружу. До этого момента, к которому она никак не была готова.
– Ну, я, как бы, – она взглянула на него исподлобья, с некоей надеждой и намеком на то, чтобы он сменил тему. Но его глаза горели интересом, он наклонился ближе, чтобы хорошо все расслышать, – ты так улыбался…
– Ах. Тебя смутила моя улыбка? Не удивлен. Наверное, тебя это озадачило. Думаешь поди, сначала он несколько раз пытается убить себя да все не дохнет, а, выйдя на улицу, вовсю лыбится обычному солнцу?
– Да-а, это странно, – поспешила согласиться Лили, чтобы он не разгадал ее маленький романтизм.
– Я и сам ничего не понимаю, – он отвел взгляд. С того момента, как они встретились на мосту, с той минуты, как она послушалась его, он впервые почувствовал ответственность за другого человека. Ответственность и нежность: похоже это делало его мужчиной.
– Когда мы дети то одержимы желанием быть всегда счастливыми, но чуть повзрослев, наше стремление к счастью будто понижается. Потом, в какой-то момент, мы согласны уже на то, чтобы просто не случалось несчастий.
На лице Бенито появилось странное выражение обиды или злобы, как будто Лили своими словами показала причину несправедливости его прошлой жизни. Она подняла взгляд вверх и добавила.
– Счастье будто недостижимо, как это палящее солнце.
Бенито тоже взглянул на солнце, прикрывая глаза, фыркнул и промямлил:
– Значит, счастье – это дешевая обыкновенная шлюха в образе королевы.
***
Они бродили по улицам, наслаждаясь теплыми, последними лучами солнца. Бенито все рассуждал на тему счастья, жизни, радостях и печалях, но все еще избегал рассказывать о себе. Как и Лили. Переулки незаметно сменились старинными руинами. Они забрели в старый город, где гуляла куча туристов, и остановились у набережной.
Прохладный, морской ветер обдувал их лица, которые тут же обогревало солнце. Стаи чаек летали вокруг них, видимо, приняв их за туристов, надеялись на корм и, не получив его, пролетели дальше.
– Они такие нелепые, – наконец улыбнулась Лили, Бенито вопросительно посмотрел на нее, – чайки. Они забавные, – Бенито посмотрел вдаль, где стояли корабли, а на их мачтах возвышались чайки. Птиц было так много, и они так громко шумели, как же он не замечал их раньше?
– А где мы сейчас? – спросила Лили. Бенито оторвался от мачт и удивленно посмотрел на девушку.
– Ты что же, тут никогда не была?
– Тут – это где?
– Мы в старом городе! Сколько ты тут живешь?
– С пятнадцати лет.
– И никогда не гуляла по этим улицам?
– Не довелось.
– Пойдем, – он взял ее за руку и потянул так, что она ахнула.
Он вел ее по каменной, старой дороге, вдоль таких же старых домов, они обошли церковь времен ренессанса, вышли на широкую улицу, засаженную цветущими деревьями и цветами; немногочисленные люди метались мимо, редкий звук шуршащих шин по гравию обращал внимание на старенькие, цветные авто. Бенито вдруг остановился, сделал вдох полной грудью, весенний воздух был пропитан запахом жасмина. Лили последовала его примеру, Бенито увидел это и расхохотался, а она лишь улыбалась по-ребячески.
Держась за руки, они поднялись выше, на смотровую площадку; они увидели старые, красные крыши на внутренней стороне города, а за ними, повыше, была дорога к цивилизованной части мегаполиса, где жила Лили. Перед ними открывался безупречный, красивый вид: голубое небо, на котором прорезались, словно шрамы, острые и тонкие, белые облака, неугомонные чайки плыли по воздуху, неся с собой шум и хаос. Старые корабли, которые не отправляются в плавание, стояли там, только чтобы туристы могли за деньги почувствовать себя в средневековье. Местами у причала встречались немногочисленные военные башни давно забытых времен. А море-то? Синяя вода качалась, толкая вперед волны, пенящие белым, напоминая небо с облаками. Какое волшебное место, полное жизни и эмоций; тех эмоций, которые мы чувствуем лишь мгновение, лишь в детстве. Лили наполнила грудь морским, влажным воздухом и заметила, как Бенито не отрывает от нее взгляда.
– Что с тобой? – эту фразу Лили произнесла с такой исключительной нежностью, которую она берегла глубоко внутри себя все эти годы. Или держала взаперти.
Бенито будто язык проглотил. По его лицу трудно было сказать, влюбился ли он, что так смотрит на нее, или думает о чем-то ужасном? Может, снова мысли о суициде? Она, как и никто на свете, не умела читать мысли и не могла знать, что, глядя на Лили, Бенито вспомнил свою любимую сестру и ее ребенка, которых он часто водил сюда, на это самое место. Это родное воспоминание придало нотку тоски. Лили улыбалась точно, как сестра, с большими, зелеными глазами, полными надежды, которой она всегда делилась с Бенито. Теперь некому дарить ему надежду. Как вообще в сердце может остаться место надежде, когда все, во что ты верил и ценил, все, что ты имел, судьба отняла беспощадно?
За смотровой площадкой, в одном из старинных домов была закусочная. Оттуда вышел коренастый, взрослый мужчина с седыми усами, кепкой на голове и сером фартуке, облегающим пузо. Он вышел на середину улицы, прикрыв глаза от солнца, присматриваясь.
– Хэй! – крикнул он наконец, Лили тут же обратила на него взгляд, – Бенито! А ну иди-ка сюда! – мужчина с сильным южным акцентом могуче захохотал, прямо как Санта. Бенито слегка улыбнулся, почувствовав во рту вкус кофе с корицей и канноли с кремовой начинкой. Это был дядя Пуччи, не родной по крови, но еще с юных лет он называл его дядей. Мужчина заключил его в крепкое объятие. Бенито вспомнил безмятежные, дождливые дни, тогда они с сестрой забегали в кафе к Пуччи, прячась от дождя, а он угощал их кофе с десертом.
– Что с тобой, мальчик мой? Какой чудесный день, улыбнись для меня!
Бенито держал руку дяди в своих обеих, проявляя уважение и почтение. Мужчина поцеловал его в обе щеки. Лили смущенно улыбалась.
– Какая милая синьора! – Пуччи взял Лили за руку и поцеловал, – Бенито, проводи же донну в мою закусочную.
Бенито посмотрел на Лили, она вдруг стала выглядеть как-то иначе, в ней будто проснулась жизнь. Глаза заблестели, щеки стали румяные.
Они сели за столик снаружи. Бенито пытался не смотреть на Лили, но как бы сильно не пытался, это никак не выходило. Ее улыбка, слепящая, словно солнце, заставила таять его сердце, холодное, будто изо льда.
Как же так, что Бенито забрел именно в это место? Он ведь даже не задумался, когда шел сюда. Будто мозг отключился, и сердце, приняв Лили за дорогую сестру, само привело его к дяде.
Лили вдруг встала, солнце за ее спиной ослепляло ее, оставляя еле видимый силуэт.
– Я на минутку, – послышался ангельский голосок от силуэта, после чего она ушла.
Этот голос каждый раз будоражил. Бенито смотрел ей вслед, а глубоко внутри разрывались натянутые струны души. Под языком возник давно забытый вкус счастливых дней, весна, смех любимых, запах и вкус дождя. И все благодаря одной лишь ее фразе, сказанной в радостном настроении.
Лили вернулась, на столе уже стояла большая, толстая, ароматная пицца и два стакана свежевыжатого апельсинового сока, вся эта идиллия просто не могла радовать еще сильнее. Бенито сощурился из-за палящего солнца; его густая щетина отдавала блеском, вокруг пухлых губ выделялись милые морщинки, когда он улыбался. Бенито пытался рукой прикрыть глаза от лучей и в этот момент показался Лили таким уязвимым, как ребенок. Она обошла стол, заслоняя собой солнце, поставила руки на край стола и нежно улыбнулась.
Кажется, что Бенито давно не ел, но даже при виде сочной пиццы аппетит не пришел, но появилась она, и вместе с тем вызвала жажду и голод. Похоже не только по еде.
– Как вкусно выглядит! – Сказала Лили.
Снова это чувство в груди, которое ни с чем не спутать, снова этот вкус во рту, который появился недавно, со встречи с ней. Лили присела напротив Бенито, и солнце снова ударило по глазам. Он вдруг встал, взял табурет, поставил его слева от Лили и сел.
– Надеюсь ты не против? – нагло спросил Бенито, когда действие уже совершилось и отказывать – значит просить или требовать от него вернуться.
В другой раз Лили бы возмутилась, но сейчас все ее внимание было сосредоточено на аппетитной пицце. Не успела она моргнуть, как Бенито уже поднес один большой кусок к своему рту, растягивая вязкую моцареллу по всей длине. Лили с минуту любовалась тем, как он с довольной мордой поедает пиццу. Он застыл, обратив на нее внимание. Лили поднесла руку к его густой щетине, пальцам схватила нить вязкого сыра и положила себе в рот.
– А ты очень практичная девушка, раз объедков тебе хватает, – сказал он и она засмеялась, – ну ты пока будешь смеяться и на горизонт смотреть, я уже все доем, а денег у меня на новую пиццу нету. Поэтому ешь то, чем дядя Пуччи по доброте своей угостил нас, – Лили вернула взгляд на пиццу, и глаза ее округлились.
– Ты что, зверь какой-то? – возмутилась она, – Ты когда успел съесть добрую половину? Бенито захрюкал с полным ртом, давясь от смеха и промычал.
– А что, ты думала, дорогая донна? Я диету не соблюдаю, поэтому с удовольствием слопаю еще один кусок.
Лили шлепнула его по боку.
– Посмотрим еще, кто больше съест! – Она, рыча засунула себе в рот почти целый кусок пиццы, Бенито изумленно застыл, глядя на нее. Солнечный свет отражался от ее волос и гладкой, словно лепестки роз, кожи. Он вдруг унюхал до боли знакомый запах, она пахнет чем-то очень близким, возбуждающе теплым… Ее вкус голоса совершенно необыкновенен, а в глазах есть свет, который отличается от взгляда других людей. Эта девушка, словно пришла оттуда, где всегда весна.
***
После еды они пошли выше по улице, в сторону главной дороги. Здесь был жилой район с маленькими, старыми зданиями с балкончиками на верхних этажах. Приятная прохлада ветра обдувала, принося с собой соленый запах моря, Бенито глубоко вдохнул. «Дядюшка прав, какой прекрасный день», – подумал он про себя. «Хватит с меня попыток умереть», – он посмотрел на Лили, как уголки ее губ поднимаются, а на щеках образуются милые морщинки. Раз такая девушка может быть счастлива, проводя день с ним, значит он еще на что-то способен? Разве не так? Разве он не заслужил тоже немного счастья?
– У тебя милый дядя, – прервала тишину Лили.
– Да, он хороший человек. Я ему не родной, но он относится ко мне, как к своему сыну.
– Не родной? – удивилась она, – А я уже искала схожесть между вами, и даже нашла парочку, – засмеялась.
– Он был другом семьи, помогал нам с сестрой вырасти, когда родителей не стало. Наверное, я несправедливо поступил с ним, когда перестал общаться после смерти сестры.
Они шли медленно, непринужденно, Лили смотрела на Бенито и пыталась угадать, о чем он думает, но вместо этого угадывала, что он чувствует. Возможно, это говорило ей даже больше.
– Я был эгоистом, потому как не подумал, что сестра могла быть для него, как дочь, и что ему тоже плохо.
– Винить себя – последнее дело.
Бенито посмотрел на нее и выдавил улыбку; маленькую, теплую, она отражала солнечное свечение и будто бы сама светилась, как лампочка.
– Я уверена, что дядюшка Пуччи вовсе не сердится и не таит обиду. Он кажется мудрым. Думаю, он понимает твои чувства и поступки объясняет ими.
Они дошли до главной дороги, ведущей из старого города в центр, ближе к цивилизации, встали перед пешеходным переходом, горел красный, Бенито нажал на кнопку, и они стали ждать. Внимание Лили привлекла стеклянная витрина, в отражении которой она стала прихорашиваться, поправлять платье и волосы, Бенито встал позади нее, она его заметила и мило улыбнулась. «Он не смотрит на меня, как другие», – думала она. В его глазах она светилась, тогда как другие видели в ней лишь тень. Кто из них особенный? Он, который видит в ней лучшее, или она, затерянный изумруд, который просто не замечали среди камней? А может они оба особенные? Не для других, но друг для друга.
От нее исходил приятный запах, Бенито глубоко вдохнул с закрытыми глазами и забылся в наслаждении. Лили заметила это в отражении, и сама сделала полшага назад, спиной коснувшись его груди, она тоже закрыла глаза. Они стояли так мгновенье.
Светофор издал сигнал, уведомляющий о зеленом свете. Бенито взял Лили за руку и повел через дорогу, но его сердце и тело не хотели двигаться, ведь он провожал ее и близилось время расставания.
– Ну, наверное, мне пора, – промямлила Лили.
– Пожалуй, – сказал Бенито, вытянул руку и стал ловить такси.
«Идиот, что я делаю?» – корил он себя, пока машина не остановилась.
Он подошел к водителю, Лили наблюдала за ним, и ее сердце наполнялось тоской. Неужели через несколько минут она вернется туда, к безжизненным людям, где она забыла об улыбке, в место, где даже солнце не светит? От волнения она мяла пальцы на уровне живота.
Когда он вернулся, она сделала глубокий вдох, и Бенито показалось, что она хочет что-то сказать, но он сказал первым.
– Все хорошо, – сказал он тихо.
Но что хорошего, подумала Лили.
– Этот синьор отвезет тебя до дома, я уже оплатил, – добавил он. Ах, теперь понятно, о чем он. Лили покачивалась на носочках и не знала куда деть руки, поэтому продолжала мять ладони. Бенито посмотрел в ее большие, словно у кошки, умоляющие глаза, которые хотели остаться. Но что он может сделать? Неужели она всерьез думает, что он достаточно надежный парень, на которого можно положиться? Он видит, что она не хочет возвращаться к прошлой жизни и тоже не хочет отпускать ее, но так нужно. Нельзя наглеть и сметь нарушать порядок.
Они попрощались, крепко обнявшись, она села в такси и смотрела прямо, тогда как он не отрывал от нее глаз. Лили и так было тоскливо, не хотелось делать еще хуже: отдаляться, глядя ему в глаза. Такси тронулось, и ей показалось, как дернулась рука Бенито, чтобы остановить машину, но было уже поздно.
Он медленно шел вверх по улице, солнце зашло за здание и оставило его в тени, наедине с собой. Тело продрогло от прохладного ветра и сомнения одолевали разум. С каждой минутой чувство, что он совершил огромную ошибку, набирало превосходство над мнением, что так было правильно.
Столкнувшись с прохожим, который обходил доску объявлений, Бенито проснулся от раздумий, поднял взгляд и увидел, как перед ним полицейский клеит листок. Лишь на минуту он кинул взгляд на доску и не поверил глазам. «Разыскивается хулиган-социопат, за воровство и склонение к самоубийству», – а выше надписи его портрет, на котором он выглядит скорее злобным наркоторговцем, чем вором и социопатом. Но ничего не скажешь, схожесть есть. Бенито ненароком посмотрел на полицейского и, когда тот поднял голову взглянуть в ответ, резко отвернулся. Еще секунду сделал вид, что читает объявления, и поспешил дальше, пока никто не узнал его. Лишь пройдя метров пять, он вдруг услышал за спиной голос полицейского.
– Извините, синьор?
Бенито проигнорировал, делая вид, что не слышит, во рту у него стало горько, сердце заколотилось.
– Парень, в синих джинсах, постой! – повысил голос полицейский, но Бенито, обливаясь потом, продолжал идти, – эй ты, кучерявый со смазливой рожей, стой говорю!
Бенито вдруг резко обернулся, лицо его выражало негодование и гнев.
– Это у кого тут рожа смазливая, ублюдо-ок? – крикнул он, вытягивая оскорбительное слово.
Полицейский ощетинился, поднял руку, указывая на него.
– Ага! Все-таки слышал, что я к тебе обращался!
До Бенито дошло, что он вытворил, поэтому он резко развернулся и побежал. Ветер бил в лицо, он не знал зачем бежит и куда бежит, единственное, что он знал, так это про полицейского, который гонится за ним и которому не очень-то хочется попасться. Бенито понятия не имел, насколько все серьезно, а теперь казалось, что если его лицо висит на досках разыскиваемых, то, наверное, засадят в психушку на чуть ли не пол жизни. Его поджилки тряслись от страха, крики за спиной и звук свистка давили на его психику и казалось, что через минуту его будет преследовать пол города и за что? За украденную одежду? Он не знал, что благодаря охраннику, пустившему слухи, последнюю попытку самоубийства Бенито восприняли, как за групповую, а его самого, как того, кто склонял к суициду Лили.
Бенито мчался со всех сил, легкие были набиты воздухом и вдыхать уже было некуда, пот стекал, как дождь. Он заворачивал на поворотах, не задумываясь, куда бежать, но так как он знал эти улицы, то просто выбирал пути, по которым оторваться будет проще всего.
Он забежал в узкий, темный переулок, уже не было слышно криков и свистка полицейского, это немного успокаивало, но мысль, что полицейские могут встретить его на каждом углу, на каждой улице пугало его с новой силой, поэтому он не сбавлял темп и спешил к яркому свету, что был виден в конце этого тоннеля. Бенито выбежал из узкого переулка, по глазам ударил яркий, ослепительный свет. Он сощурился и прикрыл глаза рукой, как вместе с ярким светом ударило что-то еще. Бенито подлетел на половину своего роста, ударился о капот машины и скатился на землю.
– Бастардо! Какого черта! – кричал водитель во всю сигналя. Потом он выскочил из машины. Однако же, он стал осматривать машину, а не Бенито.
Глаза постепенно стали привыкать к яркому свету, Бенито покрутил своими руками и ногами, чтобы понять нет ли переломов. Убедившись, что цел, он вскочил, игнорируя мужчину, осмотрелся и замер; через лобовое стекло он узнал человека, что сидел на заднем сидении, это была Лили.
Надоедливый звук свистка напомнил о себе и заставил Бенито действовать. Немного прихрамывая, он метнулся к задней двери машины, открыл дверь и запрыгнул внутрь.
– Привет, – отдышавшись прошипел он.
Лили была ошеломлена. Он открыл окно и выкрикнул водителю.
– Эй, машина цела, давай внутрь, мы спешим!
Водитель вернулся, ворча про себя и проклиная этого дурака, Бенито назвал адрес дядиного ресторана, где они недавно были.
– Что стряслось? – испуганно спросила Лили, всем сердцем уверенная, что он спешил именно за ней. Бенито смотрел на нее и хотел было рассказать все, но от адреналина его переклинило, он набросился на Лили и пламенно поцеловал. Она испустила тающий стон и поцеловала в ответ.