Бах Роуз
Вкус твоего голоса
Часть 1. Там, где падают звезды
Любовь – это хаос, в который мы вступаем добровольно.
– Приготовьте дефибриллятор! – приказывал врач.
Медбрат сильно нажимал в область солнечного сплетения пациенту, которого только что прикатили в реанимационную. Медсестра тут же подключила дефибриллятор.
– Раз, два, три, удар!
– Увеличьте мощность, – сестра исполнила приказ. – Удар! Пульс?
– Есть, но быстро снижается.
– Вводим адреналин, три внутримышечно! – опытная медсестра быстро, уверенно повиновалась, доктор продолжал.
– Еще удар! Раз, два, – помощники убрали руки от пациента, – удар! – восклицал врач и снова ударил пациента зарядом дефибриллятора.
– Есть пульс! – помощники быстро приступили к нормализации состояния пациента.
Позже медсестра принесла его карточку, доктор прочел историю и нахмурился.
– Вторая попытка самоубийства за месяц, – огорченно сказал он.
– Третья, – вдруг прошептал внезапно очнувшийся пациент. Доктор посмотрел на него взглядом, полным непонимания и злобы. Очевидно, этот человек целыми днями из кожи вон лезет, спасая людей, а такие дураки, как парень перед ним в койке, вечно все портят!
– Тебя спасла своевременная компрессия бригады скорой помощи. Но в следующий раз может не повезти. Я распоряжусь, чтобы вас перевели в психдиспансер, Бенито Кавальканти, – во рту у Бенито почувствовался вкус кислятины от того, как доктор произнес его имя.
***
Стопка бумаг обрушилась на и так полный стол Лили. Она глубоко, устало выдохнула и жалостливо посмотрела на коллегу в надежде на спасение, но тот лишь поджал губы и быстро унес ноги, чтобы не пришлось искать отговорки, почему он не может ей помочь.
Лили понимала, что коллеги используют ее, как и все вокруг. Пока другие отлынивают, она делает восемьдесят процентов работы. Но хоть Лили и понимает свою ситуацию, из нее выйти не может. Вдруг она перестанет им нравиться? С ней и так общаются, словно из жалости, не проявляя никакого интереса к ней самой.
«Но хотя бы общаются», – утешала она себя. Никому не хочется в жизни становиться изгоем, особенно тому человеку, который знает, какого это.
Но сегодня, может, все изменится. Через несколько часов у Лили назначено свидание с хорошим парнем по переписке, с которым она общается уже два месяца. Достаточно ли двух месяцев переписки для свидания?
Это событие волновало Лили особенно, ведь у нее уже три года не было никаких отношений. Но это далеко не пустяк для женщины средних лет, особенно если последние отношения были настоящим кошмаром.
***
Бенито просунул пальцы в ее волосы, сжал в кулак и надавил на голову, толкая член глубже в глотку. Сначала она не сопротивлялась, пытаясь сделать приятнее, но в легкие перестал поступать воздух, она схватилась руками за его бедра и попыталась оттолкнуться, но рука, держащая голову, не поддавалась, пока она силой не шлепнула его по ногам.
Бенито вдруг пришел в себя и открыл глаза.
– Что такое?
Медсестра перебросила волосы с лица назад, глаза ее слегка заслезились, но скорее не от обиды, а от напряжения. Она, откашливаясь, вытерла слюну с губ, отдышалась, и на лице нарисовалось рассерженное выражение.
– Что такое? Идиот, ты меня чуть не задушил! Она спрятала сиськи обратно в лифчик, встала, поправила одежду.
– Куда ты? Я же не кончил.
На лице девушки к злости добавилось удивление.
– Ах ты тварь! С виду такой миленький, кажешься обходительным, а характер у тебя настоящего мерзавца!
– Да подумаешь, затолкал тебе член в глотку, что такого?
– Козел! – девушка резко развернулась, отдернула штору и скрылась за дверью. Напротив койки Бенито медленно отодвинулась шторка, из-за нее вылезло лицо лысеющего старика с горящими глазами и странной улыбкой.
– Что, парень, облом? – с издевкой произнес он.
– Плевать, – ответил Бенито. И ему было действительно плевать.
***
Оставив незаконченной нелюбимую работу, которую Лили делала за других, она поспешила домой, накрасилась, выпрямила свои нежные, темно-русые волосы, нарядилась в новое платье, которое купила специально для свидания, красивые черные туфли на высоком каблуке и отправилась в ресторан.
Пока Лили ехала в автобусе, она думала, что, раз уж взрослая, точно не станет волноваться. Как она ошибалась. Волнение приходит всегда, если тебе это действительно важно. Но что может быть лучше этого юношеского волнения о предстоящей встрече? Этот приятный трепет в груди, дарующий надежду, напоминающий, кто мы и куда идем.
Каждую минуту в мире происходят тысячи долгожданных свиданий. Каждую минуту в мире происходят тысячи горьких расставаний, которые рано или поздно происходят всегда. Задача молодых искателей любви в том, чтобы это не произошло так скоро.
Ресторан находился за углом, но Лили остановилась перед стеклянной витриной магазина, чтобы осмотреться очередной раз, чисто на всякий случай. Она вдруг заметила, что ее красивые волосы как-то грубо лежат. Лили повернулась и увидела в волосах странный комок, дотронулась до него – это была жвачка, которая, по всей видимости, прилипла с кресла автобуса. Она попыталась соскрести жвачку, но только сделала хуже, запутав в ней еще больше волос. Лили заметила в отражении витрины женский салон красоты и поспешила туда. Времени оставалось слишком мало, поэтому она приказала срезать часть волос как можно быстрее. Пока мастер работала, Лили написала молодому человеку, которого звали Марк, что застряла в пробке и немного опоздает.
Она смотрела на свое отражение, и глаза наливались слезами: только недавно она была в хорошем салоне, у хорошего мастера, который сделал из ее волос произведение искусства, а теперь, жестокая судьба лишила ее их. С каре она выглядит как-то неуверенно, некрасиво, уязвимо.
И все же Лили взрослая девушка и не станет отчаиваться из-за обычных волос, которые скоро снова отрастут. Она заплатила какую-то нереальную сумму за эту ужасную прическу и поспешно направилась в ресторан. Но судьба ли так жестока, или Лили так глупа, что не продумала все наперед и не посмотрела прогноз погоды. Бедная девушка не взяла с собой зонт.
Снаружи пошел мелкий дождь и поднялся ветер, точно попадая каплями в лицо, из-за чего косметика стала размазываться. Лили пыталась защититься, но дождь находил уязвимые места; она прикрывала нижнюю часть – дождь попадал в глаза, прикрывала глаза – дождь размазывал помаду и тональный крем на щеках.
Оставалось всего метров двадцать до ресторана. Лили снова прикрыла глаза и не заметила дурацкий парапет, который выставил какой-то работник одного из бутиков, чтобы прохожие не наступали в лужу. Каблук застрял в деревянной трещине парапета и сломался, нога подвернулась, и Лили рухнула в грязную лужу промокнув еще сильнее, и, будто этого еще не хватало, порвались колготки.
Все планы, который она продумывала целую неделю, были разрушены за несколько минут.
Лили медленно поднялась, сняла туфли и пошла босиком. Внутри бурлили эмоции, кипела злость от несправедливости мира, и сердце сдавливала грусть, от собственного бессилия.
Люди вокруг суетливо метались, пытаясь спрятаться от дождя под козырьком случайного бутика. Свет неоновых билбордов зеркально отражался на мокром гравии из-за скопившейся воды. Шипящие шины кромсали воду, умножая их огоньки.
Казалось, за что все это?
Вдруг впереди, там, где находился ресторан, она заметила странного мужчину в черном пальто и замедлила шаг, он просто стоял под дождем, спрятав руки в карманы, и смотрел на то, как старик под зонтом играет на гитаре. Ей показалось это странным, все вокруг давно разбежались, а он все стоит и игнорирует дождь и холод. Он будто был, как она сейчас – не заботился о себе. Лили пошла дальше, обходя его за спиной, он вдруг поднял взгляд на нее, но она резко отвернулась и поспешила в ресторан.
Марк сидел за столом, держа в руке телефон, явно написывая Лили. Он быстро качал ногой и стучал пальцами по столу, что говорило о раздраженности.
Может, попытаться все объяснить? Может, он поймет? Он должен понять, Марк ведь такой же человек, как и она. С кем такого не бывало? У кого никогда в жизни не было неудачного дня?
Она неловко зашла внутрь, глядя в пол, подошла к столу.
– Привет, – промычала она и попыталась улыбнуться, но получилось неудачно. «Просто привет? Серьезно? А может еще спросить, как дела?» – осуждала она себя.
– Ну и денек… – Она попыталась сесть за стол. Марк был явно удивлен, человек перед ним вовсе не походил на девушку с фотографий из переписки. Он вдруг почувствовал себя обманутым и раздражение стало перерастать в злость.
– Лили Лорен? – недоверчиво спросил он.
– Прости, что опоздала, ты не поверишь, но это мой самый неудачный день, – снова глупая улыбка.
– Прости? Я ждал тебя полтора часа, а ты явилась в таком виде? Посмотри на себя, у тебя лицо разукрашено! – Марк встал, Лили невольно пустила слезы.
– Я не ждала, что ты так быстро поймешь, но дай хотя бы минуту все объяснить.
– Минуту, – промычал он, забирая свои вещи, – удивительно, зачем я вообще ждал больше минуты. И на что я надеялся.
***
Неудачница смотрела на Лили в отражении: потекшая тушь, смазавшаяся помада, ужасные, мокрые волосы не оставившие и следа от хорошей прически, грязная одежда и сломанный каблук в руках. Все, на что она способна, это работать в своем жалком офисе. Серая мышь, которая не заслуживает ничего больше учтивой вежливости коллег.
Что может довести человека до суицида, если не это? Смерть близких родственников? А что, если человек и так одинок? Кого винить в том, что она так выглядит, кроме самого себя? Разве мир виноват, что полил дождь и подул ветер, когда она спешила на свидание? Разве общество виновато, что сделало людей, как Марк, совсем не сочувствующими? А что, если бы он был сочувствующим? Что изменилось бы? Никогда не будет второго шанса произвести первое впечатление. Марк никогда не забудет ее жалкого вида и не поверит, что в таком темном и грязном теле заключена светлая душа.
Лили не замечала никого и ничего вокруг, не обратила внимание, как добрела до безлюдного моста, и сама не заметила, как перелезла на ту сторону. Она пускала последние слезы под мелкий холодный дождь. Не было ни сил, ни желания заботиться о своем здоровье, внешности и будущем. Вот, значит, что может довести до суицида? Потеря желания заботиться о себе?
Вдруг она услышала шорох, обернулась, в нескольких метрах, слева от нее, со странной кривой улыбкой стоял парень. Карие глаза, легкая щетина, черные, как смоль, волнистые волосы лежат на лбу. Одет в старый, потертый френч, темные джинсы и спортивные кроссовки, и хоть он стоял с внешней стороны моста, за перила не держался, а вовсе, словно дразня смерть, облокотился боком на них и завел непринужденную беседу, что несколько озадачило Лили.
– Если не уверена, что хочешь этого, то лучше пойди домой и поразмысли, наберись сил и попробуй сначала, – сказал он с интересным южным акцентом.
– Если таким странным образом пытаешься переубедить меня, то лучше не стоит, – тонким, ломанным сквозь слезы голосом ответила она.
От ее голоса Бенито будто пронзило током, улыбка тут же сошла на нет. «Мне показалось, или…» – он вдруг почувствовал какой-то мягкий привкус во рту, выпрямился, причмокивая, и быстро вернул улыбку. На миг, лишь на миг, но отчетливо, Бенито почувствовал вкус жизни.
– Ох, нет, вовсе нет. Наоборот, я даю советы, мы как светлячки в этом мире, вылупляемся, радостно светим и гаснем в небытие, просто некоторые светлячки вдруг понимают, что пришло время угаснуть, – широко улыбнулся он.
– Вон, гляди туда, – Бенито указал на горизонт ниже по реке, – видишь мост вдалеке?
Лили посмотрела на мост, что с этого расстояния выглядел совсем маленьким.
– Неделю назад я прыгнул с него.
Лили вернула озадаченный взгляд на незнакомца.
– Что это значит?
Он снова улыбнулся, но его улыбка начинала раздражать ее. Лили показалось, будто он смотрит высокомерно, с издевкой, как многие из ее окружения.
– Это говорит о том, что если я стою сейчас здесь, значит, тот мост недостаточно высокий. Этот, на котором мы стоим, – он указал под себя и Лили послушно взглянула туда, – этот мост выше, чем тот. Поэтому и шансов довершить дело больше.
– Не пытайся меня переубедить, – она действительно не понимала его и решила, что это всего лишь прохожий из жалости хочет помочь.
– Переубедить?
– Да! Придумал историю, что ты самоубийца, что уже прыгал с того моста, и прочее. А позже будет продолжение, как ты все осознал, обрел смысл, так ведь? – с бегущими по лицу слезами закричала она, точно ребенок. Парень смотрел на нее с милой улыбкой и взглядом, будто видел насквозь, но забавлялся ее глупостью.
– Если решила прыгать, то прыгай, – указал он вниз, на реку. Отсюда поверхность реки выглядела устрашающе, будто бурлил портал в ад, жадно ожидая своих гостей.
– Прыгну! – сквозь слезы и боль, отчаянно крикнула бедная девушка, глядя вниз, ветер разносил ее голос над поверхностью холодной реки.
– Прыгай! – улыбался он, не отрывая свой бессовестный взгляд, ни капли не задумываясь об ответственности за собственные слова.
– Прыгну!
– Давай!
– Я прыгну!
– Давай же!
Она вдруг сделала шаг вперед и камнем устремилась вниз, он все еще не отрывал взгляда от нее, ехидная улыбка не сходила с лица.
– И правда, прыгнула! – прошептал он и тоже сделал шаг вперед.
Две маленькие тени, словно черные звезды на сером небесном фоне, падали вниз, с надеждой в сердце вдруг засиять перед собственной гибелью. Прямо как падающие на землю маленькие кометы испускают свой последний, яркий свет перед тем, как навсегда исчезнуть.
Вкус Нового
Очнувшись, первое, что увидела Лили – это тускло освещаемая больничная палата.
Похоже, была уже поздняя ночь. Она не помнила, что произошло после того, как ударилась о воду. Чувство тревоги угнетало сердце, она не понимала радоваться тому, что выжила, или огорчиться, что теперь придется жить с этим фактом. Но долго ли жить?
В палате было холодно, Лили не могла уснуть. Думала только о том, как ей стыдно за свой поступок. Как стыдно было появиться перед Марком в таком виде, как ужасно будет, если кто-то из коллег узнает, что она пыталась покончить с собой. «Ах, смотрите, самоубийца идет», – будут говорить при виде нее. А если не будут говорить, то будут думать. Теперь ее сочтут психически неуравновешенной к тому же. Лучше бы она погибла.
Лили вдруг услышала шорох в проходе и разговор. Она приподнялась, убрала завесу; у дверей стоял другой пациент, из-за тусклого света было сложно разглядеть лица, в дверях сидел охранник, не желая его выпускать.
– Да мне всего лишь отлить надо, – умоляюще говорил пациент.
– Мне все равно. Без разрешения главврача ты отсюда никуда не уйдешь, а ты ему знатно так насолил, очередной раз сбежав отсюда.
– Хорошо, тогда я тебе в карман отолью, а потом ты позовешь главврача, он придет с чистыми карманами, в которые я тоже отолью, – угрожал пациент. Охранник встал, ощетинился, положил руки на связку с ключами и электрошокером, пациент понял намек и отошел.
– У тебя есть утка.
– Не буду я пользоваться этой дрянью! Она для недееспособных, понимаешь?
Охранник благополучно игнорировал, будто ребенка.
– Ну хорошо, только когда медсестра спросит, почему тут вокруг мокро, я покажу на тебя, – закончил пациент, охранник молчал. Пациент обернулся, увидел Лили, которая подглядывала через шторку, и на его лице появилась улыбка. Теперь она узнала его, вспомнила, как он уговаривал ее прыгнуть.
– Проснись и пой, милая-милая самоубийца, – парень подошел, Лили приподнялась и присела.
– Это ты меня спас? – робко спросила Лили, он выпучил глаза, улыбка растянулась до ушей, и он захохотал.
– Да закрой свою пасть! – крикнул кто-то из пациентов.
– Сам закро-ой! Или я задушу тебя подушкой, когда усне-ешь!
Ответа не последовало. Молодой человек выглядел точно, как сумасшедший, а его южный акцент сильнее проявлялся, когда он злился и кричал, растягивая некоторые слова. Но Лили он не испугал. Она подвинулась в его сторону и полушепотом снова задала тот же вопрос.
– Нет, это был не я, – ответил он, – тебя спасла экскурсионная лодка, их полно на той реке.
– Тогда почему ты со мной в палате?
– Меня она тоже спасла, – он посмотрел на нее сверху и снова улыбнулся, – вот же не везет, да?
Его надменное выражение лица и самодовольная улыбка после сказанных слов пробудили внутри Лили какую-то незнакомую для нее злость. Ярость закипела в груди, и, сама того не понимая, она замахнулась рукой и дала ему пощечину.
– Козел!
Бенито ничего не успел понять, как последовал удар, а потом еще. Она вдруг набросилась на него, повалила на землю, щедро раздавая пощечины.
– Эй, убери руки от меня! – он смог встать, попытался оттолкнуть ее, но он понятия не имел, что являлся последней каплей для Лили, чей гнев и обида копились в сердце многие годы.
– Ублюдок, мразь, паскуда!
– Да что на тебя нашло?
Лили выпучила глаза, в них наливались слезы, а губы дрожали от гнева.
– Что нашло? Спрашиваешь, что нашло?! Я чуть не погибла из-за тебя! – она снова накинулась, дергая его за одежду, царапая щеку, грудь и все места, до которых дотягивалась. Бенито в ужасе попятился, бросил взгляд на охранника, который ехидно улыбался и не собирался двигаться с места.
– Ты что там встал, засранец? Помоги мне!
– Я? Помочь? А вдруг ты мне в карманы нассышь?
Последний шанс на спасение посмеялся ему в лицо. Лили продолжала бить его и рвать одежду, Бенито пытался съежиться и спрятаться.
– Что здесь происходит?
Послышался усталый, мужской голос, Бенито почувствовал во рту знакомый вкус горького кофе и послевкусие сладкого круассана.
Поднял взгляд и увидел в дверях доктора. Набухшие мешки под глазами указывали на его самоотрешенность, недостаток сна и сильную усталость, но его поблескивающие глаза и морщинки в уголках губ от привычной улыбки выдавали миролюбие и доброту. Охранник был вынужден взять Лили подмышки и оттащить.
– О, здравствуйте, доктор, – поприветствовал Бенито.
– Бенито Кавальканти, – протяжно выдохнул он.
– Давно не виделись, как поживаете? – Бенито встал отряхиваясь.
– С каждым разом, как вы сюда попадаете, что-то обязательно происходит. Почему бы вам не попробовать позволить нам спокойно жить и работать?
– Поверьте, у меня нет и не было никаких злых умыслов.
– Значит, за тобой нужно присматривать. В прошлый раз из-за того, что ты соблазнил нашу медсестру, разошлись слухи среди пациентов и персонала. Бедная девочка не могла спокойно работать и уволилась, – тяжелое осуждение нависало в лице доктора над Бенито, – я приставил сюда охранника, который будет следить исключительно за тобой, пока мы не передадим тебя психотерапевту в другую клинику, – Бенито, словно школьник опустил голову перед строгим учителем.
– Я понимаю вашу злость, – обратился доктор к Лили.
Охранник уже отпустил ее, она довольно быстро успокоилась, села на свою койку и от стыда скрыла лицо руками.
– А почему сразу нельзя? – спросил Бенито.
– У тебя треснуто два ребра. Прежде, чем отпустить, я должен убедиться, что твое физическое состояние в норме. Полежишь здесь пару дней, еду будут приносить, медсестры проследят за состоянием. Только посмей хоть прикоснуться к ним, имей в виду, накажу.
– Доктор, мне жаль, что ей пришлось уйти из-за меня, но сейчас есть более важные проблемы. Я не могу справлять нужду в утку, это какое-то унижение для мужчины.
Доктор скривил губы, фыркнул.
– Хорошо, с охранником под руку сможешь ходить в туалет, но все остальное время будешь привязан к койке.
Медперсонал решил, что, раз Бенито и Лили вместе спасли при попытке самоубийства, значит, они, возможно, участники какого-то клуба самоубийц или типа того. Поскольку Бенито был у них чуть ли не завсегдатай, то обязан пройти принудительное лечение. А вот Лили повезло больше, отделалась серьезным разговором с психологом и обещанием больше так не делать. С каждым днем слухи обрастали подробностями и вскоре дело обстояло так, будто Бенито ходит и всех вокруг уговаривает убить себя.
***
Бенито, чья рука была прикована к койке, смотрел в потолок, пытаясь помечтать о чем-нибудь и уснуть. Свет хоть и был заглушен, но все еще было недостаточно темно, и это отпугивало сон. К тому же из коридора доносился постоянный топот, а его кровать находилась прямо у входа, напротив кровати той сумасшедшей.
Он осознавал свою вину, но не думал, что она настолько велика, чтобы заставить ту девушку на мосту вспыхнуть гневом и жаждой мести. Он медленно прошел пальцами свободной рукой по царапинам на щеке и скулах, представляя, через какие испытания она могла пройти, чтобы вспыхнуть с такой яростью. На мгновение даже рассердился на самого себя за то, что вообще докучал постороннему человеку. По истине, чем меньше контактируешь с другими людьми, тем легче засыпать по ночам без мук совести.
Раздался сильный, беспощадный храп где-то со стороны дверей. Бенито раздраженно и протяжно выдохнул, приподнялся, свободной рукой отдернул штору и посмотрел на охранника; тот сидел на стуле, облокотившись спиной о стену, свесив голову на второй подбородок, как на подушечку, и храпел.
Бенито скривил недовольную гримасу, потом посмотрел напротив: девушка спрятала голову под подушкой и придавливала сверху, сделав сэндвич. Словно почувствовав его взгляд, она подняла голову, увидела, что он на нее смотрит, встала и со всей яростью задвинула шторки, будто бы захлопнула двери перед лицом. Видимо, храп раздражал не только его, решил Бенито. Ему почему-то на мгновенье стало жаль девушку. Конечно, его судьба пожалела не лучше, и все-таки люди склонны сопереживать другим, когда у себя проблем навалом. Недолго думая, он лег обратно и попытался уснуть, представляя, что храп охранника – это качели, которые издают этот странный звук, когда двигаются взад-вперед. Вдох-выдох, качели двигаются вперед-назад, вдох-выдох…
Да кого он пытается обмануть? Это звуки не качели, а огромного трактора, который тебя вот-вот задавит! Вдруг послышался шорох из койки напротив, Бенито привстал и попытался разглядеть в щели между шторками, что девушка там делает. Фигура мелькала то в одну, то в другую стороны; она была абсолютно голая и стояла спиной, виднелась гладкая, бледная кожа, он видел движение ягодиц, стройную талию с родинками и все это покрывали куча ссадин и отеки от удара о воду. Девушка пригнулась, надевая носочки, и сердце Бенито забилось от волнения. Потом она встала боком, через щель было видно грудь, небольшую, упругую.
Девушка села, ноги – в платье, потом привстала, поставила зеркальце на тумбочку, чтобы правильно достать до замочка, и увидела в зеркале щель, а в нем лицо Бенито, который предусмотрительно прикрыл глаза, притворяясь спящим.
Девушка вышла из-за шторок, тихонько подошла к двери, аккуратно взялась за ручку.
– Куда ты идешь? – шепотом спросил Бенито, девушка вздрогнула от испуга, обернулась, на лице читалось презрение и враждебность, причем, очевидно, только к нему.
– Тебе какое дело?
– Ты права, никакого.
Она продолжила попытку бесшумно открыть дверь.
– Развяжи меня, пожалуйста.
– Что? Как ты смеешь? – фыркнула она, снова забыв о двери. Бенито чуть подвинулся к ней на заднице, попытался вытянуться поближе.
– Ну, пожалуйста, синьора, я не могу мочиться в это, – он указал на утку, – был бы я серьезно ранен, то другое дело, но я ведь здоров.
– Я слышала, что говорил доктор, не в первый раз убегаешь. Ты непредсказуем, возьмешь и сбежишь, а накажут меня.
– Никогда пациентов не наказывали, а тут возьмут и накажут?
– Видишь, ты даже не пытаешься переубедить меня, что не задумал побег.
Бенито скорчился, хотелось плюнуть пару гадких словечек.
– Конечно, не собираюсь, куда я пойду в таком виде? У тебя одежда лежала рядом, а мою куда-то забрали.
Лили молчала, Бенито решил, что убеждение работает.
– Откуда мне знать, что ты не задумал напасть на меня из-за обиды?
– Синьора, ну какой обиды? – Бенито сложил пальцы свободной руки и жестикулировал, как истинный южанин, – Разве может мужчина обижаться на вспышки женской ярости?
– Откуда мне знать.
– Напротив, мне стало жаль тебя.
– Это ты так извиняешься?
– Будем считать, что так.
Еще мгновенье девушка сомневалась, бросила взгляд на охранника, тот спал мертвым сном, потом посмотрела на парня, на царапины, которые она оставила. Его темные глаза умоляюще блестели в тени, и ей стало жаль.
– В туалет пойдешь со мной.
– За тобой куда угодно, милая.
Она бросила кривой взгляд, Бенито все понял и кивнул: «Так больше не говорить».
***
Лили скрестила руки на груди и с каждой минутой сердилась больше. Она уже жалела о том, что взяла его с собой, отчасти из-за этих глупых вздохов. Из туалетной кабинки так и слышалось мычание и вздохи наслаждения. Это было, пожалуй, первый раз в ее жизни, когда мужчина справлял нужду вдвое дольше девушки.
– Ты реально думаешь, что если будешь стоять у кабинки, то это мне поспособствует? – раздался голос по ту сторону двери.
– Я думаю, тебе пора уже выходить.
– А я вот смотрю вокруг и думаю, что в мужских туалетах почище будет, – она фыркнула, – интересно, почему в женских туалетах так воняет?
– А откуда ты знаешь, как пахнут женские туалеты? Не в первый раз посещаешь что ли? Ты случаем не извращенец?
Послышался смешок.
– У нас в школе женский туалет располагался на втором этаже, а мужской на третьем. Первый этаж принадлежал младшеклассникам. Так вот, второй этаж был единственным, на котором вонял весь коридор. Поэтому у меня появилось убеждение, что женские туалеты вонючие.
– Может, школа у тебя была говяная?
– О да, определенно. Но причина не в этом. Они открывали дверь женского туалета нараспашку, чтобы проветривать его, подумай только! – Он рассмеялся.
– Но как тогда девочки туда ходили, если дверь открытая?
– Там две двери. За первой находится умывальник, а за второй сами кабинки. Когда девочки ходили, то закрывали вторую.
– Понятно.
– Так вот, объясни же мне, пожалуйста, почему так воняло, черт возьми?
– Откуда я знаю? Женские и мужские биологические отходы пахнут одинаково, отличий нет, по крайней мере, о которых я бы знала.
– Я тоже так думаю. Наверное, дело было в канализации. Я слышал историю о том, как однажды поздним вечером, несколько девочек, оставшиеся после уроков, перед уходом домой решили зайти в туалет и больше оттуда никогда не вышли.
Лили обернулась, ее пробрало дрожью, в туалете было холодно, а в платье еще холоднее, так этот идиот еще начал какие-то страшилки рассказывать.
– Это произошло в том самом туалете.
– Так история про твою школу?
– Конечно. Я, кажется, даже знал этих девочек, только смутно помню их лица. Счастливые, добрые, одна была светловолосой, другая каштановая, а третья смуглая и черноволосая. Милые подружки, всегда были вместе и всегда с улыбками на лице. Они зашли в туалет сделать свои дела, потом умылись, взяли вещи и собирались уйти, как вдруг перед ними возникла огромная туша жуткого уборщика, который работал и жил в подсобке этой школы. Он никому из детей не нравился; всегда ходил злой и ругался на детей. Все его боялись, поэтому, когда это произошло, сразу было понятно, что это его рук дело.
– Боже мой… Что он с ними сделал?
– Не буду рассказывать в подробностях, но, кажется, сначала он обезглавил их.
– Господи, – Лили вся покрылась мурашками и задрожала, она смотрела на кабинку, как будто это произошло здесь, и находиться в туалете было уже невыносимо.
– Он их тела на кусочки порвал и попытался смыть в унитазы, все трубы из-за этого забились. Представляешь? Порвал на части, как чертовых плюшевых игрушек! Вот после того случая, по-моему, из-за испорченных труб и начал вонять женский туалет, – настало мгновенье тишины. У Лили было хорошо развитое воображение, она представила себе эту картину, отчего стало страшнее. Вдруг резкий удар по двери заставил ее отпрянуть и пискнуть от страха. Но это был всего лишь Бенито, который с ехидным смехом до ушей выходил из кабинки.
– Ты действительно поверила! – засмеялся он в голос.
– Идиот! Я тебе сейчас все глаза выцарапаю! – стала угрожать она, встав вплотную и взяв его за шиворот, но это только усилило смех, ведь она, такая маленькая, в платьице, выглядела безобидно и хрупко. Она стояла так близко, что он чувствовал ее дыхание, и секунду спустя улыбка сошла с лица, он словно погрузился в ее большие и глубокие глаза, хотелось смотреть не отрываясь, и ему показалось, что она так же смотрела на него, бегая от одного глаза к другому, пока наконец не прошептала:
– Иди мыть руки.
– Да, точно.
***
Они шли обратно по безлюдному коридору, молча; не потому, что Бенито напугал ее глупой историей, а скорее из-за того, что произошло позже.
Было неловко смотреть на нее, отчего Бенито удивлялся, ведь он не мог вспомнить, чтобы ему когда-то в чем-то было неловко. Она же шла ровно, устремив взгляд вперед, будто солдат, и всеми силами пыталась не смотреть на него, тем самым выдавая себя. Бенито внезапно свернул к двери, ведущей к лестнице. Ошарашенная девушка обернулась. Она следила за тем, как он открыл дверь, беспрепятственно, будто у себя дома, вышел, и хотела уже кричать, как он вдруг остановился, придерживая ей дверь.
– Что ты делаешь?
– Выхожу подышать, прежде чем вернемся. Ну, ты идешь?
Она решила, что он хочет сбежать, и не могла определиться, идти ли с ним.
Бенито самодовольно ухмыльнулся, поняв ее сомнения.
– Если бы я хотел сбежать, то ты бы наблюдала сейчас мою убегающую голую задницу, а не то, как я придерживаю дверь и жду тебя.
Честно говоря, такой правильной и послушной, как она, вовсе не хотелось посреди глубокой ночи выходить куда-то еще, кроме туалета. Но она уже вышла с ним, а, значит, и вернуться нужно вместе. Лили подошла к нему, встала в дверях, подняла взгляд, и их глаза снова встретились, как минуту назад, передав ей в живот странное ощущение.
Спустившись на этаж ниже, Бенито подошел к окну, бросил руку между двумя оконными рамками, что-то схватил.
– Ага, так и думал, что оставил это здесь, – вытащил руку, в ней была пачка сигарет и спички. В пачке красовалась одинокая сигарета, он достал ее и закурил, потом вытащил из губ и протянул Лили. Она никогда не курила, всегда считала это чем-то вредным и лишним, но сейчас думала лишь о том, какая, черт возьми, разница, куришь ты или нет, если вчера она чуть не погибла и может погибнуть завтра. Взяв сигарету, Лили сделала маленький вдох, почувствовала в гортани и груди давление, будто вода попала не в то горло, и закашляла.
– А зачем ты прыгнул следом? – наконец задала она интересующий вопрос. Ведь вряд ли он прыгал, чтобы спасти ее. Неужели он с такой легкостью несколько раз пытался покончить с собой? В это было трудно поверить. Бенито отошел и присел прямо на лестницу голой задницей, Лили последовала примеру и села рядом.