Бадди Фазуллин
Главное, что я понял. Агидель, июль 2020
Последний вечер, когда Макс окончательно сорвал свои связки, Гитара-Номер-Три почувствовал, что вот он, настал его звёздный бенефис, и начал жёстко прессовать мозги слушателей о том, что всё идёт по плану. Которые через некоторое время стали потихоньку расползаться по домам. Когда я понял, что его физическое воздействие губительно для всего организма, а не только для оглохших барабанных перепонок, и я тихо ретировался в палатку. Благо, Андреем была дана чёткая команда назавтра: «Приплыть к Каповой быстрей прочих команд, чтоб не застрять в очереди». То есть общий подъём в шесть.
* * *
В спасительной вечерней тишине, сквозь раскатывающийся волнами рокот Гражданской обороны от костра, слышу в одной из соседних палаток донельзя странный диалог. Точней второго голоса не слышно, но первый ломающийся юношеский голос заставил серьёзно задуматься, а не вылезти ли на подмогу: «Ну ты, мать, даёшь… Ты что тут, вообще, делаешь? Как ты сюда забралась? Иди отсюда, говорю тебе… Ничего не хочу знать, вали отсюда…»
Чуть позже добавился и второй возмущённый мальчишеский голос. Вот же наглая девка, – думаю в полудрёме, – к подросткам пристаёт! И, самое главное, кто решил в последний вечер лишить пацанов девственности? Вроде все при мужьях, детях, кавалерах, своих компаниях. Но как-то парни всё же от наглой избавились без моего стороннего участия.
Но после диалога, свидетелем которого стал ещё вчера, уже ничему тут не удивляюсь: к пацану лет одиннадцати подходит целая делегация из девчонок 7-10 лет и самая бойкая ультимативно заявляет: «Среди нас есть одна девочка, наша подруга, которой ты нравишься. Поэтому она хочет, чтоб ты к ней прямо сейчас подошёл!» Вот это я понимаю, железная хватка!
День четвёртый
* * *
В означенные накануне шесть утра из всего лагеря поднялось человек пять самых ответственных и пунктуальных. В том числе Василий с престарелой мамой в платочке. Эти уже давно собрали вещи и принялись за палатку. Я же только сейчас прозреваю, что «подъём в шесть утра» – очередная шутка организатора Андрея. Раньше, чем поднимется и соберётся весь лагерь, до того, как будет приготовлен и съеден весь завтрак, а затем надуты и снаряжены все каты, никто ни в какую Капову не отправится. То есть не раньше десяти. А нам ещё компаньонов ждать. Можно было смело спать до восьми. А то и девяти. Собственно, Тиму где-то так и разбудил.
Сам же включил пониженную, чтоб в очередной раз не напрягаться несобранности и медлительности окружающих, и вместе с прочими неспешно плыть по течению и телепаться в проруби: медленно окунаться в утренней воде, вяло чистить зубы, из рук вон медленно, насколько хватает терпения, собирать вещи, перекладывая их из пустого в порожнее. Попутно успевая бесцельно бродить туда-сюда и фотографировать скалу напротив. Теперь она у меня запечатлена во всех возможных видах и в разное время суток, с шести утра до одиннадцати вечера. В общем, я как мог, убивал эти четыре часа.
* * *
Выплыли в пол одиннадцатого. Опять из последних. Ждали соратников по веслу и кату. Вообще, из всего околоводного приключения я понял главное – я не турист. Не хватает во мне внутренней туристической жилки и выдержки вечно кого-то ждать и вечно под кого-то подстраиваться. Видя моё слегка взведённое с шести утра состояние, Женя невозмутимо резюмировал: «В общем, я понял, сплав – не твоё».
«Ну, как бы да… с такой организацией и собранностью мне настоящим туристом никогда не стать», – лишь сильнее промолчал я.
* * *
Вот супруга, к примеру, любит сглаживать и нивелировать простую и очевидную суть вещей за обтекаемыми, беззубо-толерантными формулировками. Про откровенную дурнушку она скажет «своеобразная внешность», несолёная еда у неё имеет «натуральный вкус», а вместо «валюсь с ног, спать хочу» выдаст «начинаю подумывать захотевать спать». В подобной системе координат Евгений – «обстоятельный». Я давно грожусь, но в этот раз точно приеду и сбагрю её товарищу. Вот уж кто-кто будет на одной волне. Оба обстоятельные, вечно подумывающие на ходу начать захотевать спать. Но это будет уже совсем другая история…
* * *
Хотел сфотографировать скалу Стог, подплыв поближе. Но, понятно же, именно в этот момент, фотоаппарат сел, а пока включал телефон, река давно унесла нас с точки обзора. С чего бы так быстро сесть фотоаппарату, – думал я, пока не увидел количество снятых кадров. Когда я успел настрелять 700 фоток?
* * *
Хорошо, что нас пару раз взял на буксир приятный во всех отношениях человек на моторке из нашей команды. Понятно, что это полнейшее читерство, но когда понимаешь, что опять корячится приплыть последними к разбитому корыту, точней к остывшему котлу, все высокие этические принципы честной спортивной борьбы на время спрятаны в пакет с промокшим рулоном туалетной бумаги, захваченным в качестве живого трофея. Главное в олимпийском движении – само участие! А лень мы уже победили.
* * *
Периодически равнялись с катамаранами из других команд. Ближе к Каповой их средоточие на реке стало носить угрожающий характер. Трафик как на городской магистрали. Недаром хотели подняться в шесть!
Хорошо, что у меня осталось немного Вранаца. Что позволило немного сглаживать острые углы, обходить перекаты и мило общаться с людьми на других плавсредствах. Вот, к примеру, весёлая компания из Учалов, которым так понравилась цитата из Венечки Ерофеева: «Учалы – город, где ни зимой, ни летом не отцветает жасмин». Когда я крикнул плывущим за ними следом «привет, Учалы», подозрительный мрачный башкир ещё долго исподлобья косил на меня, категорически не понимая, как я смог по его круглой башкирской физиономии определить ещё и место жительства. Порой наблюдать за людьми очень забавно. Особенно, когда в поильнике ещё плещется немного рубинового волшебства…
* * *
На причале у Каповой столпотворение. Вода аж вскипает, словно там стая пираний рвёт добычу. К моменту приплытия беспощадное башкирское солнце уже в зените, и бьёт прицельно точно в мозги, которые начинают плавиться и закипать вместе с водой и пираньями в реке. И ни травиночки, чтоб укрыться. Пока стаскали всё с ката, понимаю, что если сейчас же не окунусь, все пробки повышибает. Но воды в этом месте по щиколотку. Так в одежде в горячую протоку и плюхнулся, в надежде, что ветром потом обдует. Но ветер тоже горячий. И трава горячая, и к машине с поднятым для тени багажником не прикоснуться. Всё кругом раскалено добела. Последние глотки разведённого вина по факту – давно обжигающий глотку глинтвейн. Желания идти по такому пеклу в Капову всё меньше. Но ведь галочка в сознании…
Но до «галочки в сознании» ещё с километр плестись по такому пеклу. И, как позже выяснилось, обещанный «километр» по факту вылился в почти два с половиной километра пути. Но воля пуще неохоты.
* * *
Евгений уехал за машиной, оставив на попечение сына. Вот он стоит в футболке и плавках. Собственно, Максим так в плавках и лёгкой накидке-сеточке все четыре дня и проходил. Где у десятилетнего мальчика была всё это время спрятана остальная одежда для подобного похода (от солнца, от ветра, на вечер или идти сейчас по пеклу, а затем в прохладную пещеру), узнать не удалось ни у мальчика, ни у его отчалившего отца. Вот такая совсем другая история…
* * *
Если бы я знал, что за 420 рублей (210 рублей с ребёнка) мне предложат 10-минутную экскурсию в свете фонарика с показом рисунков времён палеолита, «идентичных натуральным», то есть перерисованным возле входа с тех, что спрятаны от простых смертных в дальних залах трёхэтажной пещеры, мне бы понадобилось куда больше мотивации и глинтвейна.
Хорошо, что взамен давно кончившегося Вранаца нам предложили набрать воды и промочить ноги прямо в выходящей из пещеры реки Шульганки: обжигающе ледяной, но по вкусу уступающей нашему роднику Грифону. Если бы не моральная ответственность за те почти 500 км (из них 25 по воде), что пришлось досюда добираться, я вполне бы удовлетворился виртуальной и совершенно бесплатной экскурсией на официальном сайте природного заповедника Шульган-Таш. Да, кстати, Капова пещера и Шульган-таш – это одно и то же.
* * *
По приезде, ради досужего любопытства провели дома слепой тест привезённой из Башкирии воды с фильтрованной (см. таблицу: П – пещера, Р – родник, К – кран). Не угадал никто. Всё потому, что родниковая вода из Грифона не имеет никаких привкусов. Она безвкусна! А безвкусное кажется нам «невкусным». А пещерная вода из Шульганки и вовсе имела привкус остатков Вранаца из поильника, в который я её и наливал. Вся чистота эксперимента насмарку! В общем, понял главное: плохой из меня учёный-исследователь.
* * *
Вообще, история главных персонажей башкирского национального эпоса Урал-батыр Шульгана и брата его Урала, широко представлена на всём пути до пещеры в виде самих топонимов (Шульган-таш, речка Шульганка, река Урал), а также стендов с жизнеописанием подвигов легендарных батыров. Включая озвученную выше информацию про бурзянских реликтовых пчёл. Тут даже музей мёда есть, и образцы пчелиных колод по пути стоят, и целая учебно-показательная пасека имеется. А всё потому что бурзянские пчёлы – это восьмое чудо башкирского света. И бурзянские пчёлы – те ещё батыры!
