Айза Блэк
Фригидная для оборотня многоженца

Глава 10

Волк позволяет цветку жутких воспоминаний расцвести у меня в голове. Он не мешает мне испробовать прошлое на вкус. Это какая-то магия, но кадры оживают в моей голове, настолько остро все ощущаю, словно совершила скачок во времени и перенеслась в это проклятое место.

В цирке я оказалась три года назад. Как раз после свадьбы. Когда была уверена, что судьба сменила гнев на милость, и после всех испытаний подарила мне счастье в лице любящего мужа. Это было наше золотое время. Когда чувства остры, семейная жизнь только начинается.

Омрачал все лишь факт – я ничего не чувствовала во время близости. Вначале думала – это первый раз, почти всем больно. Надо подождать. Но с каждой попыткой лучше не становилось. Но тогда еще была жива надежда – все можно исправить. Это сейчас уже осознаю, моя фригидность – приговор, с которым мне жить всю жизнь.

Руководство цирка обратилось в один из филиалов нашего банка в другом городе по поводу кредита. Сумма была солидная, и наше начальство отправило Джека, как начальника отдела из главного офиса банка, чтобы оценить на месте риски. Муж взял меня с собой в качестве помощницы.

Поскольку медового месяца у нас не было, то эта поездка казалась мне подарком. Мы с любимым сменим обстановку, решим рабочие моменты, и все оставшееся время посвятим друг другу.

Нас встретили очень радушно. Город красивый. Живописные пейзажи, море. Сердце, переполненное радостью. Внимательный муж. Романтика. Для нас устраивали экскурсии. Не позволили жить в гостинице. Поселили в маленьком уютном домике.

Я понимала – руководство цирка хочет расположить к себе. На кону большие деньги. Они хотят расширяться. Как они утверждали – таких представлений, как у них, больше ни у кого нет. Но я все равно прониклась симпатией к милым и улыбчивым людям. Тогда мне казалось, что всякий человек, проявивший ко мне радушие, по умолчанию добрый и искренний. Давало о себе знать отсутствие родительской любви в детстве. Комплексы юности идут с нами рука об руку во взрослую жизнь.

Нас пригласили на вечернее шоу. Цирк был красивым. Все сделано на славу. Продумано до мелочей, чтобы посетителям было комфортно. Вначале все шло гладко. Были номера с клоунами, масштабные, феерические фокусы. Настроение поднималось. Я не любительница подобных представлений, и то ощущала прилив эмоций. Сидела, улыбаясь, держа мужа за руку.

Потом был перерыв. Декорации сменили. Ведущий обещал нам незабываемое зрелище. И это было действительно так. Когда волк вышел на сцену – зал ахнул. Царская величавая походка, блестящая, лоснящаяся шерсть, и эти невероятные глаза – черное золото. Волк мгновенно приковал к себе взгляды. Он шел медленно, грациозно, лениво оглядывая толпу. Замер, увидев меня. Мне тогда показалось – именно в меня животное впилось взглядом. Позже я все списала на игру воображения. Но тогда я глядела в черно-золотые глаза с восхищением и восторгом.

На краткий миг он затмил собой весь мир. В окружении орущей толпы сверкающее золото глаз оградило меня, создав невероятно уютный кокон нашего единения. И это я тоже списала на разыгравшееся воображение и обилие новых эмоций.

Пусть во мне жил страх оборотней. Но в целом животных я обожала. А тот волк был нечто невероятное, особенное. Завораживал, покорял с первого взгляда. И даже то, что он был в цирке, а за ним следом шли три дрессировщика, не мешало аемому впечатлению – царь тут именно он. И пусть на животное надет широкий металлический ошейник, никогда и никому не сломить его величия.

– А разве бывают в природе такие большие волки? – шепнула на ухо мужу. – Не знаешь, что это за вид?

– Кто его знает, – Джек равнодушно пожал плечами. – По мне, волк как волк, только немного крупнее.

Гвоздь программы шел и искоса поглядывал в мою сторону. Мурашки пробежали по коже. Я, как загипнотизированная, с восхищением следила за каждым его шагом.

Хлопок дрессировщика, и цирк погрузился в полумрак. На сцене запылали огнем кольца. Их было много, разного размера, высоты. Сплошная линия препятствий. Удар хлыста рядом со зверем. Он оглянулся, оскалился. И столько ненависти было в черном золоте глаз. Невольно вздрогнула.

Волк прыгал через огненные обручи. Ловко, умело. Но все же иногда опаляя бока, когда обруч оказывался слишком маленьких размеров. Потом номер усложнили, появились огненные кольца с ножами внутри. Зверь справлялся и с этой задачей, проявляя невероятную изобретательность. Казалось, он все делает легко, играючи. Хотя было понятно – это уже издевательства на потеху публике.

Злость, возмущение клокотали у меня в душе. Они держат его в неволе. Издеваются. И хотят взять деньги, чтобы поработить еще больше зверей?! Хотелось выбежать на трибуну, закричать: «Прекратите!». Но я осталась сидеть на месте. Продолжая наблюдать представление. Внутренне содрогаться и трусливо молчать.

Номер еще больше усложнился. Теперь волка заставили бежать по движущейся ленте с гвоздями. Он ранил себя лапы, и продолжал прыгать через треклятые огненные препятствия. Порой его немного покачивало из стороны в сторону, тогда зверь резал себе бока об ножи в обручах. Но упорно продолжал потешать публику. Тихий вопль сорвался с губ.

– Джек! Что они творят?! Надо это остановить! – дернула мужа за руку. – Это же издевательство!

– Что ты, как маленькая, это ведь шоу. Тут все ненастоящее. Иллюзия, – посмотрел на меня, как на дитя малое. – Никто никому вреда не причинит.

И я проглотила эту ложь, пусть до конца и не поверила. Но порой нам легче проглотить сладкую таблетку неправды, чем признать болезненную истину.

Шоу закончилось. Волка увели. А у меня на душе остался муторный осадок. Что-то с этим цирком не то. Уже и улыбки руководства казались насквозь фальшивыми.

Для нас устроили банкет в одном из помещений цирка. Накрыли шикарный стол. Веселье шло полным ходом. Мне же было неспокойно на душе. Все происходящее казалось фарсом. Хотелось поскорее убраться отсюда, и больше никогда не возвращаться.

После посещения туалета что-то меня дернуло пойти в противоположную сторону. Я шла по витиеватому коридору. Меня словно кто-то вел за руку. Только непонятно куда. Пока я не вышла к большой клетке. Волк – звезда сегодняшнего представления, лежал скованный за решеткой. Передние и задние лапы в железных кандалах. Глаза завязаны. Один дрессировщик бил его током. У второго в руках был ремень с металлическими шипами, и он остервенело лупил зверя по бокам. Животное лежало без сознания. Некогда лоснящаяся шерсть полностью пропиталась кровью. Побитый. Истерзанный. И все равно не сломленный.

– Эй! Прекращайте! Еще откинется раньше времени! – сказал мужчина в дорогом костюме, наблюдавший за всем со стороны. Один из руководителей цирка.

– Что вы делаете! Зачем так мучить животное?! – подбежала к нему в гневе.

– Вивьен, дорогая, что вы тут делаете? – мужчина заискивающе улыбнулся.

– Сколько животных вы вот так еще калечите? – во мне кипела ярость. Хотелось прикрыть этот цирк немедленно. Стереть с лица земли.

– Нисколько. Что вы! Я сейчас все объясню! – он примирительно поднял руки вверх. – Это волк-людоед. Знаете, сколько людей он съел, сколько поселений уничтожил, прежде чем мы его поймали. И заметьте, мы даровали ему жизнь! И все, что вы сейчас видели – лишь воспитательный процесс. Он опасен. На волю его выпустить нельзя, а буйный нрав усмирить как-то надо. Или так, или усыпить, – он изобразил на лице сожаление и развел руками. – Поверьте, Вивьен, вы не захотели бы видеть останки несчастных, которых эта тварь растерзала.

– Тогда вы рискуете, выпуская его на публику, – пробормотала уже не так воинственно.

– Нет, что вы. Никогда мы не подвергнем риску жизни зрителей. На нем всегда надет ошейник с ядом мгновенного действия. Одно неверное движение, и дрессировщик тотчас запустит процесс. Мы обо всем позаботились, поверьте. А так, возможно, волк еще принесет радость людям, сможет послужить благому делу. И хоть немного искупить свои деяния, – сладкий голос лился мне в уши. – Идемте, я вам покажу, как живут другие наши животные.

Он отвел меня к другим клеткам. Показал вполне миролюбивых кроликов. Сладко спавшую лису. Общительного енота. Забавных маленьких обезьянок. Звери действительно были ухожены и не выглядели несчастными. И я снова проглотила лживую пилюлю. Ведь так проще, чем идти против системы. Бороться. Я заставила себя поверить, что все именно так и есть. Заткнула свою совесть. Пресекла ее возмущенные вопли в сознании.

Их много, я одна. Что я могу изменить? Страшно выступить против толпы. Проще позволить себе навешать лапши на уши. Ослепнуть. Приглушить зов справедливости. И вернуться к обычной жизни, которая стала налаживаться. А я так боялась ее разрушить.

На следующий день я попробовала уговорить Джека дать отрицательную характеристику. Помешать получению ими кредита. Странный волк никак не шел из головы. На что муж резонно заметил, что кредит цирку дадут в любом случае. Если не наш банк, так другой. И зачем нам терять хорошие бонусы? Ведь нам, молодой семье, так нужны деньги. Я согласилась с Джеком. Закрыла глаза на увиденное. Заставила себя забыть и более не вспоминать то чудовищное представление. Жить дальше, как ни в чем не бывало.

И намного позже я узнаю, что именно из-за меня волк вообще попал в плен и оказался в том цирке… Но пока неизвестность оберегала меня, что в прошлом, что в настоящем.

– Ты не виновата. Тогда в цирке ты ничего не могла сделать, – слышу голос оборотня вдалеке. Еще пребываю в объятиях прошлого.

Глава 11

Смысл его слов плохо доходит до меня. Слишком реалистичны воспоминания.

– Ты правильно поступила, не вмешавшись. Все верно, – бархатный голос разрывает тьму прошлого. Вытягивает меня на поверхность.

– Я могла попытаться, – поднимаю на него заплаканные глаза.

Чувство вины сжигает меня изнутри. Угрызения совести сейчас гораздо сильнее, чем были тогда.

– Верно, могла, – кивает с легкой улыбкой. – Только там бы и осталась. Прикопали и забыли.

Он спокоен, непроницаем. Словно прошлое его не трогает. Не вижу отпечатков боли и страданий. Ироничный взгляд, слегка надменный.

– Не могут же люди быть такими… – и тут же себе возражаю: почему нет? Раз они творили подобное с оборотнем. Ведь наверняка знали, что он необычный волк. – На убийство они бы не пошли.

– Самый простой и действенный способ заставить замолчать, – в глазах полыхает золото. Оно ослепляет, больно смотреть, а взгляд отвести нет сил. – Потому я сразу позаботился, чтобы ты не лезла, куда не следует.

– Что значит, позаботился? – отступаю на шаг назад.

– Мысленно попросил, – подмигивает.

– Загипнотизировал? Да? – от такой догадки внутри все леденеет. Автоматически перехожу на «ты».

– Нет. Лишь подтолкнул к верному решению, – губы выгибаются в порочную линию. Невольно засматриваюсь на идеальный изгиб. – И то ты чуть дров не наломала. Разборки устроила. Объяснений требовала.

Интересно, а если бы я пошла дальше, попробовала в организации написать, прессу подключила, они бы сделали нечто подобное? О таком я даже не задумывалась.

– Да они бы устроили несчастный случай или нечто в этом духе, – отвечает на незаданный вопрос.

– Ты со всеми можешь подобные трюки вытворять? – становится не по себе. Неужели странный оборотень пробрался в мое сознание? И блуждает по его лабиринтам без единого препятствия.

– Не всегда. Не со всеми. Но ты ведь особенная, да, Вивьен? – мое имя в его устах звучит невероятно сладко. Звуки проходятся по коже, словно лепестки цветов.

– Я все меньше понимаю происходящее, – ноги не держат. Он в один миг оказывается рядом и подставляет стул. Как будто угадывает желание, о котором я еще толком подумать не успела. – Ты видишь меня впервые в цирке. Проделываешь какие-то ментальные фокусы. Теперь я в твоем доме? Для чего все это?

– В цирке я уберег тебя. Ты мне нужна живая. А твоя самодеятельность могла подпортить планы, – подходит к столу, наливает коричневую жидкость в два бокала. Смотрит из-под полуопущенных длиннющих ресниц. – Не беспокойся – это отвар из трав. Ты ведь не выносишь, когда рядом с тобой пьют.

Вздрагиваю. Все меньше верю в случайности. Слишком много он про меня знает. И это странное «подпортить планы». Что он задумал? Про то, что не люблю, когда рядом пьют, я даже Джеку лишь вскользь говорила. Знала, что любит муж иногда вечером пиво выпить. Терпела. Да и на работе, на корпоративах приходилось бывать. Это мои заморочки, и я старалась не выставлять их напоказ. Со студенческих лет еще привыкла.

– У тебя в горле пересохло, – протягивает мне напиток. Машинально принимаю. Делаю несколько глотков. Даже нет мысли перечить.

Он очень странный. Загадочный. Подавляет своей аурой. Подчиняет так, что и не сопротивляюсь. Словно сама от этого удовольствие получаю. Я не понимаю своих чувств и ощущений рядом с ним. Нет, одну эмоцию я все же улавливаю – восхищение. Снова восхищение. Вытерпеть муки и не сломаться. А я ведь не видела и десятой доли того, что с ним сотворили. Пройти через ад, найти в себе силы жить среди людей. Сердце сжимается от жалости. Сколько ему довелось пережить? Нечеловеческие пытки терпел.

– А вот жалости не надо, – вздрагиваю. Глаза помимо воли расширяются. Страх. Удивление. Испуг. Хочу убежать, и невыносимо тянет остаться. – Я прошел полезную школу выживания. В какой-то мере она была мне необходима. Приобрел знания, умения, которые в обычной жизни были бы мне недоступны.

– Ты… ты… умеешь мысли читать? – еще больше убеждаюсь – я для него открытая книга. Без спросу придёт и прочитает все, что захочет.

– У каждой эмоции есть свой запах, – широко улыбается, сверкнув клыками.

– И ты их чувствуешь все? У каждого? – обхватываю себя руками, кажется, я абсолютно голая. Беззащитная.

– В большей или меньшей степени, – бархатный голос проходится теплым ветерком по нервам. Будоражит. Меня страшит собственная реакция на него. Волк пропитан тайнами. Инстинкт самосохранения подсказывает – лучше мне не раскрывать его секретов.

Одно понимаю точно – если, раньше, не зная его, испытывала ненависть, то теперь это чувство безвозвратно исчезло. И никогда оно не возникнет вновь. Странное открытие. Учитывая мой страх перед зверем. Мои обиды за сломанную жизнь.

Но я ведь не знаю его мотивов. Может, действительно, его плен был за что-то. За грехи? За убийство? Я могу только догадываться. Непозволительно делать выводы по обрывкам воспоминаний. Может, он озлобился на весь мир, и сейчас будет мстить. Может, этот волк – угроза для общества? Все равно, моя ненависть не вернется. И это пугает. Вместе с тем внутри разливается непонятный трепет. Судорожно-сладкое ожидание. Чего я жду? Как понять себя? Как разобраться в водовороте эмоций?

– Ты ведь мог сыграть на моих угрызениях совести. И использовать это как способ манипуляции в своих целях.

– Мог, – склоняет голову набок, продолжая обнажать душу одним взглядом. – Но я никогда не лгу. Эти методы для низших созданий.

– Ты бьешь правдой. Долго изучаешь, а потом наносишь удар, сокрушаешь морально. Ломаешь так, что противник никогда не оправится, – откуда в моей голове эти знания? Они просто пришли, слова сами вырвались из горла. – Физическая расправа тебя не привлекает, куда слаще моральная смерть противника.

– Браво, Вивьен, – подходит. Берет прядь моих волос. Пристально рассматривает, словно увидел нечто невероятно интересное. Затем шумно вдыхает воздух. Крадет его у меня. Перекрывает кислород. – Ты определенно подогреваешь мой интерес. Скучно не будет. Мне это нравится.

– Но и не говоришь всего. Твоя правда слишком избирательна. Так?

– Умалчиваю, – ухмыляется.

– Ты выбрался из цирка, теперь будешь мстить… тем людям?

Смеется зловеще и завораживающе. В глазах улавливаю кровавый отблеск. Осознаю – некому мстить. Они все мертвы. И лучше мне не думать, какая смерть постигла его тюремщиков.

– Возвращаемся к основному вопросу. Зачем я тебе? – спросила, а внутри разливается ужас. Первый порыв заткнуть уши и не слышать ответа. – Какую участь ты уготовил для меня?

– У твоего страха особый, изысканный аромат, – проводит языком по верхней губе. – Зачем задавать вопрос, на который ты знаешь ответ?

– Я знаю лишь обрывки чужих разговоров. Теперь хочу услышать правду от тебя.

В его медлительной грации таится самая большая угроза. Он наперед просчитывает противника. Предугадывает ход. Оборотню нужна была именно я. Ошибка исключена. Внутри кровь превращается в иней. От осознания, что я начинаю понимать монстра. Чувствовать его на каком-то ином, неподконтрольном мне уровне.

Глава 12

– Ты станешь моей женой, – звучит как приговор. Холодный. Жестокий.

Он ничуть не сомневается в этом. Уверен. Хищник забавляется с мышью. Играет. И мое мнение его не волнует.

– Это неправильно! – восклицаю. – Ты не можешь просто взять меня в жены, потому что тебе захотелось.

– Да-а-а? – явная, неприкрытая насмешка в голосе.

– Брак – это обоюдостороннее решение. Я не знаю, как у вас, у… оборотней. Но у людей есть свои законы, – ярость закипает внутри.

Я должна держаться. Нельзя срываться. Моя истерика только позабавит его.

– О, тут не переживай, мы поженимся и по людским законам, – он веселится. Упивается моментом. Сидит, вальяжно раскинувшись за столом. Зверь. Хозяин положения.

– Насколько я знаю, у тебя уже имеется две жены… – язык заплетается. Гнев уступает место отчаянию. Эмоции так резко сменяют друг друга, что кружится голова. Еще немного и я буду не в состоянии контролировать себя.

Я попала в сети, и не знаю, какие доводы найти, как уболтать монстра добровольно меня отпустить.

– По людским законам я холост, – в полумраке сверкают клыки, на губах сатанинский оскал. Красивый и убийственный.

– Это уже похоже на бред. Я не знаю, по каким причинам, ты, увидев меня всего раз, решил, что имеешь право прийти через три года и разрушить мою жизнь! – перед глазами калейдоскопом пронеслись события прошлых дней.

Боль. Предательство. Опустошение. И все по его вине.

– А у тебя была жизнь? – восклицает с издевкой. Он потешается.

Ощущаю, от него исходят волны ненависти. Отчетливо. Именно сейчас. Ненависть, почти осязаемая отрава расползается по коже, ранит, печет, заставляет кривиться, как от физической боли.

– Да! У меня была счастливая жизнь! У меня был муж! А ты… ты… не удивлюсь… если применил к нему гипноз… заставил сотворить ужасное… – говорю, запинаясь, захлебываясь собственной яростью и бессилием. – По какому праву ты решил, что можешь влезать и калечить чужие судьбы? Мой муж бы никогда по доброй воле так не поступил. Ты… ты его заставил!

Сейчас в моей голове – это самое разумное объяснение. Он оборотень, насколько я поняла, обладает способностями гипноза или нечто в этом роде. Вот почему Джек так резко изменился. Вот так раз, и другой человек передо мной.

Он внимательно смотрит на меня. В очередной раз изучает. Так пристально, что невольно отвожу взгляд. Я не против даже под стол спрятаться, только бы не ощущать прикосновений черного золота к своей душе.

И вдруг резко начинает хохотать. Дьявольский бархатный смех опутывает меня, проникает в каждую пору кожи, задевает нервы, течет по крови, прямо к сердцу. Всем тело ощущаю эту сатанинскую мелодию, и она поет о неизбежности, о западне, о том, что я в его власти. Полностью. Безраздельно. Безгранично.

Нет. Вздрагиваю. Мотаю головой. Пытаюсь прогнать наваждение. Он что, опять применяет ментальные фокусы? Внушает свою волю?

– Не думал, что с тобой будет так весело, – в голове еще звенят отголоски сатанинского, порочного смеха. Глаза искрятся, сверкают, переливается, в который раз завораживают. – Ты искренне полагаешь, что ложь, в которой жила, и есть счастье?

– Мы с Джеком любили друг друга, – моя фраза звучит жалко, даже для меня самой.

– Хочешь сказать, по людским меркам вечный обман и есть любовь? – выгибает дугой бровь. – Вивьен, – снова имя из его уст проходится теплой волной по коже. Даже когда я закипаю от ярости. – Ты послушно принимала пилюли лжи, они стали твоей пищей, способом существования. И сейчас из последних сил пытаешься ухватиться за рассыпавшийся иллюзорный мир.

– Не твое дело! Пока ты не влез, у нас все было замечательно! – сжимаю руки в кулаки. Его слова впиваются иголками под кожу. Каждый звук, каждая буква – новый порез.

– Замечательно? – он снова начинает хохотать. Опаляя меня золотыми искрами из глаз. – Замечательно? Позволь уточнить, роль прислужницы ты считаешь для себя замечательной?

– Я не была, как ты выразился прислужницей! У нас были равноправные отношения! – говорю, изо всех сил стараясь не повысить голос. Сдерживаю ярость. Мне нужен холодный, трезвый рассудок, чтобы противостоять чудовищу.

– Не прислужницей? А кем? – губы расплываются в широкой улыбке. – Тряпкой? Подстилкой?

– Женой! Любимой женой! – все же срываюсь на крик.

Щеки горят Так, словно он отхлестал меня по ним. Так и есть. Словесно я сейчас получила не одну пощечину.

– А ты… дьявольское отродье… ты принудил его… ты влез… ты все разрушил… – ну, вот, я уже запинаюсь. Слезы душат. Но я пока не даю им волю. Не выпускаю наружу.

– Запомни простую истину – нельзя разрушить то, чего нет, – медленно берет бокал. Не спеша делает глоток. Неотрывно смотрит на меня. Создается ощущение, что пьет он именно меня. Высасывает эмоции. – Но, так и быть, я сделаю тебе свадебный подарок.

– К… к… какой? – замираю. Не могу пошевелиться. Боль… страх… растерянность…

– Покажу, насколько ничтожной была твоя жизнь, – и выглядит он сейчас так, будто одарил меня бриллиантами с ног до головы.

– Не тебе судить, какой она была! – вскакиваю. Не могу сидеть. Не могу смотреть в эти невозможные глаза. Слушать издевательства. – У тебя две жены. Свои понятия счастья. Вот и живи! Как хочешь, с кем хочешь! Оставь меня в покое! Оставь!

Отворачиваюсь к окну. Предательские слезы все же катятся по щекам. И самое отвратительное, я боюсь признаться даже себе – мне страшно увидеть правду. Я боюсь того, что он может мне показать. Ощущаю – после моя жизнь изменится. Этот монстр разрушит все, во что я верила.

– Оригинальный наряд, – раздается бархатный голос и протяжное «Р» прямо над ухом.

Когда он успел подойти так близко? В горле моментально пересыхает. Закусываю губу, чтобы не завопить. Кожу опаляет его жар, внутри все замерзает. Леденеет от дикого осознания – ловушка захлопнулась. Я в клетке.

– Рада, что оценил, – фыркаю.

Стараюсь игнорировать его близость. Получается откровенно паршиво. Нечто в нем есть такое, пробуждающее во мне самой дикость. Что-то неподконтрольное. Некая сторона моего нутра тянется к этому странному созданию. А вот разум вопит: «Беги!». Только некуда бежать.

– Тебе не понравились наряды? – кладет ладони на мои руки, чуть выше локтя. Слегка приобнимает. Почти нежно. Едва касаясь. Дарит обманчивое ощущение защищенности. – Я лично выбирал… охотница, – шепот над ухом проходится бархатным касанием по позвоночнику.

Ему как-то удается даже усыпить мой внутренний страх оборотней. При всей его дрянной натуре, он чем-то располагает к себе. Может, это снова его ментальные фокусы? Еще немного, и не замечу, как в бесправную куклу превращусь. Надо бороться. Противостоять. Нельзя потерять главное – себя. Нельзя позволить ему уничтожить мою личность. Подмять под себя.

– Я не буду носить то барахло, – говорю решительно. Собрав волю. Готовясь давать отпор. – И я не охотница. Что за ересь. Надоело.

– Мы завтра выйдем в свет, – голос становится еще тише, еще интимней. – Я представлю тебя миру, как свою будущую жену. Ты собираешь блистать в этом? – едва уловимый порочный смех.

Проводит ладонями вверх и вниз. Медленно. Чувственно. Мне должны быть противны его касания. Меня должно выворачивать. Но этого нет. Я замираю. Мне приятно. Даже когда Джек обнимал меня, я не испытывала и сотой доли таких приятных ощущений.

Я ведь могу его оттолкнуть. Могу отойти. Он не причиняет боли. Не удерживает. Но я продолжаю стоять в опасной близости от монстра.

– Занавесок в доме много. За ночь могу соорудить и новый наряд, – его дыхание на шее.

Обволакивающий аромат леса. Демоническая магия. Пытаюсь сбросить с себя околдовывающие ощущения. Но они еще сильнее окутывают меня.

– И не думай, что я буду покорно изображать твою невесту. Я не давала согласия на этот фарс, – нахожу силы в себе. Делаю шаг в сторону.

Без его тепла сразу становится неуютно. Тело протестует. Хочет назад, ощущать лживую, обманчивую защищенность в сатанинских объятиях.

– Твое согласие не требуется, – неожиданно возникает передо мной.

Движение, за которым не уследить глазу. Как ему удается передвигаться так молниеносно и бесшумно? Черное золото глаз поблескивает в опасной близости.

– Ты моя, Вивьен, – проводит длинными пальцами по щеке, спускается к шее. Лениво. Соблазнительно. – Навеки… – слова действуют откровенней, чем пальцы, опаляют кожу, пробираются в душу. – И иного не будет. Лучше смирись.

– Пытаешься соблазнить? – усмехаюсь. – Думаешь, упаду в твои объятия? Поддамся очарованию? – смело встречаю его лукавый взгляд. – Ничего у тебя не выйдет, Рэймонд.

– Я бы на твоем месте не давал обещаний, – приближается ко мне вплотную. Наклоняется так, что губы практически дотрагивается до моих губ, – которых не сможешь выполнить.

Кончик языка касается моей верхней губы. Плавно проходится, очерчивает контур. Сладко. Хорошо. Слишком хорошо. Несмотря на проблемы с близостью, поцелуи я любила. Даже невзирая на то, что они не побуждали желания перейти к более интимным действиям.

Инстинктивно подалась вперед. И тут же отпрянула. Не хватало мне еще целоваться с монстром! Мотнула головой, прогоняя его дурман.

– Смогу. Еще как смогу! – делаю шаг назад. Его близость слишком расслабляет. Усыпляет бдительность. А я должна быть всегда готовой к бою. Пока есть силы, буду давать отпор. – Кем ты себя возомнил? Хочешь третью жену? Двоих мало? Так найди ту, что сама согласиться на все твои безумства. Думаю, желающих хватит. А я не собираюсь примыкать к порочной армии. Решил, что буду вместе с твоими супругами ублажать тебя? – ярость потекла по венам. Дала силы. Прогнала дурман. Разум просветлел. – Нет. Никогда.

Отошла еще дальше. Скрестила руки на груди. Как представила себе групповой квартет, так сразу тошнота к горлу подступила. Отлично. Именно это мне и нужно. Отвращение к нему. Так правильно. Так должно быть.

Лукаво щурится. Снова хитрая улыбка играет на губах. Красивый, дьявол. Греховный искуситель. Только не на ту напал.

– Позволь, Вивьен, внести ясность, – вальяжно направляется ко мне. Хищник. Слишком опасный. Зверь. – Меня забавляет, как разыгралось твое воображение. Только я предпочитаю единение во время близости, – голос становится тише, проникновенней. – Максимальную отдачу, сплетение тел, обмен энергией, невообразимый экстаз, – слова проникают под кожу, порождают в сознании неясные образы. Волнующие. Откровенный. Порочные.

А после они оседают в душе горьким осадком. Сожаление. Горькое. Отчаянное сожаление растет во мне. Оборотень задел мою женскую боль. Потревожил неосуществимую мечту. Хоть бы раз ощутить себя полноценной женщиной. Не с ним, конечно. Но в целом. То о чем я годами мечтала с Джеком. А не выходило даже с самой собой. Та часть меня навсегда мертва. Я такой родилась и этого не изменить. Но смириться окончательно до сих пор не могу.

Горечь ощущается даже на языке. Отворачиваюсь. Не хочу, чтобы он прочитал это в моих глазах. Не должна я показывать слабость.

– Так что твои страхи по поводу групповых сношений беспочвенны, – заключает небрежно.

– И я должна прыгать от восторга? Что для своих сношений, – скривилась, – ты каждую ночь кидаешь жребий и выбираешь жену? Я не привыкла к полигамии. Никогда ее не приму. В каком бы виде ты мне ее ни преподносил.

– Я честен со своими женами. Храню им верность. Не разбрасываю семя направо и налево, – наклоняется ко мне, заглядывает в глаза. – Но ты предпочитала обман, сказки про верность, любовь, грубую, едва прикрытую ложь. Пусть будут десятки любовниц, без имени и рода, ведь главное – внешняя оболочка верности. Впрочем, это распространенная модель людского поведения.

Снова словесная пощечина. Болезненная. Колючая. И нет, не правдивая. Не верю!

– Не смей очернять мой брак! Именно ты его разрушил! Джек мне не изменял! У нас все было хорошо! – мне показалось, я в первую очередь произношу эти слова для себя. И от этого стало еще больнее. Слезы подступили, норовя вырваться на волю.

– Слепой обман так греет, да Вивьен? – резко выпрямляется и отходит. Дает вздохнуть свободней. – Завтра, как и обещал, я покажу тебе твою жизнь со стороны.

– Это ничего не изменит. Я никогда не скажу: «Да!». Никогда по доброй воле не останусь в этом сумасшедшем доме. Вы тут все безумны! – хочется вцепиться в эту наглую и дьявольски красивую морду. Расцарапать до крови. Сдерживаюсь. Понимаю тщетность своих намерений.

– Значит, тебе придется разделить с нами безумие, – забавляется. Смеется. Веселится.

У меня кровь закипает в жилах о ярости. Дыхание учащается. Стук сердца отдается в висках.

– Пойдем, – открывает дверь, – Я провожу тебя в твои покои.

Иду вслед за оборотнем. Держусь позади. Стараюсь максимально отдалиться. Не хочу больше говорить. Не хочу насмешек. Не хочу ощущать его обманчиво-сладкие прикосновения.

Останавливается около моей комнаты. Открывает дверь. Прохожу мимо, даже не взглянув на волка.

– Доброй ночи, Вивьен, – голос вежливый, ласковый.

– Рэймонд! – останавливаю его.

– Да?

– Можно прислать ко мне ту девушку-горничную? – стараюсь говорить спокойно. Без эмоций.

Ничего не отвечает. Благодушно кивает. Удаляется.

Безумство, говоришь? Отлично. Будет вам всем безумство. Теперь уже я злорадно потираю ручки.