Айрин Лакс
Я и беременный босс
Глава 4. Анель
Посещение обувной фабрики стало тем ещё испытанием.
Въедливый запах кожи и клея был таким насыщенным, что я едва выдержала обязательное посещение производства, пулей метнувшись на улицу. Радовало только то, что босс выглядел не лучше меня. Он ещё не пришёл в себя после ночных бдений.
Оказалось, что на этом наши мучения ещё не окончились. Нам нужно было посетить концерт в местном Дворце Культуры. Потому что Филипп Борисович был меценат-с и пожертвовал значительную сумму на обновление театральных декораций.
Я мужественно держалась на протяжение полутора часов на летней жаре, но потом сдалась. Я подумала, что начальник больше не нуждается в моих услугах, и решила прогуляться до отеля.До него было минут пять ходьбы, и я поплелась в нужном направлении, решив срезать путь через парк, где села на скамейку. У меня затрезвонил сотовый телефон.
Я перевела дыхание, чтобы не сопеть, как лошадь после скачки, и выудила телефон из сумочки.
Звонил Гриша. Я удивилась.
Последний раз Гриша присылал мне дежурное сообщение с поздравлениями на день России. Больше ничего. Зачем ему понадобилось звонить мне сейчас?..
Я хотела сбросить звонок, но потом всё же ответила.
– Привет, Анель! – пылко поприветствовал меня Гриша.
Надо же!.. Анель… И не сокращает до «Аня»? Но я рано обрадовалась, потому что следом Гриша произнёс, не дожидаясь моего ответа:
– Ань…
– Привет, Гриша, – устало вздохнула я, чувствуя себя трёхсотлетней старушкой. – Анель…
– Да-да, солнышко… Конечно, Анель… Я просто волнуюсь и путаюсь в словах, в буквах…
Так… Солнышком Гриша называл меня в самом начале наших отношений.
– Что-то случилось? – спросила я.
– Случилось! – трагически заявил Гриша. – Случилось то, что я – болван.
– Погоди, Гриша… Может, не всё так печально? – утешила я бывшего. – Может быть, врач погорячился с диагнозом?
– Анель… Я не о том. Я просто не знаю, как тебе сказать. Потому что чувствую себя самой последней свиньёй… Но на днях я видел тебя в городе. Издалека. И вдруг понял… Анель, ябыл слеп.
– Что? – спросила я, поражённая таким бурным потоком слов от бывшего.
– Я был слеп. Но я вовремя прозрел. Ещё не поздно всё исправить! – горячо заверил меня Гриша. – Я смотрел на тебя, красивую и счастливую… С круглым животом. И понял, что внутри меня что-то перевернулось.
– Гриша, я сто раз говорила, не увлекайся фаст-фудом!
– Анель… Ты не воспринимаешь мои слова всерьёз. И я сам тому виной. Но я вдруг понял… Это было словно озарение. Да, пусть будет озарением. Но я понял, чего я лишаюсь! Семья… любимая жена… Я могу быть счастливым, но сам несколько месяцев назад оттолкнул своё счастье.
– Гриша, – спросила я, – не понимаю, к чему ты ведёшь?
– Прости меня, – проникновенно сказал Гриша. – Я испугался ответственности и сбежал, как самый последний трус. Но теперь я понял свою ошибку. Я хочу исправить её. Хочу быть с тобой и с малышом… Позволь мне быть рядом.
Я едва язык не проглотила от удивления. Чувство, пронзившее меня насквозь, было сложно назвать удивлением. Это был лёгкий культурный шок, который огрел меня по голове, словно пыльный мешок.
– Анель. Не молчи, пожалуйста. Дай мне шанс всё исправить! Я уже три дня хожу сам не свой. Я не могу ни есть, ни спать… Я места себе не нахожу и постоянно думаю о тебе. Мне ужасно стыдно за то, каким слизняком я был в начале. Анель, ты просто чудо… Тыпоступила очень мудро и смело, оставив ребёнка. Позволь мне участвовать в вашей жизни? Пожалуйста…
Надо же, как внезапно и неожиданно парня заела совесть.
– Скажи, к тебе сейчас можно прийти? – не отступал Гриша.
– Гриш, я сейчас не в городе… Я в рабочей командировке.
– Рабочая командировка? – возмутился Гриша. – Ты уже должна быть в декретном отпуске! У тебя не шеф, а изверг! Значит, так…
Я отодвинула телефон от уха, ещё раз взглянула на дисплей, проверяя телефонный номер. Гриша ли мне звонит? Гриша.
– … как только ты вернёшься! – услышала я окончание фразы.
– Что-что?
– У ребёнка должен быть отец! – решительно заявил Гриша.
Мама с папой твердили мне то же самое. Они очень часто мне это говорили и даже грозились сосватать меня за какого-то знакомого. Мол, Савелию немного за тридцать, не женат, серьёзен и очень хочет иметь семью. Знаямаминых и папиных знакомых, сплошь педагогов, осмелюсь предположить, что Савелий – тридцатилетний девственник, живущий с мамой и носящий брюки с подтяжками… Так что Савелия мне рядом видеть совсем не хотелось.
– Я хочу быть отцом! – напористо заявил Гриша. – С твоей стороны будет неправильно лишать меня права видеть, как растёт наш… ребёнок.
– Хм… Гриша… Ты меня удивил.
– Анель, у нас всё было хорошо. В самом начале. Пока я всё сам не испортил. Позволь мне сейчас всё исправить? Я хочу семью… Выходи за меня!
– Такие разговоры не решаются по телефону, Гриша… – осторожно сказала я.
И почему вместо того, чтобы представить семейное утро втроём, я вдруг подумала, что уже всё-всё распланировала? И появление Гриши в эти планы никак, ну никак не входило!..
– Солнышко, возвращайся скорее… Я уже купил обручальные кольца… И ты же знаешь, что у меня папина сестра работает в загсе. Если ты скажешь «да», родная, нас распишут… Едва ли не завтра! Пожалуйста!.. – взмолился Гриша.
– Дай мне время подумать, – попросила я.
–Здесь не о чем думать… Хочу видеть тебя своей женой! Мы будем счастливы, вот увидишь!..
– Давай мы встретимся и всё обсудим?.. А сейчас, извини, надо ещё кое с чем разобраться.
– Солнышко, береги себя. И поцелуй нашего малыша, —ласково попрощался Гриша.
Поцелуй малыша? Как, интересно? Я, конечно, хожу на йогу для беременных, но выполнить этот трюк не смогу.
Гриша, ну ты и вертопрах! Я отложила телефон в сумочку и вытянула ноги перед собой.
Гриша меня огорошил. И не очень-то я горела желанием… сочетаться с ним браком так внезапно. От его напора я немного ошалела. Надо будет увидеться с ним и всё обсудить.
А пока… сниму туфли… У меня ноги ныли от каблуков.
Я освободила ноги из тесного плена туфель и блаженно зажмурилась: какое счастье!..
– Вот вы где!
Я приоткрыла один глаз: Филиппок собственной персоной.
Глава 5. Анель
Босс перевёл взгляд на мои ступни.
– Не комментируйте, ради всего святого, – простонала я, обмахиваясь ладошкой.
– И не собирался, – съехидничал Филипп Борисович. – Вы рано ушли. Сейчас надо будет крутить барабан.
– Какой барабан? – поморщилась я.
– Лотерея среди тех, кто покупал билеты, – фыркнул босс. – Победителям лотереи будут вручать чайники, тостеры и замечательные хренорезки за три копейки.
– Так прокрутите его сами, – попросила я.
– Я буду крутить, вы будете доставать билетики. Всё как всегда… Когда билетики достаёт красивая девушка, возмущённых проигрышем значительно меньше. К тому же вы в положении… Это умиляет.
– Без меня никак не обойтись? – взмолилась я, пошевелив затёкшими пальцами ног.
– Никак. Нас уже внесли в программу, – непреклонно заявил босс.
Филипп Борисович скривился и сказал чуть более миролюбиво:
– Анель, милая, вам, конечно, нелегко сейчас. Но неужели вы думаете, что я получаю удовольствие от этого цирка? Это необходимость, не более того! Так что взбодритесь, припудрите носики вперёд! Вертеть барабан.
– Да я этот барабан знаете, на каком месте вертела бы? – пробурчала я, всовывая припухшие ноги в осточертевшие туфли.
– Ну же, Анель! Где моя везде успевающая и неунывающая секретарша? – внезапно подмигнул мне босс, пообещав: – Если всё пройдёт как по маслу, я не поскуплюсь на поощрение. Премия будет не двойной, а больше. Так что давайте поскорее с этим закончим. Нам осталось не так много дел… Завтра утром встреча с представителями края, и потом можем возвращаться, – подбодрил меня босс, идя немного впереди меня.
Я плелась за боссом, еле переставляя ноги и проклиная всё на свете. Ноги ныли. Я остановилась и присела, чтобы ослабить тугой ремешок.
– Девушка-красавица, – раздалось откуда-то сбоку. – Вижу, дорогая, по кругу ты ходишь, на месте толчешься, препятствие какое-то мешает тебе. Давай погадаю?
Я обернулась. Ко мне подошла цыганка и остановилась очень близко. На ногах у неё был грубые растоптанные ботинки. Длинная пёстрая многослойная юбка поражала многообразием расцветки. На голове цыганки был повязан платок вокруг собранной в узел косы так, что формой напоминал тюбетейку. Цыганка одной рукой покачивала свёрток с младенцем. Она усмехнулась и протянула мне руку. Я автоматически оперлась на мозолистую ладонь, чтобы встать.
– Вижу, дорогая, на месте ты толчешься. Препятствие какое-то мешает тебе. Давай погадаю? – повторила цыганка. – Препятствие уберу. Вот так дуну… – цыганка провела пальцами по моей раскрытой ладони, – и всё плохое уберу. Дорого не возьму, дорогу белую и счастливую тебе пообещаю. Как скажу, всё так и сбудется. Будет у тебя сыночек светленький и голубоглазый, на папу похож, да не на того. Дай скольконе жалко, всё у тебя будет замечательно.
Цыганка тараторила и тараторила, продолжая держать меня за руку.
– Много не возьму. Мне много и не надо. Для ребёночка только. Дай, сколько есть…
Я и сама не заметила, как второй рукой потянулась за кошельком. Внезапно меня за плечо схватили чьи-то пальцы.
– Анель!
Ага, это босс появился.
– Детский сад! Ведётесь на цыганскую болтовню. «Дай нагадаю дорогу белую, длинную и счастливую», да? – передразнил цыганку Филипп Борисович.
А я, как дурочка, тем временем уже вытащила из кошелька две бумажные купюры. У меня с собой были только две пятисотенные купюры и немного мелочи. Я в основном везде рассчитывалась банковской карточкой.
– Анель! Да вы в своём уме? – изумился босс, перехватывая мою руку. – Вы ещё карточку подарите и пин-код сообщите сразу этой шарлатанке!
– Много не возьму. Мне много и не надо. Для ребёночка только. Дай, сколько есть… – повторила цыганка, улыбаясь.
– Для ребёнка!Анель, у неё в рукахпустой кулёк, свёрток из тряпок!
– Отстаньте, Филипп Борисович. Вас ждёт барабан, – отослала я начальника.
Я никогда не была суеверной. Но тут меня словно перемкнуло: пальцы сами проворно всунули купюры в шершавую цыганскую ладонь.
– Ждёт тебя счастливое будущее, сыночек родится крепенький и здоровенький, – нараспев протянула цыганка. – А вот это держи на удачу…
Цыганка сунула мне в руку какую-то ржавую монету.
– Прекрасно! – съязвил босс. – Медяк на сдачу… Анель, некогда ерундой заниматься. Пойдём…
Филипп Борисович приобнял меня за плечи и повёл за собой, иронизируя над моей доверчивостью.
– Мда-а-а… У беременных точно всё благоразумие испаряется без следа, – фыркнул начальник.
– Да что вы привязались к моей беременности? – вспылила я. – И отцепитесь! Без вас дойду.
– Да пожалуйста! – босс резко отодвинулся, словно я в него кипятком брызнула, и зашагал впереди меня.
Пришлось пытаться поспевать за ним. Но босс был не отягощён бременем живота, так что шёл очень быстро. Он удалялся горделивой походкой хищника.
Я перевела дух, остановившись у небольшого фонтана в парке. Монетка жгла мне пальцы. Я подставила их под прохладную струю воды и отёрла горевшее лицо.
– Догоняйте, Анель! Рабочая неделя моей беременной секретарши ещё не закончилась! – раздался голос босса далеко впереди.
«Да чтоб ты на себе испытал, каково это – быть беременной!» – в сердцах подумала я.
И только секунду спустя поняла, что цыганская монетка выскользнула из пальцев в фонтан…
Глава 6. Анель
Я всегда любила спать на животе.
Когда животик начал расти, спать на нём стало неудобно. Подушка для беременных мне только мешала, я не могла уснуть, лёжа на ней. Так что приходилось во сне перекатываться то с бока на бок, то на спину.
Но сегодня впервые за несколько месяцев я спала на животе и блаженствовала…
Какой кайф!
Я уже почти проснулась, лениво подумав: наверняка мне просто снится, что я сплю на животе. Но какой же, чёрт побери, приятный сон!..
Я потянулась всем телом, чувствуя необыкновенную лёгкость. Рано обрадовалась. Дискомфорт всё-таки был. Создавалось впечатление, что я спала на чём-то твёрдом. Наверное, я просто уснула с пультом от телевизора. И именно он сейчас лежит подо мной, причиняя неудобства.
Я села на кровати и потянулась. Осмотрела комнату одним глазом, второй ещё никак не хотел открываться. Босса в комнате не было. Наверняка он уже охраняет ванную комнату. Интересно, ему полегчало? Может, дать ему таблеточку?
Я-то вооружена на все случаи жизни, а он, бедолага, мучается. Конечно, он за дело мучается, но всё равно жаль мужика. Отощает ещё больше, а и без тогосухой и жилистый, поджарый, как гончая.
Так… Что-то не то. Почему я сплю на кровати у окна? Я засыпала на той кровати, что стояла ближе к двери… Неужели я стала лунатиком и начала ходить во сне?.. Вот только этого мне не хватало!..
Беременность и без того преподнесла мне очень много сюрпризов, о существовании которых я и не подозревала раньше. Становиться лунатиком на последних месяцах беременности мне очень не хотелось. Извинюсь перед начальником, что оккупировала его кровать – и дело с концом. Всё равно мы скоро перестанем с ним видеться. И позориться мне будет не перед кем.
Так… А что это на мне надето? Серые хлопковые брюки… Мало того, что я начала ходить во сне, так я ещё каким-то образом умудрилась натянуть мужские пижамные штаны!
Вот позорна мою беременную голову!.. Я не только хожу во сне, но ещё и обворовываю чемоданы босса.Лунатик-клептоман. Прекрасно, просто прекрасно!..
На этом сюрпризы не закончились.Я тупо уставилась на свои ступни.
«Фу…»
Я, конечно, понимаю, что иногда ноги отекают, но чтобы они вот так успели растоптаться до размеров ног хоббита!.. С длинными пальцами, без признаков педикюра. Только не говорите мне, что я ещё и лак с ногтей ног сгрызаю ночами.
«Нет. Это не мои ступни».
Я пошевелила пальцами ног. Или всё-таки мои?.. Странная каменная резь внизу живота усилилась. Я перевела взгляд туда, где всё звенело от напряжения, и присвистнула. Брюки картинно оттопыривались в паху.
И самое главное… У меня не было моего беременного животика!
– Вот это да!.. – потрясённо выдохнула я, ощупывая себя.
Моему изумлённому вздоху вторил отборный мат, доносящийся из ванной комнаты. Самым приличным словом было слово, начинающееся на «п» и заканчивающееся на «ц». И это явно была не белая арктическая лисица…
Я вскочила – чёрт, забыла, когда последний раз подскакивала вот так, как резиновый мячик —и понеслась в ванную комнату. Распахнула дверь, уставившись на… себя.
– Блин!.. Что за на хрен!.. – материлась я, щупая свою грудь.
Я протёрла глаза: как я могла видеть себя, не стоя перед зеркалом?.. И тем более, видеть, как это не моё отражение делает жесты, не принадлежащие мне.
Потом я обратила внимание на своируки. Мужские. С длинными пальцами и золотой печаткой на указательном пальце левой руки. Такой перстень с чёрным камнем носил мой босс!..
И тут до меня дошло. Догадка обожгла сознание.
Я ещё раз ощупала себя: ни груди третьего размера, стремящегося к четвёртому, ни моего беременного животика, ни даже, блин, длинных волос!
Вместо этого я стала плоской, как доска, очень твёрдая и жилистая доска. Доска со стояком в штанах.
Я оттянула пижамные штаны с трусами и охренела. Из трусов мне приветственно махнула головка мужского прибора.
– Блин!.. Что за на хрен!.. – а вот это уже произнесла я сама, но почему-то мужским голосом.
Позор-то какой! Никогда не материлась так грубо, а тут меня словно прорвало.
– А ну, отойди! – я двинула плечом… даже не знаю, как сказать, кого я двинула: себя или босса. Скажем так, босса в своём теле.
– Сама отойди! – услышала в ответ.
Мы синхронно шагнули к зеркалу и застыли.
Я была боссом, а босс был мной.
Я всё ещё не могла поверить. Я щупала пальцами лицо с колкой щетиной и впалыми щеками. Немного волнистые светлые волосы босса были растрёпаны.
Я автоматически пригладила их пальцами, понимая, что жест – инстинктивный. Мужское тело само его машинально выполнило.
Я пощупала себя ещё раз, остановив пальцы на груди. Вернее, на её отсутствии…
– Да, теперь твоя грудь висит на мне! – зло рявкнул босс женским голосом.
– Не висит, Филипп Борисович. Висит это то, что у вас между ног болтается.
– Болтается? Уверена, Анель? Пощупай, как следует, – съязвил босс. – Болтается верёвочка в голове, которая уши соединяет!.. Блядь!..
Теперь босс начал ощупывать себя.
– Блядь!..
– Самивы!.. И не лапайте моё тело! – я перехватила запястье босса и сжала его.
Начальник взвыл, капризно сморщив носик.
– Больно-о-о!.. Садистка!.. Отцепись!.. В моём теле сил больше, чем в твоём.
Босс растёр запястье, ещё раз взглянув на себя в зеркало.
– Да быть такого не может!.. Сколько я вчера пил, Анель? – требовательно спросил начальник.
– Вы вчера не пили!.. Вас после позавчерашнего носило к унитазу, как на реактивной ракете. Так что вы вчера ничего не пили из спиртного, а воду и соки употребляли непосредственно из только что распечатанных бутылок, – отчиталась я по привычке.
Ну, а что? Босс же спросил? Спросил! Значит, надо ответить.
– Я тем более не пила! – добавила я. – Потому что мне нельзя. Я беременна.
– Теперь уже нет! – саркастично ответил начальник и вдруг замер, испуганно округлив глаза.
Женское лицо побледнело. Босс опёрся рукой на стену, перевёл взгляд на живот, а потом жалобно посмотрел на меня.
– А… А это что… такое?
До меня дошло практически мгновенно. Наверное, это мой малыш активно пинается. По утрам он всегда особенно бодр и весел, словно делает разминку.
Мне стало ужасно грустно. Я мгновенно опустилась на колени, прижавшись к беременному животу щекой и положив на него свои пальцы. Мне захотелось плакать. У меня перехватило горло, но ни одной слезинки не выкатилось из глаз.
– Мамочка рядом… – произнесла я мужским севшим голосом.
В ответ мой сын толкнулся ножкой.
– Тише-тише… Скоро мамочка будет с тобой…
Малыш, кажется, толкнулся ещё сильнее.Босс скривился, жалобно охнув.
– Прекратите немедленно!.. Этот… этот мне всю печень отобьёт!..
Глава 7. Филипп
Миссия невыполнима: Сойти с ума и вернуться!
Потому что я, похоже, тронулся умом. Не мог же я оказаться в теле своей беременной секретарши!.. Или мог. Судя по тому растерянному виду, с которым Анель ощупывала моё, блядь, мужское тело!..
И главное, я не пил и не курил накануне, чтобы списать происходящее на бред опьянённого сознания. Остаётся только одно: я точно спятил.
Мало того, что мысли мечутся, как тараканы, которых травят дихлофосом, так ещё и внутри что-то колышется, дёргается. Живот дёргается, а меня распирает во все стороны. То влево, то вправо, то дёрнуло вверх и странно бултыхнулось.
И главное, что это ни хрена не приятно. Такое ощущение, что во мне поселился миксер, работающий на предельной скорости.
Болтанка прекратилась. Я перевёл дыхание. Стало немного легче. Но всё равно живот… Живот, мать вашу. Я теперь не увижу своего верного бойца.
Я провёл рукой по промежности. Да, Фил, теперь свой член ты точно не увидишь.Потому что у секретарши на теле нет члена, если только она не тайский мальчик, сделавший операцию по смене пола.
Я спустил трусы и шорты, подойдя к зеркалу. Аккуратные нежные половые губы, ровная молочная кожа без единого волоска. И никакого члена. Ни одного намёка на член. Анель возмущённо зашипела, натягивая на меня одежду.
– Не смейте пялиться на меня!..
–Я не пялюсь, – огрызнулся я. – Я осматриваю, чем природа наградила… э-э-э-э… в данном случае – меня. Или тебя. Это как посмотреть.
– На «ты» мы не переходили.
– Детка, – сказал я…
В другой раз я бы непременно сжал её плечо пальцами и ухмыльнулся, наклонившись совсем немного, потому что секретарша была со мной почти одного роста.
Но сейчас мне пришлось посмотреть немного вверх на мужское лицо с сурово поджатыми губами.
– Если это не галлюциногенный бред, то в скорости мы познакомимся очень и очень близко. По крайней мере, с телами друг друга. Если ты не в курсе, то некоторые утренние процедуры требуют вмешательства.
– Не смейте трогать меня! Вылезайте немедленно!
– Чего? Вылезать? Вот прямо сейчас, ага, найду застёжку-молнию, сниму костюм беременной женщины и верну его тебе.
Я картинно дёрнул себя за волосы.
– Помоги, ну? Ох ты ж, блин, не снимается!..
Я захлопнул крышку унитаза и со всего размаху сел сверху, услышав треск.
– Вот. Ещё и порча отельной сантехники, – хмыкнула секретарша.
Я попытался встать. Но так просто встать не получилось. Крышка унитаза лопнула и прищемила кусочек ткани пижамы.
– Не дёргайтесь! Сейчас помогу.
Секретарша вышла из ванной комнаты и вернулась с маникюрными ножницами в руках. Так странно было наблюдать за собой со стороны. Я что, на самом деле хожу именно так, подпрыгивая, словно кузнечик или дурацкий йо-йо?
Вернусь… Бля или верну… Короче, когда это всё закончится, я поработаю над собой.
– Приподнимитесь немного! – скомандовала секретарша, блеснув голубыми глазами. Острый кадык на шее дёрнулся.
Я всё ещё не мог поверить, поэтому мотнул головой и прикусил губу. Нет. Не помогло. Напротив меня, присев на корточки, находилось моё тело. Причём присело оно так типично по-женски, стыдливо сведя бёдра вместе.
Комично, мать вашу… Бля… Похоже, я только и делаю, что матерюсь. Но у меня нет других мыслей в голове, кроме матерных.
Или есть? Есть. Мысли о еде… Почему-то хочется тёплого омлета с помидорами и брынзой…
С брынзой?..
С брынзой.
Приехали, Фил. Я даже не знаю, что такое брынза. Но я дико хочу это.
– Как такое возможно? – спросила секретарша, прислонившись к дверному косяку.
– Понятия не имею. Но мне это не нравится, – поморщился я, оглядев себя ещё раз.
– Побольше вежливости в голос. Вы говорите о моём теле. Не нравятся беременные женщины? К вашему сведению, вы тоже появились именно так, – процедила сквозь зубы секретарша, скрестив руки под грудью.
Я ничего не успел возразить. Тело секретарши мне, в принципе, нравилось. Но не на мне, конечно же!..
Да, было приятно наблюдать за Анель со стороны. Всё такое мягкое, круглое, женственное… М-м-м… Даже живот не портил фигурку.
Есть такие женщины— стоит им забеременеть, как их разносит во все стороны, и на месте привлекательной девушки оказывается дурнушка. Но Анель повезло больше. Её личико становилось ещё миловиднее.
Да и если смотреть на неё со спины, было непонятно, что она беременна.
А потом развор-р-р-от! Сюрприз, мужики!.. Киндерсюприз…
Мужики охреневали и шли дальше. Я-то это замечал, потому что часто появлялся с Анель в разных заведениях.
Взять хотя бы недавнюю встречу с турками! Те поплыли и явно облизнулись. И облизывались они до тех пор, пока не увидели круглый живот. Туркам пришлось подобрать слюни, разумеется.
Потому что живот беременной женщины – это два в одном. Заградительный шлагбаум и знак частной территории, находящейся под охраной.
Чужое. Не входить!..
Да и не больно хочется большинству лезть на чужую беременную женщину. За редким исключением, вроде…
