Айна Голубева
Переписать набело
Утро вошло в комнату деликатно, мягкими лапами перескочив с рядом росшего клена на подоконник, оно прокралось в комнату и остановилось около кровати, словно переминаясь с ноги на ногу, не зная, можно ли будить хозяина квартиры или пусть еще половит сладостные минуты утреннего сна.
Будить хозяина не пришлось, он сам открыл глаза, тяжело вздохнул и, поднимаясь, закряхтел будто ему было не 42 года, а целых 75. Михаил Вересов не переносил выходные и праздники, ему было тягостно оставаться наедине с собой в своей модной, переливающейся всеми оттенками тщеславия, квартире. Он закутался в свой любимый халат и поплелся на кухню, щелкнув кнопкой похожей на инопланетный корабль кофемашины, он вытащил сигарету и, покрутив ее в пальцах, прикурил от массивной зажигалки. “Курить натощак недопустимо!” – услышал он в памяти басовитый голос своего деда Василия Павловича. Василий Павлович курил как паровоз, но никогда – натощак. Вересов хмыкнул и посмотрел в окно, какая в сущности разница – натощак или нет, если утром не хочется узнать, что будет вечером. В окно с интересом заглядывал любопытный день, этому товарищу всегда было интересно, что там, за стеклом.
Из омута воспоминаний его выдернул резкий телефонный звонок, отвечать не хотелось, но и сидеть в тишине дальше становилось невыносимо, на том конце был старый школьный приятель Кирилл. Назвать того “приятелем” можно было с большой натяжкой, но, тем не менее, Вересов по непонятным причинам считал того таковым.
– Наконец-то! Я тебе третий день звоню, в чем дело? – тут же заорала трубка.
– Что ты кричишь? Я еще пока не глухой, – недовольно пробурчал Михаил, отводя трубку подальше от уха. Он уже пожалел о том, что ответил на звонок,
