Айла Скай
Банши. Город грехов
– Это все очень интересно, – протянул задумчиво Данила. – Есть вопрос. Крыса у Царевой в доме?
– Если ее это взволновало, то она не подала виду, – сказал Амир. – Светке не идет.
– Да, я тоже приметил, – хохотнул Кощей. – Как там говорят? Стрижка не к лицу?
– Злорадствуешь? – поддел друга Шаман.
– Терпеть не могу взбалмошных и ревнивых баб. И видеть, как таких ставят на место, да еще так красиво… Одно удовольствие, – ответил Захаров. – Кстати, Амир. У нее что, твой Мазератти? – лицо Данилы от этих слов вытянулось – все знали, как Амир относится к своей собственности. Посягнешь на то, что принадлежит ему – одной рукой станет меньше. В лучшем случае.
– Ага. И пресекая все дальнейшие расспросы – ответов не будет.
– Вот блин. Ты как обычно, – наигранно обиженно буркнул Кощей.
– Так, все. Повеселились и хватит. Теперь к делу, – Амир вмиг посерьезнел. – Как там девушка твоя, Дань?
– С отцом оставил. Поживем пока у него. Не знаю, что делать. Она так отдалилась… Либо молчит, либо говорит так, словно мы чужие. Отец сказал… – он на миг замялся, но все же продолжил, – он считает, что ей поможет только тот, кто не будет ее жалеть и поставит ее мозги на место. И выдвинул кандидатуру Царевой.
– Иногда у меня складывается впечатление, что твой папаша знает куда больше, чем говорит, – заметил Кощей.
– Вот и у меня тоже, – кивнул Данила. – Думаете поможет?
– Она уже помогла, не так ли? – произнес Амир. – Просто так. Напрашивается только одно – дело в самой Веронике. Не попробуешь, не узнаешь. Когда представишь семьям?
– Так я бы уже завтра, но она не хочет.
– Пускай захочет. Царь скоро просечет что к чему. Его эго не позволит ему сидеть на месте. Хоть Грек и не важен для него, но все же является членом семьи. А пока она не часть твоей семьи – идеальная мишень для него. Тебе он ничего сделать не сможет, а вот через нее урон будет ощутимый. Не только я понимаю, как много она для тебя значит, – Амир вздохнул и откинулся на спинку кресла. – А пока… Тыл в виде Василисы – идеальное решение, как ни крути. Скоро будет прием в честь дня города – по-моему отличный вариант.
– Она еще здесь, – вставил Кощей. – Реши вопрос, не отходя от кассы, так сказать. Можем прошерстить по камерам, где и попросить, чтобы ее позвали.
– Лучше сам, – отрезал Амир. – Так будет правильнее. Сейчас посмотрим, – он вновь придвинулся к монитору и начал листать записи видеокамер. – Что за черт? – мужчины обогнули стол и присоединились к другу.
На их глазах одиноко сидящую девушку в вечернем платье и скучающе теребящую соломинку в бокале своего коктейля окружили трое высоких мужчин в костюмах. Один из них наклонился к ее уху, что-то произнес и отстранился. Девушка неторопливо допила свой напиток, протянув бармену купюру, и встала. Наклонила голову набок, губы тронула леденящая улыбка.
– Мда… Игривостью от нее и не пахнет. Кто это? – спросил Кощей.
Амир, не ответив, поднес айфон к уху и рявкнул:
– Олежа! – голос собеседника не был слышен. – Откуда ряженные в зале? Царев приехал? Где? Наших пришли, пускай ждут поблизости, – сбросил звонок. – Сынок Царя приперся. Только вот вопрос зачем. Они спустились в випку в цокольном, к борцам.
– Ну… Они ж родня как никак, – произнес Данила. – Дела семейные?
– Недавно вы сами видели, какие там семейные дела.
– Верно, – кивнул Шаман.
– Вперед, я перекрою все выходы. Чтоб как крысы не разбежались в случае чего. И присоединюсь, – все трое покинули кабинет. На танцполе разделились – Кощей и Шаман направились в сторону цокольного этажа, а Амир к своим людям.
Очень быстро оказались внутри зала с клеткой, предварительно узнав у администратора, где расположилось семейство Царевых. Сегодня было жарко – в воздухе стоял запах пота, алкоголя и крови. Смотрящие подбадривали бойцов, и те активно набивали друг другу морды. Поднялись по ступеням наверх и вскоре уже стояли перед нужной дверью. Шаман нажал на дверь, и та отъехала в сторону. То, что предстало перед их глазами, в первую очередь насторожило.
Трое амбалов, увиденных ими на записях, лежали лицами в пол. А в центре всего этого – Василиса верхом на Цареве-младшем. Ее прическа растрепалась, платье местами было разорвано, одной рукой она вцепилась в волосы мужчины, правая нога, согнутая в колене, сдавливала горло мужчины, другой рукой держала ствол, прижатый к его ширинке. Тот в свою очередь пытался скинуть ее с себя, махал руками, отбиваясь. Девушка перенесла вес своего тела на ногу, усиливая захват. Подняла глаза на звук открывающейся двери. Ее взгляд поразил. Замораживал все внутри, заставлял содрогаться. Они так и застыли, смотря на нее. Ее губы исказила грубая ухмылка.
Никто не знал, что случилось между ними. Но одно было известно – никакого применения оружия на территории Сеитовых. Выстрелит – и наказание не заставит себя ждать. И не имеет никакого значение, как они к ней относятся, и кто она для Совета. Правила – против них не попрешь.
Иногда нужно отключить голову и просто следовать своей интуиции. В тот момент, когда глаза Васи и Шамана встретились, в нем что-то перевернулось. Кто знает, что было бы, поступи он в тот вечер иначе. Но мужчина поступил так, как посчитал нужным. Сделал шаг вперед и произнес, извлекая карту из внутреннего кармана на свет:
– Банши. Девятка жезлов твоя, – сзади послышался удивленный вздох Кощея.
– Что он сделал, просящий? – говоря, она словно была не собой. Улыбка стала шире, а глаза холоднее. Дима стал яростнее сопротивляться, испугавшись. Похоже понял, что дело пахнет керосином.
– Обидел того, кто мне дорог.
– Кого?
– Тебя.
– И чего же ты хочешь, просящий?
– Сделай так, чтобы он навсегда запомнил этот день, – он скрестил руки на груди в ожидании.
– Как скажешь, – она перевела взгляд на барахтающегося Диму. – Кажется, тебе не хватает симметрии? А, Димон?
Звук выстрела, приглушенный глушителем, раздался в комнате. Отдача, словно и не затронула девушку – она неподвижно сидела, смотря в глаза Цареву-младшему. Мужчина сдавленно захрипел, порываясь закричать, а Василиса, отпустив его волосы, поднялась на ноги. Дима подхватил простреленную ноги и заорал:
– Сука! Я тебя уничтожу, тварь!
– Я тебя тоже люблю, Димон. Но в следующий раз это будут твои яйца. Твое счастье, что это заказ, а не свидание со мной. Я твоего папашу предупредила, – тихо произнесла, не выпуская ствол из рук.
– Ненавижу! – наверное его ор надоел Василисе, поэтому она резко метнулась в его сторону и каблуком наступила на рану, направив ствол ему в голову.
– Тише, Дмитрий. Мы же не одни, – цокнула. – Будешь орать – сделаю больнее, – каблук увяз в ране, а мужчина сдавленно всхлипнул. – Ой, что ж я такая неловкая… – убрала ногу и пошла навстречу мужчинам.
Послышался шум – и в дверях показался Амир. Хмуро обвел взглядом комнату, и оружие в руках девушки, и хотел было сказать, но был остановлен голосом Данилы:
– Я вызвал Банши, Зверь. И это не против правил. Картам подчиняются все, не так ли?
– Так, – выдал Амир и махнул своим людям позади себя. Те оперативно окружили Диму и его людей.
Василиса медленно подошла к Шаману и протянула ствол. Забрала карту из его рук и приблизилась вплотную к нему, остановившись около его уха.
– Я стану ее тылом, – ее тихий голос пронесся около него.
– Что? – не понимающе произнес Данила.
– Охота началась, Дань. Я стану ее тылом. И, – она прикрыла глаза на мгновение, – спасибо, – двинулась вперед, минуя застывшего Кощея и оказавшись перед Амиром. – Мазерати у входа. Спасибо за транспорт, господин Амир. Всего хорошего, – она обогнула его и вышла из комнаты, оставив их одних.
– Что она сказала, Шаман? – спросил задумчиво Амир.
– Что охота началась.
Глава 22. Неожиданная просьба
Пробираясь через толпу посетителей клуба по направлению к выходу, чувствовала, как меня посетило мимолетное чувство облегчения. И даже танцующие не раздражали. Быстро пробралась к выходу и оказалась снаружи. Ночь медленно вступала в свои права, накрывая Город темной завесой. Градус понизился – это ощущалось. Немного поежившись, втянула прохладный воздух. Боль в боку по нарастающей возрастала – похоже открылось кровотечение из ранения от пули. Кинула взгляд вниз и прошлась по темной ткани – на пальцах остался кровавый след. Мне бы перевязку и в кроватку – идиллия. После того как уделала Диму и его ишаков, буду спать как младенец, не иначе. Раздумывая, как быстрее оказаться дома – вызвать такси или же Славу, не заметила, как напротив меня остановился черный седан представительского класса. Молодой человек в стандартной униформе выскочил с водительского сидения и, обойдя машину, открыл заднюю дверь, а затем замер в ожидании.
– Госпожа Царева, присаживайтесь! – мягко произнес водитель.
– О как, – удивленно поджала губы. Блин, и вот не обратила же внимание на номер! Хрен знает, кто там сидит внутри. Тупила бы еще долго, но тут услышала голос.
– Подвезу.
Нырнула в приятное тепло дорогой машины и встретилась глазами с мужчиной внутри.
– Караулил что ли? – непонимающе нахмурилась.
– Возможно.
– Кажется, мы попрощались, – откинулась на спинку, прикрывая глаза.
– Кажется, ранее ты выглядела куда более презентабельно, – заметил мой собеседник.
– Язык отрежу.
– И кто тогда скрасит твою дорогу домой?
– Он, – махнула в сторону водилы.
– Уверена, что у него он есть? – усмехнулся мужчина.
– Кто?
– Язык.
– Да ты шутник, Аркаша, – открыла глаза и повернулась к нему. – Так что? Что ты тут делаешь?
– Не знаю. Не задавай вопросов, на которые ответить тебе не смогу. Давай так, – он на миг задумался. – Я не буду спрашивать, почему ты так выглядишь. И отвезу домой. А ты не будешь задавать вопросы.
– Все-таки караулил, – хмыкнула. – Ладно, Господин уже-прокурор, – продиктовала адрес. – Помолчим? – он понял мой посыл.
Я прикрыла глаза снова, пытаясь отогнать нарастающую боль не только в ране, но и во всем теле. Когда оставила Кощея у двери его друга, сразу направилась на бар. Все произошедшее не вызывало у меня удовлетворение. Скорее отвращение. Хотелось отмыться от общения с этими людьми, смыть каждый взгляд, каждое слово, обращенное ко мне. Когда эта коза брила себе голову, даже не обращала на это внимание – все мои мысли занял крот внутри моего дома. Кто-то открыл, либо сделал так, чтобы открыли ворота в мои владения. Скорее всего камеры покажут шиш с маслом. Не думаю, что тот, кто хотел мне насолить, не позаботился о том, чтобы его не поймали. Пить не хотелось, поэтому лишь ловила на себе удивленные взгляды бармена, приготовившего мне безалкогольный коктейль. Вибрация звонка моей айфона из клатча на коленях вырвала меня из плена тяжелых мыслей. Тагаев-старший. Что-то зачастил старик. Поднесла к уху и застыла в ожидании.
– Добрый вечер, Василиса, – донеслось с того конца провода.
– Чего тебе? Не могу сказать, что рада твоему звонку.
– Я, – он на миг замолчал. С мыслями что ли собирался? – Ника спрашивала о тебе.
– Ника?
– Девушка, которую ты помогла спасти. Не думал, что мне придется обращаться к тебе с такой просьбой. Но гордыня сына может затмить его взор на важные вещи. И начали вы не с той ноги.
– Ты всерьез думаешь, что я буду добровольно тебе помогать?
– Не мне. Ей. Она не хочет предстать перед Советом. Не знаю, что ею руководит. Но догадываюсь. Но ты же знаешь – кто не из семьи, тот с мишенью на сердце.
– Знаю, – хмуро ответила. – И знаю, что ей руководит. Она решает, сможет ли бороться и пойти рука об руку с Шаманом. В ее голове скорее всего вертится вопрос, не будет ли проще исчезнуть и перестать навсегда чувствовать всю ту боль, которая преследует ее сейчас.
– Цинично.
– Как есть. Что ты хочешь от меня?
– Помоги ей.
– С чего бы это?
– Пожалуйста, Вася. Помоги, – просьба из его уст прозвучала странно. Я не знала, что ответить ему в тот момент.
– Всего хорошего, – скинула звонок, и стала потягивать свою бурду дальше.
Ну и как же без апогея вечера? В такой день он просто обязан был быть.
Когда увидела амбалов Царева, удивилась. Не думала, что Дима настолько безголовый. Но как оказалось, настолько. Все недавние события так резво накладывались друг на друга, поэтому в голове скоростным пронеслась мысль – а что если? Царь вполне мог стоять за всем. Поэтому, решив, что: либо найду ответы, либо отсеку ненужное, отправилась за этими мудаками.
Спокойно вошла в випку и села на мягкий диван напротив Димы. Тот молча заливал в себя коньяк, графин с которым находился на столе между нами.
– И что в тебе папаша нашел? – хлестнул словами в лицо. Стопка. – Или я чего-то не знаю? – еще стопка.
– На глупые вопросы ответы можешь поискать у кого-то еще. Чего хотел? Белку твою утихомиривать не буду, – спокойно ответила на его выпад.
– Можешь сказать своим новому дружку, что скоро прилетит ответка, – снова стопка.
– У тебя есть еще минута, прежде чем я встану и перестану слушать весь этот бред, – или вылью оставшийся коньяк ему на голову. Как знать. Девушки – существа непредсказуемые.
– Знаешь, – он резко стукнул опустевшей рюмкой о поверхность стола. – Как по мне, Грек был тем еще чмом. Редкостным, я бы сказал. Но… Как это там батя любит говорить? Семья – это все. И как бы это ни было, этот чмошник часть моей семьи. Девка за Грека. По-моему, удачный обмен. И батя тоже так думает. Как считаешь, Ца-ре-ва? – последнее обращение он отчеканил наиболее язвительно.
– Да мне как-то плевать, – стало быть очнулись, придурки. – Ну это ты и так знаешь.
– Знаю. Иначе сейчас была при бате.
– Бинго. Что-то еще? Аудиенция затянулась, Дима, – он вновь опрокинул стопку, буравя меня взглядом. – Нет? Всего хорошего, – поднялась и направилась к выходу, однако мне преградили путь его люди. – А вот это зря…
– Видел ее фотку, – как бы невзначай кинул Царев-младший. – Прежде чем она отправится на корм крысам, узнаю, научил ли ее Грек отсасывать. Возможно, дам ей пару-тройку дней форы.
Память – дерзкая падла, показывающая свою рожу тогда, когда ей приспичит. И не всегда в те моменты, когда это нужно вам. Слишком много событий произошло в моей жизни. Слишком многое потревожило мой покой.
Как в замедленной съемке перед глазами всплыло лицо несчастной девушки – разбитой и выпотрошенной как изнутри, так и снаружи. Затянутая против воли в игры взрослых дядек. По воли судьбы с трудом вырвавшаяся из одного ада, но до сих пор находящаяся на игровом поле. В тот момент во мне что-то ёкнуло. Не знаю, что это было и почему. Возможно разговор с Тагаем внес в это какую-то лепту, в том числе. Одно я знала – дороги назад нет. Нельзя отвернуться от того, кого сам же взял под защиту. Хоть и косвенно.
Далее все происходило как по щелчку – удары были четко скоординированы. Я не боролась – я танцевала. Противники оказались весьма подготовленными – надо было отдать должное Царю – абы кого не держал. Целуя поверхность каменного пола, потрепали меня изрядно. А вот Дима… Димон был слишком пьян и зол. Плохое сочетание для любого случая. И очень скоро оказался на том же полу, прижатый мною. Дуло его же пистолета было нацелено на него, моя нога перекрывала ему воздух, а рука больно тянула за волосы. Я была совсем недалека от того, чтобы выстрелить. Но. Правила, мать их! Сеитов хренов со своими гребаными правилами! Щурила глаза и давила на его шею, играя с ним, как кошка с мышкой. Методично и хладнокровно. И тут судьба внесла свои коррективы. Шаман с картой. И как обыграл! Обидели дорогого человека. Не верила ни в одно его слово. Однако он смог дать мне карт-бланш, коим я и воспользовалась со всем удовольствием. Перед выстрелом услышала сдавленный шепот Димы, который никого не коснулся.
– Охота началась, сестренка. И ты ничего не сможешь сделать, – выстрел. Ор. Хмурый Шаман, непонимающий Кощей. И злой Амир со своими людьми. Да, милый, над какими-то вещами и ты не властен. Твои правила тоже можно обойти.
Царская охота. Спросите, не та ли самая? Ага, она. Та, где группа надутых индюков загоняют одного единственного бедного кабана. И если Царев дал приказ о начале охоты всей своей ветке, значит каждый будет знать, как выглядит цель и что с ней нужно сделать. Я не раз присутствовала на этом мероприятии, как и принимала в нем участие. Надо представить девчонку всем как можно скорее. Вышла на прохладную улицу и стала обдумывать как добраться домой. И тут Аркаша. Караулил, не иначе.
Эх, прокурор! Живи своей жизнью. Моя слишком для тебя ужасна. Красивая сказка про двух красивых людей – выдумки ранимых писательниц бульварных романов. На деле – мы являемся теми, кто мы есть. Ты, хоть и причастен к темной жизни Города, но все же прокурор. А я – та, чьим именем пугают теперь зажравшихся детишек криминальных господ. Красивая обертка – лишь обертка. А нутро… Оно выжигает до самого основания.
Машина остановилась возле ворот в мои владения. В салоне сохранялась тишина. Тяжело вздохнула и произнесла:
– Похорони все мысли, роящиеся сейчас у тебя в голове, прокурор. Я прекрасно знаю, что значу для тебя. Похорони и это. Потому что это не имеет никакого смысла.
– Ты не можешь запретить мне любить себя, – тихо произнес Аркадий.
– Не могу, – согласилась. – Но и ты не можешь снова начинать навязывать свои чувства.
– Не могу, – согласился и он.
– Поэтому похорони – дышать станет легче. Доброй ночи, Аркаша, – выскользнула из машины и скрылась за открывающимися воротами.
Мне не любовь нужна, прокурор. А обезболивающее, стерильные бинты и хороший сон. Любовь – выдумка для сокрытия своих потребностей. Удобно, а главное – возвышенно.
Дом встретил благодатной тишиной, и я впервые за вечер расслабилась. Прошла в спальню, скинула остатки платья и зашла в ванную. В зеркале все выглядело куда хуже. Морщась от боли, смыла под струями душа кровь и тяжесть прошедшего дня. Неторопливо обработала, перевязала рану. Нырнула в прохладу постели и забылась сном. В ту ночь – без сновидений.
Глава 23. Пауза
Данила вернулся практически под утро – Ника это знала точно, ведь спала в последнее время все время настороже. Любой мимолетный отзвук мог взбудоражить и заставить напрячься. Еле слышимые шаги мужчины выловили девушку из беспокойного сна, однако глаза она так и не открыла. Шорох соприкасающихся голых ступней с полом, щелчок двери в ванную, тихий шум душа. Спустя некоторое время кровать рядом с ней ощутимо прогнулась – Данила практически бесшумно скользнул в постель. Короткий, но очень тяжелый вздох. Скрип кровати и мирное дыхание.
Ника знала, что он беспокоиться и до сих пор чувствует вину за то, что с ней произошло. Пытается говорить, но она не хочет. Ничего не может с собой поделать. Она пока не готова. Угроза еще не миновала, девушка это не просто чувствовала, а точно знала. Ведь не просто так Данила уговаривает ее предстать перед семьями. Порой нежно, а порой срываясь на крик, потому что не может вытянуть из нее ответ, который бы его устраивал. А она сама не понимает, хочет ли этого. Официальное оглашение их отношений станет меткой слова “жизнь” на ее лбу. И никто не посмеет к ней притронуться, потому как она войдет в семью. Хочет ли она этого? Пока Ника даже самой себе не могла дать ответ на этот вопрос. Сможет ли она жить, дышать полной грудью в среде чудовищных правил выживания и нелюдей? Иногда в мыслях девушки проскальзывало – а что если? Что если просто закончить все? Нет, она не самоубийца. Лишать себя жизни собственноручно никогда не возникало в ее голове. А вот дать всем событиям идти как оно есть и прийти к логическому концу – частенько. Она не знала, хватит ли ей сил держать голову ровно с высоко поднятым подбородком словно ничего и не было, или, быть может проще исчезнуть, и тогда вся боль и воспоминания уйдут навсегда.
В моменты, когда девушка уже хотела опускать руки, в мыслях возникал образ незнакомки, спасшей ее. Сильной, волевой, бескомпромиссной. Ее образ давал надежду. Надежду на то, что она может выплыть из болота отвращения к самой себе и возродиться, как феникс из пепла.
Скрип кровати – и тяжелая мужская рука обвила ее талию и аккуратно притянула к мускулистой груди. Нос уткнулся в макушку, и Данила шумно втянул воздух.
– Знаю, не спишь, – тихо раздался его голос. – Я не могу влезть к тебе в голову и понять, о чем ты размышляешь, – он вздохнул. – Охота началась, Ник. Самое время решить, чего ты хочешь.
Его слова вспышкой пронеслись в голове. Иногда хватает секунды, чтобы выбрать путь. И не важно, какой он окажется в итоге.
– Жить, – хрипло выдала Ника, по щекам стали стекать слезы. – Я хочу жить.
***
Тот, кто будит крепко спящего человека рано утром – самоубийца. Это могу с уверенностью сказать, так как, проснувшись под трель телефона, я отчетливо представила во всех красках, что с этим недотепой сделаю. Перебирая в мозгу все типы оружия, которыми располагаю в данный момент, протянула руку в поисках аппарата. И знаете, что? Рядом его не оказалось, а мое желание убивать усилилось.
– Да чтоб тебя! – выругалась и, перевернувшись на спину, открыла глаза. Я уже отвыкла от частых звонков – к хорошему привыкаешь быстро, как ни крути. Телефон никак не хотел затыкаться, и я приподнялась на локтях, сканируя пространство в его поисках. Точно! Клатч валялся примерно там же, где и платье – на полу, как раз у входа в комнату. Решив, что невидимый от меня не отстанет, села на кровати, предварительно потянувшись, а затем поочередно ступила на пол. Раздраженно
поднеся телефон к уху, рявкнула:
– Да!
– Василиса, мать твою! Ты что это такое вытворяешь? – от неожиданного крика с той стороны я непроизвольно поморщилась.
– Не снизишь громкость – отключусь, – осмотрела комнату на предмет халата.
– Ты как со мной разговариваешь? Совсем охренела?
– Ну, – хмыкнула в ответ, – разговариваю так, как считаю нужным. Это не я решила поиграть с тобой во всемогущего. Если твой сынок не знает, как нужно себя вести в обществе, то у тебя большие проблемы, дядя.
– Какая-то девка выше семьи?
– Что ты заладил? – взорвалась. – Нет никакой семьи и не было. Ты просто потерял идеальное оружие, не так ли, дядя? Того, кто мог уладить любое дерьмо. Того, кто мог подчистить все за всеми. Прошло столько времени, а ты все еще надеешься на что-то и говоришь мне о семье? – грубо рассмеялась. – У тебя нет влияния на меня. И никогда впредь не будет. Карты почти закончились, не так ли, дядюшка?
– Дрянь! – Царь повысил голос.
– Сколько осталось? Хотя, нет. Вопрос скорее риторический. Я знаю, сколько. И какого калибра. Тик-так, дядя. Скоро твое время закончится. Ведь как только последняя карта ляжет мне в руку, наши пути разойдутся навсегда. И на любое последующее вмешательство в мою жизнь я отвечу соответственно. Желать скорейшего выздоровления твоему сыну не буду – он заслужил то, что с ним произошло. Это был заказ – правила для всех одинаковы. Поэтому если есть какие-то претензии – обратись к заказчику. Ну или к Совету, – молчание на той стороне стояло гробовое. Это означало только одно – дядя в бешенстве. Все, что было до того – лишь показуха. Его мнимый гнев и недовольство – всего лишь попытка напугать собеседника. В детстве только за его молчанием следовало наказание. И чем более гнетущая тишина, тем жестче и болезненнее наказание.
– Охота уже началась, Василиса, – резко ставший спокойным голос подтвердил мои умозаключения.
– А как иначе? – ответила.
– Как думаешь, успеешь ее спасти, прежде чем я найду ее?
Царская охота. Развлечение жестокое и кровавое. В детстве не понимала сборищ незнакомых мне людей, пока сама не стала участником. Царева не волновало место проведения игрищ. Все было до банального просто – неугодных он выставлял на всеобщее обозрение. С одной стороны – показуха, с другой – возможность продемонстрировать свою власть. И совсем не важно, что совершил несчастный – убил кого-то из семьи или же пережарил омлет. Царю было все равно. Возможность упиваться своей властью и ее же демонстрировать пьянила и подогревала его черную душу. Воспитываясь в убеждении, что семья – это все, и все, кто неугоден семье, представляет для нее опасность, играла по его правилам. И в охоте тоже участвовала. Но в отличие от всех, кто наслаждался процессом, старалась закончить его побыстрее. За что в конечном итоге была отстранена. Потому как важнее самого процесса были страдания, причиненные мишени, на что я не подписывалась.
– Со сколькими людьми из твоей свиты ты готов попрощаться? – проигнорировав его вопрос, задала свой.
– Вася-Вася, – Царь расхохотался. – Скоро ежегодный бал. Надеюсь увидеть тебя там, дорогая. Смотри по сторонам, милая.
– А ты пересчитай своих перед отправкой. Думаю, что позже можешь кого-нибудь не досчитаться. Всего хорошего, – сбросила вызов.
Царев признался в том, что охота началась. А это означало только одно – у девчонки не было времени. Каждый, кто связан так или иначе с этим семейством, будет искать ее. И тот, кто сделает все более изощреннее, получит самый большой куш. До бала в честь дня города оставалось всего ничего. Раньше Совет собирать не будут – дядя просто не явиться на него, а следовательно – все будет впустую. Бал он пропустить не сможет. Ох, Шаман! Ну и делов же ты наворотил!
Довольно долго принимала душ, задумчиво смотря на стену леса перед собой. Уединение прервал настойчивый трель стационарного телефона. Повернулась к панели сбоку от себя и нажала на нее.
– Василиса Баженовна, к Вам посетитель, – из динамика донесся голос охранника.
– Кто?
– Господин Сеитов.
– Пропусти, – отключившись, вздохнула. – Ну вот и почему всем неймётся? – буркнула себе под нос. – Как-то в моей жизни всего стало слишком много, – наскоро вытерлась и прошла в гардеробную. Где благополучно обнаружила халат. С минуту смотрела на него. Нет, ну какой халат? Точно не с Сеитовым. И не в это утро. Неторопливо перевязала рану, надела на себя кружевной кремовый комплект нижнего белья, короткий белоснежный топ, зауженные брюки вишневого цвета и черные замшевые лодочки. Спешила ли я к нежданному гостю? Не-а. Его никто не ждал, вот пусть сам подождет. Нанесла неброский макияж, волосы убрала в низкий пучок. На плечи накинула пиджак и подмигнула своему отражению в зеркале. Все-таки косметика творит чудеса. Вот это леди! Закинув необходимое в черный клатч, покинула спальню. Сеитов ожидал меня в гостиной, внимательно рассматривая все вокруг. На нем красовался идеально скроенный костюм синего цвета и черная рубашка с галстуком.
– Не буду говорить, что рада тебя видеть, – проговорила и, развернувшись, проследовала на кухню. – И если ты явился для того, чтобы поиметь мою голову за вчерашнее представление, то выход там же, где и вход, – мужчина молчал, а его тихие, едва различимые шаги, раздавались позади меня.
Сумочку оставила на столе, а сама отправилась к кофемашине. Пока перемалывалось зерно, достала две чашки. Еще бы и поесть чего… Тааак… Залезла в холодильник и с радостью обнаружила свой завтрак.
– Есть будешь? – услышав молчание в ответ, развернулась к мужчине. Тот, облокотившись на стол, с интересом рассматривал меня. – Ну? – мои руки махнули в жесте. – Завтракать будешь?
– Буду, Царева, – отозвался Амир.
Решив, что поедим прямо тут, собрала сэндвичи с семгой, авокадо и сыром, нарезала свежих овощей и поставила все это на стол. Вслед за тарелками отправились чашки с кофе и заныканный щербет. Ну а что? У меня тоже свои слабости. Сластена я еще та. За щербет и душу продать можно.
Завтракали в полной тишине. Говорить откровенно не хотелось. Накормив свою душонку щербетом, откинулась на спинку стула и застыла в ожидании. Амир, не сводя с меня взгляда, потягивал кофе.
– Ну? – его молчание затянулось. – У меня дела. И если хочешь говорить, то делай это прямо сейчас. Ожидание в мои планы на сегодня не входит.
– Не груби, Вася, – чашка со стуком опустилась на стол.
– Это мой дом. И веду себя тут так, как посчитаю нужным. Терпеть не могу непрошенных гостей.
– Что произошло вчера?
– Ты все видел. Карта на заказ. Все честно, – взглядом следила, как мужчина встал, скинул пиджак и, ослабив манжеты, закатал рукава, обнажая мускулистые предплечья. – Что это? Ты конечно лапочка, но на это нет времени. Да и желания в том числе.
Он тяжело вдохнул и, обогнув стол, оказался позади меня. Стул со скрипом был перевернут вместе со мной к нему лицом вплотную к столу. Одна рука Амира оперлась на столешницу позади, вторая несильно сжала мой подбородок. Лицо качнулось из стороны в сторону, будто он осматривал меня.
– Нравлюсь? – с вызовом спросила.
Нахмурившись, он резко наклонился ближе и поцеловал. Нежностью там даже и не пахло. Целовал так, словно наказывал за что-то. Бескомпромиссно, жестко, утверждаясь. Что ж, господин Амир, я тоже умею быть жесткой. Ноги обвили его поясницу, притягивая ближе. Ладони зарылись в волосы, больно оттягивая. Мгновение – и меня подкинуло в воздухе, и я оказалась на нем. Его руки сжали меня в стальных объятиях, отдавая болью в перевязанной ране. Но меня это не волновало.
Не сегодня, Амир. Я не позволю тебе таким образом показывать свой гнев и недовольство. Я тебе не девочка. Почувствовав, как мужчина начал немного расслабляться, уловила момент и с силой укусила за губу. Во рту появился металлический привкус крови. Он оторвался от меня, тяжело дыша и не сводя взгляда.
– Слышала, шрамы украшают мужчину, – хмуро улыбнулась.
– Шрамы? – усмехнулся. – Это так… Следа даже не останется.
– А ты попробуй снова, – Амир расхохотался.
– Забавная ты, Вася.
– Знаю. А вот ты нет. Что происходит между нами? Мы никто друг другу. Симпатия с моей стороны не дает тебе права делать, что вздумается. Я не вещь, Амир. Меня нельзя зажимать, трогать и целовать тогда, когда тебе этого захочется. Может с твоими шлюхами этот номер прокатывает, но ты обратился не по адресу. Ты вошел, как гость, в мой дом, но повел себя тут, как хозяин, – мои ладони легли на его лицо. – Поцелуй. Прикосновение к губам того, кого желаешь, любишь или почитаешь, – нежно прикоснулась к нему губами. – То, что ты делал недавно, поцелуем не назовешь. Если я хочу поцеловать кого-то, то делаю это так, – кончиком языка обвела нижнюю губу Амира и прильнула к мужчине в поцелуе. Он ответил, только сейчас в его прикосновениях не было горечи. Руки ослабили хватку, и теперь не душили, а поддерживали. Я отстранилась и заглянула ему в глаза. – Я конечно чудовище, Амир. Монстр. Порой сама себя боюсь. Я не взываю к проявлению нежности – сама далека от этого. Но я требую уважения. И как ты не приемлешь оружия на своей территории, так и я не приемлю неуважения по отношению к себе. Знаешь, какие плюсы в том, чтобы быть чудовищем? Я могу задавить в себе любые чувства, которые испытываю. И если я ставлю точку – ставлю навсегда.
