Айдар Ильдусович Дюкин
Последний день на Земле
– Во сколько у вас вылет? – спросила она уже в сотый раз.
– Завтра в 10 утра местного времени, – затем затяжное молчание, – слушай, ты можешь не приходить, правда. Так будет даже легче. Посмотришь прямой эфир по панели, затем пойдешь в центр праздновать технологический прорыв.
От осознания того, что она останется здесь, и я ее больше никогда не увижу снова стало больно.
– Нет, я так с ума сойду, – еле сдерживая слезы выдавила она, – почему не получится даже отправить сообщение? Ну почему?
– Рай, я же объяснял тебе. Его можно отправить, но задержка будет очень большая. Корабль движется на околосветовой скорости. Для нас на корабле пройдет год, а для вас двадцать пять лет. Мое сообщение может идти на Землю годами. Возможно, мы с тобой еще увидимся…
Я подошел к ней, обнял и поцеловал в лоб. Непонятно даже, кому тяжелее. По моим ощущениям пройдет два года. По ее – пятьдесят лет. Конечно, я мог ее увидеть. Если она доживет до семидесяти пяти.
На кухне засвистел чайник, и Рая побежала его выключать. Я помыл руки и сел за стол, на котором уже стояли вазочки с печеньем и лежал рулет. Вот, значит, как выглядит наш последний с Раей ужин. Достаточно мило. Тем более, что Рая ест сладкое только по особым поводам. Даже не на каждый день рождения.
Она разлила чай и поставила чашки на стол.
– Фруктовый, прости, в лавке больше ничего не было.
От этих слов мои губы растянулись в улыбке. Я начал смеяться. Возможно, нервы тоже сыграли свою роль.
– То есть я провожу свой последний день на Земле, а мне никто даже не нальет обычный черный чай? Да-а… на этой планете точно пора что-то менять.
Сначала Рая недоуменно посмотрела на меня, а потом ее тоже начало трясти от смеха. Чай пришлось отложить. Я старался побольше смотреть на нее, запомнить навсегда, такую радостную и счастливую. Я наклонился и поцеловал ее в кончик носа. Она смущенно улыбнулась.
– Рая, запомни навсегда. Что бы ты ни думала, что бы тебе ни казалось. Помни. Ты, после родителей, самый главный человек в моей судьбе. Я буду любить тебя всегда и везде, как бы далеко я ни улетел от Земли. Хорошо?
Она снова нахмурилась, и от минутного счастья не осталось уже ничего.
– Хорошо, – выдавила она из себя.
Дальше сидели молча. Каждый думал о чем-то своем. Хотя нет. Мы, конечно, думали о завтрашнем дне. Чай кончился, и больше его не хотелось. Поэтому пошли сидеть в зал. Рая предложила полистать альбом с фотографиями, и я согласился.
Мы около часа сидели, вспоминали юность, смеялись над детскими фотографиями, пока на улице совсем не стемнело. Альбом кончился. За один час мы промотали двадцать пять лет жизни, вплоть до текущего момента.
– Позволь мне сделать снимок. Сядь вот сюда, – я сел на мягкое кресло, Рая достала фотоаппарат и щелкнула меня, – таким я тебя и запомню, дорогой.
Она не выдержала и заплакала. В мой живот воткнулось копье и стало медленно вращаться, причиняя адскую боль. Я обнял Раю и сказал, что мне пора идти к родителям. Она вцепилась в меня своими тонкими пальцами и через какое-то время успокоилась. Все-таки, она была очень сильной девушкой. Не только в хватке. Духом.
– Я тебя люблю, Лёня, – сказала она прямо мне в грудь.
– Я знаю. Я тоже тебя люблю.
Мы направились к выходу. Я держал ее за руку.
В любой другой ситуации я начал бы ее поддерживать. Но что тут скажешь? Мы скоро увидимся? Или все будет хорошо? Нет. Не скоро и не хорошо. Тяжело представить, что она сейчас чувствует. Ведь я прощаюсь с ней на два года, а она со мной на пятьдесят. Фактически это означает, что как только я выйду за порог ее квартиры, я умру для нее. Навсегда. Безвозвратно.
Время тянулось очень долго. Каждая секунда иглой протыкала мой живот. Его скручивало, от этого появилась тошнота. А Рая все стояла, уперев свое маленькое лицо в мою грудь и тихо всхлипывала.
– Тебе пора. Завтра утром я тебя еще увижу, – вдруг сказала она. Кажется, Рая больше не могла это терпеть.
– Да, хорошо, – промямлил я.
Мы отошли друг от друга. Я последний раз взглянул на нее. Красивее женщины я никогда не видел. Я был счастлив любить ее. Прощай, Рая.
