Олег Авраменко
Конноры и Хранители
– Это напоминает ситуацию с ядерными арсеналами, – заметила Марика. – Многие страны обладают ядерным оружием, но ни одна из них не рискует первой применить его.
– Вот именно. А некоторые наши секреты ещё почище ядерного орудия. Ваше вмешательство нарушит сложившийся шаткий баланс сил, Хранители потеряют контроль над ситуацией, и это приведёт к катастрофе мирового масштаба. На вашей совести будут миллионы, если не сотни миллионов, если не миллиарды, человеческих жизней. Разве вы хотите этого?
– А им наплевать, – отозвалась Джейн. – Ведь это жизни простых смертных, а не Конноров. Развязали же они гражданскую войну в Империи ради того, чтобы усадить Стэна на престол.
Марика проигнорировала этот выпад и глубоко задумалась. Молчала она долго и всё это время раз за разом щёлкала зажигалкой, что сильно раздражало Джейн.
– Марика, можно я закурю? – наконец не выдержал Кейт.
Она утвердительно кивнула, даже не взглянув на него.
Кейт поднялся, подошёл к столу, взял из шкатулки сигарету и зажигалку и закурил. Затем покосился на Марчию, чтобы увидеть её реакцию. Но девушка неподвижно сидела в кресле, склонив набок голову и закрыв глаза; умиротворённое выражение её лица свидетельствовало о том, что она спала.
Привычно поискав взглядом пепельницу, он, конечно, не нашёл её; зато пустой подсвечник на столе был вполне подходящей заменой. Кейт взял его и вернулся в своё кресло.
Когда он сел, Марика подняла глаза и тихо спросила:
– А что ты можешь предложить?
– То, что уже предлагал, – ответил Кейт. – Оставить всё, как есть, навсегда покинуть наш мир, забыть о его существовании.
– И забыть о Хранителях?
– Да, и о них.
– А они забудут о нас? Откажутся ли они от своей ненависти к нам? Только честно, не лукавь.
Кейт вздохнул:
– Извини, этого я обещать не могу.
– Но почему они так ненавидят нас? Чем мы им мешаем?
Он немного помедлил, прежде чем ответить.
– Видишь ли, большинство Хранителей, да и не только Хранителей, считают вас мутантами, выродками, нелюдями. Они уверены, что вы представляете угрозу всему человечеству. Но на самом же деле это просто страх. Страх сильного перед ещё более сильным. Страх перед непонятным, необъяснимым. И отчасти зависть к вашим способностям. Слабые боятся чаще, но их страх не опасен – потому что они слабые. А вот когда боится сильный, притом боится панически и, вдобавок, завидует – это действительно страшно.
Марика хмыкнула и пожала плечами.
– Тогда твоё предложение неприемлемо. Мы не можем оставить всё, как есть, не можем забыть о людях, которые хотят отнять нашу силу, а то и истребить нас. Ведь ты сам признал, что Хранители стремятся попасть в наш мир... Кстати, ты так и не ответил на мой вопрос. Что Хранители собирались делать в нашем мире?
– Ну, попытались бы установить Запрет.
– Попытались бы? – переспросила Марика. – Почему так неуверенно?
– Потому что Конноры, скорее всего, невосприимчивы к Запрету. Есть предположение, что у вас выработалась наследственная сопротивляемость к внешней блокировке паранормальных способностей – короче говоря, к чарам Запрета.
– Только предположение?
– Экспериментально это не подтверждено. Хранители не решались испытывать на тебе действие Запрета, боясь тебя спугнуть.
– А на ком испытывали? На Алисе?
Кейт нервно раздавил окурок в подсвечнике.
– И на ней, и на других. Все они оказались невосприимчивыми.
Глаза Марики сверкнули.
– Значит, есть и другие?
– Были, – уточнил Кейт. – Ещё четыре человека родились с восстановленным даром, а у одного из них, самого первого, даже были дети.
– Как понимать это «были»? Хранители убили их?
– Да, – сказал Кейт, избегая встречаться с ней взглядом. – Всех шестерых, включая детей. Первый потомок МакКоев с восстановленным даром родился в начале девятнадцатого века. Хранители обнаружили это, уже когда у него было двое детей. Они попытались подавить их латентные способности, но все трое оказались невосприимчивыми к Запрету.
– И тогда они убили их?
Кейт обратил внимание, что Марика избегает причислять его с Джейн к Хранителям и говорит «они» вместо «вы».
– Да, убили – и их, и трёх следующих. С тех пор Хранители внимательно следили за всеми потомками МакКоев и не пропускали ни одного нового ребёнка, будь тот законнорожденный или бастард.
– Алису они тоже собирались убить?
– Ну... не совсем.
– То есть как это? – не поняла Марика. – Что значит «не совсем»?
– Сначала Мастера хотели изучить её, – вместо брата ответила Джейн. – Они решили дождаться самопроизвольного пробуждения способностей Алисы, чтобы потом засадить её в подземный бункер с множеством разнообразной исследовательской аппаратуры и подвергнуть всевозможному тестированию. Вот так-то. Думаю, нетрудно догадаться, что было бы с ней после завершения тестирования.
– Да, – медленно кивнула Марика. – Догадаться легко... Но ведь я пробудила её способности почти три года назад, как только она переехала в Норвик.
– Я догадывалась об этом, – сказала Джейн. – Но помалкивала. А когда наши обнаружили тебя, то им уже стало не до Алисы.
– Понятно. – Марика сделала короткую паузу. – Итак, выходит, что Запрет не действует на потомков тех, кто его пережил. Тогда как же Хранители собирались бороться с нами?
– С вами всё не так однозначно, – заметил Кейт. – Вернее, с ними, с твоими сородичами, поскольку ты, как дочь Генри МакАлистера, наверняка обладаешь врождённой сопротивляемостью. А что касается остальных Конноров, то они могут оказаться восприимчивыми. Ваш предок Коннор МакКой освободился от действия Запрета и восстановил свои способности. Его дети родились в нормальных условиях, в их потомстве могла и не выработаться наследственная устойчивость к Запрету.
– А если всё-таки выработалась? – настаивала Марика. – Что тогда?
Кейт пришёл в замешательство:
– Ну, в таком случае... Честно говоря, не знаю. Действовали бы по обстоятельствам...
– Как «по обстоятельствам»? Забросали бы весь наш мир термоядерными бомбами? Пожертвовали бы сотнями миллионов человеческих жизней ради спокойствия шести миллиардов?
Кейт потупился. Действительно, пару раз Гордон Уолш вскользь упоминал о такой возможности. Это настолько потрясло Кейта, что он, наряду с давней неприязнью, начал испытывать перед отцом суеверный ужас...
– Ты чертовски умна, Марика, – глухо произнесла Джейн. – Чертовски умна.
– Вовсе нет, не переоценивайте моей сообразительности. – Марика снова встала и прошлась по комнате. – Такое мне даже в голову не пришло, это предположил один из наших старейшин. – Она остановилась перед Кейтом и Джейн. – А вы ещё предлагаете нам оставить всё, как есть, и жить под дамокловым мечом, каждый день со страхом ожидая появления в нашем небе ракет с ядерными боеголовками. Нет, это исключено!
– Всё не так плохо, как ты думаешь, – сказал Кейт. Он вынужден был откинуть назад голову, чтобы видеть лицо Марики; его колено прижималось к её ноге, а знакомый запах «Шанели» щекотал его ноздри и туманил голову. – Если ты отключишь, а ещё лучше, разрушишь портал в Норвике, если вы больше не станете появляться в нашем мире, то Хранители ни за что не найдут вас.
– А если они после твоего с Джейн исчезновения внимательнее изучили те кристаллы? – парировала она. – Если им удалось восстановить уничтоженную тобой информацию?.. Только не говори, что это невозможно. Я почти ничего не смыслю в электронике в целом и в компьютерах в частности, но мне хорошо известно, что потерянные данные можно восстановить.
Кейт знал, что это исключено, однако не стал перечить Марике.
– Тогда уничтожь свой мышковицкий портал, – посоветовал он. – И для подстраховки уничтожь все остальные порталы, которые использовались для связи с нашим миром. Тогда Хранители, даже обладая всей необходимой информацией, не смогут попасть сюда.
Марика вернулась к столу, но не села, а взяла один из Ключей и снова принялась разглядывать его.
– То, что ты предлагаешь, нам не подходит, – сказала она. – Мы не можем допустить, чтобы тень Хранителей по-прежнему маячила за нашей спиной. Мы должны обезопасить себя... но я не знаю как.
– Я тоже не знаю, – ответил Кейт. – Но какой-то выход должен существовать, нужно только найти его. Мы будем искать сообща, а до тех пор... – Он умолк.
– Что «до тех пор»? – спросила Марика, повернувшись к нему.
– Ни тебе, ни твоим сородичам ни в коем случае нельзя появляться в Норвике. Ни на минуту, ни на секунду. Наше с Джейн исчезновение наверняка переполошило всех Хранителей, и кто знает, что они могут предпринять. К счастью, ты послушалась моего совета и вовремя ушла. Я почти не сомневаюсь, что сейчас под тем или иным предлогом на замок наложен арест, и он превращён в ловушку для вас.
– А если мне нужно побывать там? Не в конкретно в Норвике, а вообще в вашем мире?
– Я бы советовал воздержаться.
– А если это будет необходимо?
– Тогда лучше воспользоваться моим Ключом.
– Думаешь, за теми порталами, на которые он настроен, не следят? – скептически осведомилась Марика. – Ведь тебя и Джейн тоже ищут.
– Мой Ключ настроен более чем на две сотни порталов и нуль-Врат, – заметил Кейт, с ухмылкой взглянув на удивлённую Джейн. – Несколько месяцев назад, готовясь к возможному бегству, я тайком считал все коды с Ключа отца. Так что теперь мне доступны секретные порталы Мастеров во всех концах Земли и Патрии; там моего появления никто не ожидает.
– И если ты научишь меня правильно нажимать кнопки, – продолжала расспрашивать Марика, – то я смогу открыть любой из двух сотен порталов?
Эта идея не очень понравилась Кейту. Вернее, совсем не понравилась. Но он не забыл слова Марики о чарах послушания. И он не думал, что это блеф. У Хранителей также имелось мощное средство гипнотического воздействия, которое могло развязать язык кому угодно.
– Да, – сказал он. – Сможешь. Но желательно, чтобы в таких вылазках тебя сопровождал я – или, на худой конец, Джейн.
Марика отрицательно покачала головой:
– Это полностью исключено. Мне очень жаль, но вы не можете вернуться в свой мир. Даже ненадолго. Я не могу допустить, да и остальные Конноры не допустят, чтобы вы попали в руки своих собратьев. Вы слишком много знаете о нас и о нашем мире.
– Значит, мы твои пленники? – спросила Джейн.
Марика посмотрела на неё ласково и грустно:
– Конечно, золотко, как же иначе. Неужели за столько дней пребывания здесь вы так и не поняли, что стали пленниками этого мира? Я, разумеется, не стану бросать вас в темницу, ничем не ущемлю вашей свободы и человеческого достоинства, вам не придётся в поте лица добывать себе средства к существованию, вы получите всё, что только пожелаете, к вашим услугам будет весь мир... но этот мир. Поверьте: и при феодализме можно жить, притом жить очень неплохо, если есть богатство и положение. А и то и другое у вас будет, я это обещаю.
Джейн тяжело вздохнула:
– Мы с Кейтом уже обсуждали наше положение. И решили остаться здесь, если ты не будешь возражать.
– Как видите, я не возражаю. Напротив, я настаиваю на этом.
– А что до средств к существованию, – отозвался Кейт, – то мы не станем для тебя обузой. У меня есть полтора миллиона фунтов, полгода назад я позаботился о том, чтобы они исчезли с моего личного счёта в неизвестном направлении. Теперь надо только снять их с анонимных номерных счетов и обратить в золото и драгоценности. Предпочтительнее в золото – как я заметил, у вас оно чертовски дорого стоит.
– Без проблем, – сказала Марика. – Дашь свои банковские реквизиты, и мы с Алисой провернём это дело.
– Лучше бы я сам... – робко начал Кейт, но она тут же перебила его:
– Об этом и речи быть не может! Если Хранители такие влиятельные и вездесущие, если они сотрудничают с правительствами всех крупных государств, то наверняка вас разыскивают, и у каждого полицейского есть ваше подробное описание. Тебе нельзя показываться там, а тем более – заходить в банки.
– Но и вас с Алисой, наверное, разыскивают, – заметил на это Кейт.
Марика печально улыбнулась ему:
– Нет, не разыскивают. Хранители считают нас погибшими. В начале нашего разговора я немного слукавила, за что прошу прощения. На самом деле мы не по своей воле покинули ваш мир, нас вынудили уйти. Норвик разрушен, а оба портала – и древний, Коннора, и тот, который я недавно построила, – уничтожены. Я не могу сказать со всей уверенностью, что произошло; но, по-видимому, замок разбомбили.
– Ага! – произнесла Джейн. – Значит, они решились на это.
Марика вопросительно посмотрела на неё, затем перевела взгляд на Кейта.
– Это с самого начала предлагал Главный Мастер, – объяснил он. – Его поддерживали Мастера из умеренных и все осведомлённые правительства, за исключением страдающих от перенаселения Китая и Индии. Зато Штаты, Россия, Германия и Великобритания были обеими руками «за», у них хватает забот и без другого мира с Коннорами в придачу. Американцы, кстати, первые предложили сравнять Норвик с землёй. Я внимательно следил за обсуждением этого вопроса, и если бы решение о бомбардировке было принято, я бы немедленно предупредил вас... – Кейт осёкся. Только сейчас он понял, чтопроизошло и чем это было чревато. – Чёрт побери! Надеюсь, никто не пострадал?
– К счастью, никто, – ответила Марика. – Хранители выбрали день, когда в замке никого, кроме меня, отца и Алисы, не было. А нас предупредила ваша мать, и мы успели вовремя скрыться.
– Наша мать?! – хором воскликнули Кейт и Джейн. Краем глаза Кейт заметил, что их восклицание потревожило сон Марчии. И он продолжил уже тише: – Так ты разговаривала с ней?
– Да, – сказала Марика, усаживаясь на стул. – И не раз. Она очень хотела убедиться, что с вами всё в порядке.
– Она знает, что с нами произошло?
– Не совсем так. Она думает, что ты, наконец, добился моей любви и бежал в наш мир, чтобы жениться на мне. – При этих словах в глазах Марики вспыхнули лукавые огоньки. – Ну, а Джейн бежала с тобой за компанию, потому что по уши влюблена в Алису.
Джейн покраснела и стыдливо опустила глаза. Марика продолжала смотреть на Кейта, её взгляд становился всё более нежным и томным. С трудом проглотив комок, застрявший у него в горле, Кейт сбивчиво произнёс:
– А другие... другие что думают?
– Они считают тебя предателем. Обнаружив исчезновение денег с твоего счёта, Хранители решили, что ты сепаратно сотрудничал с одним из тамошних правительств, продавая ему ваши секреты. А что касается Джейн, то тут мнения разделились: одни уверены, что она помогала тебе, иные думают, что ты убил её или взял в заложники, когда она прознала о твоём предательстве и попыталась заставить тебя явиться с повинной. Вот и всё. Так что сейчас за тобой охотятся не только Хранители, но и спецслужбы всех крупнейших государств. Ни тебе, ни Джейн нельзя и на секунду появляться в вашем мире. А нам с Алисой можно. Нас считают погибшими – а мёртвых никто не ищет.
Марика вытряхнула из шкатулки всё содержимое и положила в неё лишь парализатор и оба Ключа. Затем закрыла крышку и заперла шкатулку на замок.
Наблюдая за её действиями, Кейт горько сожалел, что не узнал о бомбардировке Норвика раньше. Он бы уничтожил Ключи и тем самым разорвал последнее звено, связывавшее оба мира. А они с Джейн как-нибудь прожили бы и без тех полутора миллионов фунтов. На первых порах им, правда, пришлось бы несладко, но они всё же получили обязательное для всех Хранителей образование и обладают кое-какими познаниями в технических и естественных науках, чем могли бы зарабатывать себе на жизнь. Например, медицинской практикой – Кейт был уверен, что сможет синтезировать простейшие антибиотики...
Марика будто подслушала его мысли.
– Даже не думай, – сказала она, перехватив устремлённый на шкатулку жадный взгляд Кейта. – Я понимаю, что в таком ценном и крайне секретном устройстве, как Ключ, должен присутствовать механизм самоуничтожения. Поэтому ты будешь учить меня пользоваться им лишь под действием чар послушания. Это не очень приятно, но... – Она развела руками. – Я могла бы не говорить о разрушении Норвика, и всё было бы в порядке. Но мне очень не хотелось лгать тебе, между нами должно быть полное доверие. Понимаешь?
– Понимаю.
Раздался стук в дверь. Точно ожидавшая этого (а может, действительно ожидавшая), Марика произнесла по-славонски:
– Да, входите.
Дверь отворилась, и в комнату вошёл высокий мужчина лет тридцати пяти, одетый в гвардейскую форму. Увидев его, Кейт еле удержался от изумлённого восклицания и тут же вскочил на ноги. А Джейн тихо охнула, медленно поднялась с кресла и во все глаза уставилась на вошедшего.
Мужчина сначала поклонился Марике – почтительно, как своей госпоже; затем Кейту и Джейн – по-дружески, как равным.
– Думаю, вас нет нужды знакомить, – сказала Марика с лёгкой улыбкой.
– Конечно, нет, – ответил сотник Котятко. И обратился к Кейту и Джейн: – Рад снова вас видеть, господин Уолш, госпожа Уолш.
– Барышня Уолш, – поправила Марика, прежде чем Кейт и Джейн успели ответить на приветствие. – Они брат и сестра, но из предусмотрительности путешествуют под видом супругов.
– Разумная предусмотрительность, – заметил Котятко и уже с гораздо большим интересом поглядел на Джейн, которая у него на глазах превратилась из замужней женщины в свободную девицу. – Гос... барышня Уолш очаровательная девушка, её надо ограждать от ухаживаний бесцеремонных попутчиков.
Кейт, наконец, выдавил из себя приветствие. А Джейн молчала, покусывая губы.
– Значит так, Влад, – заговорила Марика, взяв в руки шкатулку. Котятко весь обратился в слух. – У меня к вам огромной важности поручение. Вы должны охранять эту шкатулку днём и ночью, беречь её, как зеницу ока. В ней – я нисколько не преувеличиваю – будущее всего нашего рода. С этой минуты у вас нет более важного задания, нежели это.
Немного удивлённый, но преисполненный ответственности, Котятко бережно взял шкатулку, как берут на руки младенца.
«А мы искали в Мышковиче Конноров...» – тоскливо подумал Кейт, глядя на шкатулку с уже ставшими для него недосягаемыми Ключами.
Когда Котятко ушёл, Марика вновь повернулась к ним:
– Ладно, друзья. Вижу, вы устали, так что продолжим наш разговор завтра. Я уже распорядилась, чтобы вам предоставили отдельные комнаты – ведь на самом-то деле вы не супруги. Сейчас Марчия проводит вас.
Джейн незаметно толкнула Кейта локтем в бок. Он всё понял и с замиранием сердца произнёс:
– Марика...
– Да?
– Ты должна знать кое-что. Мы с Джейн... э-э...
– Что – вы с Джейн? – спросила Марика, заметно побледнев. Её пальцы крепко вцепились в золотую парчу платья.
– Ну... Видишь ли, на самом деле мы с Джейн не брат и сестра, а... Короче говоря, Джейн приёмная дочь моих родителей. Так получилось, что после моего рождения мать стала бесплодной, а ей очень хотелось иметь ещё одного ребёнка, и...
Пронзительный взгляд голубых глаз Марики, внезапно посеревших, как весеннее небо перед грозой, заставил Кейта умолкнуть.
– Неужели?.. – произнесла она с гневом и болью в голосе. – Неужели это правда? Вы... вы не просто изображаете супругов, вы и в самом деле... Вы – кровосмесители?!!
От её крика Марчия проснулась и тут же вскочила, энергично протирая глаза. Марика жестом велела ей сесть.
– Мы не кровосмесители, – сказала Джейн. – Ведь только что Кейт объяснил тебе...
– Молчи! – перебила её Марика. – Не греши ещё и ложью, ты и так погрязла в грехе. Лучше посмотри на себя в зеркало, а потом – на Кейта. И глупцу ясно, что вы брат и сестра. Небось, Боженке и Октавиану вы объясняли свою схожесть тем, что ваши матери – родные сёстры... или ваши отцы – братья, или отец одного и мать другой – брат и сестра. Но как вы объясните это мне? Придумаете умершую в молодости тётку, оставившую грудного младенца сиротой? Ну, дерзайте!
Джейн всхлипнула и закрыла лицо руками. Кейту стало жарко. Он сгорал от стыда и мечтал провалиться сквозь пол – и падать, падать, падать вниз, всё глубже и глубже...
– И как вы могли думать, – между тем продолжала Марика, – как вы могли надеяться, что я стану покрывать ваш разврат! Или вы считали, что раз мы забитые средневековые недоумки, то не знаем ни стыда, ни совести, и кровосмешение у нас в порядке вещей? Ан нет! Наш мир не Содом и Гоморра, как вы надеялись. Здесь есть законы – и человеческие, и божеские. Наш Господь Спаситель, так же, как и ваш Иисус, сурово осуждает кровосмесителей. А наше общество так же не приемлет их, как и ваше. Я не потерплю у себя развратников, не рассчитывайте. Здесь не ваша дурацкая демократия «что-хочу-то-и-делаю»; здесь я решаю, что вы можете делать, а что нет; здесь я устанавливаю для вас законы. И первый мой закон гласит: больше никакого кровосмешения!
Резко развернувшись на каблуках, Марика подошла к Марчии, которая к тому времени окончательно проснулась, и заговорила с ней на певучем ибрийском языке, так сильно похожем на итальянский. Марчия молча слушала её, согласно кивала, то и дело поглядывая в сторону Кейта и Джейн, а на последний вопрос: «Comprandu?», ответила: «Si» (что, конечно же, значило «да») и встала с кресла.
Обе девушки подошли к Кейту и Джейн.
– Я договорилась с Марчией, что Джейн будет спать у неё, – сказала Марика. – И не только сегодня, но и в дальнейшем, пока мы будем жить во Флорешти.
– Но... – начала было Джейн.
– Никаких «но»! Я не спрашиваю твоего согласия, я сообщаю тебе своё решение. Марчия присмотрит за тобой, чтобы ты не наделала глупостей. А за Кейта не беспокойся, я позабочусь о нём. – Она обняла вконец растерянную Джейн, быстро поцеловала её в щеку и отступила на два шага, давая подойти к ней Марчии. – Ну, всё, золотко. Доброй тебе ночи.
Марчия взяла Джейн за руку и произнесла по-славонски:
– Идите со мной, барышня.
Джейн метнула на Марику ненавидящий взгляд.
– Ты... ты подлая маленькая сучка! Сначала ты отняла у меня Алису, теперь отнимаешь Кейта. Будь ты проклята!..
Марика горько усмехнулась, пожала плечами и сказала Марчии:
– Buona nocea, Marcia.
– Buona nocea, Marica, – ответила та и, поняв намёк, мягко, но решительно подтолкнула Джейн к двери.
Та обречённо жалостно глянула на брата и подчинилась.
После ухода Марчии с Джейн, в комнате надолго воцарилось молчание. Марика стояла вполоборота к Кейту и смотрела куда-то в пустоту; её бледное и напряжённое лицо, казалось, было высечено из камня.
Наконец она повернулась, смерила Кейта пронзительным взглядом и что было силы закатила ему звонкую пощёчину. Кейт снёс её стоически. Он понимал, что заслужил это.
Но когда он увидел слёзы в глазах Марики, то понял, что её гнев – ещё не самое худшее, что может ожидать его.
– Как ты мог, Кейт? – произнесла она почти шёпотом, но с такой невыразимой мукой, что он готов был тотчас умереть, лишь бы не причинять ей больше страданий. – Как же ты мог?.. Ведь ты говорил, что любишь меня. А я... Неужели ты не видел, что я тоже люблю тебя? Неужели ты был так слеп?.. Что ты наделал, Кейт?! Что ты наделал... – И она заплакала.
Этого Кейт выдержать не мог. Он упал на колени, обхватил её ноги и зарылся лицом в пышных складках её платья.
– Прости, Марика. Прости, родная. Пожалуйста, не плач...
Понемногу Марика успокоилась. Кейт продолжал стоять на коленях, обнимая её ноги. Он ни о чём не думал. Думать было слишком больно.
– Почему? – спросила она, всхлипывая. – Почему именно Джейн. Ты так сильно хотел досадить мне, что вступил в порочную связь с собственной сестрой?
– Нет, Марика, я и не думал досаждать тебе. Просто... – Соблазн преложить большую часть вины на Джейн был очень велик (тем более что это не было бы ложью), но Кейт сразу отмёл эту мысль, как недостойную. – Просто так получилось. Уже на третий день мы оба поняли, хоть и не отдавали себе в том отчёт, что стали пленниками этого мира, что нам уже нет пути назад. Мы были так одиноки, так беззащитны, у нас никого, кроме друг друга, не было. Мы искали отраду нашему одиночеству – и нашли её в любви, пусть и греховной... Впрочем, я не оправдываюсь. Просто объясняю, как это случилось.
Кейт ещё крепче обнял её ноги. Марика не возражала и даже положила руки ему на голову и принялась гладить его волосы.
– Ты не одинок, Кейт, – сказала она. – И Джейн не одинока. Здесь у вас есть друзья, их куда больше, чем вы думаете. А у тебя, к тому же, есть я – не только друг, но и любимая.
Кейт застонал:
– Пожалуйста, Марика, не мучь меня. Мы оба прекрасно понимаем, что нам не быть вместе. Между нами – целая пропасть. Ты – принцесса, сестра князя, будущего императора. А я... я – никто. Просто ирландский выскочка. Лучше оставь нас с Джейн в покое, сделай вид, что поверила в нашу историю. Пусть мы грешим, пусть губим свои души – но это наши души. Какое тебе до нас дело?
– Большое, Кейт, очень большое. Я не могу уступить тебя Джейн – и прежде всего потому, что сама люблю тебя. Ты нужен мне, очень нужен. Только ты один.
– Ах, Марика!..
Она опустила руки ему на плечи.
– Встань, Кейт.
Он послушно поднялся с колен. Страстно глядя ему в глаза, Марика нежно провела пальцами по его лицу, затем обвила руками его шею и, встав на цыпочки, потянулась губами к его губам. Кейт был не в силах сопротивляться, он обнял её за талию и приник к её сладким, таким желанным губам.
Целовалась Марика умело, но в её поцелуе не было той искушённости, которая выдаёт богатый опыт. При всей своей умелости, это всё же был поцелуй невинной и неопытной девушки. Кейт был растроган до глубины души.
– Ты любишь меня? – спросила она после долгого поцелуя.
– Да, милая, люблю.
– Больше чем Джейн?
Он погладил её мягкие шелковистые волосы и честно сказал:
– Не знаю. Я люблю вас обеих.
– Но ты не можешь любить Джейн как женщину. Ведь она твоя родная сестра.
– Я знаю это... но всё равно люблю.
Марика всем телом прижалась к нему.
– Это греховная любовь.
– Я понимаю.
– Ты должен вырвать её из своего сердца.
Кейт промолчал, едва сдерживаясь, чтобы не застонать.
Спустя некоторое время Марика спросила:
– Если бы наш брак был возможен, ты бы отказался от Джейн?
– Да, – ответил он, а про себя добавил: «Ах, если бы это было возможно! Тогда бы я знал, которой из вас двоих отдать предпочтение...»
– И ты готов ради меня умереть?
Вопрос был крайне провокационный и даже бестактный, но Кейт, не задумываясь, сказал:
– Да.
– Что ж, хорошо.
Марика отстранилась от него, взяла со стола серебряный подсвечник с горящей свечёй и обошла комнату, задувая остальные свечи.
– Пойдём, – произнесла она и направилась к двери, но не к той, через которую они вошли и в которую вышли Джейн с Марчией.
Ничего не спрашивая, Кейт последовал за ней.
Соседняя комната оказалась спальней. Весь пол в ней был устлан медвежьими шкурами, стены были обиты шёлком и бархатом, посреди комнаты стояла огромная кровать с роскошным балдахином, занавешенная со всех сторон тонкой полупрозрачной тканью.
Марика плотно закрыла дверь, задвинула засов и поставила подсвечник на ближайшую тумбу. Кейт заметил, что она вся дрожит. Он подошёл к ней и нежно взял её за руку.
– Что ты задумала, Марика?
Она застенчиво взглянула на него:
– Разве ты не догадываешься?
– Догадываюсь, но... Так нельзя, милая. Это неправильно.
– Я знаю, что неправильно. В нашем мире порядочные девушки делают это лишь после свадьбы. Но если сейчас мы проведём ночь вместе, у Стэна не останется выбора: он будет вынужден либо согласиться на наш брак, либо убить тебя.
– Тогда я считай что покойник.
– Нет, я серьёзно, Кейт, – с жаром проговорила Марика. – Очень серьёзно. Ты просто не знаешь моего брата. Не знаешь, как он ревнует меня. Поэтому я спрашивала, готов ли ты ради меня умереть. Согласен ли ты поставить на кон свою жизнь, чтобы добиться моей руки? Я не шучу, совсем не шучу.
Кейт посмотрел ей в глаза и понял, что Марика действительно не шутит. А ещё он понял, что, сказав сейчас «нет», он навсегда потеряет её любовь. Кейт давно смирился с тем, что им не суждено быть вместе; его уязвлённое самолюбие и отвергнутую любовь утешало лишь одно-единственное – осознание того факта, что Марика тоже любит его. Он слишком дорожил этой любовью, чтобы смириться с её потерей. Пусть это была жестокая, эгоистичная любовь принцессы, требующая беззаветного служения и постоянных жертвоприношений, пусть это была любовь, больше похожая на пытку, чем на нежную страсть, – но это была та самая любовь, о которой он мечтал всегда. Такая любовь бывает лишь раз в жизни – и за неё не грех отдать жизнь...
И Марика... У Кейта было много женщин, но ещё ни одну из них он не хотел так, как хотел её. Кейт хотел Марику страстно, неистово, он готов был продать душу дьяволу, лишь бы быть с ней до конца своих дней. И не важно, когда этот конец настанет – завтра или через несколько десятилетий. Даже за одну ночь с Марикой можно отдать жизнь...
И Джейн... Кейт любил её самой нежной, самой преданной любовью, но любил в ней прежде всего сестру, и их связь тяготила его. Он знал, что грешит, понимал всю тяжесть своего греха – но ничего не мог поделать с собой. Только любовь Марики могла излечить его от этой губительной страсти. А ради этого стоило рискнуть жизнью...
– Я согласен, – сказал Кейт, привлекая её к себе. – Согласен рискнуть.
– Ты серьёзно? – спросила Марика с недоверием.
– Вполне. Я готов отдать за тебя свою жизнь.
– Ах, Кейт, я обожаю тебя! – пылко прошептала она. – Ты самый лучший из людей... А я, – Марика тихо вздохнула, – я такая плохая девочка...
