Олег Авраменко
Все грани мира

Через пару миль мы увидели движущийся нам навстречу конный отряд из трёх, а то и четырёх десятков человек. Его возглавлял рослый всадник без доспехов, одетый во всё чёрное. В сотне шагов от нас он скомандовал отряду остановиться и дальше поехал сам.

– По виду это рыцари герцога, – произнёс Штепан, отвечая на наш невысказанный вопрос. – И если не ошибаюсь, ими руководит сам господин де Каэрден. Думаю, опасаться нечего... Но лучше быть готовыми к любым неожиданностям.

Вскоре к нам подъехал предводитель. При ближайшем рассмотрении его одежда оказалась не чёрной, а скорее серой, с металлическим отливом. На его ногах были высокие кожаные сапоги со шпорами, а к широкому поясу был пристёгнут тяжёлый боевой меч. На вид ему было не больше пятидесяти лет, но внимательный, сосредоточенный взгляд его широко расставленных голубых глаз выказывал все шестьдесят, если не семьдесят. От всего его облика веяло силой и уверенностью.

– Я барон де Каэрден, мажодорм герцога Бокерского, – представился он, сопроводив свои слова лёгким кивком головы. – Мы заметили в лесу дым и сверкание молний и решили выяснить, что здесь происходит.

В ответ Штепан назвал себя и представил нас. На наши титулы де Каэрден отреагировал довольно странно. Сначала на его лице промелькнуло недоумение, сменившееся затем недоверием и настороженностью. Однако в следующий момент он посмотрел на моего коня, и в его голубых глазах отразилось понимание, а по плотно сжатым губам скользнула слабая улыбка. Всё это длилось какую-то секунду, и если бы не идентичность наших с Инной наблюдений, я бы, пожалуй, решил, что у меня просто разыгралось воображение.

В дальнейшем наш новый знакомый вёл себя сдержанно и почти весь рассказ о схватке с разбойниками выслушал с абсолютно непроницаемым видом. Лишь под конец сдержанность изменила ему, он внезапно прикипел взглядом к Инне, а на его лице появилось такое выражение, как будто он силился припомнить, где встречал её раньше.

Когда Штепан закончил, де Каэрден ещё немного помолчал, пристально глядя на мою жену, затем быстро оглянулся назад и жестом велел своим людям подъехать ближе.

– Милостивые государи, – вновь обратился он к нам. – От имени герцога Бокерского я приглашаю вас воспользоваться его гостеприимством и заночевать сегодня в его замке Шато-Бокер. Ваш раненный товарищ нуждается в покое и уходе.

– Мы с благодарностью принимаем ваше приглашение, – ответила за всех Инна. – Мы и сами хотели обратиться к господину герцогу с просьбой предоставить нам кров на эту ночь. Однако мы слышали, что он... – Она замялась, подбирая нужные слова.

– К вам это не относится, мадам, – сказал де Каэрден. – Вы подверглись нападению разбойников на землях господина герцога, и это накладывает на него определённые обязательства. – Он хмыкнул. – К тому же на вас напали не обычные разбойники.

– Вы догадываетесь, кто ими руководил?

Де Каэрден кивнул:

– Да, догадываюсь. Но прежде я должен осмотреть место схватки, чтобы мои утверждения не были голословными. А вы пока езжайте в Шато-Бокер. Господин Никоран будет сопровождать вас. – С этими словами он выразительно взглянул на молодого всадника, выделявшегося среди других более богатой экипировкой. – Скорее всего, герцог не выйдет встречать вас, но вы уж не обессудьте. Никоран обладает всеми необходимыми полномочиями, чтобы позаботиться о вашем благоустройстве. До скорого свидания, господа.

Небрежно отсалютовав нам, де Каэрден слегка пришпорил лошадь и помчался к месту нашей встречи с разбойниками. За ним последовала большая часть отряда. С Никораном остался десяток всадников, которые должны были сопровождать нас в замок герцога Бокерского.

– У этого мужика кошка, – сообщил Леопольд, повернув ко мне голову.

– У кого? – спросил я.

– Ну, у начальника. – Леопольд кивнул в сторону удалявшегося отряда. – Он едет на кошке.

– Ага...

– И бьёт её шпорами, это нехорошо. Правда, она кошка, а не кот, но всё равно это неправильно.

К нам приблизился Никоран.

– Монсеньор, мадам, – учтиво произнёс он. – Нам пора трогаться. Вы готовы продолжить путь?

– Да, конечно, сударь, – ответил я. – Едем.

Дорогой мы пытались разговорить Никорана и вызвать его на откровенность, но он довольно уклончиво отвечал на наши вопросы о герцоге, а о его сыновьях и вовсе не стал говорить. Зато, когда речь зашла о разбойниках, наш новый попутчик заметно оживился и рассказал, что не далее как вчера всего в десяти милях к западу от Шато-Бокер было совершено нападение на дюжину королевских гвардейцев, следовавших из Руана в Альбину. Из отряда в живых остался лишь один человек, который был ранен в самом начале схватки и спрятался в густых зарослях кустарника, где его никто не заметил. Он повредился в уме, наблюдая за тем, как разбойники вырывали у его мёртвых товарищей сердце и печень и тут же, не сходя с места, съедали их.

Если прежде мы с Инной считали, что немного погорячились, обрушив на противника огненный смерч, то после рассказа Никорана перестали испытывать по этому поводу малейшие сожаления. Вне всяких сомнений, напавшие на нас разбойники были те самые каннибалы или, в крайнем случае, их собратья из той же банды. А таким нелюдям была прямая дорога в ад...

Узнав о случившемся с королевскими гвардейцами, герцог отправил в Хасседот гонца за подкреплением, а воины из гарнизона замка под командованием барона де Каэрдена с самого утра прочёсывали окрестные леса. Когда они увидели на востоке молнии и дым от пожара, то сразу поняли, что это неспроста, и поспешили посмотреть, что происходит. Вот так мы и встретились...

Глава 4
ДЕНЬ ГНЕВА

1

Дорога к замку была ровной, без больших кочек и глубоких рытвин. Мы ехали довольно быстро, как для людей, везущих раненного товарища, и часа через полтора на горизонте по пути нашего следования замаячила громада Шато-Бокер.

Это была одна из тех древних твердынь, которые со временем оказались в отдалении от основных путей и утратили своё былое стратегическое значение, но по-прежнему использовались хозяевами в качестве надёжного убежища, а ещё чаще – в качестве надёжной тюрьмы. Шато-Бокер состоял из четырёх башен, соединённых между собой галлереями, и широкого внутреннего двора; замок находился на вершине холма и был опоясан тройной крепостной стеной. Справа и слева от насыпи, по которой проходила дорога к замку, начинались топи. Я подумал, что владелец Шато-Бокер, при наличии полного гарнизона и достаточного количества запасов питьевой воды и продовольствия, мог обороняться здесь годами.

Наш отряд проехал по подъёмному мосту и, миновав ворота, оказался во внутреннем дворе. Расторопные слуги тотчас переложили раненного Йожефа на заблаговременно приготовленные носилки и перенесли его в северную башню, где позже разместились и остальные загоряне.

К нашим котам отнеслись здесь с тем же вниманием, что и к людям. Никоран мигом отреагировал на причитания Леопольда, который жаловался на зверский голод, и, прежде чем пойти к герцогу с докладом, лично отвёл капризного кота на кухню, чтобы там его накормили. Мы поняли, что в Шато-Бокер огромное самомнение Леопольда нисколько не пострадает, даже напротив – ещё больше возрастёт.

Двое слуг, мужчина и женщина средних лет, которых звали Бедалис и Николетта, провели нас в восточную башню, где находились гостевые покои. Наши апартаменты состояли из сеней, прихожей, спальни и ванной. Прихожая оказалась просторной комнатой с мягкими креслами, столом и комодом; её пол был устлан коврами с затейливыми рисунками, а на стенах висели гобелены с изображением охотничьих и батальных сцен. В спальне стояла огромная кровать с шёлковыми простынями и бархатным балдахином; на полу лежало несколько медвежьих шкур, а над отделанным мрамором камином в углу висело две кабаньи головы. Рядом с камином была небольшая дверь, ведущая в ванную. Когда горничная открыла её, мы увидели ярко освещённую комнату, стены, пол и потолок которой были выложены мраморной плиткой. В центре комнаты находилась вытесанная из цельного куска гранита ванна впечатляющих размеров, к ней был подведён кран с двумя вентилями.

– Вы, наверное, хотите помыться с дороги, – произнесла горничная с утвердительной интонацией.

От этих слов я сразу почувствовал себя очень грязным. Собственно, я и был грязным. Мы оба были грязными – что и немудрено после такой-то прогулки.

Инна поглядела на себя в зеркало и брезгливо поморщилась.

– Конечно, мы помоемся, – сказала она. – И чем раньше, тем лучше. Желательно в горячей воде... если она есть.

Николетта молча прошла в ванную, повернула один из вентилей и подставила руку под струю из крана. Лишь после этого она с уверенностью заявила:

– В нашем замке всегда есть горячая вода.

Мы с женой тоже вошли в ванную, оставив Бедалиса в спальне распаковывать наши вещи. Горничная тем временем отрегулировала оба вентиля и попросила проверить, устраивает ли нас такая температура воды. Я проверил и прибавил ещё немного горячей.

– А не слишком ли сильный напор? – осведомилась Инна, с некоторым беспокойством глядя, как быстро наполняется ванна. – Может пойти ржавчина.

– Ржавчины у нас не бывает, – заверила её Николетта, насыпая в ванну какие-то порошки с приятным и ненавязчивым запахом. – Чары на водопровод наложил сам господин де Каэрден.

– Так он колдун? – спросил я, а мысленно добавил: „Вот теперь всё ясно.”

„Ты о его кошке-лошади или о странной реакции на наши титулы?”

„И о том, и о другом. Мы должны были раньше сообразить, что барон де Каэрден – колдун. И не просто колдун, а...”

– Он не просто колдун, – словно эхо прозвучали слова горничной. – Преподобный Ривал де Каэрден – рыцарь Инквизиции. Вот уже двадцать семь лет он состоит при особе его светлости герцога по высочайшему приказу его величества верховного короля. Разве вы не знали об этом?

– Кое-что слышали, – ответил я. – Нам рассказывали историю о сыновьях господина герцога, но до конца её не досказали. А мы бы очень хотели узнать, что с ними случилось.

Служанка мигом переменилась в лице. Румянца на её щеках как и не бывало.

– Вы уж простите, милостивые государи, – дрогнувшим голосом промолвила она, пугливо осмотревшись вокруг. – Его светлость не любит, когда говорят о его сыновьях. Однажды Бедалис не в меру распустил язык, так монсеньор герцог посадил его в подвал и продержал там две недели на хлебе и воде. – Николетта быстро взглянула на Бедалиса, который методично разбирал в спальне наши вещи. С тех пор, как его представили, он ещё не произнёс ни единого слова. – Поэтому не взыщите. Если вас это так интересует, обратитесь к господину де Каэрдену. Только он в этом замке может говорить о сыновьях его светлости, и никто другой.

– Гм, ладно, – сказал я и увидел, как на лице горничной отразилось облегчение. – Спасибо, что предупредили нас. Теперь, по крайней мере, мы не попадём в неловкое положение.

– Всегда рады служить вашим светлостям, – с поклоном ответила Николетта. Она подошла к двери, плотно закрыла её, затем второпях вернулась к крану и закрутила оба вентиля. – Ванна готова, господа. Милости прошу. Если не возражаете, я сейчас же займусь вашими дорожными платьями, прослежу, чтобы их немедленно отправили в стирку. К завтрашнему утру они будут высушены и выглажены.

Инна поблагодарила горничную, разделась с её помощью и, не мешкая, залезла в ванну. Я же лишь с завистью смотрел, как жена, повизгивая от удовольствия, плещется в горячей воде, и ждал ухода Николетты. А она, в свою очередь, терпеливо дожидалась, когда я соблаговолю раздеться и передать ей свой пропитанный пылью и потом наряд. Очевидно, ей даже в голову не приходило, что я могу стесняться.

„Владик, не жеманничай,” – подначила меня Инна. – „Ты же не стеснялся Суальды.”

„Так это Суальды,” – возразил я. – „Она нам как бабушка... А вообще, эти феодальные обычаи скоро меня доконают. Честное слово.”

В конце концов я не выдержал, разделся только до белья и в таком виде полез в ванну. Горничная поняла сей прозрачный намёк и, прихватив с собой мою верхнюю одежду, удалилась, напомнив перед уходом, что ужин начнётся в главной башне замка через полтора часа.

Когда мы с Инной остались вдвоём, я с облегчением стянул с себя мокрое бельё и по шею погрузился в благоухающую хвоей и цветами мыльную воду. Некоторое время мы молча нежились в этой огромной ванне, изнывая от блаженства. Наконец жена придвинулась ко мне, зачерпнула ковшом воду и вылила её на себя. Я взял кусок розового мыла с ароматом лесных ягод и принялся мылить ей волосы. Я обожал мыть Инну, а ей очень нравилось, как я её мою, и обычно она ничего не делала в ванне сама, предоставляя мне ухаживать за ней.

– Итак, наши поиски увенчались успехом, – заговорила Инна, когда я закончил с её волосами и перешёл к шее и груди. – Мы нашли инквизитора, причём раньше, чем рассчитывали... Кстати, тебе не показалось, что он откуда-то знает меня?

– Показалось, – ответил я. – Он так смотрел на тебя, словно вы с ним уже встречались. Ты не помнишь его?

– Нет. Я уверена, что вижу его впервые. Память у меня хорошая, а у де Каэрдена запоминающаяся внешность. Я бы его не забыла... Если только, – поспешила добавить жена, – мы не встречались лет десять или пятнадцать назад. – Она сделала короткую паузу. – Но тогда получается, что с самого детства я была, как говорится, «под колпаком» у Инквизиции. А может, и мы оба. Как ты думаешь?

Я вздохнул:

– Даже не знаю, что думать. Надеюсь, скоро мы получим ответы на все наши вопросы, в том числе и на этот. А пока я могу сказать одно: во всех тех неприятностях, которые произошли с нами сегодня, есть и положительный момент. Если бы не Чёрный Эмиссар, мы, возможно, не познакомились бы со Штепаном и не продолжили бы путь вместе с его отрядом. А тогда кто знает, как обернулась бы наша встреча с разбойниками и их предводителем-колдуном. Да и это нападение оказалось нам на руку – иначе бы мы не встретились с Ривалом де Каэрденом и потратили бы ещё как минимум три недели, добираясь до Лемоса.

– Гм... – Инна встала в полный рост, чтобы я мог помыть её живот и ноги. – С твоим последним утверждением я, пожалуй, не соглашусь. Ещё когда Штепан рассказывал о встрече Женеса с инквизитором Ривалом, я думала о том, что если последний выжил в поединке с чёрным магом, то, вполне возможно, он до сих пор находится при герцоге. Я решила дослушать историю до конца, а потом поделиться с тобой своими соображениями – но тут некстати вмешались разбойники. Так что с нападением или без оного, мы бы всё равно завернули в Шато-Бокер.

– М-да, в самом деле, – вынужден был согласиться я. – А мне это даже в голову не пришло. Я слушал рассказ Штепана, разинув рот и хлопая ушами, и не сообразил сложить дважды два.

– Ай, не прибедняйся! Ты просто мыслишь общими категориями, а уже из них, по мере необходимости, извлекаешь частности. Ведь ты сразу заявил, что нам не избежать встречи с герцогом. И я уверена, что к такому выводу, помимо остальных соображений, тебя подтолкнуло упоминание Штепана о прикреплённом к герцогу инквизиторе. У тебя сильно развито ассоциативное мышление, из-за чего ты порой рассуждаешь шиворот-навыворот. Например, в этом случае, вместо построения элементарной логической цепочки: «при герцоге находился инквизитор – быть может, он до сих пор здесь – значит, надо завернуть в замок и всё разузнать», ты исходил из конечного результата: «Почему-то мне кажется, что история герцога Бокерского касается и нас. С чего бы это?..» Додумать эту мысль до конца ты не успел, потому что на нас напали разбойники.

– По-моему, ты упрощаешь ситуацию, – заметил я, смывая с её прелестного животика и стройных ножек мыльную пену. – Я был бы чертовски рад, если бы наше участие в этой истории ограничилось лишь встречей с инквизитором, но... Боюсь, что всё не так просто.

– А я и не говорю, что всё просто. Я тоже боюсь, что мы влипли в эту историю по уши. И боюсь, что даже встреча с инквизитором не положит конец нашим приключениям...

Когда мы заканчивали мыться, вернулась Николетта с целой горой сухих и тёплых полотенец. Инна поблагодарила её за заботу, но велела не ждать нас, а идти по своим делам. На этот раз горничная сразу сообразила, что её присутствие здесь нежелательно, и, забрав моё мокрое бельё, поспешила откланяться.

Выбравшись из ванны, я самолично закутал жену в тёплые полотенца, на руках отнёс её в спальню и уложил в постель. До ужина у нас ещё оставалось время, и мы не стали тратить его на разговоры. Рядом со мной была Инна – женщина, без которой моя жизнь теряла всяческий смысл; рядом с Инной был я – первый и единственный мужчина в её жизни. Все переживания последних часов разом отошли на второй план, мы выбросили из головы тревожные мысли, на время забыли о всех наших проблемах и целиком отдались охватившей нас страсти. Мы любили друг друга так самозабвенно, с таким пылом, как будто делали это в последний раз...

2

Когда через час с небольшим мы покинули гостевые апартаменты, чтобы пройти в главную башню к ужину, то застали во дворе суматоху. Весь замок напоминал растревоженный пчелиный улей, повсюду сновали вооружённые мечами, луками и арбалетами люди, и никто, кажется, не помышлял о еде. Дюжины две сильных, крепких мужчин, обливаясь потом, толкали к главным воротам огромное уродливое сооружение на колёсах, отдалённо напоминавшее увеличенную до невероятных размеров средневековую мортиру.

– Владик, – произнесла Инна, с опаской поглядывая на «мортиру». – Эту штуковину опутывают такие мощные чары, и их так много, что если они вырвутся на свободу, то от замка не останется камня на камне.

Я кивнул. «Мортира» была не просто опутана чарами – её окружал настоящий клубок из тысяч и тысяч предельно насыщенных энергией магических «нитей».

– Что бы это значило, чёрт возьми? – встревожился я. – На замок собираются напасть? Почему тогда нас никто не предупредил? И где же... Ах да, вот он!

В этот момент я увидел инквизитора, который спускался с главной башни во двор и на ходу что-то втолковывал высокому рыжеволосому мужчине лет сорока. Мы поспешил к ним.

– Господин де Каэрден, – спросил я. – Что происходит?

Инквизитор наконец заметил нас и остановился.

– Ага, вот и вы... Мы с господином герцогом как раз собирались послать за вами. Я специально распорядился не беспокоить вас раньше времени и ничего вам не сообщать, чтобы вы успели хоть немного отдохнуть. Вскоре нам понадобится ваша помощь. – Затем он повернулся к своему спутнику: – Монсеньор, разрешите представить вам графа и графиню де Ланс-Оэли. Если вы помните, Винченцо Торричелли рассказывал о забавном завещании Мэтра...

– Конечно, Ривал, помню, – рассеянно ответил герцог, лишь мельком посмотрев на нас. – Милости прошу в мой замок, господа. К сожалению, с ужином придётся обождать. Вслед за вами к нам пожаловали непрошеные гости, которым не терпится попировать за нашим столом. Нужно оказать им достойный приём.

– А что за гости? – спросила Инна. – Неужели тот самый колдун, который напал на нас?

– Не только он. Нам предстоит схватка с Женесом, злым гением моей семьи и бичом всего Агриса. А также... – Герцог на секунду умолк, и его лицо исказила гримаса мучительной боли. – С Женесом мои сыновья... Вернее, чудовища, в которых он превратил моих мальчиков. Ривал мне сказал, что с Сигурдом вы уже познакомились.

Гарен де Бреси горько вздохнул, опустил голову и левой рукой взъерошил свои вьющиеся рыжие волосы.

– Сейчас у нас нет времени для объяснений, – вмешался инквизитор. – Враг уже наступает, мы должны действовать. Вы поможете нам?

– Разумеется, – ответила за нас обоих Инна. – Мы сделаем всё, что в наших силах. Но честно предупреждаем, что мы можем принести больше вреда, чем пользы. Мы слабо контролируем свои способности, а зачастую их совсем не контролируем...

– Да, понимаю, – перебил нас де Каэрден. – Это вечная проблема всех начинающих колдунов, особенно если их дар пробуждён в зрелом возрасте. Я уже сообщил о вас командору Торричелли. Надеюсь, он не станет мешкать и немедленно примет меры. Человек из Лемоса должен быть здесь послезавтра вечером, в крайнем случае – на следующий день утром. А пока что положитесь на меня. Я помогу обуздать силы, которые ещё не полностью подчиняются вам. Так что не беспокойтесь. – И он нетерпеливо махнул рукой. – А теперь пойдёмте. Нужно поторапливаться.

Я, Инна и Ривал де Каэрден направились к сторожевой башне, а герцог принялся руководить людьми, которые толкали через двор «мортиру».

– Так вот, – быстро заговорил инквизитор. – Сейчас противник находится у моста, и можно не сомневаться, что очень скоро он его захватит. Я собираюсь применить против Женеса орудие, над которым работал последние два года. – Он кивнул в сторону «мортиры», которая сантиметр за сантиметром неуклонно приближалась к воротам. – Это накопитель силы. Надеюсь, вы видите, сколько в нём собрано энергии.

– Да, видим, – подтвердил я. – И у нас такое впечатление, что она вот-вот вырвется на свободу.

– Не волнуйтесь, это произойдёт лишь по моей команде, – заверил нас де Каэрден. – Самый подходящий момент для удара наступит тогда, когда Женес сосредоточится на другой цели. Это единственная возможность поймать его, иначе ублюдок опять ускользнёт.

– А как вы намерены это сделать? – спросила Инна.

– Женес не лишён позёрства и захочет войти в замок непременно через ворота. Он обязательно попробует захватить их, даже ценой потери большей части своего войска. Я изучал Женеса много лет и знаю, что он поступит именно так. Здесь он применит свою магию, а я постараюсь как можно дольше сдерживать его натиск. Я надеюсь, что с вашей помощью мне удастся отвлечь Женеса настолько, что он не успеет среагировать на удар.

– Мы сделаем всё, что в наших силах, – повторила Инна.

3

В ту самую минуту, когда мы поднялись на сторожевую башню, сбылось первое предсказание инквизитора. Цепи моста оборвались, и он рухнул вниз, открывая нападавшим дорогу к замку. От пустынного спокойствия окрестностей не осталось и следа. Вся насыпь была запружена всадниками в тяжёлых боевых доспехах, легко вооружёнными пехотинцами, тащившими длинные осадные лестницы, и лучниками, которые первыми ринулись через мост и открыли стрельбу по защитникам замка на крепостных стенах. По моим оценкам, численность противника уже превзошла три сотни человек – а к ним подтягивались всё новые и новые силы...

– Да, – произнёс де Каэрден тоном человека, впервые за многие годы вдохнувшего свежий воздух. – Пришёл конец моему долгому ожиданию. Сегодня кто-то из нас обязательно покинет этот мир. Либо я, либо Женес... Неужели Тот, в чьих руках судьбы человеческие, опять допустит, чтобы я потерпел поражение?!

– Вы чувствуете присутствие Женеса? – спросил я.

– Не только чувствую. Я уже вижу его. Вам, молодые люди, очень повезло, что Женес не поспел вовремя к месту вашей схватки со старшим сыном герцога. Видно, он недооценил вас и решил, что с вами без труда справится его помощник... его раб. А когда он понял свою ошибку и бросился исправлять её, было слишком поздно.

– Так всё это происходит из-за нас?!

Де Каэрден мрачно усмехнулся и покачал головой:

– Нет, господа. Судя по всему, Женес давно готовил нападение на Шато-Бокер, а вы лишь немного подстегнули его. Наверное, он решил, что мне в подкрепление прислали двух необученных колдунов, и поспешил напасть на замок, пока мы с вами не сработались.

– Как и крути, мы всё равно виноваты, – угрюмо подытожила Инна. – Наше появление на Агрисе спровоцировало Женеса.

– За что мы с герцогом благодарны вам, – заметил инквизитор. – Самая мучительная пытка, это пытка ожиданием. Кто бы ни победил в этом сражении, сегодня наши мучения закончатся.

Де Каэрден немного помолчал, внимательно глядя на приближавшийся к замку отряд из двух десятков всадников.

– Смотрите, – с мрачным удовлетворением промолвил он, указывая на ехавшего во главе отряда человека в чёрном одеянии с накинутым на голову капюшоном. – Это и есть Женес де Фарамон, граф де Торлор, сотни лет назад отнявший у моей семьи все её владения и обрёкший наш род на рабство и нищету. Если будет на то воля Небес, сегодня он поплатится за свои злодеяния.

Между тем отряд подъехал к мосту и остановился. Человек в чёрном спешился, подозвал к себе двух молодых людей, скорее даже подростков, с вьющимися белокурыми волосами и отдал им какие-то приказания. Лучники усилили обстрел крепостных стен, вынудив защитников спрятаться в укрытия, а по дороге, с лестницами наперевес, двинулось четыре штурмовых отряда.

И тут на ворота обрушился первый удар. Раздался треск ломающегося дерева и скрежет разрываемого металла. Но де Каэрден был начеку и сумел смягчить силу удара. Ворота дрогнули, но устояли. Мы с Инной немедленно присоединились к инквизитору, и совместными усилиями нам пока удавалось сдерживать мощный натиск Женеса и его помощников. Однако мы чувствовали, как с каждой секундой напряжение всё больше возрастает. Де Каэрден помогал нам справляться с силами и заслонял нас от прямого соприкосновения с противником, принимая все удары на себя, тогда как Женес прикрывался от нас сыновьями герцога, используя их в качестве живого щита. А они то ли не понимали этого, то ли им было всё равно...

Шесть человек, пятеро мужчин и одна женщина, по трое стояли с противоположных сторон пропасти, на дне которой бушевали первозданные силы. Им, силам, было безразлично, на чьей стороне правда, они не ведали, что есть хорошо, а что плохо, ибо появились ещё до того, как кто-то провёл грань между Добром и Злом. Они были прежде, чем из Хаоса возник Порядок. Прежде, чем один заявил, что он Свет, а второй – что он Тьма. Прежде, чем кто-то сказал: «я люблю», а кто-то: «я ненавижу». Но уже после того, как всё это исчезло, чтобы вновь возродиться из ничего...

Или наоборот?

Об этом знал лишь Тот, кто был выше всего сущего. А есть ли Он вообще, или Его только придумали из страха перед неведомым – этого не знал никто...

Шесть человек, пятеро мужчин и одна женщина, по трое стояли с противоположных сторон разделявшей их пропасти. Двое из этих шести любили и надеялись. Двое – ненавидели, но надеялись. А двое уже ни на что не надеялись; они забыли о своём человеческом происхождении и слепо подчинялись тому, кто сделал из них нелюдей.

Те двое, которые любили и надеялись, не знали, что ждёт их в будущем, и были счастливы в своём неведении. Двое живущих без надежды не знали о существовании будущего, для них это слово было пустым звуком. И лишь те двое, в чьих сердцах пылала ненависть, твёрдо знали, что в будущем должен остаться только один из них. Но и они не знали, что в их схватке решается нечто большее, чем просто древний спор...

Мы с Инной упустили момент, когда де Каэрден привёл в действие «мортиру», которая к тому времени уже была доставлена на место и стояла почти вплотную к содрогавшимся от ударов Женеса главным воротам. Внезапно ворота со страшным грохотом рухнули – но не в ту сторону, куда толкал их противник, а наружу. Женес и оба его помощника, которые когда-то были сыновьями герцога, замертво упали наземь. «Мортира» мгновенно поглотила все их жизненные силы, оставив от них одну лишь оболочку. А спустя пару секунд из её жерла вырвался смерч и налетел на вражеское войско, разбрасывая людей по сторонам, как пушинки. В воздух поднялось облако песка и пыли, и ранние сумерки превратились в позднюю ночь. Мои глаза заслезились, пыль попала мне в нос и рот, я начал кашлять и чихать. Инна оказалась более сообразительной, чем я; она сразу зажмурила глаза и прикрыла рот и нос своей накидкой, ткань которой частично очищала воздух от пыли.

Тем временем смерч, пронёсшись по равнине, достиг опушки леса, вырвал с корнями несколько деревьев и исчез так же внезапно, как и появился. Вслед за тем с неба пошёл мелкий дождь, который быстро прибил пыль к земле.

Зрелище, представшее перед нашими взорами, чем-то напоминало лунный ландшафт, с той только разницей, что здесь пылью были покрыты не моря и кратеры, а двор замка, башни, крепостные стены и вся равнина вокруг. То тут, то там на равнине шевелились небольшие холмики, а спустя какое-то время они приобретали очертания людей, которые затем вставали, отряхивая одежду и волосы, откашливаясь и нещадно протирая глаза.

К нам на башню взбежал Гарен де Бреси. Он тяжело дышал от волнения, а его изумрудные глаза лихорадочно блестели.

– Ну, что?

– Всё в порядке, – сказал ему инквизитор и попытался улыбнуться, но вместо улыбки у него получился жуткий оскал. – Теперь можно пускать в ход мечи.

Взгляд герцога погас. Робкая надежда, что светилась в его глазах, уступила место угрюмой покорности судьбе.

– Так они... мертвы?

– Они свободны, монсеньор. Пусть эта мысль утешит вас. Вместо того, чтобы столетиями искупать вину предка, ваши дети найдут покой и прощение там, где дано оказаться лишь избранным. А сейчас берите своих людей и заканчивайте этот спор неправых с ещё более неправыми. Иначе нельзя.

Скорбно опустив голову, герцог сошёл вниз, за ним последовали все воины, которые были с нами на сторожевой башне. Вскоре со двора послышались его чёткие команды. Защитники крепости, миновав арку разрушенных ворот, взяли под контроль поваленный мост и стали быстро продвигаться по насыпи. Уцелевшие после буйства стихии разбойники не вступали в схватку и даже не пытались бежать, а тут же складывали оружие, сдаваясь на милость победителя. Впрочем, пленных оказалось мало. Большинство присыпанных пылью холмиков на равнине скрывали под собой мёртвые тела вражеских воинов. Где-то среди них лежали сыновья герцога, лишь после смерти обрётшие свободу, и их злой гений, колдун Женес, чья чёрная душа сейчас находилась на пути в мрачные глубины преисподней...

Словно отзываясь на наши мысли, де Каэрден заговорил:

– Вот и всё, его больше нет. Хотя, если начистоту, от этого мне легче не стало. Я тоже доживаю последние минуты... Странно, мне всегда казалось, что человек, осознавая близость и неминуемость смерти, должен подводить итог своей жизни, вспоминать всё, что сделал в ней хорошего, а что – плохого... Я же с горечью думаю о тех радостях, которые не испытал, о тех соблазнах, перед которыми устоял. Когда всю свою жизнь без остатка подчиняешь одной цели, пусть и высокой цели, когда посвящаешь себя служению другим, то в самом конце начинаешь сожалеть, что не успел пожить немного для себя. Тяжело умирать, ни разу не познав настоящей страсти, не говоря уже о любви... – Он поднял на нас грустный взгляд, и мы увидели как затухают в его глазах искорки жизни. – Когда мы уходим туда, то ничего не оставляем здесь. Мы уносим с собой все свои боли и радости, и глуп тот, кто думает, что, преступая черту, мы получаем пропуск в новую жизнь, лишённую тягот предыдущей. Это полнейшая чушь. Поверьте человеку, который знает, что говорит.