Август Котляр
Шлемазл
ИЗЯ (разговаривает сам с собой): Странное место. Ни входа, ни выхода. А что это за покойничек, которого я так ловко подвинул?
Изя слезает со стола, подходит к покойнику и вытаскивает труп за ноги. Это труп-кукла самого Изи. Изя ошеломлённо смотрит на свой труп-куклу, потом щупает себя, потом идёт к столу, берет нож и режет себе руку. Капает кровь. Изя озирается по сторонам, чем бы вытереть кровь, но ничего нет, кроме медицинских инструментов. Он подходит к ванне, открывает кран и подставляет руку. Кровь смывается. Изя смотрит на руку и видит, что пореза нет. Рана молниеносно зажила. Изя пробует порезать ополоснутое место ещё раз. Нож не берет руку. Изя пытается проткнуть это место – оно не протыкается. Изя режет выше – порез остаётся. Тогда он наполняет ванну водой и залазит туда, плещется, окунается с головой, сильно жмурясь. Потом вылазит из ванны начинает резать себя ножом – тело не режется.
ИЗЯ (сам себе):
Как я сразу не догадался! Это воды Стикса. Точно! Если Мойры, плетущие жизнь человека, бросили свои предметы, то это значит, что воды Стикса принимают только живое. Поэтому Афина полоскала в нём Ахиллеса, и только пятка осталась уязвимой – она держала его за пятку. Интересно, если я брошу туда свой труп, что будет?
Изя берет своё второе мёртвое тело и забрасывает его в ванну с водой. Оно тонет. И исчезает.
ИЗЯ: Твою мать! Куда ж подевались мои мощи?
Он опять садится на стол. Берет моток пряжи – она оказывается красного цвета.
ИЗЯ: Красная, ёма-ё. Как нить каббалиста. А что, если я её перемотаю заново. Тут какой-то гордиев узел, без поллитры не того-с… (Изя отхлёбывает из бутылки водки)
Как же размотать мою судьбу, она ж гнутая, как карельская берёза: красоты много, а пользы мало.
Изя разматывает клубок таким образом: обвязав вокруг ножки прозекторского стола край нитки, он ходит и обматывает красной нитью все предметы – столы, ванну, краны, крючки на стенах для фартуков, портрет с доспехами Херукуси; прозекторская превращается в какой-то арт-объект. Наконец он заканчивает, садится на стол и пьёт водку. Потом ему приходит в голову мысль: он находит около ванны шланг, надевает его на кран ванны, и поливает сплетённую им конструкцию. Потом видит на полу под столом какую-то тряпку, поднимает – это трусы Херукуси. Он ложится на стол, надевает на голову трусы Херукуси как маску для сна, кладёт бутылку под голову, нож под руку, и, свернувшись калачиком, засыпает.Свет гаснет.
Вдруг в комнате нити вспыхивают спиртовым пламенем, от которого они горят, но не сгорают. Над спящим Изей стоят Феликс, а сверху вниз головой, как летучая мышь, свисает Херукуси, у них из раскрытых слюнявых ртов выпирают клыки, как у вампиров. Их лица видны крупным планом на экранах.
ХЕРУКУСИ (свистящим шепотом): Кровь – это сок жизни, а еврейская кровь – эликсир блаженства. Ты пей кровь, а я высосу душу.
ФЕЛИКС (угрожающим шёпотом): Ты же мне обещал!
ХЕРУКУСИ: Я её пососу немножко и тебе дам, докушаешь.
ФЕЛИКС: Ты совсем охренел, братан. Можешь у него что-нибудь ещё пососать, а душа моя.
ХЕРУКУСИ: А где эти сумасшедшие сучки твои? Смотри, их барахло здесь – и нити, и жребий, и ножик, который у меня вымантачили за минет. Они же тоже мылились закусить этим козлом.
ФЕЛИКС: Кости обглодают.
Херукуси приближается к шее Изи и кусает его. Но не может прокусить. Феликс хватает Изю за руку и кусает – и тоже не может прокусить. Изя просыпается, орёт от испуга дурным голосом, и пытается вырваться. Феликс и Херукуси крепко его держат. Херукуси зажимает Изе рот и пытается откусить нос.
ФЕЛИКС: Ах ты гад! Смышлёная сволочь!
ХЕРУКУСИ: Режь его, режь, глаза коли, а то я сдохну!
Изя изворачивается, бьёт лбом Херукуси в нос, выкручивается, хватает бутылку водки, и с размаху бьёт Феликса по голове, жидкость разливается по Феликсу,потом, крутясь под Херукуси на столе, Изя толкает Феликса ногами, тот отлетает к и падает на горящие нити и его голова вспыхивает, вместе с ней и плечи. Феликс пытается руками сбросить с головы синий огонь, руки тут же вспыхивают. Феликс начинает орать.
ФЕЛИКС: А-а-а, туши меня, туши!
Херукуси наваливается на Изю, всё шире и шире открывает рот, словно хочет откусить Изе голову. Изя нащупывает стаканчик с игральными костями, и впихивает стаканчик в рот Херакуси, после чего переворачивается и оказывается сверху Херукуси. Кости падают Херукуси в дыхательное горло, он начинает кашлять и задыхаться, Изя с силой пропихивает ему стакан дальше и пытается сжать ему челюсти; Херукуси скребет руками по Изе и сучит ногами по прозекторскому столу; запутавшись в нитях, висит и догорает Феликс.
ИЗЯ (удерживая затихшего Херукуси): Жри жребий, жлоб!
Изя слезает со стола. Его качает, но он невредим. Нити догорают. Вдруг его подхватывают три тени, поднимают и бросают с потолка на прозекторский стол. Он пытается спрятаться под столом, находит под столом упавший нож, пытается им отмахиваться в потёмках, но тени снова его ловят, поднимают и бросают. Потом одна из теней – можно различить лицо Даши – в пикирующем полёте бьёт его коленом в лицо и вырубает. Свет гаснет.
Прозекторская озаряется неровным красным светом.
Три Мойры удерживают Изю на стальной поверхности. Под столом лежит и поскуливает Херукуси. На нитях судьбы висит и подергивается тело Феликса.
ДАША: Придётся его сожрать полностью. Никто нам столько крови не портил, сколько этот.
РОКСОЛАНА: Похоже, неуязвим. Но есть уязвимое место. Мы можем выпить его через глаза. Глаза-то он закрывал наверняка – на глазные яблоки воды Стикса не попали.
СНЕЖАНА (поднимая с пола нож-танто): Если не получится, я разожму ножом ему зубы и вырву язык. Пальчиками выковыряем гортань, выдерем пищевод и желудок, выдерем все потроха на ливерку, вытащим кости кости, а затем через рот вывернем его наизнанку. Будет нам мяско и жирчик.
ДАША: Это ты хорошо придумала. Попробую я глазик выпить.(Обращаясь к Изе)
Ну, миленький, дай мне сюда свои влюблённые глазки.
На экранах видно происходящее крупным планом. Изя изо всех сил жмурится, Даша припадает к глазам, делает всасывающие движения, но ничего не получается. Мойры удерживают Изю на столе.
ДАША (Снежане): Тогда твой план Бэ.
Снежана всовывает Изе нож меж губ, просовывает меж зубов и начинает разжимать челюсть.
ДАША: Как достанешь язык, полосни ножом – он начнёт захлебываться кровищей, пасть разинет, тут он и попался!
СНЕЖАНА (одной рукой орудуя ножом, другой зацепляя язык и уже вытаскивая его, готовясь полоснуть ножом): Ну вот и всё, дружок…
И в этот момент она получает резкий удар картиной с доспехами Херукуси в голову, в висок. Выпускает язык и нож, который Изя зажал зубами, и оседает медленно, держась за голову. Даша вскидывает голову и видит Второго Изю, его тело, с картиной в руках. Прежде, чем отпустить лежащего на прозекторском столе Изю, она получает тупой удар ребром картины в переносицу, отлетает и падает в нити, после чего эта картина в размахом надевается на Снежану, после чего её толкают изо всех сил, она падает назад и путается в нитях, дёргается и бьётся головой о другой прозекторский стол. Роксолану Второй Изя с размаху бьёт головой в нос, она падает и бьётся в конвульсиях. Второй Изя хватает Первого, и на руках несет в ванную. Первый Изя вынимает изо рта нож и держит его в руке.
ВТОРОЙ ИЗЯ (Первому Изе): Я нашёл тебя, душа моя!
С этими словами Второй Изя бросает Первого в ванну и сам ныряет за ним. Над ними смыкается вода. И вода начинает убывать, тел вроде под ними нет, но вот уже из небольшого количества воды высовывается рука Изи и втыкает нож рукоятью в кран, и навсегда заглушает вытекание оживляющих воды Стикса. Последние капли воды уходят в воронку, как Даша бросается в ванну и не успевает. Воды нет. Она крутит кран, но он забит ножом. Она пытается его вытащить, но режет руки, из которых течёт синяя жижа. Она пытается расшатать нож, но ломает клинок. У неё нет сил, она падает на дно ванны и затихает. Из этой прозекторской нет выхода. В ней медленно и безнадёжно гаснет непонятно откуда идущий свет. Снежана и Роксолана затихают в конвульсиях. Экраны гаснут.
ГОЛОС АВГУСТА: Стоп, снято!
В большой гостиной включается свет. На полу сидит Изя, за столом сидят Марк и Август.
ИЗЯ: Похоже, я белочку словил. Плавал по канализации, видел свет в конце туннеля. Какие-то знакомые бабы хотели меня высосать. И карлик японский меня хотел, и ещё мужик какой-то приблатнённый. Надо похмелиться. Или не надо?
АВГУСТ: Ну, это тебе виднее.
МАРК: Пиво есть, если что.
ИЗЯ: Воздержусь. А то что-то как-то я слишком уж того. Хорош уже.
АВГУСТ: Отцу твоему пора звонить. Что ему сказать?
ИЗЯ: Я сам ему всё скажу. Не по телефону. И маме.
МАРК: Интересно, что ж ты им такого скажешь, если не секрет?
ИЗЯ: Пора мне делом заниматься, семью создавать. А то какой-то я был пустоцвет. Полжизни впустую разбазарил.
МАРК: Неужели? С чего ты взял?
ИЗЯ: Я был там, где нет ни пространства, ни времени, ни Бога, ни любви, ничего, на что можно было бы опереться. И ради чего стоило жить. Без этого жизнь – не жизнь, а чёрная дыра и безнадежная бесконечная мука. Страшный опыт. Душа моя прозрела и ожила.
АВГУСТ: А что, Марк, похоже, что наша с тобой задача выполнена… Из шлемазла вылупился человек.
Свет тихо гаснет, но на экранах изображение остаётся. На экранах видна гостиная, где разговаривают Изя, Марк и Август, и беседу слышно через динамик ноутбука. Камера отъезжает, и становится понятно, что всё происходит на экране ноутбука. Этот ноутбук стоит на столе, рядом стоит пепельница с дымящейся сигаретой. Рука Неизвестного гасит сигарету в пепельнице и закрывает крышку ноутбука, словно отвечает на последнюю реплику Августа.
ГОЛОС НЕБА: Вот и я так думаю.
Экраны гаснут, потом на них печатается и загорается слово “Конец”.
