Ава Рид
Когда я закрываю глаза

Полная версия

Ava Reed

WENN ICH DIE AUGEN SCHLIEßE

Wenn ich die Augen schließe © 2020, Loewe Verlag GmbH, Bindbach

В оформлении обложки использована иллюстрация: © Jomic / Shutterstock.com;

В оформлении авантитула использована иллюстрация: © A7880S / Shutterstock.com

Используются по лицензии от Shutterstock.com

Перевод с немецкого М. Дуденковой

Художественное оформление Е. Тинмей

© М. Дуденкова, перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

* * *

Посвящается вам: Лора, Бьянка, Мария, Николь, Анабель, Тами, Нина, Алекс, Клаудия и Лора Г.

Каждый день снова и снова вы демонстрируете мне, что самые строгие правила – это свои собственные. Вы верите в меня, когда я этого не могу. Вы – мой образец для подражания, моя мотивация, мои мастера дзен. Вы прикрываете мне спину, и не только в PUBG^[1] или в DbD^[2], но и в реальной жизни.

Я люблю вас.

Предупреждение

В книге поднимаются или затрагиваются темы моббинга^[3], самоповреждений и мыслей о самоубийстве. Прислушайтесь к своим ощущениям: вы готовы и хотите обратиться к этому или все-таки нет.

Разумеется, больше всего на свете я желаю, чтобы вы прошли вместе с Норой и Сэмом их путь – тот, кто читал одно или несколько моих произведений, уже представляет себе, как я высоко ценю надежду и отвагу. Однако прежде всего мне хочется, чтобы вы знали, чего ожидать. Будьте осторожны, берегите себя.

Если вам плохо, если вы стали жертвой моббинга и/или думаете покончить с жизнью, попросите помощи у друзей, близких, свяжитесь со специальными службами (например, позвоните в психологическую поддержку по номерам 0800-111-0-111 или 0800-111-0-222^[4], звонок бесплатный).

Обратиться за помощью – значит проявить силу, а не слабость.

Меня зовут Нора

В жизни, кроме этого, я ни в чем не могу быть твердо уверена. Потому что забыла частичку себя – и с ней очень многое.

Что случится, если я потеряла себя и не смогу найти вновь? Как солнечные очки в прошлом году, как постоянно теряю заколки для волос.

Вдруг я никогда не стану прежней? Или еще хуже – вдруг не захочу быть прежней?

Вдруг я никогда и не была собой… Что тогда останется?

1
Нора

Bishop Briggs – Dark Side

– Лу, отпусти меня. Живо!

Когда уже Луиза поймет, что я терпеть не могу с ней обниматься? Что на дух не переношу, когда она крепко прижимается ко мне всем своим худощавым тельцем, сдавливая руки и утыкаясь лохматой белобрысой головой в грудь? В большинстве случаев тем самым Лу портит мне весь аутфит – отчего дурость с объятиями становится еще противнее.

В нос бьет аромат ее ванильно-абрикосового шампуня.

Раздраженно вздохнув, я попыталась отпихнуть восьмилетнюю сестру, но она никак не отцеплялась. Лу не только невероятно упряма, но и куда сильнее, чем кажется на первый взгляд. Я толкнула настойчивее, и она, наконец, сдалась.

Лу пришлось отпустить меня. Теперь она стояла, понурившись. Таращилась на меня зелеными глазами, так похожими на мои собственные. Выглядела она такой же недовольной, какой я себя чувствовала. Хоть в этом мы сошлись. Я невозмутимо выдержала взгляд сестры и вдруг заметила над надутыми губками следы ореховой пасты, которую та просто обожает. Светлая кожа, белесые волосы – поэтому и паста особенно выделялась.

На мгновение мне стало стыдно. Опять я обошлась с сестрой слишком грубо – и так каждый раз. Ведь она не понимает или не хочет понимать, что мне ни к чему эти нежности и объятия. Ведь ей все надо говорить прямо, намеками не отделаешься.

Обычно я сожалею о таком поведении недолго: опустив взгляд, обнаруживаю, что топ смят или испачкан едой, вот как сейчас. Жалость вмиг улетучилась.

– И нечего так смотреть. Дуться должна я, потому что по твоей милости вечно хожу в заляпанной одежде.

С каждым словом я повышала голос. Не нарочно. Лу попятилась от меня. Грустное выражение лица сменилось гневным, упрямым.

– Ну что опять стряслось? – закричала мама снизу из кухни.

Что стряслось? Да все то же, что и всегда. Опять меня довели до ручки. Ни минуты покоя! Ни когда он мне отчаянно нужен, ни когда я его хочу.

Вместо ответа я бросила на сестру злобный взгляд и поплелась обратно в спальню, собираясь оценить масштаб катастрофы. Точно придется переодеваться, так что на вечеринку мы опоздаем. Элла меня убьет.

– Ненавижу тебя! – яростно завопила Лу мне в спину.

– Взаимно, – громко парировала я, хлопнув дверью.

Это не дом, а психбольница. А вся семейка – психи. Одно мне ясно: вот получу аттестат, сразу же сбегу из этих четырех стен, из этой проклятой дыры, где коров, лугов и навоза больше, чем людей, оставлю позади эту нудную жизнь. Возможно, перееду учиться в другой город. Или отправлюсь за границу по программе Work and Travel, буду работать и путешествовать. Без разницы, что делать или где, главное – подальше отсюда.

Месяца через три будут летние каникулы, а затем начнется последний школьный год: выпускные экзамены, написание заявок в университеты – или еще куда-нибудь. Мало ли, чем я захочу заниматься. Чтобы все получилось, надо сохранить успеваемость. С ней все неплохо, стабильная середина, а по немецкому и истории оценки даже отличные. Только в биологии я сильно отстаю. Ничего, как-нибудь наверстаю.

Цель так близка. Не могу дождаться.

Однако теперь надо вернуться в настоящее к возможной сложности – вот уж спасибо, сестрица.

Посмотрим, что натворила Лу…

Я подозревала, что так будет, но, только взглянув в большое белое зеркало в углу спальни, осознала степень шоколадного бедствия. Все старания насмарку. Бормоча ругательства, я стянула испачканный бежевый топ с пайетками и снова окинула себя в зеркале оценивающим взглядом. Наклонив голову и нахмурившись, я лихорадочно соображала, какой верх подойдет к черной узкой мини-юбке, полусапожкам и распущенным золотистым волосам: сегодня они падали на плечи особенно красивыми волнами.

Со вздохом я опустила руки. Ничего. Такова печальная правда. Расстегнув пуговицы, я спешно приспустила юбку к коленям. Дальше она сама соскользнула на пол. Сапожок полетел в сторону, а я попыталась сбросить другой и, припадая на одну ногу, ковыляла к шкафу. Сейчас нет времени на смелые решения или примерку, нужно торопиться. Поэтому я натянула простые узкие джинсы, черный короткий топ и достала подходящие балетки – ноги точно замерзнут. Но выбор у меня невелик.

К счастью, неброский клатч по-прежнему идеально вписывается в образ. Не придется откапывать новую сумку и перекладывать в нее все необходимое. Уже здорово.

Одного взгляда на часы хватило бы, чтобы понять – я безнадежно опаздываю. Но тут раздался гудок машины. Значит, за мной приехали. Проклятье.

Я нацепила вторую балетку, схватила сумку и сбежала по лестнице, которая протестующе скрипела и трещала под моими ногами. Внизу накинула на плечи куртку и распахнула дверь, крикнув родителям:

– Я ушла!

И не дожидаясь ответа, поспешила к черной машине Тима. Он снова назойливо засигналил.

Ну и холод.

– Да здесь я!

Бр-р-р. Даже в куртке пробирает дрожь от ледяного воздуха. Тяжело дыша, я плюхнулась на мягкое заднее сиденье рядом с Эллой и быстро захлопнула дверцу машины.

В салоне терпко пахло лосьоном после бритья, с которым Тим, как всегда, переборщил, сладковатым парфюмом Эллы и старой кожей сидений.

Йонас, занявший пассажирское кресло рядом с водителем, обернулся ко мне, широко улыбаясь. Прическа у него безукоризненная, одна прядь намеренно падала на лоб. Тим совсем другой: его медно-рыжая шевелюра взлохмачена. Можно подумать, что он потратил на такую укладку не один час, но вообще-то ему плевать.

– Ну как, детка, скучала по мне? – с кривой усмешкой спросил Йонас, лукаво блеснув карими глазами.

Будто сам не знает. Прежде чем пристегнуться, я подалась вперед и легонько поцеловала Йонаса в губы. И ответила:

– Разумеется. Всегда скучаю.

Настроение улучшилось.

– Ты когда-нибудь перестанешь опаздывать? – со смехом поддела меня Изабелла, она же Элла, моя лучшая подруга. Радостно пихнув меня в плечо, она в последний раз посмотрелась в карманное зеркальце.

– Может, в следующей жизни, – пошутила я, откидываясь назад.

Мы громко расхохотались. Как же я рада, что эту пятницу не буду киснуть дома вместе с родителями и сестрой. Наверное, они весь вечер проскучают у телевизора, смотря документальный фильм о природе, который Лу еще не проглотила, или детский мультик. Но это все в случае, если не будет хороших детективов – по пятницам они в приоритете.

– Ну, погнали! – воскликнул Тим и газанул под ликующие вопли Йонаса.

Мотор ревел, музыка грохотала, басы пробирали до костей, волоски на руках вставали дыбом, а по коже бежали мурашки. Я ничего не могла с собой поделать: мы с Эллой орали во весь голос, подпевали мальчишкам, смеялись все громче. Адреналин циркулировал по телу, радость от предстоящей вечеринки кружила голову. Здесь мне хорошо. Здесь меня понимают.

К всеобщему счастью, в прошлом месяце Тим со второй попытки сдал на права, а машину получил прямо в рождественский Сочельник. Еще до повторного водительского экзамена. Подарок к Рождеству и заодно к выпускному. Родители Тима были совершенно уверены: он и практическую часть во второй раз не завалит, и выпускные экзамены в следующем году выдержит. Последнее для них было особенно важным. Хотя оценки у него не самые лучшие. «Хорошая лошадь прыгает ровно так, чтобы взять препятствие, ни на миллиметр выше» – таков девиз Тима по жизни. Сам он, будто лошадь, иногда сносил эти фигуральные препятствия, но у него оставалось время, чтобы все уладить.

Этот подержанный «БМВ», в котором мы сидим, – просто подарок небес. В нашей дыре автобусы ходят с интервалом в целый час и только до десяти вечера, к тому же далеко не везде, поэтому автомобиль здесь означает свободу. В этом уголке мира нет ни метро, ни трамваев, а все водители автобусов знают твое имя и адрес. Изабелла и остальные хотя бы живут в маленьком городке: там есть железнодорожная станция, на ней останавливаются даже междугородние поезда. Так что друзьям повезло больше моего, ведь их путь в школу по утрам не напоминает путешествие Фродо в Мордор.

Все, не хочу думать об этом сегодня. Хочу веселиться и наслаждаться каждым мигом.

Я расплылась в улыбке. Да, вечер будет потрясающим.

«Вечеринка года», – так называет ее Элла. Вообще, эта вечеринка – лишь одна из многих. Но за последние три года мы ее ни разу не пропустили. Рики тогда учился в десятом классе: он в пух и прах разругался с родителями и на выходных, когда те уехали отмечать годовщину свадьбы, закатил грандиозную вечеринку, чтобы позлить их и порадовать себя. К счастью, годовщина выпадала плюс-минус на начало второго учебного полугодия, и мы праздновали в середине февраля во время небольших каникул. Рики устраивал вечеринки вплоть до своего выпуска, даже в тот год, когда его не перевели в следующий класс. Везунчик Рики получил аттестат в прошлом году, но все равно устроил сегодня праздник. И пока есть эта вечеринка, мы будем там. Или пока есть мы…

Дорога вела сквозь ночь. Окутанные мглой поля и деревья проносились мимо, тонкий туман дрожал над дорогой. Спустя полчаса за окном мелькнул город: дома, световые блики, все чаще вспыхивали фары встречных машин, однако вскоре это осталось позади – перед нами снова только тьма. И вот мы подъехали к маленькой загородной вилле, сверкающей разноцветными огнями. Тим припарковал взвизгнувший шинами «БВМ» в сторонке, выключил двигатель, и только теперь мы услышали музыку. Здесь, у самого леса, вечеринка никому не мешала. Ни яркий мигающий свет, ни музыка, сотрясающая каждый кирпичик дома, ни смеющиеся, танцующие, кричащие, пьющие подростки, которые, наверное, прямо сейчас развлекались за большой белой дверью. Некоторые стояли снаружи у входа: они о чем-то болтали, и их дыхание клубилось в морозном воздухе поздней зимы прозрачными облачками.

Этим ребятам, кажется, очень весело, но я не собиралась следовать их примеру и решила пойти прямо в дом: очень замерзла, и от одного взгляда на них мне делалось холодно. Однако куртку я, как и друзья, оставила в машине, чтобы потом ее не забыть и не потерять.

Мы в хорошем настроении вылезли из машины. Я вздрогнула от ветра, лизнувшего обнаженные руки. Тим с Эллой бросились вперед, чтобы поздороваться с друзьями, стоявшими у входа, и мы заторопились следом.

Йонас взял меня за руку. Его ладонь теплая, и это очень приятно.

Чем ближе к дому, тем громче музыка, ударнее басы, но это сущий пустяк по сравнению с тем мигом, когда Элла распахнула дверь и нас обдало горячим спертым воздухом. Мы внутри. Я заметила, что моим друзьям уже сунули в руки стаканы с напитками. Элла неосознанно покачивала бедрами в такт песне. Она уверенно вышагивала в высоких сапогах по темной напольной плитке, ее короткие крашеные фиолетовые волосы, обрамляющие узкое лицо, слегка колыхались. Толпа почти проглотила Эллу, но та еще раз обернулась, призывно махнула нам и закричала:

– Идите же! Давайте отрываться!

Радостно вскинув руку, Элла отхлебнула от своего стакана, а затем они с Тимом исчезли из виду. Последнее, что я разглядела, – ладонь Тима, скользнувшую пониже спины Эллы, и Кая с Фионой, наших друзей, которые пробились сквозь толпу и присоединились к ним.

Заряжающая атмосфера вечеринки и распевание песен по пути сюда окрылили меня. Теперь это чувство усилилось, переходя в упоение. Особенно когда из прихожей мы попали в гостиную: положив руки мне на бедра, Йонас прижал меня к себе, развернул и утянул в долгий поцелуй – и веки у меня сомкнулись сами собой. Его тело, губы, ритмы музыки, смех на фоне, эта ночь – все будоражило кровь.

– Мы опять в центре внимания, – прошептал Йонас. Он гладил меня по волосам, игрался с прядями.

Я тоже чувствовала, что на нас смотрят. Со всех сторон. Иногда я ловила эти взгляды: кто-то быстро отворачивался, кто-то все равно продолжал в открытую пялиться. Мной восхищаются – неописуемое чувство! Возможно, большинство питает ко мне ненависть, ведь у меня есть то, чего нет у них: Йонас. Самый популярный, самый горячий парень в школе. Спортсмен, сердцеед, любимчик учителей. Все это лишь добавляет ему привлекательности. Честно – пусть думают, что хотят. Пусть завидуют молча.

Улыбка на моих губах стала шире, я открыла глаза и посмотрела на Йонаса. Его волнистые волосы спутались, и таким он казался еще очаровательнее. Йонас обнимал меня, я ощущала тепло его тела.

– Пялятся, и ладно, – улыбаясь, я кокетливо подмигнула Йонасу и увлекла его за собой в глубь дома. Хотела немного осмотреться, а потом поприветствовать друзей, немного поболтать с ними, побаловать себя стаканчиком-другим.

Весь дом сплошной танцпол. Повсюду кружки, стаканы, бутылки из-под пива. Народу – не протолкнуться.

Тесно прижавшись друг к другу, мы с Йонасом танцевали, окруженные и приятелями, и незнакомцами. Мы вращались, двигались вместе. Я покачивала бедрами, а Йонас покрывал поцелуями мои шею и плечи.

– Нора, какая же ты сексуальная, – тихо проговорил он мне на ухо, сжимая в объятиях: как хорошо…

Но тут произошло это.

Не знаю, откуда взялось это странное давление, чувство, будто грудь сжало в тиски, когда Йонас медленно просунул руки под топ. Возможно, дело в том, что я знала, чего он хочет. Возможно, дело в том, что я представляла, как он этого ждал. Ведь ждал? С нашей последней близости прошел месяц – это был мой первый раз. Не только с Йонасом, но и вообще. Мы вместе почти пять месяцев, и совершенно ясно, что однажды это повторится снова.

Вот только…

Повернувшись к Йонасу, я обвила руками его широкие плечи и привстала на цыпочки, чтобы поцеловать в губы. Я улыбалась, но это стоило мне больших усилий. Ну что со мной не так? Встречаюсь с замечательным молодым человеком, он мне очень нравится… Тогда в чем же дело? Что меня сдерживает и останавливает? Как это игнорировать?

– Йонас, – прошептала я ему в губы.

Раздался тихий вздох, я почувствовала на лице дыхание Йонаса. Он убрал руки. Я знала: он догадывался, что сейчас услышит. Слова, которые я твердила вот уже несколько недель: «Мне нужно время. Еще немного. Обещаю. Сейчас все сложно, особенно дома, и…»

Отговорки. Не сомневаюсь, Йонас считал мои слова лишь отговорками. Но вслух об этом не говорил, за что я ему очень признательна.

Во всяком случае, так было раньше.

– Вот же! – тихо выругался он. Взгляд у него мутный, щеки слегка покраснели. – И долго ты будешь меня мучить?

– Я не мучаю.

Так ведь?..

Мы перестали танцевать, будто две марионетки, которые не могут двигаться, ведь у них обрезали нити. Обстановка накалилась. А мы просто стояли среди веселившейся толпы и смотрели друг на друга. Удивительно, одной секунды достаточно, чтобы все изменилось. Одной секунды достаточно, чтобы человек превратился в кого-то другого.

– Конечно, мучаешь. Сначала заводишь, а потом оставляешь с носом. Я хочу тебя, Нора.

«А как же я? – раздался тихий голосок у меня в голове. – Значит, нормально, что ты хочешь переспать со мной, но плохо, что этого не хочу я? Не теперь. Не сейчас».

Но голосок заглушили, задушили чувство вины, угрызения совести и вопросы, вызванные поведением Йонаса. Я никудышная подруга и законченная эгоистка? Я не обращаю внимания на его потребности? Я жажду этого не так сильно, как Йонас, значит, со мной что-то не так? В тот раз было больно, и я пока не готова сделать это снова.

– Прости, – выдавила из себя я.

И это так. Мне правда жаль. Но, видимо, это дела не меняет.

Йонас оттолкнул меня, покачал головой и ушел. Сказал, мол, ему нужно побыть одному.

На сердце было тяжело. Понурившись, я вышла из комнаты через другую дверь.

Взгляды всех прикованы ко мне. К той, о ком раньше никто толком не знал, у кого до противного обычная правильная семья. К девушке, которая ничем особо не блистала, однако – как гласят школьные сплетни – в старших классах затесалась в самую крутую компанию школы. К подруге того самого Йонаса Вента, а он, вообще-то, ни с кем не встречается. Этого парня, быть может, ждет головокружительная карьера в футболе или легкой атлетике. Это парень, чьи родители, в отличие от своих сверстников, не копаются в земле, зато легко могут ее купить. Этому юноше достаточно только пальцами щелкнуть, чтобы все девчонки со вздохом упали в его объятия.

Я схватила банку пива и сделала большой глоток, не обращая внимания на горький вкус. И игнорировала тяжелые взгляды ребят, встречавшихся мне на пути.

В центре внимания, а не невидимка. Именно такой я хотела быть.

Подняв подбородок, я шла по коридору в поисках укромного уголка, проталкивалась сквозь толпу веселившихся, обнимавшихся школьников. Забравшись на подоконник, я сделала глубокий вздох, затем снова отпила из банки. И вдруг меня осенило: вот что надо сделать. Найти Йонаса, извиниться и сказать, что я передумала. В конце концов, мы ведь встречаемся.

Все в порядке.

Подумаешь, большое дело.

Не стоит из-за этого ссориться.

Правда же?..

Минуло несколько часов. Мы с Йонасом шли к Тиму и Элле. Эти двое уже страстно тискались в машине. От свежего воздуха меня мутило, и я цеплялась за Йонаса, чтобы не упасть. Через час после нашей стычки я нашла его и хотела объясниться, но он уклонился от разговора. Сказал, что надо было все обсудить в спокойной обстановке, в другом тоне и не на вечеринке. Но он не злился, и мы помирились. Я и не подозревала, что это принесет мне такое облегчение.

Мы веселились вместе и наслаждались вечеринкой по полной. Танцевали, пели, целовались, смеялись, позабыв о всех заботах.

Это восхитительно. Упоительно.

Алкоголь тек по венам, сознание словно заволокло туманом.

– Я поеду к тебе, – с трудом проговорила я.

– Нора, тебе надо домой, – рассмеялся Йонас.

– Нет, чушь какая. Нам необходимо помириться, – слова звучали так странно, языком я ворочала с трудом, он словно онемел.

– Мы уже помирились.

Я хотела пихнуть его кулаком, но промахнулась:

– Придурок, сам знаешь, о чем я.

– Идея заманчивая, но, думаю, лучше этого не делать. Ты едва держишься на ногах.

Я собралась запротестовать. Просто из принципа. Но Йонас, открыв дверь машины, помог мне сесть и поцеловал:

– Еще будет время.

Все залезли в машину и устроились поудобнее. У меня перед глазами зарябило: пришлось ненадолго зажмуриться и сделать несколько глубоких вдохов. А еще сосредоточиться на том, чтобы сдержать тошноту.

Вот загудел мотор, и я почувствовала, как машина тронулась с места. Я вслушивалась в разговоры ребят, но тут начала играть музыка.

Барабанные перепонки норовили лопнуть – песни одна за другой гремели в машине на полной громкости. Я смутно слышала, как Элла хотела что-то рассказать, как пыталась перекричать музыку, вопли Йонаса и смех Тима.

Тошнота немного отступила, и я наклонилась вперед, чтобы разобрать слова Эллы сквозь громкую музыку. К счастью, я не пристегнулась, и никакой ремень не мешал мне дышать.

Сияя, моя лучшая подруга вложила мне в руки стакан. Понятия не имею, что там внутри.

Подняв стакан, я отсалютовала Элле – алкоголь выплеснулся на штаны, и мой смех стал еще громче, потому что на подобные неприятности мне было пугающе наплевать. Топик пропитался потом, волосы липли к шее, а сердце бешено колотилось.

Мы ушли с вечеринки одними из последних: сейчас раннее утро, может, около пяти часов, но на улице даже темнее, чем было вчера вечером, когда мы отправились к Рики.

Скоро наступит день, через несколько часов взойдет солнце. В понедельник мы обо всем поговорим: об Элле, зажигательно отплясывавшей прямо на столе. О Тиме, который не бросил Эллу и геройски поймал, когда та потеряла равновесие. Обо мне, не позволяющей самому горячему парню школы ничего лишнего, но тот все равно не сводит с меня глаз.

Повернувшись к Элле, я скользнула на мокром сиденье вперед и чуть не потеряла равновесие. Мы захихикали. Как не хочется домой! К надоедливой младшей сестре, к родителям, уверенным, что они знают все лучше всех. Обратно в до отвращения правильную жизнь.

– Проклятье! – вдруг громко выругался Тим, но эти слова дошли до меня с задержкой.

Машину вдруг сильно тряхнуло, и я услышала скрежет и треск. Стакан выпал из рук, меня дернуло вперед.

И время словно замедлилось, но лишь на мгновение.

Толчок.

Второй удар сотряс машину и нас, в ней сидевших. Он сильнее, резче, быстрее. Громче. Он реальнее.

Внутри у меня все перевернулось. Удар сбросил меня с заднего сиденья, швырнул к пассажирскому месту рядом с водителем, и я пролетела мимо него. Плечо пронзило болью, мир вокруг расплылся, исчез в непроглядном тумане.

Непроизвольно закрыв глаза, я лихорадочно шарила руками в воздухе, искала хоть что-нибудь плотное. Опору, за которую можно ухватиться. Но тут я совсем потеряла ориентацию в пространстве.

Все смешалось, превращаясь в хаос – шум, запах, ощущения, мысли.

Крики, осколки, тьма, блики света, музыка, которая все играла.

Боль.

Удар.

Все затянуло чернотой.