Ава Хоуп
Тринадцать
Посвящается моему мужу, который день за днем собственным примером доказывает, что идеальные книжные мужчины существуют в реальном мире
Иллюстрации в блокеКсении Холь
© Хоуп А., 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
Глава 1
Smash Mouth – I’m a believer
Оливия
Официально: сегодня худший день в моей жизни.
Неофициально: почему наш самолет в Манчестер просто не затерялся где-нибудь в воздушном пространстве?
Еще пару недель назад моя жизнь была похожа на сказку. Не на какую-то токсичную, вроде «Русалочки», где главная героиня отдала свой голос во имя принца, которому она и вовсе была не нужна. А на самую настоящую: волшебную и прекрасную.
Я училась в университете мечты, где изучала издательское дело, была членом команды по чирлидингу и встречалась с капитаном баскетбольной сборной. Каждое утро я садилась в свой «Порше» с откидным верхом, заезжала по дороге на учебу в «Старбакс» за стаканчиком флэт уайт на овсяном молоке и, будучи одной из самых популярных девчонок, целый день купалась в лучах славы элиты Темплманского университета. И моей самой главной проблемой было то, что влажный климат Флориды портил мои идеально уложенные прямые волосы, превращая их в кудряшки.
Но две недели назад все изменилось, и ровно в полночь моя жизнь превратилась в тыкву.
Вот кем-кем, а Золушкой я точно никогда себя не представляла. Со своим сварливым характером я бы просто не смогла послушно выполнять все требования злобной мачехи. И в момент, когда она бы заставила меня перебирать ведро с чечевицей и горохом, я бы надела ей это ведро прямо на голову. Так что с вероятностью примерно в сто процентов она бы выгнала меня из дома. Ну а дальше вместо принца я бы подружилась с местными бомжами, и мы бы держались друг друга на пляжах Флориды.
Другое дело – персонаж Круэллы. Вот это прямо мой типаж. Дерзкая, громкая и безумная. Делает то, что хочет, за каждую свою идею стоит до конца и когда любит, то любит всем сердцем. Конечно, не все так гладко в ее образе, и моя мать наверняка упала бы в обморок, если бы я сотворила со своими длинными рыжими волосами подобное, но вот выбор гардероба ей бы точно понравился. И вообще, я считаю, что именно Круэллу нужно показывать детям, а не Рапунцель или Спящую красавицу. Ну, чтобы они сразу осознавали, что их ждет во взрослой жизни. И чтобы сразу понимали, что эта самая взрослая жизнь – отстой.
– Тыковка, дай Манчестеру шанс. Тебе понравится в Англии, – звучит мелодичный голос моей матери из динамика телефона. – Когда я прилечу, то мы обязательно посетим Бат, где пройдемся по тем же городским улочкам, по которым ходили герои романов Джейн Остин. И клянусь, что доедем до Стратфорд-апон-Эйвона, чтобы вдохновиться атмосферой, созданной для нас Уильямом Шекспиром. О, и конечно же – Хоэрт! Жить в Англии и не увидеть своими глазами пейзажи, описанные в истории Хитклиффа и Кэтрин [1] – просто унизительно!
– Хорошая попытка, мам, – усмехаюсь я, и на моих губах впервые за последние две недели появляется улыбка. – Не знаю, откуда у тебя вдруг такие познания, учитывая, что до сегодняшнего дня все, что ты знала об Англии, так это то, что London is the capital of Great Britain, а Эдинбург – место, подарившее нам Гарри Поттера.
– Я основательно подготовилась к этому разговору, детка.
– Похвально, – издаю смешок. – Когда ты сможешь прилететь?
– Как только решу все вопросы с салонами. Надеюсь, это не займет много времени.
Моя мать – успешная бизнесвумен. Ее спа-салоны, расположенные по всем Соединенным Штатам, получили невероятную популярность благодаря звездам шоу-бизнеса, а особенно – знаменитому американскому певцу Тиджею Моргану. Так что, к моему большому сожалению, мама не может в одночасье все бросить и улететь в Манчестер так же, как это сделали мы с отцом, дистанционно прошедшим собеседование на должность преподавателя английской литературы в местном университете.
– Я уже скучаю, мам.
– Я тоже, тыковка. Торжественно клянусь, что приложу все усилия, чтобы найти толкового управляющего как можно скорее.
Какое-то время мы молчим, что совершенно не свойственно нам обеим, а затем я тяжело выдыхаю и шепчу:
– Мне жаль, что все так вышло. Я не…
– Оливия Уитни Джонсон, если ты не перестанешь говорить мне эту фразу, то мне придется вылететь к вам в Манчестер ближайшим же рейсом, чтобы отвесить тебе хороший подзатыльник, – перебивает меня мама. – Что я тебе говорила?
– Если на минусы в жизни смотреть сквозь поднятый средний палец – они будут плюсами [2], – тихо произношу я.
– Что? Я не слышу!
– Мама, я часами читаю классическую литературу, а ты заставляешь меня цитировать Эминема, прости господи!
– Эминем дело говорит.
Я хихикаю.
– Я люблю тебя, мам.
– Я сильнее. И даже не пытайся спорить, ведь я люблю тебя дольше.
Закатываю глаза и слышу недовольный возглас матери:
– И не закатывай глаза, а то вдруг они так сильно закатятся, что не вернутся на место. Хочешь на всю жизнь остаться косоглазой?
– Мама, что за буллинг!
Мы одновременно начинаем смеяться. И на мгновение я перестаю испытывать вину за то, что из-за меня наша жизнь повернулась на сто восемьдесят градусов.
Слышу звук открывающейся входной двери и поворачиваюсь в ее сторону.
– Лив, ты готова? – раздается голос моего отца.
– Почти! – кричу я. – Мам, папа здесь. Хочешь с ним поговорить?
– Нет, тыковка, мы поговорили до того, как я позвонила тебе. Но просто передай ему, что я его люблю.
– Окей. Я отключаюсь. Пойду с папой осматривать преисподнюю.
– Ох, детка. Держи средний палец наготове. Уверена, он тебе пригодится. И не один раз.
На этот раз я громко хохочу.
– Пока, мам!
– Люблю тебя, Ливи.
– И я тебя.
Сбрасываю звонок и поворачиваюсь к отцу. Его темные волосы уложены гелем, на нем простая белая футболка, подчеркивающая мускулистые плечи, и серые спортивные штаны, а на ногах – белые конверсы.
Честно говоря, когда нас видят вместе, то наверняка думают, что я его подружка, потому что кажется просто невозможным, что у этого неотразимого мужчины может быть такая взрослая дочь.
Родители поженились сразу после школы, а через два года родилась я. Сейчас им по тридцать восемь лет. И выглядят они просто сногсшибательно. Оба высокие, подтянутые и чертовски красивые. Что неудивительно, учитывая многочасовые ежедневные тренировки в спортзале, пилатес, диету и косметологические процедуры в мамином салоне.
– Как мама? – вскидывает бровь папа.
– Просила передать, что любит тебя.
Отец кивает, поджав губы, и я тяжело вздыхаю, когда на мои глаза наворачиваются слезы.
Мои родители вместе всегда и везде. Понятия не имею, как им удается на протяжении вот уже двадцати пяти лет быть такими влюбленными друг в друга, но ни одна пара из так мною обожаемых любовных романов не сравнится с той, что вот уже восемнадцать лет у меня перед глазами. А теперь им придется жить порознь какое-то время.
И все из-за меня.
– Иди сюда. – Папа широко раскрывает руки для объятий, и я делаю несколько шагов к нему навстречу, чтобы уткнуться носом ему в грудь.
– Мне так жаль! – С губ срывается всхлип.
– А мне нет, Ливи. Новая глава в твоей жизни.
– Скорее уж, целая новая книга.
– И пусть, – усмехнувшись, произносит отец. – Стань той, какой тебе бы хотелось быть. Создай свою собственную историю. Твори, Лив.
От его слов еще сильнее хочется рыдать. Что я, собственно, и делаю.
– Почему ты поехал со мной? – мямлю ему в грудь.
Не уверена, что он понял хоть слово.
– А разве я мог поступить иначе?
Ладно. Видимо, понял.
Надо отдать ему должное: он владеет суперспособностью распознавания звуков через призму рыданий.
– Да, – шмыгаю носом. – Ты мог бы остаться во Флориде. И тогда тебе бы не пришлось кардинально менять свою жизнь из-за меня.
– Тыковка, для меня ты все еще та самая малышка, которая умещалась у меня на сгибе руки и посапывала, пока я тихо напевал песню «Let it be». И несмотря на то, что тебе уже восемнадцать, я буду оберегать тебя. Всегда. Это не означает, что я буду отслеживать каждый твой шаг и пытаться контролировать. Я бы никогда не сделал подобного, потому что уважаю твои личные границы. Но я буду рядом.
Слезы ручьями текут по моим щекам. Честно, не знаю, что такого я сделала в прошлой жизни и чем заслужила таких крутых родителей, но я, черт побери, самый счастливый ребенок на всем белом свете.
Они любят меня. Несмотря ни на что.
– Спасибо, пап.
– Пожалуйста, Ливи. Готова отправиться в путешествие по мрачным подземным туннелям замка Дракулы?
Отстраняюсь от его груди и удивленно смотрю на него, вскинув при этом бровь.
– Ну, может быть, туннелей там и нет и я немного приврал, – прыскает со смеху он, и я фыркаю в ответ. – Хотя я думаю, что есть, учитывая, что интерьером здесь определенно занималась сама Уэнсдэй Аддамс [3]. Но я точно уверен в том, что это самый что ни на есть настоящий замок. И живут здесь определенно не принцессы, тыковка.
Губы отца раскрываются в широкой улыбке, и я звонко смеюсь.
– Всегда готова!
Папа целует меня в макушку и открывает входную дверь. Мы выходим из находящейся неподалеку от университета квартиры, которую он арендовал для них с мамой, хоть ее пока и нет рядом, и направляемся к кампусу университета, в общежитии которого я теперь буду жить.
Конечно, перевестись посреди учебного года, будучи при этом первокурсницей, – не просто отстой, а полный отстой, но отец прав: я должна создать новую, лучшую версию себя и не ударить лицом в грязь.
Снова.
Глава 2
AC/DC – Highway to Hell
Оливия
Уже начало марта, а весной даже не пахнет.
На улице ни единого намека на солнце. Небо полностью затянуто серым полотном, погружающим город в подобие Сайлент-Хилла. После жаркой Флориды, где сейчас определенно солнечно и тепло, все вокруг кажется мне каким-то угрюмым. На часах четыре часа дня, и сегодня суббота. Видимо, у студентов уже закончились занятия, потому что у огромного фонтана, расположенного прямо по центру площади перед главным корпусом, нет ни единой души. По обеим сторонам дорожки из светло-серой брусчатки, по которой мы направляемся к общежитию, раскинулись многочисленные кустарники. Пронизывающий холодный ветер шатает их голые ветви из стороны в сторону, заполняя абсолютную тишину вокруг нас их шелестом. Ветер такой сильный, что я сильнее кутаюсь в свое кашемировое пальто, пытаясь согреться.
– Это, конечно, не Темплманский во Флориде, но выглядит не хуже. Что думаешь? – спрашивает отец, когда мы подходим к корпусу моего нового университета.
Выглядит не хуже?!
Это он так шутит, да?
Мы стоим перед величественным замком из бордового кирпича, башни которого устремлены вверх, к облакам. Вход в здание украшает большое гобеленовое панно с гербом университета: огненный дракон с пером в лапах, изображенный на темно-зеленом фоне. На массивной готической двери из темного дерева выгравировано высказывание Шекспира: «Где мало слов, там вес они имеют». Витражные разноцветные окна в пол, расположенные по обеим сторонам от двери, кажутся блеклыми из-за темно-серого неба и невольно заставляют задуматься о чем-нибудь мрачном. Например, о моей жизни.
– Звони Дину Винчестеру, я в аду.
– А по-моему, миленько.
– Как думаешь, здесь обучают экзорцизму?
– Думаю, нет. Иначе бы кто-нибудь из студентов уже изгнал бесов из тела канцлера университета. А этот демон в юбке ни за что на свете не допустит такого вопиющего поведения студентов.
– Все настолько ужасно?
– Ну, как тебе сказать… что-то между Мирандой Пристли [4] и Свежевателем душ [5].
– Сильно. Когда ты успел с ней познакомиться?
– Она заходила в мой кабинет.
– Что ж, значит, она не вампир, раз ей не нужно твое разрешение, чтобы войти, – фыркаю, вспомнив «Дневники вампира».
– Определенно нет. – Папа издает смешок. – Скорее – левиафан [6].
Морщусь, вспоминая внешний вид левиафанов, и показываю два пальца в рот. Папа смеется и целует меня в висок.
– Тыковка, мне нужно, чтобы ты кое-что мне пообещала.
– Все что угодно, – тут же отвечаю я.
– Если ты вдруг решишь стать частью тайного общества каких-нибудь готов, как в последнем сезоне сериала «Уэнсдэй», то молю: не крась волосы в черный, купи парик. Мама этого не переживет.
– Окей, пап. Я сделаю себе пару пирсингов на лице и татуировку на весь лоб, но волосы трогать не буду. Это святое.
Папа скептически смотрит на меня, и я вздыхаю:
– Шутка.
– И я шучу. Лив, ты же знаешь, что можешь хоть ирокез розовый себе сделать и все равно для нас ты останешься самой прекрасной девочкой в галактике.
– В галактике?! Хан Соло [7], ты ли это? – театрально визжу я, пока отец издает смешок.
Мы с папой просто обожаем старые фильмы и сериалы про сверхъестественных существ и другие миры. Это наша с ним фишка, когда мы вдвоем устраиваемся на диване в гостиной, приносим кучу еды и наслаждаемся просмотром. Конечно, учитывая мою специализацию в области английской литературы, мне довольно сложно сочетать просмотр культового фильма «Завтрак у Тиффани» с очередным сезоном сериала «Сверхъестественное», но я это делаю. И получаю от просмотра расправы над демонами перекрестков [8] точно такое же удовольствие, как от сцены с поцелуем Пола и Холли под дождем [9]. Это определенно досталось мне от отца.
– Мистер Джонсон, не знал, что вы уже прилетели! – внезапно раздается мужской голос позади нас.
Поворачиваюсь на звук и вижу перед собой невысокого парня с темными кудрявыми волосами. На нем темно-синий пиджак с эмблемой университета, из нагрудного кармана которого виднеется золотая перьевая ручка.
– Прошу, зовите меня Скотт! – Отец пожимает ему руку, а затем обнимает меня, положив руку на плечо. – Мистер Гибсон, это моя дочь, Оливия.
– Джейкоб. Просто Джейкоб. Рад наконец познакомиться лично. И с тобой, Оливия.
– Приятно познакомиться, – вежливо произношу я, понятия не имея, кто это такой.
Наверное, это кто-то из сотрудников, раз он знаком с моим отцом. Но для преподавателя он слишком молодо выглядит. Ему лет двадцать пять, не больше. Аспирант?
– Добро пожаловать к «Непобедимым дьяволам». Я буду вести у тебя английский язык, Оливия. Если вдруг что-то понадобится, то не стесняйся, обращайся. А сейчас прошу меня извинить, меня ждет канцлер Мерфи. – Мистер Гибсон поджимает губы, отчего становится понятно, как ему не хочется с ней встречаться, а затем поправляет очки в черной оправе и уходит, бросив напоследок: – Рад знакомству!
– Увидимся! – ухмыльнувшись, говорит ему мой отец.
– Кто это? – громко шепчу я, когда парень отходит от нас.
– Преподаватель английского языка. Чем ты слушаешь?
– Он слишком молод для преподавателя.
– Джейкоб выпустился в прошлом году. Хватит болтать, давай отнесем вещи к тебе в комнату, а затем прогуляемся по этому ужасному местечку. – Отец мотает головой в сторону корпуса общежития и ведет меня к темно-синей двери с ручкой в виде дракона.
«Непобедимые дьяволы» – местное прозвище Университета Манчестера. Оно не имеет ничего общего с Дьяволом, а напрямую связано с местным футбольным клубом «Манчестерские дьяволы». Именно их футбольный тренер предложил использовать символику «Дьявола» на эмблеме клуба. И когда владелец «Манчестерских дьяволов» учредил в этом университете футбольную стипендию для особо выдающихся футболистов-студентов, то университет стал носить название «Непобедимые дьяволы».
– То есть ты все-таки признаешь, что оно ужасно? – тоном победителя интересуюсь я, следуя за ним.
– Ой, я сказал «ужасное»? Оговорился. Я имел в виду «прекрасное».
– Ну да, эти слова так легко спутать, они так похожи. – Закатываю глаза.
– Кто из нас специалист в области английского: ты или я?
– Разве можно доставать подобные козыри в битве с собственным ребенком?
– Дай-ка подумать, – задумчиво произносит отец, обхватив пальцами подбородок. – Однозначно – да!
Фыркаю и захожу в общежитие, ожидая увидеть перед собой самое обыкновенное общежитие в стиле братств американских колледжей, позабыв о том, что мы в Англии. Но, едва переступив порог, останавливаюсь как вкопанная.
– Ого! – восклицаю я, увидев перед собой просторный холл с темно-синим мрамором на полу. Вдоль стрельчатых потолочных сводов и стен, украшенных панелями из темного дерева, расположены большие витражные бело-голубые окна. Слева от нас уютно расположился камин с окантовкой из камня, напротив него стоят два бордовых бархатных дивана и круглый журнальный деревянный стол с патиной на золоченой резьбе. Справа вдоль всей стены – деревянные стеллажи, полностью забитые книгами.
Проходим вперед и направляемся к широкой лестнице из дерева, на поручнях которой вырезаны готические узоры, а прямо над ней – большое круглое окно из матового голубого стекла.
– Это место какое-то…
– Странное.
– Мягко сказано. Ты уверен, что это не какая-нибудь тайная академия злобных магов?
– Разве что злобных маглов [10].
Запрокидываю голову и громко хохочу.
Мой смех зловещим эхом разносится по территории замка, отчего мое тело покрывается мурашками.
Резко замолкаю и с широко распахнутыми глазами произношу:
– Жуть.
– У-у-у-у, – завывает отец, изображая привидение, и останавливается.
Я тоже останавливаюсь рядом с ним и вздрагиваю, увидев на двери номер «13».
– Чертова дюжина?! – широко распахиваю глаза. – Это что, шутка?
– «13» – счастливое число. Прочти Натаниэля Лакенмайера [11].
– Я не буду читать бредни про суеверия, если и так знаю, что тринадцатым на шабашах ведьм был Дьявол!
– А что не так с Дьяволом? Тебе не понравился последний сезон «Люцифера»?
Зажмуриваю глаза и издаю стон отчаяния.
– Расслабься, тыковка, я пошутил, нам вот сюда. – Отец громко смеется, держась за живот. Затем он поворачивается к двери с номером «22», расположенной напротив тринадцатой комнаты, и вставляет в замочную скважину ключ.
– Ты такой шутник! Может быть, оставишь карьеру в университете и попытаешь счастья в стендапе?
– Какая хорошая идея. Я подумаю, тыковка.
Он открывает дверь, и я вижу прямо перед собой высокую блондинку с пенящейся зеленой маской на лице.
– Привет. Ты, должно быть, Оливия! – восторженно произносит она. – А я Кейти, твоя соседка.
Глава 3
Taylor Swift – I knew you were trouble
Оливия
Это. Просто. Какой-то. Кошмар.
Эта девчонка болтает без умолку.
Можно мне как-то переселиться в тринадцатую комнату? Не такое уж и плохое число.
Подумаешь… ну и что, что после того, как король Македонии добавил к двенадцати статуям греческих богов свою, тринадцатую, его зверски убили? Это ничего не значит!
В Каббале, тринадцатая глава которой касается Апокалипсиса, упоминается о тринадцати злых духах? Тоже ерунда!
А Иуда? Он же был тринадцатым!
Но все это детский лепет по сравнению с этой блондинкой. Вот настоящее воплощение демонизма! И ОНО в комнате «22»!
– Ливи, ты меня слушаешь?
– Ага. Слушай, а Тони Райт [12], случайно, не твой родственник?
Кейти странно на меня смотрит своими голубыми глазами, а затем начинает хохотать.
– Я все ждала, когда ты наберешься смелости и скажешь мне, чтобы я заткнулась.
– Знаешь Тони Райта? – удивленно спрашиваю я.
– Конечно, я стремлюсь побить его рекорд.
Я улыбаюсь, внезапно осознав, что не так уж сильно Кейт меня и бесит.
– В следующий четверг игра. Пойдешь со мной?
– Что за игра?
– Футбол.
– Футбол – это когда потные мускулистые парни бегают по полю в обтягивающих лосинах и кричат: «Тачдаун!»?
– В Америке – да. Но в Англии нет американского футбола. Здесь играют в другой футбол. Ну, когда одиннадцать парней бегают по полю и мячик пинают. Ты же знаешь, кто такой Бекхэм, да?
– Муж Виктории Бекхэм?
Кейти снова хохочет и встает из-за туалетного столика, перед которым последние полчаса делала себе макияж с яркими голубыми блестками.
– Господи, Ливи, ты как с луны свалилась.
– Вы, англичане, такие странные.
– Вы, американцы, недалеко ушли. Еще скажи, что никогда не смотрела футбольный матч. Ты хотя бы знаешь, что в нашем вузе есть стипендия от владельца «Манчестерских дьяволов»?
– Я читала об этом, но соккер никогда не смотрела.
– Футбол!
– Называй как хочешь, суть не изменится.
– Ни разу не смотрела футбольный матч?! – Кейт застывает у шкафа с платьем в руках и с изумлением смотрит на меня.
Мотаю головой.
– Следующий четверг. Ты и я. Стадион «Дэвилс», – пальцем показав на меня, докладывает она.
Святые угодники.
Она же от меня не отстанет, да? Нужно согласиться, а потом что-нибудь придумаю по ходу дела. Ну, живот заболит, вся моя обувь куда-то исчезнет или мое сознание украдут зеленые человечки.
– Окей.
– Посмотришь на наших горячих футболистов, – добавляет она. – Капитан «Непобедимых дьяволов» – невероятный красавчик.
Вот теперь точно нет.
Нет, нет и нет.
Никаких больше горячих спортсменов, спасибо.
В свои восемнадцать я уже прекрасно знаю, что от этих самовлюбленных говнюков, которым все сходит с рук, нужно ждать только бед.
– Меня не интересуют спортсмены.
Кейти вскидывает брови и смотрит на меня широко распахнутыми глазами.
– Вот ты чудила. Всех интересуют спортсмены.
– Но не меня.
Соседка хмурится и еще пристальнее смотрит на меня.
– Я приехала сюда учиться и после окончания учебы вернусь в Америку. Зачем мне англичанин?
– Мы первокурсницы, Ливи! Нужно отрываться, пока есть возможность. Никто не предлагает тебе замуж выходить. Успеешь еще пожить скучной взрослой жизнью.
Не убедила.
Теперь слово «отрыв» – антоним моей жизни.
Прошлая версия меня обожала вечеринки, толпу, веселье. Но раз у меня появился шанс начать все с нуля, то я буду маленькими шажками выстраивать новую себя. И новая я определенно не хочет участвовать в том, где замешана толпа, и тем более – горячие футболисты и спортсмены в целом.
Достаточно.
– Слушай, а поблизости есть какой-нибудь торговый центр? – решаю сменить тему я. – Мне нужно купить кое-что из одежды.
– Да, я как раз сейчас собираюсь туда. – Она закусывает губу, словно думая, рассказывать мне причину поездки или нет. – У меня там… встреча. Могу тебя подбросить.
– Было бы здорово. Спасибо.
Весь мой гардероб во Флориде состоял из мини-юбок, укороченных джинсовых шорт, больше напоминающих трусы, коротких топов, из которых выпирали мои прелести, и босоножек на высоких каблуках. Так что я просто отдала на благотворительность свои шмотки, по стилю напоминающие одежду Меган Фокс после развода, когда она начала встречаться с Машином Ганом Келли, и теперь мне просто необходимо купить себе хоть что-то. Я оставила лишь несколько домашних пижам (с перьями и стразами выбросила сразу, так что осталось всего три более-менее нормальных комплекта), единственные темно-серые джинсы, в которых прилетела в Манчестер, и белые конверсы. Пальто я одолжила у мамы, она как раз накануне приобрела себе его в Бостоне, у нее же взяла просторный зеленый свитер.
Конечно, мне не потребуется большое количество вещей, учитывая, что я не планирую выходить за пределы кампуса в ближайшее время. А для обучения мне выдали форму: зеленая жилетка с эмблемой университета, белая рубашка с длинным рукавом, сине-зеленая юбка в складку и темно-синие лоферы. Но все-таки раз у меня сегодня совершенно свободный вечер, то почему бы не провести время с пользой?
Выхожу следом за Кейти из нашей комнаты и направляюсь за ней на парковку.
На улице так тихо, что слышно, как на ветру качаются ветви кустарников, растущих вдоль здания. Мы подходим к белому «Ягуару», припаркованному прямо у выхода из общежития, и я по привычке направляюсь к пассажирской двери, расположенной справа.
– Ну ты даешь! Мы едва познакомились, а ты уже собралась за руль моей тачки? – усмехается рядом со мной Кейт.
Точно. Праворульные машины. Движение по встречке.
– Англичане слишком странные, – бубню я, усаживаясь на расположенном с другой стороны пассажирском сиденье автомобиля. – Зачем вы усложнили себе жизнь, придумав езду по встречке?
– Это называется «левостороннее движение», Ливи.
– Ты же знаешь, что все автомобили, которые пригоняют в Англию, изначально леворульные?
– Ты прочла об этом в туристическом справочнике Манчестера?
– Да.
Кейт громко смеется. Мои губы тоже расплываются в широкой улыбке.
– Как тебя вообще занесло в Англию?
Резко перестаю смеяться, и мое тело покрывается мурашками. Вот черт. Я же заучила ответ на этот вопрос и повторила его перед зеркалом сотни раз.
Дыши, Ливи, просто дыши.
– Моему отцу предложили преподавать английскую литературу, и мы решили, что это прекрасная возможность и для меня получить свою порцию вдохновения, побывав в тех самых местах, где творилась история многих книг.
– Значит, издательское дело?
– Да.
– Почему?
– Когда я читаю, то выпадаю из реальности. Мне нравится становиться частью созданного автором мира, представлять в своей голове, как выглядят герои, испытывать вместе с ними чувство влюбленности и их эмоции в целом, проживать историю вместе с ними. Это удивительно.
– Ух ты! Я думала, американцы умеют читать только меню в ресторанах.
Теперь я снова смеюсь.
Отчасти Кейт права. Американцы не самая читающая нация. Мало с кем можно обсудить любимые книги, а книжные клубы в нашей стране вообще можно пересчитать по пальцам.
Об этой части своей жизни я никогда и никому не рассказывала. В Темплманском все считали, что я учусь на «Издательском деле» только для того, чтобы стать редактором какого-нибудь «Космополитена». И они считали так, потому что я сама же об этом заявила.
Та Лив, которая вела себя как Реджина Джордс в «Дрянных девчонках», была пустышкой.
Это была не настоящая я.
Зачем я это делала?
Все просто. В школе я не была популярной, ни разу не целовалась с мальчиками и не была на свиданиях. Практически все свое свободное время я проводила дома, в компании родителей и книг. И меня полностью это устраивало. Но однажды, когда мне только исполнилось восемнадцать, мама привела меня в свой салон для подготовки к выпускному, и меня преобразили до неузнаваемости.
Изменение ЖУПы [13] из «Простушки» и рядом не стояло с тем, что я увидела перед собой в зеркале. Мои длинные рыжие волосы локонами струились по плечам, большие зеленые глаза были подведены золотой подводкой, а длинные ресницы казались километровыми из-за нескольких слоев туши. Мама подобрала мне изумрудное платье в пол, верх которого держался на моей груди, подчеркивая ямочку. Я выглядела как роскошная Джессика Рэббит, не иначе.
Именно тогда я подумала, что, возможно, уже пора вырваться из книжных миров и устроить свою личную сказку в реальном мире. Найти друзей, ходить на вечеринки, влюбиться.
В кратчайшие сроки я кардинально сменила образ ботаника на образ куклы, разобралась, кто такая Тейлор Свифт и чем она отличается от Арианы Гранде, пересела с «Шевроле спарк» на «Порше» с откидным верхом и полюбила приторно-сладкий и просто отвратительный на вкус флэт уайт на овсяном в «Старбаксе».
Так появилась новая я, которая, как мне казалось, нравится всем.
Но проблема в том, что новая я не нравилась мне.
А еще в том, что всем нравиться невозможно. И большинству людей нравится лишь пользоваться красивыми куклами и играть с ними, а когда это надоест, просто взять, растоптать и сломать их.
Больше я не хочу прятаться за всеми этими масками, чтобы понравиться кому-то. Мне все равно, понравлюсь я кому-нибудь такая, настоящая, или нет.
Главное – нравиться самой себе.
