Ава Хоуп Овертайм

Глава 11

Эбигейл

Два часа спустя паркую свой автомобиль в гараже Рида и, чертовски злая, большими шагами следую к парадному входу.

Итак, через четыре дня у нас начинаются съемки, через три недели у нас первое показательное выступление, а Тиджей едва ли может проехать ровно на протяжении хотя бы пары секунд. Я довольно часто проводила мастер-классы для детей, так что по своему опыту могу сказать, что Морган безнадежен. И это, в совокупности с его нарциссизмом, до чертиков раздражает.

Бросив тренировочную сумку в холле, следую на кухню в надежде найти что-то съедобное, вспоминая, что за весь день съела только один несчастный банан.

На минутку позволяю себе полюбоваться просторной светлой деревянной кухней с большим белым окном прямо над раковиной, сквозь которое пространство озаряется ярким солнечным светом. Сейчас окно приоткрыто, и легкий ветерок проникает на кухню вместе с шумом океана, волны которого сияют в свете солнечных лучей. Посреди кухни расположился небольшой прямоугольный деревянный островок с мраморной столешницей, на котором нет ничего лишнего – только набор ножей в дубовой подставке и несколько досок из дерева.

Подхожу к огромному холодильнику, стоящему в углу, и вытаскиваю необходимые продукты для приготовления пасты карбонара. Ее я приготовлю быстрее, чем обычную яичницу.

Ставлю ковш с водой на плиту, а затем мелко нарезаю бекон из мяса индейки и берусь за соус. Когда вода закипает, бросаю в ковш спагетти без глютена и тянусь к карману за телефоном, чтобы засечь время приготовления.

Вспоминаю, что мой айфон в сумке, и иду к своим вещам, оставленным в холле, как вдруг замираю на месте, увидев у входной двери обнаженную спину Рида. На нем только черные спортивные штаны, сидящие низко на бедрах и обтягивающие первоклассную задницу.

Мой взгляд настолько сосредоточен на этой самой сексуальной заднице, что я не сразу замечаю красные длинные ногти, впивающиеся в накачанные бицепсы Рида.

Резко вскидываю голову и вижу стоящую перед ним брюнетку в настолько коротком платье, что, если бы мой рост был метра полтора, мне бы даже не пришлось запрокидывать голову, чтобы увидеть, что у нее под ним. У брюнетки длинные стройные ноги, обутые в блестящие босоножки на высоких красных шпильках, и огромные сиськи, едва прикрытые корсетной частью платья без бретелек.

Все как в моем самом ужасном кошмаре.

Находясь в состоянии транса, слышу, как порнозвезда наигранно смеется, а затем вижу, как она пухлыми губами касается щеки Рида, оставляя на ней малиновый след.

В моем воображении успевает всплыть картина, как я вцепляюсь ей в нарощенные волосы и разбиваю ее головой зеркало слева от нее.

Из оцепенения меня выводит неожиданно открывшаяся позади нее входная дверь, из-за которой появляется мой братец. Брюнетка поворачивается к Эштону и, улыбаясь своими ровными зубами цвета унитаза, восклицает:

– Привет, красавчик!

Какого черта?!

Эштон целует ее в щеку, здороваясь в ответ. Когда наши с ним одинаковые небесные глаза встречаются, я со всех ног несусь обратно на кухню.

Иисусе!

Только этого мне не хватало.

Облокотившись на мраморную кухонную столешницу, стараюсь привести свое сердцебиение в норму. Получается чертовски плохо.

Господи боже, неужели я и в самом деле подумала, что Рид хочет только меня?

Идиотка. Какая же я, мать его, идиотка!

Ну конечно, он спит с ней, и, может быть, не только с ней.

Его давно не интересует одноразовый секс, ага, да, конечно. И совсем не обязательно, что он врал мне. Эта фраза ведь может означать что угодно. Например, что он спит с одной и той же два раза подряд, а затем уходит. Вот и получается уже не одноразовый секс.

Один плюс один равно два.

Отпад, хоть где-то мне пригодились знания в математике.

А вообще, меня не должно это касаться.

Я живу в его доме, и на этом все. Он мне никто.

Собрав всю волю в кулак, решаю продолжить приготовление ужина.

С бешено колотящимся сердцем помешиваю соус для пасты, когда на кухне появляется Эштон. Мне даже не нужно поднимать на него свой взгляд. Невозможно не заметить напряжение, появившееся на кухне одновременно с ним.

О, я знаю, что он сейчас скажет, поэтому решаю бить первой.

– Меня не интересует, как Рид справляется со своим недугом, – резко произношу я, продолжая помешивать соус.

– Недугом?

– У него сатириазис, ты не слышал? – с серьезным видом заявляю я, наконец, поднимая свои глаза.

Эштон улыбается, но вот мне абсолютно не до смеха. Кто, блин, это был, и какого черта брат с ней знаком?

– Это Келли. Рид раньше с ней спал, – будто прочитав мои мысли, сообщает Эштон.

– Раньше – это, типа, пять минут назад? Учитывая, что только что он полуголый целовался с ней в холле! – Мой голос срывается на визг, и я осекаюсь. – Эштон, я правда не хочу ничего знать. Сегодня был отвратительный, нет… просто омерзительный день. И меньше всего мне нужно беспокоиться об увиденном.

– Тиджей был настолько плох?

– Ужасен, – с отвращением шепчу я. – Этот парень ведет себя как ходячая энциклопедия пикапа. И это дико раздражает.

– Кто ведет себя как ходячая энциклопедия пикапа? – задает вопрос неожиданно появившийся в дверях Рид, успевший надеть черную просторную футболку.

– Тиджей Морган, – резко отвечаю я, выливая соус к бекону.

Рид изумленно вскидывает бровь и пристально смотрит на меня. Его лазурные, как гладь океана, глаза завораживают. И мне хочется пропасть в них. Пропасть в нем.

Иисусе!

Ну уж нет.

Я больше не утону в его бездонных глазах. Пусть катится к черту.

– Исполнитель хита «Тринити»? Не думал, что тебе нравится такая музыка, – засунув руки в карманы, произносит Рид.

Будто его интересует, какую музыку я слушаю.

Решаю не разводить дискуссию, чтобы не врезать ему, поэтому просто произношу:

– Тиджей – мой новый партнер в «Ледяных танцах». И он ужасен.

– Почему? – интересуется Эштон.

– Он не затыкается ни на секунду, то и дело произнося что-то вроде: «Детка, слышал, что поцелуй – это язык любви, так, может быть, поговорим об этом?» и прочие фразочки, подобные репликам из дерьмового студенческого фильма про съем девушек. Надеюсь, мы вылетим после первого же выступления, иначе я согрешу.

– Хочешь, согрешим вместе? – поигрывая бровями, произносит голубоглазый кретин.

Еле сдерживаюсь, чтобы не завопить: «Ты же только что переспал с другой!» На мои глаза наворачиваются слезы, поэтому я опускаю голову и тянусь к ковшу, в котором уже сварились спагетти, чтобы слить воду.

– Рид, не заставляй меня убивать тебя прямо перед первой игрой сезона, – хмурится Эштон.

– Понял. Никаких тупых подкатов к твоей сестре, пока ты рядом.

Эштон берет тарелку с салатом, который успел нарезать за то время, что я готовила карбонару, и несет в столовую.

– Что у нас на ужин? – интересует Рид, подходя ко мне ближе.

– Паста.

– У нас что, неделя итальянской кухни?

– Что-то не нравится? Можешь приготовить себе свое коронное блюдо, – гневно шиплю я, доставая с полки хлопья, и ставлю коробку прямо перед его носом.

– Я ничего не имею против пасты, Эбби. У тебя красные дни календаря?

Резко поворачиваюсь к нему и внимательно смотрю. Какого черта он так прекрасен? На мои глаза снова наворачиваются слезы, стоит мне вспомнить рядом с ним эту гребаную брюнетку. Молча отворачиваюсь и продолжаю раскладывать пасту по тарелкам.

За весь ужин я не произношу ни слова. Я уверена, стоит мне открыть рот, как из него сразу потоком польются ненужные вопросы, ответов на которые я не хочу знать.

После ужина Рид и Эштон идут играть в баскетбол с товарищами по команде, а я, совершенно обессиленная физически и эмоционально, отправляюсь к себе в спальню в полной решимости лечь спать.

Мне бы очень хотелось окунуться в сон, но едва я закрываю глаза, как передо мной возникает увиденная в холле картина: красные ногти, вцепившиеся в Рида. Воображение сразу же рисует другую картину, как эти самые ногти царапали его спину, когда он был в ней…

Твою ж мать!

Кто она такая? И какого черта похитила мой сон?

Спустя пару часов я по-прежнему не сплю. За окном уже давно стемнело, солнце зашло за горизонт, а на небе появились звезды. Беру с прикроватной тумбочки свой макбук и выхожу на террасу, где сажусь в удобное мягкое оливковое кресло, наслаждаясь шумом волн.

– Окей, гугл, кто такая Келли? – произношу вслух, вбивая в поиске «Модель Келли, Лос-Анджелес».

Убого, согласна, но других вариантов у меня пока нет. Я еще не до конца подружилась с социальными сетями, так что вряд ли смогу найти Келли в подписках Рида. Не закатывайте глаза, я знаю, что это странно, ведь мне не восемьдесят, и я должна это уметь. Но мне совершенно не интересно зависать в интернете и социальных сетях.

Первая же ссылка перенаправляет меня на Келли Адамс, ангела «Виктории Сикрет».

– Ага, ну конечно, кто бы сомневался, – фыркнув, произношу вслух я.

Двадцатидвухлетняя модель стала известна после нашумевшего показа Карла Лагерфельда, где ее заметил представитель «Виктории Сикрет», предложив стать ангелом. Но самое главное ее достижение – любовные интересы, в числе которых многие известные политики и спортсмены.

Да что же сегодня за день такой?

Сначала Тиджей со своим послужным списком, теперь эта кукла. Чувствую себя монашкой.

Пролистывая фотографии по запросу «Келли Адамс», натыкаюсь на ее фотографию с Ридом, датированную маем этого года, где он, одетый в черный смокинг и белую рубашку, обнимает Келли в «голом» платье. Оба выглядят счастливыми и дико бесят.

Резко закрываю ноутбук и откидываюсь на спинку кресла, поднимая глаза к звездному небу.

«Мне кажется, я схожу с ума, и это не так весело, как мне казалось», – звучат в моей голове слова Уэнсдэй, сериал про которую я посмотрела пару дней назад, и я, отчаянно вздохнув, погружаюсь в сон.

Глава 12

Эбигейл

Палящее во всю силу солнце ослепляет меня своим ярким светом, стоит мне открыть глаза. Моя шея адски болит. Спина затекла. Какого черта я вообще уснула здесь, на террасе?

А, точно. Я увидела, каким счастливым Рид был на фотографии с Келли, будто держал в своих руках ценный приз, и пожалела свои глаза, закрыв их.

Так, получается, все эти громкие слова блондинчика вроде «мне не нужны отношения» – чушь собачья?

Не в силах пошевелиться, продолжаю сидеть на месте, откинувшись назад. Вдруг ощущаю, как по моей щеке течет горячая слеза. Что со мной творится? Да, я боготворю его на льду, но ведь я не влюблена в него как в мужчину! Или все-таки влюблена?

Иисусе!

Ну конечно, когда мне было лет пятнадцать, я шипперила нас. Фотошопом я пользоваться не умела, поэтому просто вырезала его фотографии из журналов и клеила на плакате рядом со своими.

Риби форевер. И все такое.

Но с тех пор ведь многое изменилось. Мне уже двадцать один год, в конце-то концов. Я умная, трезвомыслящая и рациональная. Именно так звучит моя мантра на ближайший год.

Поднимаю свою затекшую задницу с кресла и решаю пробежаться вдоль берега. В последний раз я бегала в Лондоне, то есть более трех лет назад. Тогда утренняя пробежка была моим ритуалом. Она помогала мне абстрагироваться от всего происходящего и на эти недолгие мгновения бега обрести спокойствие, слившись с океаном в единое целое.

То, что нужно. Прямо сейчас.

Быстро умываюсь и чищу зубы, а затем надеваю свои старенькие кроссовки и шорты с топом, собираю волосы в низкий пучок и направляюсь на пробежку.

Прямо с террасы по длинной лестнице, ведущей вниз, я спускаюсь к океану. Здесь у Рида огорожен свой пляж, на котором можно заниматься серфингом или загорать. Чертов мажор. Странно, что у него еще нет своего острова в Тихом океане. Хотя, может быть, нужно поискать на карте какой-нибудь Ридлэнд?

Под крики чаек подхожу ближе к океану, пытаясь надышаться им, но не могу вдохнуть полной грудью. Внутри меня словно гигантский ком, который не позволяет мне этого сделать. Мне хочется убежать. Как можно дальше. И я бегу по золотистому песку, глядя прямо перед собой. Легкий теплый ветерок уже успел слегка растрепать выбившиеся из пучка волосы, которые теперь лезут мне в глаза, но я не обращаю на это внимания и бегу, бегу, бегу…

Спустя семь километров и тридцать пять минут я с грацией черепахи вваливаюсь в дом через парадный вход. И угадайте, кто стоит передо мной у барной стойки с тарелкой хлопьев?

Сейчас восемь утра, а Рид выглядит так, словно сошел с обложки глянца. Из одежды на нем снова лишь одни спортивные шорты, сидящие так низко, что мне видны косые мышцы его рельефного торса. Светлые волосы кретина идеально зачесаны назад, легкая щетина добавляет его идеальному лицу брутальности, своими длинными идеальными пальцами он держит тарелку хлопьев и улыбается мне своими идеальными зубами. Ну почему он такой идеальный? Бесит!

– Блонди, ты где была? Бегала? Но футболка сухая и совсем не пахнет, – с выражением произносит Рид, когда я подхожу к холодильнику и достаю смузи.

Ничего не могу с собой поделать и начинаю громко над этим смеяться. Все же помнят эту рекламу Gillette Power Stripe? До сих пор смешно.

Рид еще шире улыбается. Вот черт. Если он собирается приветствовать меня так каждое утро, то я сойду с ума. Еще вчера я бы сказала, что быть сумасшедшей не так уж и плохо, особенно если сексуальные кубики на прессе и v-образные мышцы Рида будут включены в реабилитационную программу, но сегодняшняя я говорит – ни черта подобного!

– Кстати, раз уж ты заговорил о футболках, что ты имеешь против них? – усмехаюсь я, делая глоток морковно-персикового смузи.

Вижу, как Рид начинает играть грудными мышцами, а затем понимаю, что смузи льется прям по моему топу.

Господи!

Я видела много накачанных парней. Ну почему я веду себя как школьница и растекаюсь в лужицу именно сейчас?

– Крошка Эбс, даже смузи считает, что одежда – это лишнее, – протягивая мне салфетку, ухмыляется Рид.

– Ты же в курсе, что смузи не может думать, потому что это смузи?

– Серьезно? – театрально восклицает говнюк.

– Ага, не переживай, я сама недавно узнала.

Вытираю топ и бросаю салфетку в мусорное ведро, а затем туда отправляется и пустая бутылка. Когда я поднимаю взгляд на Рида, то вижу, что он все еще откровенно пялится на меня, а затем спрашивает:

– Почему тебя смущает отсутствие на мне футболки?

– К чему вообще этот разговор? – раздраженно интересуюсь я. – Разве ты не можешь пользоваться даром телепатии и получать ответы на свои вопросы у себя в голове?

– Ха-ха. Просто признай, что тоже хочешь меня.

– О, конечно, милый, – закусив губу, провожу пальцами по его мускулам на животе и противным голосом тигрицы продолжаю: – Я вся горю, возьми же меня, чего же ты ждешь?

– Ты опасна для моей самооценки, – мотает головой Рид.

– Рид, мы друзья, – убеждаю я скорее себя, чем его.

Говнюк играет бровями и с многозначительной интонацией произносит:

– А можем стать близкими друзьями с привилегиями.

– И многим своим друзьям ты предлагаешь такого рода привилегии?

Пристально смотрю в его лазурные глаза, пытаясь понять, шутит он или нет.

– Доброе утро! – прерывает нашу перепалку появившийся у холодильника Эштон.

Мы с говнюком одновременно желаем моему брату доброго утра и затем возвращаемся к взаимному прожиганию друг друга глазами.

– Эштон, как считаешь, вы с Чемпионом достаточно близки? – с неподдельным интересом решаю уточнить я.

Рид запрокидывает голову и смеется.

– Ты что, бегала? – проигнорировав мой вопрос, спрашивает брат.

– Почему ты спросил это таким тоном, будто хочешь узнать, варю ли я метамфетамин?

– Потому что ты бегаешь только тогда, когда у тебя что-то хреново и ты пытаешься от этого убежать.

– Чушь. – Прохожу мимо него, направляясь в свою комнату. – Пойду переоденусь.

– Ага, – бросает мне вслед Эштон.

Меня ничего не беспокоит. Я ни от чего не хочу убегать.

Интересно, если долго повторять, как скоро я и в самом деле поверю в это?

Эштон слишком хорошо меня знает. И меня бесит, что он прав.

Моя жизнь перевернулась с ног на голову: я завершила карьеру, переехала в другую страну, но все это не будоражит мои нервы так, как присутствие Рида рядом.

Хотелось бы мне сказать, что он – моя самая главная проблема. Но Рид не виноват в том, что семь лет назад я влюбилась в него и теперь он прочно засел в моей голове.

Моя самая главная проблема – я сама.

Принимаю душ, переодеваюсь и решаю осмотреть дом.

После полудня Рид обещал показать мне Лос-Анджелес. Не спрашивайте меня, где был мой здравый смысл, когда я согласилась на это. А пока у меня в запасе целых три часа свободного времени, чтобы обойти этот дворец, пока парни будут на тренировке.

Начинаю осмотр со второго этажа. Покинув свою спальню, стою лицом к двери, ведущей в спальню Рида. Как бы сильно мне ни хотелось сунуть свой нос туда, благоразумие берет верх, и я решаю, что это неуместно – рыскать там без него, так что прохожу мимо его двери, направляясь дальше.

На кремовых стенах длинного коридора висят черно-белые фотографии великих хоккеистов и хоккейных команд, которые я рассматриваю по пути к следующей двери из темного дуба. Приоткрыв ее, заглядываю внутрь. Еще одна спальня, визуально напоминающая мою – белые стены, светлый пол, большая кровать, французские окна в пол.

Интересно, сколько всего здесь спален?

Напротив этой расположена комната Эштона, которую я уже видела в день приезда. За следующей дверью оказывается небольшая ванная комната с огромным зеркалом во всю стену и полностью прозрачной душевой кабиной. И, наконец, последняя дверь на этом этаже приводит меня в просторную комнату, которая отличается своим дизайном от общего стиля дома. Под треугольным потолком, деревянные балки которого выкрашены в черный цвет, висит лампа-вентилятор. По центру комнаты стоит коричневый кожаный угловой диван невероятных размеров, а напротив него, занимая практически половину стены, висит гигантский телевизор. В самой глубине комнаты расположена небольшая черная кухня в английском стиле с островком и барными стульями вокруг него. Справа от кухни находится дверь, за которой я нахожу множество коробок с различными продуктами, специями и алкоголем. Восторженно окинув глазами комнату еще раз, иду к белой лестнице, чтобы продолжить осмотр на первом этаже.

Спустившись, оказываюсь в холле, прохожу в гостиную через кухню и направляюсь в дальнее крыло дома, чтобы узнать, что расположено там. За одной из дверей я нахожу огромный тренажерный зал, за соседней – игровую комнату с пуфами, массажными креслами, игровой приставкой, компьютерами и проектором, а за еще одной оказывается просторный кабинет с вместительным книжным шкафом и величественным письменным столом. Пройдя по еще одному длинному коридору, оказываюсь в крыле с еще двумя спальнями и ванной комнатой. С ума сойти можно. Мне до сих пор непонятно, зачем человеку такой огромный дом.

Вернувшись в гостиную, подхожу к окнам и через двойные двери попадаю на задний двор с бассейном. Здесь небольшая зона барбекю, несколько шезлонгов и мини-бар. Бассейн окружают десятки высоких деревьев, что создает впечатление уединения. Потрясающе.

Огибаю дом, проходя между многочисленными деревьями, и по дорожке из белого камня попадаю к парадному входу. Спускаюсь по небольшой лестнице и подхожу к соседнему с моим гаражу, открыв ворота которого, цепенею.