Пятьдесят слов дождя – Аша Лемми

Каждое предложение в этой истории заставляло моё сердце замирать от переживаний и душевной боли за маленькую Норико, а иногда приходилось сдерживать слезы, видя всю глубину отчаяния маленькой девочки.Оставленная матерью, преданная собственной семьёй, Нори всю жизнь искала одобрения и любви. Плод запретной страсти, она была вынуждена расплачиваться за желание своей матери быть любимой.Норико преодолела множество невзгод и несчастий на пути к счастью… поэтому меня очень удивил конец этой истории. Мне искренне казалось, что «малышка» Нори наконец-то научилась ставить собственные мечты и желания на первое место. Только не подумайте, что финал мне не понравился. Нет, мне понравилась эта история целиком и полностью, каждое слово запало мне в душу. Среди множества персонажей повествования я искренне прониклась лишь к нескольким героям, помимо самой Норико. И первый этом списке – это её брат. Желающий её ненавидеть, он полюбил Нори, пусть иногда и хотелось ответить ему подзатыльник за то, что вёл себя не так как надо. Пусть Акира и не знал, как надо заботиться о младшей сестре, но каждый его порыв был искренним.Прочитав книгу до конца, я так и не смогла до конца понять мать девочки. В течении всей истории хо елось и ненавидеть, и пожалеть одновременно.Кстати, несмотря, что события книги разворачиваются в Японии 1950-х годов, традиции в семье Норико ниразу не соответствуют духу этого времени. От них так и веет вековой давностью.Каким бы словом мы не назвали дождь, суть его от этого не изменится, это будет все та же вода, льющаясь на нас с неба. И жизнь Норико – это жизнь, принадлежащая семье Камидза, и где бы она не была, как бы далеко не убежала, она не в силах изменить того, что в ней течёт кровь древнего рода. И пусть финал книги меня удивил, но я полностью приняла и поняла решение Норико. В конец концов, она приведёт свою семью к светлому будущему… во всяком случае, я искренне в это верю.

Япония, середина двадцатого столетия.Мать бросила маленькую Нори перед воротами огромного поместья – на воспитание или, точнее, на растерзание бабушке. Семейство Камидза – очень непростое. Они богаты, они в родстве с императором, а значит – мнят себя богами, и иллюзия чести для них – превыше всего. Нори рушит эту иллюзию одним своим существованием: мало того, что она внебрачный ребенок дочери, и без того опозорившей семью, так еще и рождена от чернокожего мужчины, что видно невооруженным глазом. Катастрофа. Дедушка бы с удовольствием велел убить ребенка, но «добросердечная» бабушка вместо этого прячет Нори на чердаке, заставляет принимать отбеливающие ванны – авось, обзаведется нормальным цветом кожи, – и регулярно колотит девочку, чтобы знала свое место.Все меняется, когда в доме появляется единокровный брат Нори – Акира. Единственный наследник рода смотрит в будущее и не приемлет жестокостей старого мира. С ним вынуждены считаться… До поры до времени.Вся книга – эта череда страданий Нори. На девочку свалили столько испытаний, что и вообразить сложно. С малых лет ее усиленно ломали. И… И вот тут возникают проблемы другого толка. Не человеческого, а повествовательного.Во-первых, мне так и не удалось уловить логику происходящего. Не раз нам говорят, что убийство внебрачных детей в данной среде – обычное дело. Тем не менее, Нори не постигает эта судьба. Слава Богу, конечно, но почему? Персонаж Юко – отвратительный, однако она не создает впечатления садистки, которой мучение ребенка доставляет удовольствие. Нам ясно показывают – вся эта ситуация ей в тягость. И при первой возможности Юко избавляется от нее, а потом принимает и более серьезные меры. Но зачем она вообще взяла Нори? Тем более что девочка не существовала для мира. Запросто можно было сразу отправить ее в любой приют любого города и все отрицать. Но нет, с риском для семьи Юко оставила ее под боком, хотя уже тогда было понятно, что наследник есть, все нормально.Во-вторых, меня на протяжении всего романа не оставляло ощущение, что автор – не японка. Это не такое картонное шоу, как «Птицы дождя» (что, кстати, за дождливая мания?), но… Для японцев строгие традиции – данность, но здесь нам их выпячивают, тычут ими в лицо, как бы говоря: смотрите, какой ужас. Некоторая натянутость присутствовала постоянно. Усугубляли все не слишком подробные описания, хотя, взяться им толком было неоткуда, ведь Нори столько времени провела взаперти.По справедливости, читать книгу было довольно интересно. Однако в конце я так и не поняла, что и для чего прочитала. Не считаю, что в книге должна быть великая мысль, иногда достаточно просто рассказанной истории; но когда речь о страдании, напрашиваются все-таки думы, мол, а ради чего страдали-то, что вынесли? Непонятно. Нори просто страдала, обретала силы – порой без видимых причин – снова страдала, принимала странные, не обоснованные, на мой взгляд, решения… И опять страдала. Где-то за серединой основной конфликт сошел на нет, история сделала резкий поворот, Нори обрела черты умудренной тетушки, и читатель внутри меня сдался: стало понятно, что ничего более нелегкой девичьей доли в этом несправедливом мире с ярлычком актуальной расовой повестки он не получит.Не знаю, бывает ли такое, когда просто хочется почитать о тяжком бытии и всеми забитом ребенке, но если вдруг – «Пятьдесят слов дождя» вам зайдут. В остальных случаях, как говорится, не рекомендуется.

Боль всего афро-американского народа и женского населения. А – Япония тут – при чем…?

Что-то со мной было – но я очень захотела эту книгу. «Японская книга о Японии…», только я настраивалась, что все будет медленно и меланхолично – и нужно особое настроение. Снизошло…

Ооооо – как я ошибалась! Просто – на момент выхода книга была немного окутана ореолом таинственности, и не было информации об авторе. Но я скорее почувствовала по тексту, а не прочитала, что авторка – не японка. И это – плохо. Это – очень плохо. Я создала резервацию самоуверенных гайдзинов, замахнувшихся на эту богатую и самобытную культуру. Самый простой пример – почему-то авторы, которые пишут о чужой культуре – начинают рандомно вставлять «аутентичные» слова и выражения. Это выглядит в тексте – ужасно (здесь это еще и кириллицей прогнали): будто русскому языку стало плохо, и он сошел с ума. Как это должно выглядеть: японские люди такие разговаривают по-японски – и тут говорят по-японски еще больше??? (Просто авторы выучивают пару иностранных фраз – и гордятся этим). Ну а уж о культурных особенностях и аутентичности…

Первую часть я окрестила: Павел Санаев – Похороните меня за плинтусом встречают 50 ОС. Что-то там в тексте мелькало защитное за бабку, но – лупцевать ребенка деревянной ложкой за то, что она – существует…??? Ну – вообще в этом прекрасном, царственном и лучезарном доме – замечательно представлена вся пищевая цепочка насилия и ненависти: дед приходит и отряжает бабуле, а она отыгрывается на слугах и бессловесной внучке. Япония…Хотя – при чем здесь Япония? Героиня у авторки – бастард, японо-американка – честнее сказать, афро-японка – и (я уверена) это рефлексия личного переживания авторки.

В первой части меня раздражало то – что авторка все эмоции героев – выкручивает на максимум, до экстрима. Если это ненависть – то до кровавых мальчиков в глазах. Если преданность – то щенячья, до буханья в грязь. Просто хочу негласной обложкой этой книги сделать Впоследствии мне – очень хотелось орать с тем котиком в тех горах. Об этом – позже. *Еще – авторка «дала голос» почти всем героям, и когда 11-летней девочке вдруг стало 32 – я аж вздрогнула. Скакнули – уж скакнули. Оказалось – это кусок глазами служанки…

Потом пошел кусок – навеянный Артур Голден – Мемуары гейши . Голден вывел гейш-проституток – и авторка радостно следует по его пути. Только – не дождалась я эпичной сцены «торговли священной пельмешкой подороже» – скомкала авторка как-то эту часть. Не могу отрицать, что проституток под видом гейш не было – но это выглядит… Кто смотрел «Игру престолов», вспомните: была настоящая Дейенерис, а были трактирные шлюшки, притворяющиеся ею – с голыми задами. Так у авторки это и выглядит – не как Япония, а как портовый американский кабак или кабаре 20х годов. Когда малолетняя проститутка хвасталась умением задирать ножку в вертикальном шпагате, я подумала – а в кимоно-то неудобно. Еще примечательного в этой части – что наша забитая чердачная мышка – вдруг стала такой дерзкой. А бордельная мамаша – оказалась с принципами и совестью. Нелегко будет этой сердобольной женщине в ее суровом бизнесе…

В общем – продажи священной пельмешки я не дождалась( А в третьей пошел – роман. Простой любовный роман, который мог происходить – в Лондоне, Якутске, Сантьяго или Арктике – просто любовь. Если в первой части авторка рефлексировала свое происхождение и связанные с этим страдания, то в этой – явно неудачную любовь. У меня просто подобного в читательском багаже мало, и я не знала, куда метаться – в Ивлин Во – Возвращение в Брайдсхед , в фильм «Мечтатели»… И – такой у нее получился картон на стекловате – просто пенопласт, аж скрипит. Герои картонные и клишированные – красотка-дурочка-наследница, павлин-обольститель-золотой мальчик. И очень понятно, что «диалоги», которые прописывает авторка – это то, что она хотела бы высказать подобному типу. Это те слова, которые при прокручивании в голове – звучат так гордо и грозно, просто хлещут. Но, выплескиваясь, в реальной жизни, у подобных типов не вызывают ничего, кроме смеха и презрения.

Поэтому я могу сказать, что авторка написала роман-рефлексию. «Ах, в моей жизни было много дождя – но дождь когда-нибудь заканчивается…». На здоровье (только к подобному я бы и трехметровой палкой не притронулась) – а Япония? А вот за Японию – было очень больно. Я – орала жутко. Орала – инфразвуком, свистковыми нотами, котиком, сусликом Самое веселье пошло, когда я поняла, что неединичные поминания Бога – это не просто так, и авторка на полном серьезе вывела, что героиня и ее премилая бабулька – христиане (скорее всего, католики – но тут уже не берусь утверждать). То есть, подождите: семья родственников императора Японии – христиане? И в тексте это не выглядит, как осознанный выбор. Скорее это выглядит так – что у авторки в картине мира просто отсутствует другая религия. Других религий – просто в мире нет. Одна из глав называется «Не убоюсь зла» – Fear no evil. Это начало псалма, я его слышала – например, в сериале по «Противостоянию» Кинга. Но в «японской книге о Японии» … Да и, подозреваю – просто у авторки нет картины мира – а есть точка зрения. Неужели в нашем мире современная образованная женщина – не умеет хотя бы гуглом пользоваться??? И не знает – о синтоизме, или о том, что в японском языке – сначала идет фамилия. Или: героиня собирается играть на скрипке – и закидывает волосы на левое плечо… Да пофиг – страдания! Страдают все – и я в том числе… Я пыталась отгонять все культурные звоночки, но – не смогла(

Подытожу – что книга у меня прошла по разряду любовных страдашек по типу Джоджо Мойес – После тебя , Сары Джио или Януш Леон Вишневский – Одиночество в Сети . Как я (чуть глумясь) описываю эту книгу: «Они любили друг друга, как крызанутые – а потом ее сбил каток». Не спорю – зайдет тем, кто любит страдать страданьем, ну а культурные особенности… Да Бог с вами (видимо, японский): здесь все такие – ряженые в юкаты. Это – Неяпонская книга о НеЯпонии – а о 50 оттенках любви, которая может случиться – хоть в Вирджинии, хоть где… Как метко сказал кто-то из наших вещих критиков: «А у Инспирии есть хорошие книги?».

*Добавила баллы – только за озвучку Любови Толкалиной. Я сразу поняла, что буду это слушать, и – как бы стремно мне книга не делала (не по-человечески – а в культурном плане) – это было очень: меланхолично, театрально – и очень книге подошло. Так что кто хочет пострадать состраданием – к вашим услугам.